Kitabı oku: «Манило», sayfa 3
15.
Мишаня схватил меня за шиворот и швырнул в кладовку. Я пролетел пару метров, врезался плечом в стену и повалился на пол. Благо успел подставить локти и не расшиб нос о струганные доски. В углу каморки справа от меня сидела нимфа, кутаясь в цветастый махровый халат. Она испуганно бросала взгляд то на Мишаню, то на меня.
Упырь захлопнул дверь и запер её снаружи на засов. Воцарился тотальный мрак. Я прикоснулся пальцем к веку, чтобы понять, открыты глаза или нет. Слышалось, как в ушах пульсирует кровь, а воздух с шумом проносится через нос при каждом вдохе и выдохе. Постепенно моё дыхание замедлилось, сердце перестало козлоёбить в груди, и исчезли и эти звуки. Тишь и тьма обволокли со всех сторон, словно мягкая вата.
Локти и колени, на которые я плюхнулся, саднили, поэтому я поднялся на четвереньки, шурша одеждой, опустился на задницу, прислонился спиной к стене и оцепенел. Не менее чем через полчаса нимфа прервала молчание, задав мне вопрос:
– Ты кто? – её голос не дрожал, но в нём чувствовалась сдерживаемая натуга.
– Юра, – буркнул я, – а тебя как зовут?
– Настя.
– Будем знакомы, – печально подытожил я.
Она не нашлась, что ответить, и разговор заглох. Я не стал сопротивляться притягивающему забытью и, провалившись в чёрную бездну, задремал.
– … да попал?
Встрепенувшись, я ударился затылком и поначалу не понял, где нахожусь.
– Ты живой? – настороженно спросила нимфа.
– Да, пока что.
– Как ты сюда попал?
– Дак ты видела.
– Нет, я имею в виду, как ты вообще здесь очутился?
– Как, как, – проворчал я, – уснул у себя дома в кровати, а очухался уже в багажнике связанный.
– Йаасно, – протянула нимфа, – у меня похожая история. Как думаешь, где мы находимся?
– А я откуда знаю? – изумился я. – Ехали мы недолго, по крайней мере, после того, как я очнулся. Скорее всего, недалеко от Воронежа или в самом городе.
Нимфа хрустнула суставами, очевидно, вставая. Затем до меня донеслись лёгкие шаги, и я ощутил ветерок, усиливавшийся по мере того, как она приближалась ко мне, и ослаблявшийся, когда отдалялась. Так продолжалось долгое время. В конце концов у меня лопнуло терпение, и я велел:
– Сядь, не маячь.
Нимфа послушно остановилась и, судя по шороху, опустилась на пол в своём углу.
– Ничего, мой муж – он прокурор – в миг найдёт этих ублюдков.
– Ублюдков?
– Да, их было как минимум двое, – продолжила нимфа. – Он отрежет им причиндалы, пристрелит, как бешеных собак, а трупы скинет в реку. Только я сначала заставлю их сожрать свои яйца, понимаешь?! – вскричала она, разозлившись.
– Ты потише, а то неровен час этот бугай услышит, – разумно заметил я, пытаясь её усмирить.
Нимфа перешла на шёпот, ничуть не скрывавший её ярости:
– Да он таких мурлонов пачками валит, не веришь, посмотри под Вогрэсовским мостом. Поди, до сих пор там стоят в баках, залитых бетоном. Суки, они за всё поплатятся. Замочили Гришу, представляешь? – громко воскликнула она.
– Что за Гриша?
– Охранник наш. Бывший вояка, спецназовец. Здоровяк срубил ему голову, – всхлипнув, закончила нимфа и заревела.
Я пододвинулся к ней поближе, нащупал её локоть и приобнял, просунув руку между стеной и её хребтом. Нимфа вздрогнула и отстранилась, насколько позволял угол. Но довольно быстро успокоилась, прильнула ко мне и положила голову на плечо. Постепенно её рыдания сошли на нет, и, звучно высморкавшись, она заявила:
– Это точно гастролёры. Никто из местных к нам бы не сунулся – себе дороже. Васю все бандиты знают.
– Супруга что ли твоего?
– Ага, его, – устало проговорила нимфа и замолчала.
Так мы и уснули в объятиях друг друга.
16.
Я проснулся из-за нимфы. Она трясла меня за плечи и твердила одно и то же:
– Поднимайся.
– Что случилось? – раздражённо произнёс я.
– Там шум какой-то.
Кругом всё так же был беспросветный мрак. Шея затекла, а ягодиц я и вовсе не чувствовал. Встал, покрутил головой сначала по, а затем против часовой стрелки. Выгнул спину, сцепил руки в замок и вытянул их перед собой, прошёлся взад-вперёд, разминая ноги.
За дверью и впрямь была какая-то движуха. Что-то скрипело и стучало. Я остановился и прислушался. Внезапно всё стихло, тьму прорезал яркий пучок света, прорывавшийся сквозь небольшое круглое отверстие. Промелькнула тень, и раздался Мишанин голос:
– Отойди от двери!
Я попятился, пока не упёрся спиной в стену, и, взглянув на стоявшую рядом нимфу, взял её за руку. Отворилась дверь, Мишаня поставил за порогом две белые пластмассовые тарелки и литровую банку с какой-то прозрачной жидкостью. Затем он снова запер кладовку, но оставил глазок открытым, чтобы у нас было какое-никакое освещение.
Когда глаза снова привыкли к темноте, и я смог различить в полумраке нимфу, легонько ущипнул её за палец и потянул ко входу. Мы уселись на пол напротив мисок и принюхались. Я не разобрал никаких запахов, поэтому подхватил лежащую на банке пластиковую ложку, зачерпнул ей содержимое тарелки, поднёс её ко рту и, вытянув язык, попробовал на вкус. Каша. Слегка подслащённая то ли ячневая, то ли кукурузная каша. Памятуя о любви Мишани к кукурузе, я бы поставил на второй вариант.
Живот торжествующе заурчал в предвкушении трапезы. Я взял миску и начал завтракать. Нимфа последовала моему примеру и стрескала всю кашу в мгновение ока. В банке оказалась вода, и мы выпили её примерно напополам. Увидев, что мы закончили кушать, Мишаня распахнул тормоза, забрал посуду и пододвинул нам ведро. Мы по очереди поссали в импровизированную утку, и упырь услужливо её унёс, запер кладовку и закрыл глазок.
Вновь свалившийся мрак уже не казался таким гнетущим. Я почесал живот и расположился в углу, намереваясь покемарить. Слева от меня устроилась нимфа. Она уронила голову мне на пузо и вскоре размеренно засопела.
Ко мне же сон не шёл. Быстро отсидев жопу, я поднялся на ноги, осторожно переложив нимфу на подстеленную футболку, и от безделья принялся тщательно ощупывать стены от потолка до пола. Я двигался от выхода по часовой стрелке, проводя пальцами по гладким доскам. Обойдя таким образом большую часть помещения, нашёл шатающийся гвоздь. Он болтался взад-вперёд, но я не мог подцепить его за шляпку, потому что она была притоплена вглубь древесины.
Растолкал нимфу и спросил у неё:
– Когти есть?
Она дала положительный ответ, поэтому я схватил её за руку, притянул к гвоздю и попросил его вытащить. Она задержала дыхание, напрягаясь, и внезапно вскрикнула от боли. Я скользнул ладонью по её пальцам и наткнулся на отколупнувшийся ноготь. Нимфа зашипела, но не отвела руку. Тогда я ухватился за него пальцами и резко дёрнул вбок, полностью отрывая. Она ойкнула и цапнула меня за задницу.
Я потрогал гвоздь и понял, что ноготь нимфы не пропал впустую. Перед тем, как дать дёру, он выполнил свою задачу и выудил гвоздь на пару миллиметров. Этого было достаточно, чтобы я смог его подковырнуть и вытянуть наружу. По моим прикидкам, длина гвоздя составляла не меньше 10 сантиметров. Я покатал его между пальцами, проверяя на дефекты. Не обнаружив никаких искривлений и засечек, я спрятал железяку в карман и прошептал:
– Не теряй надежду.
17.
Мне показалась отличной идея отковырять несколько половых досок, пролезть под кладовку и каким-то образом выбраться наружу. Может, сделав подкоп под фундаментом. Когда я поделился с нимфой своим планом, она приободрилась и попросила поспешить, потому что было непонятно, сколько у нас осталось времени.
Я проверил на крепость все доски и выбрал одну, едва ходившую ходуном. Орудуя гвоздём как долотом, мне удалось расщепить древесину и проделать дырку от края доски до шляпки самореза, которым она была прикручена к балке. Затем я проковырял отверстие между досками, которые на моё счастье оказались не шпунтованными, просунул между ними штырь и, надавив на него ладонью, приподнял деревяшку. Ухватился за её свободный конец и потянул вверх, отрывая от пола. В итоге образовалась прореха сантиметров 15 в ширину и около полутора метров в длину. Внизу было пустое пространство, и я дотянулся до земли лишь кончиками пальцев.
На всё про всё у меня ушли долгие часы, и нимфа загрустила. Я натёр о гвоздь большие мозоли, нещадно зудевшие, и сел отдохнуть. Нимфа предложила помочь, забрала у меня железяку, поковырялась ей какое-то время, безуспешно пытаясь выдрать вторую доску, и отдала её обратно.
За дверью грянули шаги, поэтому я положил доску на место и растянулся на ней, чтобы Мишаня ничего не заметил. Он покормил нас гороховой кашей, дождался, пока мы не погадим в ведро, и снова затворил кладовку. Было жарко. Я снял футболку, кинул её под голову заместо подушки и улёгся на бок лицом к стене.
Нимфа прижалась ко мне со спины, но вместо тряпичных ворсинок меня коснулась разгорячённая кожа. Видимо, она тоже вспотела и решила скинуть халат. Нимфа надавила снизу на локоть, чтобы я его приподнял, и ласково провела ногтями по моей груди и животу. По телу пробежали мурашки, непроизвольно сократился пресс, и сердце застучало живее. Она плотно прильнула ко мне, шумно задышала и, поцеловав в шею, запустила руку в штаны. Нежно стиснула мошонку и дотронулась пальцем до твердеющего члена.
– Ты чего? – хриплым голосом спросил я.
– Я хочу тебя, – отозвалась она и потянула за спортивки.
Я перевернулся на спину, она ловко стащила с меня штаны вместе с трусами и вскарабкалась на мои бёдра. Нимфа плюнула и влажной ладонью сжала залупу. Схватила писюн за ствол, провела головкой по вагине и медленно насадилась на него. Несколько раз она, не спеша, поднялась и опустилась, а потом навалилась на меня всем телом и присосалась к шее, энергично двигая тазом. Её волосы щекотали мне лицо, я отбросил их в сторону и чмокнул нимфу в щёку.
Осознав приближение оргазма, сжал руками её ягодицы и придавил к себе. Она покорно остановилась, но стала играться мышцами влагалища. Пульсирующая пилотка стремительно довела меня до пика. Я сграбастал нимфу, опрокинул её на спину и, оказавшись сверху, вонзил в неё член поглубже и кончил, шумно сопя сквозь плотно стиснутые зубы. Через пару минут я слез с неё и развалился рядом на полу.
– А как же мне кончить? – томно проворковала нимфа.
Она перелегла на бок и сунула мне в рот титьку. Я начал бережно скользить по ней языком, поймал губами упругий сосок и сдавил его. Она обхватила член рукой и принялась водить кончиком ноготка по залупе. Я же просунул руку ей между ног и прислонил ладонь к пышущей жаром мягкой вагине. Нащупал клитор и стал елозить по нему средним пальцем.
Нимфа повалилась на спину и потянула меня за собой, чтобы я оказался на боку. Я взялся за шланг, нацелил его в вагину и неторопливо засунул внутрь. Желая продлить удовольствие, выбрал размеренный темп и продолжил шерудить по клитору. Нимфа, постанывая, вцепилась ногтями мне в ягодицу и притянула к себе. Я ускорился и ощутил, как изнутри вибрирует её влагалище. Через считанные секунды она взвизгнула, выгибая спину, дёрнулась навстречу мне, доводя нас обоих до яркого оргазма. Я с трудом разлепил пересохшие губы и произнёс:
– Было кайфово.
– Да, – согласилась она.
18.
Я пробудился от скрипа открывающейся двери. На пороге материализовался Мишаня с тарелками в руках. Он недоумённо вылупился на нас, лежавших обнажёнными на полу. Я встал и пошлёпал к нему, чтобы взять кашу. В этот момент нимфа подскочила, вцепилась мне в волосы и прижала к шее справа от гортани твёрдый заострённый предмет, отдававший холодком, очевидно, гвоздь.
– Идиот! Думал, я не узнаю тебя по голосу? – прокричала мне на ухо взбешённая нимфа. – Сладкая у меня пизда, устраивает такой ответ?
Я кивнул, и нимфа нажала на гвоздь, вдавливая его мне в горло.
– Не шевелись, а ты, здоровяк, – продолжила она, обращаясь к Мишане, – отойди от входа, иначе твоему приятелю настанет кирдык.
Мишаня неспешно поставил посуду на пол, выставил перед собой руки с раскрытыми ладонями, типа подчиняясь, и вкрадчиво, будто разговаривая с ребёнком, произнёс:
– Спокойно, спокойно, всё будет хорошо.
– А ты меня не успокаивай, – зло бросило нимфа и подтолкнула меня сзади.
Я поплёлся к двери, подняв культяпки и внимательно следя за пятящимся Мишаней. Когда мы с нимфой вышли из кладовки и очутились в коридоре, я внезапно обхватил руку, в которой она держала гвоздь, и дёрнул вниз, одновременно с этим сгибая ноги в коленях. Нимфа перекувырнулась в воздухе и бухнулась на спину ногами по направлению к Мишане. Она сморщилась от боли, но не выпустила оружия.
В начале броска я почувствовал жгучий укол в шею и в следующую секунду заметил тонкую струйку крови, брызгающую из-под моего подбородка. Несмотря на это, я стиснул кулаки и стал поочерёдно засаживать ими по лицу растянувшейся прямо передо мной нимфы. Бам-бам-бам-бам. От первых панчей она тщилась защититься руками, но, пропустив несколько плотных подач, раскисла и перестала обороняться.
Её лицо, залитое моей юшкой в мгновение ока превратилось в месиво, похожее на кучу раздавленных помидор. Нос расплющился в лепёшку, на месте глаз остались лишь небольшие впадины, заполненные тёмно-красным киселём. Казалось, что окровавленные светлые пряди принадлежат не нимфе, а зловещей кукле вуду, обречённой на нескончаемые страдания.
Я успел нанести не меньше 20 ударов перед тем, как свалился в небытие.
19.
Пришёл в себя в тот же день, почивая на диване в Мишаниной гостиной. Он запер нимфу в кладовке, а меня отволок на кухню. Намочил полотенце водой из-под крана, очистил с его помощью рану, накапал перекиси, залепил дырку пластырем и перебинтовал шею.
Мне повезло. Гвоздь не зацепил артерий и увяз в мышцах, прежде чем нимфа выдернула его, падая на пол. Два дня меня мучила хроническая слабость, темнело в глазах всякий раз, когда поднимался на ноги, да терзала острая боль в месте укола, набиравшая обороты после трапезы. Неделю я прокантовался у Мишани, который терпеливо меня кормил-поил и водил в сортир.
Замок Масловых изнутри выгорел полностью, крыша провалилась, но кирпичные стены и дымоход выстояли. Тем не менее прокурор распорядился снести закопчённое здание и построить на его месте новый дворец. Поэтому на пепелище вскоре закипела работа.
На следующий день после нашей делюги на сайте воронежского МВД выкатили сухой, как кизяк, пресс-релиз о пожаре и обуглившемся жмуре некоем Григории П. Мусора логически предположили, что нимфу похитили ради выкупа. Маслов записал видеообращение к душегубам, то бишь нам, в котором пообещал заплатить 7 лямов за живую и здоровую супругу. «Хуй тебе в сраку, а не нимфу!», – прогорланил, негодуя, Мишаня, когда посмотрел ролик. Он безумно огорчился, что нас перепутали с какими-то бандитами-коммерсантами. А мне было без разницы.
Естественно, Мишаня пожалел, что разрешил мне поразвлечься с нимфой. Мой граунд-энд-паунд заруинил её личико, но тело-то осталось таким же прекрасным, как и раньше. В общем, Мишаня решил, что негоже пропадать добру. Оказав мне медицинскую помощь, он вернулся в кладовку и аккуратно придушил сучку, пребывавшую в полубессознательном состоянии. Надел ей на голову пакет, перетянул его верёвкой, чтобы не слезал, и по ночам развлекался с нимфой под Nothing Else Matters «Металлики». Корефан решился закопать её в саду только через три недели, когда она стала источать невыносимую вонь. Так сильно её любил.
Я тогда уже был дома – на съёмной хате – и прибыл к Мишане на похороны нимфы. Он сам вырыл для неё яму в саду под грушей, завернул тело в простынь, и поздно вечером, когда сгустились сумерки, мы забросали трупешницу землёй. Дерябнули по стопке горькой водки да молча посидели в беседке, пока не стемнело.
Пропажа нимфы, конечно же, навела в Воронеже шороху. Менты стояли на ушах: участковые прочёсывали частный сектор, пэпээсники тормозили на улице подозрительных типов, опера напрягали стукачей, следаки искали улики. На одной из видеозаписей, снятой камерой наблюдения у дома, расположенного рядом с электроподстанцией, была видна наша «Шаха», которую Мишаня предусмотрительно утопил в речке Усманке, и силуэт человека на пассажирском сиденье, вероятно, мой. Этим, судя по Мишаниным источникам, улов ищеек и ограничивался.
Активные поиски нимфы неожиданно прекратились на четвёртую неделю после её смерти. Поговаривали, будто Маслов отменил вознаграждение за голову жены и прервал траур, найдя себе новую зазнобу, оказавшуюся не хуже старой. Простым воронежцам прокурорские невзгоды наскучили ещё раньше, и о таинственном исчезновении нимфы перестали судачить в соцсетях.
20.
Сквозь сон я услышал, как кто-то барабанит по двери. Уже проснувшись, понадеялся, что ломятся к соседям. Но, когда настойчивый стук раздался снова, стало понятно, что пришли ко мне. Я посмотрел на часы на смартфоне. 02:23. Осторожно, чтобы не заскрипел матрац, поднялся с кровати и направился на кухню. Через окно с улицы проникал свет фонаря. Поэтому я сразу нашёл нож на столе и взял его в правую руку.
Снова застучали, громче, чем в прошлый раз. Я добрался до прихожей и прислушался. Тишина. Перехватил нож в левую руку и освободившейся правой культяпкой провернул замок и отпер дверь. На лестничной площадке стоял Мишаня, одетый в белую рубаху и чёрные брюки. Я отступил в сторону и пошире отворил дверь, пропуская его в квартиру. Он вошёл, пожал мне лапу, бодро прошагал в комнату и плюхнулся на диван. Я последовал за ним и тоже сел. Корефан не обронил ни слова, но по его оживлённым глазам было ясно, что он что-то задумал. Никак вновь решил кого-то завалить.
Мишаня глубоко вздохнул и спросил меня:
– Юрец, вот скажи мне, ты баб гатишь в анал?
Вопрос был неожиданным, однако я, недолго покумекав, ответил:
– Неа.
– Почему? Не хочешь глину месить?
– Естественно, – воскликнул я, разводя руками.
Мишаня опять шумно вздохнул и замолк, видимо, погрузившись в свои мысли. Я подождал пару минут и сказал рассерженно:
– Ты что, завалился полтретьего ночи, чтобы узнать, заезжаю я в попенгаген или нет?
– Да нет, конечно. Ладно, спрошу прямо – ради друга готов засандалить в очко?
Теперь настала моя очередь пораскинуть мозгами. Анальный секс я не любил по трём причинам. Во-первых, приходилось натягивать презерватив. Во-вторых, на шланг, как правило, налипали какашки. В-третьих, глазом не успеешь моргнуть, как из задницы завоняет дерьмом. Но в угоду Мишане можно и потерпеть.
– Да, готов, – решился я.
– Вот и славно, – произнёс Мишаня, карикатурно потирая ладони, – завтра, хотя уже сегодня, отправлю тебе материал и по телефону всё объясню.
Закончив, Мишаня встал, попрощался со мной и ушёл восвояси.
Утром он скинул мне ссылку на видеозапись, оказавшуюся конкретной порнухой. Тощий тинейджер с длинным толстым хуем долбил в сракотан жопастую блондинку средних лет, которая счастливо охала-ахала, пока писюн разрывал ей анус. Когда паренёк вытащил член, она раздвинула булки и выдавила из раздраконенного розового пончика малафью, смешанную с коричневатой жижей. Мерзость.
Я ничего толком не уяснил, поэтому сам позвонил Мишане. Он рассказал, что случайно наткнулся на этот ролик, просматривая недавно загруженные на «Порнхаб» видосы. Кент регулярно созерцал порно для вдохновения. Он запоминал любопытные сцены и пытался их воспроизвести со своими жмурихами.
По ходу этого действа он никогда не дрочил, потому что у него не расправлялся шланг. А узрев, как эту толстозадую даму жарят в анал, Мишаня невзначай словил стальной стояк – хоть ведро с водой вешай. Этот факт открывал перед ним новые заманчивые перспективы.
Мишанина идея состояла в том, чтобы найти похожую барышню, выкрасть её, как нимфу, посадить в кладовку и заставить кооперировать. Я должен был сыграть подростка с видеозаписи и отлично подходил на эту роль, поскольку в свои 32 года был тощим и имел достойный агрегат.
Корефана распирала радость. Если затея выгорит, то он впервые отпердолит живую женщину, и ему больше не нужно будет душить привлёкших его внимание баб, прежде чем заняться с ними сексом. Безусловно, я был не прочь помочь корешу в этом начинании и стал держать ухо в остро, чтобы не профукать подходящих кандидаток.
21.
В середине июня Воронеж накрыла жара. Люди загасились по хатам от палящего солнца и прохлаждались, валяясь на диванах под кондиционерами. Мне же нравилось, когда температура переваливала за +30 °C. Посему, проснувшись в субботу в хорошем расположении духа, я пораньше пообедал и в 11 с копейками утра отправился на автобусе на Отрожку, чтобы искупаться в водохранилище, которое местные брезгливо называли водосранкой. И причины для этого имелись.
Судя по анализам проб воды, река Воронеж, становившаяся по воле людей в черте города водохранилищем, была порядком загажена различными химикатами и испражнениями, на которых резво плодились микроводоросли и бактерии. На Отрожке вода считалась наименее засранной, в связи с этим я часто ездил туда, несмотря на долгую дорогу, занимавшую около часа.
Начал купаться практически ежедневно ещё в первых числах мая, когда днём термометр показывал +22 °C. После более чем семилетнего перерыва плавание приносило несусветный кайф. Я испытывал безмерное удовольствие от невесомости и ощущения полёта, для достижения которого перекладывался на спину и неторопливо загребал руками, глядя в небо, как большая парящая посреди облаков птица, плавно машущая крыльями.
Высадился из баса сразу за мостом через железку и дотёпал до песчаного пляжа. Вынул из рюкзака покрывало и расстелил его перед двумя загоравшими милфами: одна – блондинка, вторая – брюнетка. Скинул рубаху и шорты, приблизился к кромке воды и неспешно погрузился в неё. Водосранка уже успела как следует прогреться, и стояла безветренная погода. При таком раскладе можно было купаться чуть ли не бесконечно.
Чтобы размяться, я поплыл кролем, быстро рассекая воду, затем отдохнул на горбу и заскользил в противоположную сторону, разводя руки от груди. Вылез на берег минут через 30, развалился на животе на покрывале, подставив солнцу хребет, и закрыл глаза. Вообще по меркам Отрожки народу собралось много – на отрезке берега длиной максимум 100 метров расположились навскидку человек 30.
От проносившихся по водосранке катеров, лодок и водных мотоциклов расходились волны, разбивавшиеся о сушу с негромким плеском. В кустах чирикали воробьи, а откуда-то издалека доносились крики чаек. Невзначай я подслушал разговор сидящих рядом милф. Одна делилась с другой новостями:
– Представляешь, в понедельник иду с работы. Только пересекла по пешеходнику перекрёсток между Красноармейской и Пушкинской, как меня догнал мужчина лет 50. Седовласый, но ухоженный такой, подтянутый. И говорит: «Век бы за вами так шёл!». Спросил, как меня зовут, взял номер телефона и пообещал позвонить.
– А ты узнала его имя? – задала вопрос вторая милфа.
– Нет, я была в такой эйфории! Про всё забыла.
– И что, позвонил?
– Нет, ещё лучше. Не поверишь, встретились в «Солнечном раю», я там планировала по магазинам пройтись.
– И как?
– Ну, на вид он очень респектабельный, однако же смахивает на бандита. Знаешь, такого братка из 90-х. У него есть взрослый сын, сам разведён, живёт, дескать, один и ведёт бизнес – держит пару кафе.
– Слушай, сказка! – изумилась её подруга.
– Да, наверное, это судьба. Вот договорились с ним сходить в ресторан в понедельник после работы.
Обсохнув с тыльной стороны, я захотел перевернуться на спину и, приподняв голову, увидел задницу одной из милф. Вероятно, она ёрзала на жопе, когда вспоминала своего ухажёра, и сбила плавки, обнажив левую ягодицу. Я оцепенел, уставившись на неё. Внезапно меня осенило – её срака была очень похожа на седалище мадам из видео, которая понравилась Мишане.
Я решил удостовериться, кто из них кто. Для этого подрулил к ним и спросил время. Блондинка вынула из сумочки сотовый, глянула на его экран и сказала мне: «Пол третьего». Чуйка не подвела, это она повстречала седого незнакомца. Я успел её детально рассмотреть и остался доволен увиденным.
На вид я бы дал милфе сорок с хвостиком. Она была дамой в теле, но не пересекала границу с пышкой. Её средняя по размеру грудь казалась упругой в белом купальнике, живот бугрился складками из-за сидячей позы, а мясистые бёдра кое-где морщились из-за целлюлита. Но эти недостатки скрашивало миловидное лицо, слегка расплывшееся с возрастом.
Я поблагодарил милфу, вернулся на своё место, достал из портфеля мобильник, отошёл к деревьям и набрал Мишанин номер. Он ответил после третьего гудка:
– Алло.
– Здорова, Мишаня.
– Привет!
– Нашёл актрису для нашей постановки.
– Да ты что! – возопил он. – Где?
– Приезжай как можно скорее к причалу у стадиона. Сделай мне прозвон, как прибудешь.
– Хорошо, уже лечу.
Поговорив с Мишаней, я направился к рощице, находившейся примерно посередине между пляжем и пирсом. Оттуда я мог наблюдать за милфами и оперативно встретить Мишаню, когда он приколесит. Тем временем дамы побрели к воде и скрылись за ветвями растущих у берега раскидистых берёз. Пока они искупаются и обсохнут, минует не меньше получаса.
Мишаня жил в паре кварталов от причала, и уже минут через пять тренькнул мне, прикатив на условленное место. Я бойко зашагал по грунтовке и за кустами, обступившими пирс сбоку, заметил его «Форд». Забрался в кабину, пожал ему руку и дал указания:
– Сиди пока здесь, жди. Как будешь нужен, я дам знать.
Мишаня кивнул и подмигнул мне, задорно улыбаясь. Я вылез из тачки и немедля двинул на пляж. Милф нигде не было видно, но их вещи валялись на песке, поэтому я был уверен, что они ещё плавают. Внимательно обведя взглядом поверхность водосранки, я различил вдалеке от берега их головы. Дамы неторопливо подгребли к пляжу, вышли на сушу и разлеглись на пледе. Я растянулся на животе на своём покрывале и периодически зыркал в их сторону.
Они потрепались о сыне брюнетки, студенте, который недавно сошёлся с однокурсницей и поселился с ней в арендованной квартире. Вскоре их разговор сошёл на нет, и они засобирались – рассовали по пакетам бутылки с водой и пластиковые контейнеры, скрутили плед в рулон, надели юбки и футболки и поковыляли в сторону дороги, по щиколотки утопая в горячем песке.
Тем временем я запихнул в рюкзак покрывало, накинул шорты и рубаху и увязался следом. Дойдя до стадиона, они свернули влево и зашагали вдоль дороги. Затем пересекли проезжую часть на перекрёстке и юркнули на узкую улочку. Я ускорился, чтобы не упустить милф из вида, и внезапно оказался прямо за их спинами. К моему счастью, они увлечённо беседовали и не оборачивались. Пройдя мимо десятка частных домиков, дамы остановились, обнялись на прощание, и брюнетка потопала дальше. А блондинка двинула к небольшой одноэтажной хате, обшитой бледно-голубым сайдингом, и скрылась за калиткой. Я набрал Мишаню, объяснил ему, куда ехать и сел на пенёк на обочине.
Через считанные минуты он вывернул из-за угла и припарковался у пышных кустов сирени. Я ввёл его в курс дела, и он с энтузиазмом вызвался посторожить хату. Я же поехал на автобусе домой, чтобы похавать и переодеться.
