Kitabı oku: «Маленькие поэмы. И ещё кой-какие стихотворения»

© Юрий Зубков, 2022

ISBN 978-5-0059-4001-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЛЕЧЕНИЕ ГЕОРГИЯ

 
(Малая медицинская поэма)
 
 
Блажен бездумно кто живёт
И, не чураясь вредной пищи,
Беспечно тужится и дрищет
Безумно пляшет и поёт
И курит, и что хочет пьёт
И весело в кулак кто свищет.
 
 
Мои кузены идиоты.
Всегда на полных оборотах
Когда не в шутку занемогут,
Бегут к врачам искать подмогу.
Хотя не верят по традиции
Ни медицине, ни полиции.
 
 
В башке при слове медицина
Все рифма вертится: струбцина.
Я утром заглянул в словарь,
И понял, что это за тварь?
А медицина, как и встарь —
Леченье, только и всего.
А вы подумали чего?
 
 
Так вот. Жена в волненьи медицинском
Решила, что пора меня лечить.
Хотя гораздо проще и приличней
Меня бы было тихо замочить
Хотя бы той же самою струбциной.
И не о чем бы б было б говорить.
 
 
Удобнее, надёжней и быстрее
Насыпать мне чего-нибудь в еду.
Но, видимо она меня жалеет,
А может, любит, на мою беду.
А я, мне кажется, здоров, хоть плач.
И слава богу, что она не врач.
 
 
Я молча и упрямо трепыхаюсь,
Противстоя наезду медицины.
Конечно, я её бояюсь,
В гробу мне снились все её вакцины.
Лечиться стыдно, это я без смеха,
Об этом сообщил нам доктор Чехов.
 
 
Но вот меня ведут, хромаю с воем,
Туда, где я погибну, под конвоем.
Где заражения меня подвергнут риску,
Где будут требовать с меня расписку,
Чтоб я, наперекор своей натуре,
Признался, что я весь в температуре.
 
 
Вот только в кабинет я влез,
Вдруг голос слышится с небес:
– Ты, болящий, не бузи,
А то заделаем УЗИ.
– С чего вы взяли, что бузю
Я всегда люблю узю.
 
 
В глаза мне смотрит офтальмолог,
Грозит катетером уролог:
Тебя нам нужно наблюдать,
И чтоб порядок соблюдать,
Мне говорят: не ешь, не пей,
И ничего вобще не делай,
А то, дружок, не ровен час,
И окочуришься как раз.
 
 
В ответ я молвлю им, прищурясь:
Но я и так ведь окочурюсь.
И больше не смогу, как в молодости
Брюшною я гордиться полостью.
(По-русски это потроха.
Но не такой уж я нахал,
Чтоб  только говорить по-русски,
Имея глаз довольно узкий).
 
 
Рыдает гастроэнтеролог,
Путь к здоровью очень долог.
Ты вот этого не ешь
И вот этого не ешь.
А остальное можешь кушать
И никого не надо слушать.
 
 
И нефролог так и прёт,
руками машет и орет:
А уролог за своё.
Что ж такое! Ё-моё.
Кардиограммой кардиолог
Мне в ухо чуть не залудил.
И только милый офтальмолог
Мне ничего не запретил.
 
 
Уже не ем я колбасу.
Я им тащу анализ кала,
Я литрами мочу несу.
А им все мало! Мало!! Мало!!!
Моя отборная моча
Сулит мне новый цикл начать
Здоровой яркой светлой жизни,
Об этом будут петь на тризне.
 
 
И, заодно, вам доложу,
Что в туалет теперь хожу,
Чтоб утром спозаранку
Поссать в большую банку.
Но не моя, ребята, прихоть,
Вот так замысловато сикать.
 
 
Всего не вылечат меня.
И в закоулках организма,
Куда достанет только клизма,
Врачи не разведут огня
Опять могучего здоровья.
И гой еси, Франциско Гойя.
 
 
Но тёплый огонёк надежды
Щедрин возжёг два века прежде.
Как говорил Михал Евграфыч,
И в этом вовсе нет сомнений:
Имбирь вылечивает напрочь
От всех телесных озлоблений.
 
 
Надысь на всю мою заразу
Я наплюю и положу.
Я буду завтракать три раза,
Ну и обедать раза три.
А что я буду есть на ужин,
По телевизору смотри.
 

МАЛЕНЬКАЯ УЛОЧНО-ПЕРЕУЛОЧНАЯ ПОЭМА

 
Я в рюмке хреновухи утону,
Вторую закусив французской булкой.
Названия московских переулков
Меня зовут в волшебную страну.
В Спасоналивковском немного остограмлюсь,
И в Рюмине придётся повторить.
Слегка очухаюсь, потом отправлюсь,
Пешком, умерив прыть, бродить.
Лебяжий, Чистый, Мерзляковский,
Киряли Белый с Блоком там перед дуэлью.
Я осуждать, конечно, их не смею.
Однажды там шатался Маяковский.
Потом, чтоб не тянуть, проскакиваю быстро
Насквозь Николоворобьинский.
А из Столешникова прямо в Сандуновский,
Там пар костей не ломит мне московский.
И дальше Чудов, Лихов, Луков, Лыщиков,
Известные места московским сыщикам.
И кто ж такие Селиверстов, Лялин,
Где как-то проезжал товарищ Сталин.
Кисельные, Кисловские, Каретные
Давным-давно уже места заветные.
Тут рядом где-то Воронцово поле.
Мне в городе не хуже чем на воле,
Не сентименты это и не ерунда,
Где Огородная тоскует слобода.
Потом я в улицы попрусь из переулков,
Из разных живописных закоулков —
Ленивка, Знаменка, Воздвиженка, Солянка
Как будто по Москве идёт большая пьянка.
И по Варварке шастают купцы,
Усов покруче закрутив концы.
По Маросейке бегают евреи
Чтобы успеть куда-то поскорее.
Течёт куда-то сивый Сивцев Вражек,
Забитый тучей форменных фуражек,
И вовсе не солдат, а гимназистов
Таких под ранцами своими неказистых.
А по Волхонке скачут гимназистки,
Марксистки, монархистки, анархистки.
И я брожу везде и в вёдро и в ненастье.
Не гимназистка я, хоть и еврей отчасти.
А после, заверну в Петроверигский,
Я как-то там чуть было не постригся
В салоне, прямо скажем, красоты,
Чтоб снова полюбила меня ты.
Меня по тем местам всё кружит, кружит…
А может где-то там идёшь и ты…
Чудес там много можно обнаружить,
Хоть и знакомо всё до хрипоты.
 
 
Глядь, Спасоглинищевский.
Там бомж мой знакомый,
Что-то он ищет всё,
Около дома.