Kitabı oku: «Мирелир. Тайна Дженнис Берк»

1. Магазинчик Ристи Мунк

В эту осень, несмотря на редкие дожди, погода была сухая и теплая. Листва еще не начинала опадать, но ночная прохлада уже делала свое дело, словно проказник-маляр ночью раскрашивал листья в разноцветные оттенки. Самой пестрой была улица, названная Зеленой, потому что на ней росли большие старые клены, а всем известно, что клен – одно из самых красивых деревьев осенью. И еще в эти дни стояла какая-то особенная тишина.

Но люди не всегда замечают те подарки, которые дарит природа. Вот и Ристи Мунк посмотрела в окно совершенно равнодушно, не замечая ни бледного голубого неба, ни прозрачности терпкого осеннего воздуха. Она пробормотала себе под нос:

– Ни одного покупателя целую неделю! Повымерли они, что ли?

– Что ты говоришь? – спросил ее младший брат Питер. Но Ристи не ответила. Она посмотрела на улицу, где никого не было, и вздохнула. Потом повернулась и взглянула на Питера, который возился с учетными книгами. Питер бросил школу, но в бухгалтерии разбирался неплохо. На вид он казался старше, чем был: приземистый, коренастый, с серьезным лицом паренек. Настоящий помощник во всем, без него Ристи не справилась бы. Не скажешь, что ее брат – аутист, пока не приглядишься повнимательней. Он даже торговать умеет.

Ристи обвела взглядом свой магазин.

Кто бывал в таких маленьких магазинчиках, полных самых интересных вещей, выставленных на продажу, тех магазинчиков, которые принято называть когда антикварными лавками, а когда и лавкой старьевщика, и кто любит самый дух, который они хранят, тот, несомненно, по достоинству оценил бы магазин Ристи Мунк. Здесь были самые разнообразные вещи, начиная с гордости Ристи – старинного бесценного гобелена, висящего на стене в углу напротив окна, и кончая массой мелких вещей – статуэток, раковин, ценного фарфора – вещами, призванными украшать повседневную жизнь человека, утоляя его тягу к прекрасному. Конечно, помимо этих изделий у них было много другого, что может заинтересовать людей, склонных покупать редкие или экзотические вещи. Ракушки они скупали у моряков, статуэтки им иногда по умеренной цене продавали разные люди, а все остальное накопилось с годами или перешло от старого владельца. Ристи немало потрудилась, когда купила этот магазин у прежнего разорившегося владельца – сирийца, который уехал из городка навсегда. Она привела магазин в такой порядок, что он стал привлекать покупателей. Витрина глядела на Торговую улицу, сверкая чистотой. Жаль было, что это был конец улицы, но зато пристроенный к магазину дом имел немалое преимущество в виде небольшого садика. Это было необычно и очень удобно – с одной стороны – магазин на Торговой улице, с другой – дом, выходящий на другую, обычную улицу, где он числился под номером тридцать один. За садиком ухаживал, конечно, Питер.

Ристи оживилась, заметив прохожего, шагающего по улице с видом, который ее намеченному взгляду сказал, что это человек, который хочет что-нибудь купить. И действительно, постояв у витрины, прохожий зашел в магазин. Ристи с любезной улыбкой на устах поспешила ему навстречу. Питер вышел из помещения магазина, прошел по коридору, один конец которого вел в жилой дом, другой – по странной прихоти планировщика вел в меньшую часть сада, который имел форму буквы «Г». Он вышел в садик через боковую дверь, обогнул угол дома и остановился, глядя на сад. Здесь вовсю цвели осенние цветы. Сад был ухоженный, дорожки тщательно подметены – Питер занимался этим каждое утро. Он вставал намного раньше сестры, и успевал не только приглядывать за садом, но и приготовить завтрак. Питер был очень трудолюбивым, в отличие от своей сестры. Мало того, он вырезал различные фигурки из дерева, которые хорошо раскупались. Поэтому Питер никогда не скучал. Правда, иногда он задумывался о том, что у него слишком уж много обязанностей… но всякие попытки бунта немедленно подавлялись властной Ристи.

Постояв в садике, он вернулся в магазин. Покупатель уже ушел.

– Купил что-нибудь? – спросил Питер сестру.

– Представь себе, ничего! – Ристи была недовольна.

– Он может зайти в другой раз, – утешил Питер сестру.

– Он хотел деревянную лодку!

– Вот как? И где же ее взять?

– Ты уже давно ничего не мастерил, – заметила вскользь Ристи.

– Но у меня нет материала, – ответил Питер как можно равнодушнее, хотя сердце у него забилось быстрее.

– Так сходи в лес! – закричала Ристи, которая совершенно непонятным образом уловила его радостное волнение. – И не говори мне, что ты этого не хочешь! Только об этом и думаешь!

Питер промолчал. Его минутная радость куда-то исчезла. Раздражение Ристи притушило ее, как сода кислоту.

– Что молчишь? – снова накинулась Ристи на брата. – Как разок не сходишь в лес, так лень на тебя нападает.

– Хорошо, я пойду завтра, – ответил Питер, не глядя на сестру.

Когда Питер шел в лес, он и не подозревал, что это было началом целой цепочки событий. А шел-то он всего-навсего для того, чтобы найти подходящий материал для новой деревянной статуэтки, которую он захотел сделать. Причем желание это было настолько сильным и неотвязным, просто как наваждение, и оно мучило его вот уже несколько дней. И как это Ристи всегда знала, чего он хочет!

Ристи на правах старшей всегда хотела знать, что он делает или собирается делать, она была старше брата на целых пятнадцать лет, и полагала, что заменяет брату мать. Но был ли Питер того же мнения? Всю свою сознательную жизнь он прятал от нее свои мысли, но она их всегда угадывала, а вернее, ловила в воздухе, когда они там кружились, подобно пылинкам в солнечном луче, не зная, где осесть. У Ристи был специальный сачок, о назначении братишка не догадывался, но не так давно сачок зацепился за что-то и порвался. Теперь Ристи, как ни старалась, не могла поймать мысли Питера, потому что сетка сачка расползлась при попытке заштопать ее – слишком она была ветхой. Питеру было шестнадцать, сачку – десять лет, а никакая вещь не может служить дольше назначенного ей срока. А уж если вещь нещадно эксплуатируется, то тем более – она быстрее изнашивается.

А тут еще и палочка от сачка треснула, и ничего не оставалось, как выбросить ее – на этом настоял Мунк, наткнувшись на сломанную палку. Он упрекнул сестру в том, что она копит всякий хлам.

И вот Питер шел в лес, а вокруг него роились его мысли и даже мечты, хотя мечтал он редко. Он шел по той дороге, что вела в лес, в который никто не ходит. Но он-то ходил в этот лес, потому что занимался тем, что делал из разных растений, камней и сучков удивительные вещи, которые они с сестрой продавали в своем маленьком магазинчике. Питер перешел ручей по маленькому мостику и углубился в лес. Над его головой порхали в ветвях птицы. Он услышал звуки, подобные не очень умелой игре на флейте – это пела иволга. Но когда под ногой Питера хрустнула ветка, иволга вдруг замолчала, а потом издала резкий, неприятный звук, словно рассерженная кошка. Питер Мунк понял, что его присутствие обнаружено. Но птицы его знали, поэтому переполох, вызванный сообщением, что в лесу человек, скоро улегся. Он шел по лесу, разглядывая ветки деревьев – вдруг попадется что-то необычное – замысловатый корявый сук, пригодный для изделия. Он смотрел под ноги – нет ли на земле необычного камня. Но сегодня ему не везло. Он прошел уже большое расстояние, но ничего интересного не попадалось.

Наконец он очутился на берегу лесного озера. Он подошел к воде, чтобы умыть потное лицо, и вдруг заметил, что метрах в пяти от берега в воде лежит что-то темное.

“Коряга”, – подумал он и, сняв ботинки и закатав штаны выше колен, вошел в воду. С трудом он вытянул на берег большую корягу.

У него захватило дух – это было то, что нужно! Большая замысловатая коряга, почти бревно! Да из нее можно такое сделать! Интересно вот только, – подумал он, – смогу ли я дотащить ее до дома?

Но коряга, которая в воде была такой тяжелой, оказалась гораздо легче, когда он взвалил ее на плечо и, забыв умыться, поспешил обратно в город. Ах, если бы Питер Мунк знал, что он вытащил из воды, он, может быть, никогда бы не стал бы этого делать!

Прошло несколько дней. И вот как-то, когда он занимался изготовлением фигурки из найденного бревна, его сестра вошла в мастерскую. С некоторых пор она не могла знать мыслей брата, и поэтому под разными предлогами захаживала к нему во время работы.

– Что это ты делаешь? – спросила Ристи. Хотя она в последнее время старалась казаться спокойной, все же сейчас в ее голосе сквозило легкое раздражение. Она взяла в руки то, что сделал ее брат и стала рассматривать. Это была коробочка, совсем маленькая – в такие кладут всякую мелочь. Питер постарался, коробочка была сделана довольно искусно. Ее крышечку украшала резьба, похожая на цветочный орнамент.

– Так, ничего особенного, – ответил брат, и Ристи с легким вздохом положила коробочку на стол, заваленный древесными отходами. Она взяла в руки другой предмет. Это была тщательно отшлифованная палочка. Ничего не сказав, она положила ее на место.

– Так что ты сейчас делаешь? – в ее голосе сквозило легкое раздражение. – Похоже на птицу.

– Ты права, как всегда, – ответил Питер, не поднимая головы. – Я хотел сделать деревянного слона, но дерево хочет, чтобы я сделал птицу.

– Какую? – спросила Ристи.

– Ну, я пока не знаю, может быть, сокола, посмотрим, что получится. Знаешь, у меня такое ощущение, что этот кусок дерева, который я нашел, хочет во что-то такое вылепиться, а вот во что, я еще не понял.

– Больше всего это похоже на ворону, – съязвила Ристи.

– Скорее ворона. У сокола, скажем, сапсана, клюв другой формы, а я просто не могу состругать вот этот большой клюв – дерево не поддается, наверное, долго пролежало в воде. Сделаю то, что получится.

Через три дня в магазине Ристи Мунк появилось новое изделие. Питер принес и поставил в витрину деревянного ворона.

“Теперь можно отдохнуть, я ведь трудился несколько дней, не разгибая спины”, – подумал Питер. Был вечер пятницы, и впереди были выходные. Можно было торговать вместо сестры, а не работать над новыми изделиями. Он и так много сделал из той коряги. Помимо ворона, результатом его работы были: коробочка с орнаментом, деревянная кукла, похожая на какое-то лесное существо. А палочку, которую Ристи уже видела, он сделал из самого, кажется, негодного последнего кусочка, потому что всегда старался использовать материал до конца. Это была сначала корявая палка, и он приложил немало усилий, чтобы как следует обстругать ее, и в конце концов это получилось. Для чего ее можно использовать, он и сам не знал, но его он знал, что люди иногда покупают самые странные на вид вещи. И он предложил сестре выставить ее на продажу.

2. Лиззи

В этот день в классе, где училась Лиззи, появился новый ученик. Когда он во время урока математики вошел в классную комнату в сопровождении директрисы, все мальчишки вздохнули неизвестно почему, а все девчонки замерли и тоже вздохнули. Он был даже выше Стина – чемпиона по забрасыванию мячей в баскетбольную корзину, а по его рукам можно было догадаться, что это будущий боксер. А глаза у него были зеленые, а ресницы такие, что вы уже догадались, почему девчонки вздохнули. Если к этому добавить прямой и в меру мужественный нос и подбородок с симпатичной ямочкой, то если вы девчонка, то тоже вздохнете, а если вы – мальчишка, то тоже вздохнете, но уже по другой причине. Итак, все вздохнули и стали разглядывать парня, а он стоял, и не знал, куда девать руки.

– Это Гай Пегл, – сказала учительница, – он будет учиться в вашем классе. – Садись, Гай. Ну, что стоишь, садись за самый последний стол.

Чувствуя на себе взгляды всех, которые просто прожигали его, парень поплелся на указанное ему место. Похоже, он очень застенчивый, – решили девчонки. – Уж не рохля ли? – подумали мальчишки.

На перемене мальчишки сгрудились вокруг новичка.

– Ты откуда? – спросил его Стин.

Оказалось, что новенький из города, который находится довольно далеко от этого округа.

– У тебя есть семья? – спросил еще кто-то.

– У меня есть опекунша.

– А чем она занимается? Где вы живете? А где твой отец? – посыпались вопросы, но тут Гай Пегл встал, и все опять увидели, какой он высокий.

– Ты играешь в баскетбол? У нас есть баскетбольная команда, – сказал Стин, который решил, что лучше подружиться с таким парнем. – Если хочешь, мы тебя примем. Мы проиграли первенство округа команде из соседнего городка, и должны взять реванш.

– Давай, Гайчик! – закричали мальчишки, – если не умеешь, вмиг научишься!

– Посмотрим, – сказал Гай. Похоже, он не любил бросать слов на ветер.

Это был последний урок, и вскоре все высыпали на улицу. Лиззи шла с Карлиной. Им было по пути, и они всегда ходили вместе. Они успели подружиться, потому что Лиззи всегда защищала Карлину от мальчишек, которые любили дергать ее за косички.

Стояла хорошая погода, светило уже не яркое солнце конца сентября. Девочки шли по аллее, которая вела к парку. Волосы Лиззи были собраны сзади в хвост и переливались на солнце. Рядом шагала Карлина. Двое мальчишек пробежали, обогнав их.

– Ох, уж эти мальчишки, никакой в них солидности, – вздохнула Карлина. Лиззи молча кивнула головой.

– А как тебе наш новенький? – поинтересовалась Карлина.

– Новенький? А, не знаю, – отмахнулась Лиззи. – Посмотрим.

– Наверное, тупой, раз его не отправили в старший класс, – не унималась подруга.

– Как ты можешь так говорить о человеке, не зная его? – возмутилась Лиззи. – Мало ли у кого какие обстоятельства. Я вот тоже многого не знала.

– Ты? Да ты самая способная, – заверила Карлина. – Ты– ходячая энциклопедия, особенно по биологии. Я вот хожу в общество охраны животных, и то столько не знаю, сколько ты.

– Общество охраны животных? – Лиззи была крайне заинтересована. – А чем вы там занимаетесь?

– В прошлом году мы подсчитывали орлиные гнезда в нашей местности, выпускали листовки, чтобы запретить охоту, выпустили в лес несколько животных. Не хочешь к нам присоединиться? У нас очень интересно.

– Я не могу, – с сожалением сказала Лиззи. – Приходится помогать моей маме по дому.

– А что делает твоя мама? Извини, что я спросила.

– Ничего. Моя мама устроилась на работу, она помощница доктора. Делает всякие лекарства.

Тут девочки подошли к перекрестку, где им надо было расставаться: Карлине нужно было идти мимо парка, а Лиззи – повернуть направо.

– До завтра! – почти одновременно крикнули они и рассмеялись. Лиззи посмотрела вслед подруге и повернула на свою улицу. Она шла, разглядывая деревья, в зеленых кронах которых уже начали появляться желтые и красные листья. Потом загляделась на безоблачное небо. Лиззи любила птиц. Стаи стрижей носились в воздухе, готовясь к долгому перелету в теплые края. Они перекликались как-то немного тревожно, как ей показалось. Ах, как бы ей хотелось понимать язык птиц! Или самой стать птицей и улететь вместе с ними!

Ее обогнал прохожий. Это был среднего роста человек слегка лысоватый, и Лиззи рассеянно посмотрела ему в спину. А потом посмотрела повнимательней. Он нес пластиковый пакет, из которого торчала деревянная голова птицы. "Ворон", – определила Лиззи. Человек куда-то торопился. Деревянная голова, как показалось Лиззи, уставилась на нее. У птицы были вставлены стеклянные глаза, и это оживляло ее. Лиззи стало жутковато, и она с трудом отвела взгляд от глаз птицы. Человек удалялся, что-то бормоча себе под нос, и вскоре исчез, свернув в какую-то аллею. Лиззи пожала плечами. Мало ли чудаков в городе! – подумала она.

3. Визит норны

На окраине города Северная улица резко поворачивает на Объездное шоссе, и, уходя в сторону гор, сначала сменяется грунтовой дорогой, а потом– узкой тропинкой, ведущей к холмам. Северная улица самая тихая в городке. Старые дома и новые самой изысканной архитектуры прячутся в зелени садов. Один такой коттедж глядит на большой сад, но на его крыше хозяйка оставила флюгер старинной работы, из тех, которые делали мастера на протяжении веков до тех пор, пока эти украшения не вышли из моды. В этом красивом доме живет Дженнис Берк, победительница прошлогоднего марафона по аэробике в Центральном округе. Но в городке об этом знают только ее приятельницы, к примеру мать начальника полицейского участка. Правда, она этот марафон не одобрила, но их отношения не испортились, ведь Дженнис мастерски вязала разные вещи, до которых госпожа Плех была большая любительница.

То утро, о котором пойдет речь, было туманным. Ночью прошел дождь, и с крыши капали медленные, ленивые капли. Они падали на подоконник, издавая громкий звук: «Кап!» и спустя какое-то время снова «Кап!». Дженнис проснулась от звука этих капель. Она села в постели и послушав немного, проговорила: «Был дождь. Был дождь, но он кончился. А теперь с этого флюгера, с этого противного петушиного носа капает насморк и не дает мне спать. Боже, как мне надоел этот петух!»

Словно услышав ее, флигель издал скрип, повернувшись то ли под порывом ветерка, то ли от незаслуженной обиды.

– Ладно, не ворчи там, – сказала Дженнис, подняв глаза к потолку. Она сладко потянулась, потом полежала, надеясь опять уснуть – ведь было еще так рано! – но безуспешно. И она лежала без сна; мысли ее блуждали от предмета к предмету. Она думала, и мысли были такие же безрадостные, как этот серый рассвет. Она вглядывалась в еще густые тени, и ей казалось, что все в доме дышит затхлостью, что это не новый дом, а ее старый домишко. Из угла спальни на нее, казалось, глядела сама тоска в виде огромной бесформенной мешковатой тени, глядит, усмехаясь и наслаждаясь ее отчаянием. И тогда пришло, как показалось, единственно правильное решение. Оно блеснуло первым отблеском наконец-то пробившейся зари и казалось столь же спасительным. Дженнис рассматривала его со всех сторон, как неожиданно найденный перламутровый, переливающийся всеми цветами радуги шарик. И решение это казалось очень заманчивым. Сначала неоформленное словами, только сияющее заманчивостью мечты, оно давало наслаждение еще робкой надежды. И вот, наконец, Дженнис произнесла вслух ту мысль, которая, казалось, ждала определенного момента, того момента, когда сознание начинает оперировать словами:

– Нужно: первое – снести этот дурацкий старый флюгер. Второе: отправиться в путешествие.

В комнате стало гораздо светлее, но она только сейчас заметила это. Не было в углу толстой и пыльно клубящейся тоски, рассеялись ночные тени. И оттого, что вдруг все изменилось, Дженнис рассмеялась и повторила то, что сказала:

– Да, именно в путешествие. Денег у меня достаточно, чтобы совершить кругосветное турне.

И она, вставая с постели, не услышала, как на крыше присвистнул от удивления старый флюгер. Дженнис выглянула в открытое окно и засмотрелась на свой сад.

Блестящая от влаги дорожка, выложенная отшлифованным цветным камнем, петляя, вела к воротам. В саду было тихо, только иногда со стороны Объездного шоссе слышен был приглушенный шум проезжающего автомобиля. Всюду кусты роз, еще цветут рододендроны– видно было, что хозяйка очень любит цветы, но мало за ними ухаживает. На некоторых розовых кустах еще были бутоны – маленькие и зеленые, – последние бутоны, которые наивный куст, обманутый теплом осени, теряет вместе с опадающими листьями. Близко к дому, почти касаясь его ветвями, росло старое ореховое дерево. Из дома донеслась музыка, и флюгер на крыше начал поворачиваться. Похоже, что-то не на шутку встревожило его, иначе с чего бы ему вертеться? Флюгер вращался сначала медленно, потом вращение ускорилось. Скрип перешел в свист. Флюгер крутился уже так быстро, что вместо фигуры птицы было видно размытое серое пятно. На звук и движение флюгера отозвалось дерево, растущее у окна, и стороннему наблюдателю, случись таковой поблизости, это показалось бы весьма забавным. Но никто не видел, как колебались ветви, и как из ствола вывалился старик, тут же исчезнувший, будто он растаял в воздухе. Но дверь сама открылась и закрылась с легким хлопком.

Дженнис стояла перед зеркалом в ванной в коротком халате-кимоно с драконами, который не скрывал колен, и расчесывала волосы щеткой. На свежей коже лица не было ни малейшего намека на косметику, ни шрама от пластических операций. На своевольном лице темные глаза, прямой нос и капризно вздернутые уголки губ, что так редко встречается. Положив щетку на мраморный столик, она покинула ванную комнату, которой могли бы позавидовать многие женщины города. Этот дом с флюгером на крыше внутри был напичкан всеми теми устройствами, которые так облегчают жизнь домохозяйки. До полудня Дженнис работала за компьютером. В полдень она решила, что пора пить чай. Выйдя из комнаты, она с наслаждением потянулась, чтобы разогнать кровь. Солнце светило в стрельчатые окна, которые выходили на юг, рисуя светлые квадраты на полу. Неожиданно тишину нарушила старинная арфа, которая издала звук, словно ее тронула невидимая рука. Дженнис почему-то даже не очень удивилась, а только посмотрела на инструмент. Да и то верно: мало ли почему вдруг зазвенела старая струна. Тому могло быть много объяснений. Не придав этому факту никакого значения, она пересекла комнату и вошла в кухню. Там она заварила душистый чай. Чай был налит в красивую чашку и ждал ее, испуская легкий аромат. На столе стоял маленькая серебряная сахарница, лежали щипчики для сахара, и конечно, были сливки в маленьком кувшинчике. Дженнис поднесла чашку к губам и принюхалась: