Kitabı oku: «Жизнь примечательных людей. Книга вторая»
Глава 1. Мажор из страны Насреддина
Многие уже забыли, но в начале ХХ века на карте мира существовал эдакий реликт средневекового Востока под названием Бухара.
Это карликовое государство формально находилось под протекторатом Российской империи, но де-факто потребности урусов были невелики – эмиру пришлось разрешить им провести железную дорогу через свою территорию, да периодически откупаться от неверных небольшой частью налогов. А в остальном – жили так же, как и несчитанные поколения предков – тенистый дворец эмира, глинобитные дувалы, гаремы, арыки, павлины, караван-сараи… Со времен Насреддина не поменялось почти ничего.
Революцию в Бухаре почти не заметили – свергли белого царя? Нам же лучше – будем теперь полностью самостоятельными. Так и случилось – большевики признали независимость ханства и отменили соглашение о протекторате России. И все бы хорошо, если бы не золотая молодежь. Во всех странах периодически заводятся эти жучки, которым в процессе траты папиных денег идейки начинают в голову приходить. Помотаются по заграницам, вернутся в родные пенаты – и ну ныть. Нет, мол, у нас культуры, весь мир движется в светлое будущее, а здесь недвижный пруд, тиной подернутый. Надо быстро построить новый мир, с блэкджеком и шлюхами.
Появились такие и в Бухаре, и обозвали они себя «младобухарцами» – по аналогии с «младотурками». Одной из самых заметных фигур среди младобухарцев был Файзулла Ходжаев – мальчик из очень хорошей семьи. Сын одного из богатейших людей Бухары, купца-миллионщика, сделавшего состояние на экспорте каракуля. В 11 лет Файзулла вместе с отцом уехал в Россию и несколько лет жил и учился в Москве. Потом отец умер, осиротевший наследник вернулся на родину, и естественно, после кипящей Москвы в сонной Бухаре быстро заскучал.
Включился в движение младобухарцев, и мутили они воду до тех пор, пока последний эмир Сеид Алим-хан, обеспокоенный шевелением, смутьянов малость подрепрессировал. Обиженные младобухарцы решили заставить эмира провести реформы силой, используя военные ресурсы утвердившихся в Туркестане большевиков.
Ставшим к тому времени безоговорочным лидером Файзулла тайно выехал на переговоры с председателем Совнаркома Советского Туркестана Федором Колесовым и убедил таки его, что пора делать мировую революцию, и присоединить к братству пролетариата многострадальный народ Бухарского эмирата. В итоге в марте 1918 г. Колесов с крупным военным отрядом перешел границу, занял город Каган, и совместно с Ходжаевым направил эмиру ультиматум: «Распустить существующее при Вас правительство и назначить на его место Исполнительный Комитет младобухарцев».
Обеспокоенный эмир вроде как согласился, начал переговоры, но на деле, как выяснилось, тянул время, собирая собственные силы. А подтянув войска, решил дело по-восточному просто – большевистская делегация, прибывшая в Бухару для ведения переговоров, была изрублена саблями в мелкие куски, в самой Бухаре ударно провели резню младобухарцев, сочувствующих и – на всякий случай – всех, получивших европейское образование и читающих газеты. Общим количеством к гуриям и шайтанам отправили порядка тысячи пятисот человек. А на отряд Колесова двинулась армия эмира в сопровождении десятков тысяч вооруженных чем попало людей, жаждущих покарать кяфыров, тупо забив их кетменями.
Сперва большевики с младобухарцами попытались сопротивляться. Вот как описывал события сам Ходжаев: «Единственным нашим преимуществом перед эмирской армией было наличие у нас артиллерии европейского образца. Мы и решили это преимущество использовать и начать обстрел Старой Бухары, заставив этим эмира прекратить наступление, а также подействовать на толпу, создав панику в городе.
Обстрел начался и продолжался на протяжении нескольких часов, но никаких результатов не дал. Как потом выяснилось, ни один наш снаряд не попал в город. Этот странный и печальный для нас факт был тотчас же использован муллами как доказательство помощи Аллаха и Магомета, не допустивших, чтобы артиллерия неверных и отступников ислама – младобухарцев, разрушила "святую Бухару". Аллах и Магомет, по словам мулл, защитили от снарядов верующих и эмира.
Наконец, иссякли снаряды. Ничего не оставалось больше, как отступить, и Колесов приказал начать отход в сторону Ташкента».
Дальше не очень интересно – бегство как бегство. Отступление примечательно лишь тем, что колесовцы пограбили в посёлке Кермине (ныне Навои) бухарских евреев, и остались на скрижалях как организаторы единственного за всю историю Средней Азии еврейского погрома.
Надо добавить, что «золотой мальчик» оказался человеком упорным. После "колесовских событий" Ходжаев был приговорен эмирским правительством к смертной казни. Из Ташкента уехал в Москву, по дороге был арестован правительством атамана Дутова, сидел в Оренбургской тюрьме. Был освобожден, добрался-таки до столицы, работал в Москве.
Бежав в Россию и сведя там знакомства с братьями-мусульманами, одержимыми идеей строительства нового мира (прежде всего – с башкирскими и татарскими коммунистами), вступил в партию и через два года уговорил большевиков повторить попытку. Вот только войсками теперь командовал не Федор Колесов, недавний конторщик на ташкентской железной дороге, а военный "вундеркинд" красных Михаил Фрунзе.
Это профессиональный революционер, неожиданно оказавшийся не просто неплохим, а очень талантливым военачальником, полководцем милостью божьей, выбил эмира из древнего города как пробку из бутылки. Эмир бежал в Афганистан, а Бухара стала советской.
После того, как власть эмира была свергнута, Файзулла Ходжаев в ноябре 1924 года стал председателем Совета народных комиссаров Узбекской ССР, а с 1925-го одновременно одним из председателей ЦИК СССР.
Карьера высокопоставленного советского функционера закончилась так же, как и у многих его товарищей – Ходжаев был арестован НКВД, обвинен в организации националистического заговора, направленного на свержение советской власти в Узбекистане, и приговорен к расстрелу 13 марта 1938 года.
А вот его подельник по несостоявшейся бухарской революции Федор Колесов карьеры не делал и высоко не летал. Бывший конторщик закончил Московский архитектурный институт, мирно трудился архитектором и тихо умер в собственной постели в 1940 году.
Глава 2. "Одиссея капитана Блада" и резиденты НКВД
"Нормальное такое название! – скажут читатели этой книги. – Какая может быть связь между легендарной книгой, которой в советское время зачитывались абсолютно все мальчишки и некоторые девчонки, и резидентами внешней разведки Народного комиссариата внутренних дел?".
Связь прямая. Вторые познакомили мальчишек и девчонок с первой. Или, если сказать проще, переводчиками книги являются бывший резидент советской внешней разведки в Мексике Лев Василевский и бывший резидент в Англии и США Анатолий Горский.
Это матерые волчары шпионажа на пенсии так развлекались. Ачотакова?
Языком владеют – дай бог каждому. Почему бы и не познакомить мальчишек и девчонок Советской страны с ирландским врачом Питером Бладом, ставшим капитаном пиратской флотилии, его возлюбленной Арабеллой, бешеным полковником Бишопом, французским пиратом Левасером и многими другими персонажами, чьи похождения мы в свое время выучили наизусть.
Мы всегда знали название книжки, реже – помнили автора, очень редко знали художника-иллюстратора и почти никогда не обращали внимания на фамилии переводчиков. А зря.
По традиции – короткая справка:
Василевский, Лев Петрович. Оперативный псевдоним – "Тарасов", советский разведчик, полковник госбезопасности.
Работал слесарем и электромонтером, служил в погранвойсках. После окончания авиашколы, был назначен на должность командира-комиссара отдельной авиачасти Управления пограничной и внутренней охраны УНКВД Казахской АССР на границе с Китаем, в районе Синьцзяна. Там и началась его биография разведчика.
В 30-х годах – в Испании, командир разведывательно-диверсионной группы, старший советник Особого отдела Мадридского фронта. Участвовал в ликвидации Льва Троцкого, за эту операцию награжден орденом Красного Знамени. Во время войны – заместитель резидента НКВД в Анкаре, затем резидент НКГБ в Мехико.
После войны – начальник научно-технической разведки НКГБ СССР, заместитель начальника разведывательного бюро по атомной проблематике. Сопровождал Якова Терлецкого в Копенгаген на встречу с Нильсом Бором.
С 1947 года – на пенсии, в 1954 году в связи с делом Берии исключен из партии и лишен воинского звания, пять лет спустя восстановлен в КПСС и звании полковника. На пенсии занимался литературным трудом и переводами, автор книг «После Зорге», «В оккупированном Париже», «На земле Монтесумы», «Дни и ночи Мадрида», «Испанская хроника Григория Грандэ» и др.
Умер в 1979 году.
Горский, Анатолий Вениаминович. Оперативный псевдоним "Вадим", советский разведчик, полковник госбезопасности.
В органах ОГПУ с 1928 года, с 1936 года переведен во внешнюю разведку и направлен в Англию в качестве шифровальщика. Незадолго до войны был назначен резидентом в Лондоне.
Под его руководством находилось около двадцати агентов, в том числе Кембриджская пятерка. С 1944 года – резидент в США. После того, как Элизабет Бентли сдалась ФБР, Горский, которого она знала под именем «Al», вместе с другими разведчиками был срочно отозван в СССР.
С 1946 по 1950 годы – начальник первого отдела Управления внешней разведки МГБ.
На пенсии занимался переводами с английского, как правило, приключенческих и остросюжетных романов. Кроме Сабатини, переводил Герберта Уэллса, Артура Конан Дойля, Рекса Стаута, Джека Лондона и других.
Умер в 1980 г.
Глава 3. Мао Цзэдун – большой шалун
«Мао Цзэдун – большой шалун» – это, пожалуй, единственное, что советский человек знал о вожде китайской революции с полной уверенностью. Биографиями разругавшегося с Советским Союзом великого кормчего нас не баловали, поэтому до прочих подробностей жизни вождя китайского народа приходилось докапываться. Полезно попадалось мало – либо скулосворачивающие пропагандистские брошюрки, испещренные шипящими словами вроде «ревизионизм» и «гегемонизм», либо всякие забавные байки. Вроде «последнего китайского предупреждения», четырех жен, истребления воробьев, заплывов «по забитым фекалиями рекам Китая» и смелых заявлений (с соответствующей жестикуляцией): «Для меня главное, чтобы каждому китайцу что-то попадало сюда и что-то выходило отсюда».
Не то сейчас. Биографий «председателя» издали великое множество – от претендующего на объективность "Мао Цзэдуна" Филипа Шорта до субъективного по определению «Мой отец Мао Цзэдун» его дочери Ли Минь. Проблема лишь в том, что большинство этих изданий были, как бы это помягче – не слишком академическими и слишком компилятивными. Так, ликбез на подхвате.
И этому есть понятное объяснение – всерьез изучать биографию председателя Мао не рвался никто.
Вернее так – везде этому препятствовали политические причины. Непредвзятых не осталось. В Китае, понятно, занимались лакировкой действительности. В социалистическом лагере, напротив, обличали изменников делу социализма и выпускали клеймящие маоистов работы вроде книги Владимирова и Рязанцева «Страницы политической биографии Мао Цзэ-дуна» или биографического исследования Федора Бурлацкого с говорящим названием «Мао Цзэ-дун. "Наш коронный номер – это война, диктатура…"». В капиталистическом мире тоже не все было благополучно – с одной стороны, вроде как коммунисты, но и ругать особо не с руки – слишком уж часто Запад заигрывал с КНР, используя ее как противовес советскому блоку. Все преследуют свои интересы, а объективности не дождешься ни от кого.
Однако времена изменились, глобальное противостояние ушло в прошлое и любопытствующие с надеждой упованья принялись ожидать серьезных, отстраненных и взвешенных работ, не изуродованных политической конъюнктурой. И вот они, вроде бы, появились – в 2007 году практически одновременно в России вышли две академические биографии вождя, каждую из которых аттестовали исключительно в восторженных тонах.
Первая – это «Мао Цзэдун» Александра Панцова, вышедшая в серии ЖЗЛ – огромный, почти 900-страничный том.
Особые надежды внушало имя автора. Александр Вадимович Панцов – далеко не последнее имя в отечественном китаеведении. Рекомендации прекрасные: доктор исторических наук, профессор Капитолийского университета в США, тридцатилетний научный стаж, множество весьма достойных работ вроде «Тайной истории советско-китайских отношений». Издательство аттестовало книгу как «самое полное и объективное издание, написанное о Мао Цзэдуне», обещало неизвестные ранее факты, раскопанные автором в закрытых ранее фондах российских и китайских архивов, и обнадеживало: «Это уникальное по своей масштабности и информативности издание будет лучшим в ряду книг о «великом кормчем» Поднебесной.
Вторая работа не особенно и нуждается в представлении. "Неизвестный Мао" Джона Холлидея и его супруги Юн Чжан – действительно международный бестселлер.
Первые места в книжных чартах самых известных изданий, перевод на два десятка языков мира, множество читателей, в число которых затесался даже Джордж Буш-младший. Книга писалась более десяти лет на основе данных из архивов КНР, Тайваня, США, Великобритании, Японии, Германии, Италии, Албании, Швейцарии – всего создатели книги прошерстили архивы двадцати стран. Плюс – 400 интервью с гражданами КНР и представителями почти 40 государств мира. В их числе родственники, старинные друзья и коллеги периода 1910-1920-х годов, подруги, секретари, телохранители и врачи Мао, правитель Маньчжурии маршал Чжан Сюэлян, духовный лидер Тибета Далай-лама, президенты США Джордж Буш-старший и Джеральд Форд, государственный секретарь США Генри Киссинджер, замминистра иностранных дел СССР Михаил Капица и многие другие. Вдвоем потянуть такую работу, естественно, невозможно, поэтому, помимо авторов, «над книгой трудились исследовательские группы историков и ученых разных стран».
В общем – сверхмасштабный проект, породивший увесистый (на 800 страниц) и действительно очень нашумевший труд. В полном соответствии с названием нам опять обещали сенсационные и ранее неизвестные подробности о жизни китайского вождя. Настолько сенсационные, что правительство КНР запретило не только издавать «Неизвестного Мао», но и препятствует переводу любых публикаций об этой книге.
Казалось бы – пора бить в ладоши, кричать от радости и благословлять отечественных издателей.
Увы, эйфории не случилось. Дело даже не в том, что «Центрполиграф» по своему обыкновению продемонстрировал полное непонимание отличия научной монографии от романов Дарьи Донцовой и выбросил из отечественного перевода не только всю библиографию, но и часть комментариев.
Нет, все гораздо хуже.
С самого начала несколько смущало обстоятельство, не афишируемое издательством – книгу Джона Холлидея и Юн Чжан бойкотирует не только КНР, но и де-факто весь китайский мир. Так, издание этой книги у себя в стране запретил не только Пекин, но и Тайбэй, единственное китайское издание вышло в Гонконге. Сразу возникает вопрос – что же такого надо было написать, чтобы книгу о Мао Цзэдуне запретили на Тайване, заселенном потомками его злейших врагов?
Все вопросы снимает чтение книги. Пересказать ее можно в нескольких словах – Мао Цзэдун – доверенное лицо Сатаны на Земле, а все зло в мире произошло при его непосредственном участии. Он устроил тоталитарнейшее государство на Земле, не имеющее аналогов ни в прошлом, не в будущем, не в настоящем. Именно Китай, а не сталинский СССР даже, был исчадием ада на Земле. Общее количество погибших только от голода за 27 лет его правления авторы оценивают немыслимой цифрой в 70 миллионов человек. Правда, на основании каких данных авторы пришли именно к такому количеству – не очень понятно. В тех редких случаях, когда создатели «Неизвестного Мао» снисходят до объяснений, мы слышим что-то вроде: «В одном типичном китайском городе Гаояо 110 человек были доведены до самоубийства. Если экстраполировать эту цифру на все более чем 2 тысяч китайских округов, то число самоубийств в сельских районах за этот короткий период достигло приблизительно четверти миллиона».
Что уж говорить о создателе этого людоедского режима? Невероятным образом он сочетал в себе все известные и только предполагаемые человеческие пороки.
По версии авторов, Мао был не просто никчемным политиком, угробившем все, что только можно угробить, и навредившим везде, где только можно навредить, но и препоганейшим человеком. Очень характерна фраза Джона Холидея на недавней российской презентации книги: «Соратники Мао считали, что работать с ним невозможно. Он был деспотичен, неприятен в общении, груб. К тому же он был занудой и брюзгой».
Нет ни одного слуха о Мао, пусть даже самого сомнительного, который авторы не процитировали бы у себя. Поэтому прочитавшие книгу могут добавить – а еще он был маньяком («непосредственно наблюдая акты насилия, Мао испытывал своего рода экстаз»), аморальным типом (бросался на всех женщин, оказавшихся в пределах его видимости, после чего любовниц уничтожал), лодырем (весь знаменитый Великий поход проехал на носилках), ну и на сладкое – «весьма редко мыл голову и чистил зубы. А душ и ванну и вовсе не принимал десятилетиями».
Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй.
Если и появляется в книге что-то светлое, то можно биться об заклад – это отблески сияния Соединенных Штатов Америки: «Мао также волновала привлекательность Запада в глазах членов его собственной партии. Его армия любила американское оружие: его собственные телохранители считали, что американские карабины гораздо лучше советских автоматов. «[Американские] карабины легче и стреляют точнее. Почему бы не закупить побольше карабинов?» – просили они Мао. Американские машины внушали благоговение».
Резюме незамысловато – агитка.
Кондовейшая, просто какая-то неправдоподобная в своей несусветности агитка. Ей-богу, заскорузлый советский агитпроп и тот работал тоньше. Не случайно даже в западных изданиях рецензенты пытаются напомнить авторам, что кроме черной, существуют и другие краски: «Благодаря Чан и Хэллидэю мы узнали много нового о чудовищных преступлениях Мао. Но даже чудовища порой способны делать благо – пусть неосознанно, при осуществлении совсем других целей и стремлений. – пишет Уилл Хаттон в "The Guardian". – История человечества полна противоречий и непредвиденных результатов. Рецензируемая книга – да и наше понимание ситуации в Китае – только выиграли бы, если бы авторы учли это обстоятельство».
Никто не спорит, что Мао вовсе не был ангелом на Земле, и преступлений за ним числится немало, но почему-то даже дважды посаженный им Дэн Сяопин в итоге заявил, что «в своей политике Председатель был на 70 процентов прав и лишь на 30 процентов ошибался». Здесь же – ничего, кроме этих 30%.
«Неизвестный Мао» если и заставляет о чем-то размышлять, то разве что об изменениях в сегодняшней геополитической расстановки сил и соответствующей корректировке пропагандистского «огня по штабам».
Что же касается работы Александра Панцова, то она, без сомнения, более выдержана.
В этой книге Мао отнюдь не сосуд греховный, а живой человек – сомневающийся, ошибающийся, страдающий даже. Поэт, между прочим – Александр Панцов всерьез считает «великого кормчего» очень талантливым стихотворцем и стихи Мао в авторском переводе красной нитью проходят через всю книгу. Создатель КНР описан хоть и без особой приязни, но, по крайней мере, без безудержного нагнетания страстей и повторения сомнительных анекдотов.
Но у этой книги другая беда. Ей подкузьмили те самые «закрытые архивы».
Дело в том, что Александр Вадимович оказался одним из первых исследователей, прорвавшихся в рассекреченные фонды Коминтерна. И при написании книги автором владело понятное желание ввести все найденное в научный оборот. В книге непропорционально много говорится о международном коммунистическом движении и помощи, получаемой КПК из Советского союза. В итоге складывается странная картина – жила себе компартия Китая – нежизнеспособное образование, существование которой поддерживалось исключительно помощью извне. Если бы не советская помощь – давно бы загнулась, потому как сами китайские коммунисты только и умели, как разорять крестьян, да выяснять отношения между собой. А потом – р-р-раз! И вынесла из страны Гоминдан, превосходящий ее по всем параметрам, встав во главе четверти населения Земли.
Недоумевающему читателю остается только сидеть с ошарашенным лицом – Как?! Почему?! Не дает ответа.
Напрягает и то, что чем меньше становится советское влияние в Китае, тем торопливее автор. Период после 1949 года вообще дан скороговоркой, так, «культурной революции» автор «Мао Цзэдуна» выделил не более десяти страниц в своем почти тысячестраничном томе.
Как ни жаль, но приходится резюмировать, что полноценной и непротиворечивой биографии Мао Цзэдуна у нас до сих пор нет. Как впрочем, нет и жизнеописаний Дэн Сяопина, Ким Ир Сена, Хо Ши Мина и многих других если и не замечательных, то весьма примечательных людей.
Подождем. Свято место пусто не бывает.
А. Панцов. Мао Цзэдун. М.: Молодая Гвардия, 2007
Ю. Чжан, Д. Холлидей. Неизвестный Мао. М.: Центрполиграф, 2007
