Kitabı oku: «Эвристика доступности», sayfa 2
VII
Выспаться по-настоящему не удалось и на этот раз, хотя дремать в гнезде оказалось куда приятнее, чем на голых ветках.
Ночью опять приходил Шипящий. На этот раз он сидел внизу довольно долго, периодически пробуя взобраться по стволу и недовольно фыркая, когда это не удавалось. Я же тем временем затаился наверху с гарпуном и ждал. Тьма была – хоть глаз выколи, разглядеть Шипящего мне так и не удалось, зато когда он ушёл, я заснул, как младенец. Не помешали даже отчаянные вопли желудка, которому не хватило двух рыбёшек, и который требовал ещё.
Визиты эти начинали меня тревожить: тварь явно поняла, что добыча остаётся на одном месте, и рано или поздно попытается пойти на штурм по-настоящему. Скорее всего, конечно, лапы у него коротки, но недооценивать опасность – верный способ уйти в Страну вечной охоты. Наконец, этот урод банально мешал мне спать.
И когти у него, как показал утренний осмотр, были совсем немаленькими – борозды на коре ночной гость оставил такие, будто их стамеской вырезали. Если он так каждую ночь приходить будет, рано или поздно дерево упадёт. К тому времени, конечно, я наверняка переберусь в основной дом, но всё равно сбрасывать со счетов врага не хотелось. Вода камень точит.
Нужно было заняться «Базой Попаданца», и побыстрее.
Солнце взошло в 5:21, то есть местные сутки были длиннее наших на двадцать с лишним минут, не считая поправки на изменение длины светового дня, если он тут вообще меняется, конечно – впрочем, это я установлю во время следующего восхода. Поразмыслив, я решил каждое утро выставлять часы на 5:00 – всё равно это будет точнее, чем определять время по солнцу. По крайней мере, пока не набежит ошибка, но тогда я уже что-нибудь придумаю. А до тех пор хватит и этих часов, тем более что компаса у меня не было, и определять направление я мог только с помощью циферблата и солнца.
Жрать хотелось до умопомрачения, но я всё же отложил завтрак и занялся тем, что следовало сделать ещё вчера – разведкой. Очень недоставало элементарного карандаша и листа бумаги, чтобы начертить хоть какую-то карту, и вместо этого я поначалу использовал кусок коры и уголёк. Кора оказалась ломкой, а уголёк только царапал её, и в конце концов я воспользовался смартфоном – тот был куплен совсем недавно и батарея с честью держала прописанные на коробке пять тысяч миллиампер-час, в переводе на человеческий язык – неделю-полторы непостоянного пользования.
Рисовал в мобильном Экселе, где создал отдельную табличку, выровнял ширину строк и столбцов и получил большое поле, на котором закрашивал нужные клетки и делал надписи. Довольно быстро я набросал пиксельную линию реки, которой дал гордое название Стикс, указал на карте расположение собственной базы и принялся изучать окрестные ориентиры, измеряя расстояния в шагах за неимением лучшего варианта. Со знанием направления элементарная тригонометрия позволяла легко определить координаты каждого объекта, пусть и с не очень высокой точностью из-за того, что часто приходилось петлять между деревьями. Одним из ориентиров, к моей вящей радости, оказалось раскидистое дерево с какими-то красными плодами.
– Ядовитые, наверное, – с тоской сказал я, сорвал один и опомнился, только когда умял три штуки. Кое-как сдержался, чтобы не слопать ещё парочку и набил фруктами рюкзак, пообещав себе, что если не помру, то через несколько часов обязательно поем. Желудок печально вздохнул и затих, напомнив, что примерно те же самые мысли относительно ядовитости мелькали у меня и про рыб.
Если всем прочим деревьям в этом мире я без труда мог подобрать земные аналоги, то с этим вышла заминка. По фактуре коры и общему виду оно больше всего напоминало яблоню или грушу, а вот его плоды выглядели скорее как продолговатые помидоры – что снаружи, что внутри, и каждый был размером с большой палец хорошего боксёра-тяжеловеса. На вкус – как кислая хурма, такой вот коктейль. По приблизительным оценкам, плодов тут было несколько сотен, и многим ещё предстояло дозревать, что не могло не радовать душу.
Дерево получило имя «раскидистая клюква», после чего было тщательно нанесено на карту и обведено жирной линией шириной в две клетки, а расстояние до него составило около шести тысяч восьмисот шагов, или приблизительно пять с половиной километров. Нельзя сказать, что о еде можно больше не думать – дерева мне хватит в лучшем случае на месяц, но, по крайней мере, можно будет отвлечься от поисков пищи и заняться «Базой Попаданца». Если, конечно, плоды не окажутся ядовитыми.
Кроме того, теперь я знал, что ответить школьникам на вопрос, как им может пригодиться математика в реальной жизни. Слабое утешение, конечно, учитывая, что школьников этих я могу никогда больше не увидеть, но настроение всё же поднялось.
Нахождение источника еды – пусть и недолговечного – отправило меня обратно к базе, точнее – к бамбуковой роще, и до конца дня я занимался тем, что срезал одревесневшие стебли, таскал вязанки к базе и возвращался за новыми. В итоге этих стеблей накопилось не меньше чем несколько десятков, хотя я прекрасно понимал, что это только начало – на хижину их потребуются сотни.
Заряда в смартфоне оставалось ещё на несколько дней, но я всё же аккуратно перечертил карту на специально выровненном участке земли, на всякий случай точно указав все направления и расстояния. Потом я подумаю, как сделать хоть какое-то подобие бумаги, ну а сейчас приходится обходиться тем, что имею.
Спать снова пришлось в гнезде, ночью снова пришёл Шипящий, но на этот раз я уже совсем спокойно дождался его ухода и утром, по привычке проверив изодранную кору на стволе, приступил к работе.
Проверил я и часы – солнце взошло в 5:19. Световой день удлинялся, из чего я сделал вывод, что угодил сюда до середины лета. Когда там самый длинный день у нас – в июне или июле? Я не помнил; впрочем, какая разница? Тем не менее, я решил тщательно следить за астрономическими деталями – это поможет подготовиться к зиме. Что и сделал, вырезав зарубку на календарной палке, после чего приступил к строительству.
Теперь, когда у меня был строительный материал, его требовалось чем-то соединять. Сделанный накануне шнур почти весь ушёл на временное гнездо – я не жалел его, приматывая бамбук к ветвям. Не собирался жалеть и на основной дом – не хватало ещё, чтобы он развалился в самый неподходящий момент. Не придумай я строить убежище наверху, было бы гораздо проще, но Шипящий не оставлял выбора. Либо переселяться на новое место с риском встретить кого-нибудь ещё, либо всё-таки укреплять старое. Я выбрал второй вариант.
Не поленился я и пересчитать бамбуковые стволы – их оказалось тридцать четыре, – после чего выбрал один и устроил ему краш-тест, то есть хорошо закрепил между камнями и повис на нём всем телом, стараясь не делать резких движений. Потом выдвинул стебель дальше, увеличив рычаг, и проделал это снова. Потом ещё раз – в итоге сломать его так и не удалось, хотя при рычаге в четыре метра бамбук опасно прогнулся и даже затрещал. В любом случае его прочность была примерно как у дюралюминия, если не выше. Дальше я вспомнил сопромат и прикинул, что при максимальном пролёте в четыре с хвостиком метра достаточно будет двух бамбуковых стеблей в несущей основе, чтобы выдержать мой вес вместе с весом предполагаемого барахла, причём с огромным запасом. Это меня вполне устраивало.
Наверное, кто-нибудь другой на моём месте не заморачивался бы и просто выложил несущие балки и пол потолще, например, связав три-четыре стебля, но в моём положении не стоило разбрасываться ни временем, ни силами. Если я могу точно рассчитать, сколько слоёв бамбука нужно положить для достаточной прочности, почему бы так не поступить? Я уверен, что конструкция наверняка выдержит, а большего и не нужно.
Так что я оставил бамбук лежать под соснами и пошёл собирать кору.
VIII
Следующие четыре дня прошли целиком в работе. Ночами исправно приходил Шипящий, устраивая теперь целые концерты под моими окнами – простите, под моим домом, – и я поклялся самыми гнусными орочьими богами однажды вспомнить старое доброе у-шу и воткнуть бамбуковое копьё этой сволочи в задницу. Правда, на у-шу меня учили обращаться с шестами, но копьё от шеста не сильно отличается. Шипящему хватит.
Каждое утро я уже по привычке замерял время – длительность дня по-прежнему увеличивалась, – завтракал чем придётся и либо шёл собирать кору с бамбуком, либо садился плести шнуры. За это время я изрядно поднаторел в изготовлении верёвок: в гнезде лежали уже два веретена, обмотанные самодельной бечёвкой как египетские мумии, но и этого могло не хватить. Кроме того, я обошёл ближайшие сосновые рощи и собрал немного смолы.
Проснувшись, я неизменно вырезал отметку на палке-календаре и тщательно ополаскивался в речке, один раз постирал одежду и носки, размышляя при этом, почему в фантастических книжках герои никогда этим не заморачиваются, даже если целую неделю идут по лесу. Скорее всего, это слишком обыденные и элементарные вещи, чтобы упоминать о них в художественном произведении. Но необходимость в них никуда от этого девалась.
Раскидистая клюква немного полысела, а её красные плоды быстро портились – уже через сутки мне пришлось выкинуть всё, что осталось в рюкзаке. Так что теперь я набирал ровно столько, сколько собирался съесть за день, то есть четыре-пять плодов. Ходить приходилось далековато, но, это всяко лучше, чем ничего. Без еды мне нельзя – и так от недоедания и физического труда моментально засыпал даже на дереве, а последнюю ночь вообще спал как убитый. И уставал быстро, так что жрал всё, до чего дотягивались руки.
Чем дальше заходил процесс строительства, тем больше я ощущал нужду в инструментах и недостаток рабочих рук. Со вторым поделать ничего было нельзя, а вот первое поддавалось решению – начал я с того, что попытался изготовить каменный топор. Швейцарская пилка мало-помалу начинала тупиться, а как заточить двойной ряд зубьев, я пока не представлял. Требовалась замена, так что на пятый лень я занялся именно ею.
Кремень виделся мне идеальным материалом для топора, но и с ним, разумеется, не обошлось без проблем. Попытки расколоть желваки привели к появлению нескольких ножей-скребков, совершенно непригодных для топора, так что пришлось сходить на дальний холм за второй партией камней, которая почти вся тоже превратилась в осколки. Наконец, постепенно я научился сколупывать маленькие, почти прозрачные чешуйки, не раскалывая основной камень, в результате чего и получил отличное – для первого раза, понятное дело – кремнёвое рубило. Теперь оставалось только закрепить его в топорище.
«Только», ага. Для этого требовалось проделать отверстие в куске крепкого дерева, а у меня не было даже элементарной стамески. Вместо неё пришлось использовать кремень наиболее подходящей формы, который, к моему удивлению, резал очень даже неплохо. Затем, наметив контур будущего отверстия, я насыпал в получившуюся лунку углей и раздул их. Насколько я помнил роман Дефо, там именно таким методом пользовались дикари, хотя Робинзон и предпочитал ему механическую обработку.
Впрочем, у него были нормальные стамески.
Классик не подвёл – угли сделали своё дело. К вечеру я уже покончил с топорищем и забил в отверстие кремнёвое рубило, придирчиво следя, чтобы оно прилегало максимально плотно к краям, после чего попытался срубить ближайшее к роще деревце толщиной примерно с мою руку. Ушло на это около двух минут, и когда ствол держался уже на честном слове, удача меня покинула. Топор, на который я потратил целый день; инструмент, который завтра предполагалось уже использовать в настоящей работе; шедевр ремесленной мысли первобытных технологий – короче, топор жалобно хрустнул и сломался.
IX
Несколько минут я оглашал лес ругательствами, припомнив все нецензурные слова, которые когда-либо слышал, и попутно придумав парочку новых. Дорезал несчастное деревце и даже попробовал сломать его об колено, но только заработал синяк, что взбесило ещё больше. Весь день пошёл коту под хвост, а в нынешнем моём положении дорог каждый час. Инструменту – конец, и что я буду делать, если топоры так и будут ломаться? Грызть деревья зубами?
Однако потихоньку я всё же успокоился и провёл криминальную экспертизу над трупом безвременно почившего инструмента. Выяснилось, что каменное рубило осталось целым, а треснуло топорище, причём оно попросту раскололось вдоль волокон. Причину я уяснил сразу же, как только попытался стукнуть по дереву ещё раз – рубило, входя глубже в отверстие, начинало давить на боковые стенки и расслаивало их.
До заката оставался ещё час с лишним, так что я торопливо принялся выстругивать новое топорище. Можно было, наверное, поправить сломанное, но мне не хотелось в самый интересный момент опять остаться с камнем вместо орудия. Ладно ещё, если это случится в гражданской ситуации, а ну как в военной? Так и представляю себе эту картину: нападает на меня какой-нибудь дикарь, размахивая копьём, я хватаю топор, а он такой – хрясь! И дальше мною кормят всё племя. Нечего сказать, приятная судьба.
Правда, аборигенов тут я ещё не видел, но готовым надо быть ко всему.
Когда небо начало стремительно темнеть, я уже прожёг половину отверстия и с сожалением полез в надоевшее до смерти гнездо – хотелось довести работу до конца, но заниматься этим в темноте было слишком рискованно. Ночью, как всегда, поздоровался с Шипящим, а утром, едва разлепив глаза, полез вниз. Ещё одна ночёвка в гнезде меня не устраивала совсем.
Новый топор легко срубил два молодых деревца, из которых я намеревался сделать метательные копья, после чего, подумав, я пошёл испытывать инструмент на бамбуке. Требовалось сделать приставную лестницу, без которой расположить дом на высоте не представлялось возможным.
Для этого я выбрал две направляющие из самых длинных и толстых жердей, обе метров по шесть, после чего вооружился швейцарской пилкой и прорезал в каждой пазы через равные промежутки. Линейкой служил шнур с нанесёнными углём метками. Затем пришёл черёд топора – разметив бамбуковые палки, я нарубил десятка полтора перекладин, и на этот раз изобретение первобытных людей не опозорило себя. Оставалось только вложить перекладины в пазы и примотать их к направляющим.
Теперь можно было приступать непосредственно к дому. Мне очень не хватало хотя бы одного-единственного гвоздя, который можно было бы вбить в ствол сосны и положить на него конец бамбуковой жерди, пока я возился бы с другим концом, и в итоге я заменил его острым сучком, кое-как вколотив его в кору. Вопроса, как крепить балки к стволу, не стояло – я мог сделать это одним-единственным способом, то есть привязать с помощью шнура. Именно это я и сделал, стараясь приматывать всё потуже и не жалея материала – в конце концов, он должен был выдержать несколько сот килограммов нагрузки в виде пола, стен, крыши, моего имущества и меня самого.
Дело шло быстро. Установив несущую конструкцию, я принялся за второстепенные балки, образующие покрытие пола. Каждую из них я тщательно привязывал к основным, чередуя длинные и короткие жерди так, что образовался зубчатый край – в нём я намеревался закрепить будущую стену. Зверски не хватало помощника, который мог бы подавать материал – приходился постоянно спускаться и подниматься, а за раз я мог взять наверх только пять бамбуковых палок. Отчаянно хотелось есть – за сегодня весь мой рацион составили горсть «клюквы» да небольшая рыбка, но идти искать еду было уже поздно, к тому же я твёрдо намеревался сегодня перебраться на новое место. Спать враскорячку в гнезде надоело до чёртиков.
Собственно, этого я добился: когда солнце окончательно зашло за горизонт, уложить удалось большую часть нарезанных стеблей – около метра с лишним настила. На него-то я и лёг, подняв лестницу наверх и с наслаждением вытянув ноги. После неудобного гнезда жёсткие бамбуковые жерди казались мягчайшей кроватью, и для полного счастья не хватало разве что бутылки пива да грудастой девицы под боком.
Да, девица была бы нынче в самый раз. Она могла бы подавать бамбук, пока я работаю над остальной частью дома.
X
Пока я валяюсь на полу нового дома под пение сверчков, заложив руки за голову, самое время поразмыслить.
Итак, я здесь уже восемь дней, и первичная цель достигнута: я обустроил себе постоянное убежище – во всяком случае, начал его обустраивать и теперь могу хотя бы спать в относительной безопасности и удобстве. Это хоть как-то ослабило психологическое давление, которое я приглушал работой. Стоит только задуматься о том, что же будет дальше, как всё, баста – тут же начинаешь рубить бамбук, вязать верёвки, делать что угодно, лишь бы не вспоминать о вынужденной робинзонаде.
Вообще среднестатистический человек мало готов к тому, что он может вдруг оказаться в ином мире – даже с учётом популярности этой темы в СМИ и регулярных новостей в духе «сотрудники Департамента Контроля Реальности нашли кости очередного попаданца, сожранного каннибалами мира R4». Это потому, что мало у кого в окружении есть люди, угодившие туда и, главное, вернувшиеся обратно. Вот и возникают мысли «со мной такого не произойдёт, потому что никто из моих знакомых…» и так далее. Это называется «эвристика доступности». То, что на ум не приходит ни одного такого случая, вовсе не означает, что их нет. В одной только Харьковской области в год пропадает несколько сотен человек, из них несколько десятков – бесследно. Где их искать? Скорее всего – в других мирах. Но это я понимаю сейчас, а тогда как-то не задумывался.
Ну да ладно: поныл, теперь можно и о дальнейших перспективах поразмышлять.
Во-первых, помощь, скорее всего, не придёт. Конечно, хотелось бы верить в лучшее, но я по природе своей реалист – если бы мою пропажу связали с аномалией, то Департамент давно отправил бы специалиста на эту сторону. При этом далеко не факт, что меня вообще посчитали пропавшим без вести – может, я решил таким методом институт бросить. Так что надеяться на визит спецназовцев в гламурной чёрной форме с автоматами наперевес не стоит.
Во-вторых, из этого следует логичный вывод: моё положение, как ни крути, критическое и останется таким ещё очень долго, а в некоторых аспектах и навсегда. Робинзон Крузо перевёз с корабля то ли десять, то ли одиннадцать плотов, нагруженных всякой всячиной: от канатов и инструментов до рубашек, вилок, сухарей и даже спиртного. У меня же нет даже нормального запаса одежды, и рано или поздно футболкам придёт конец, так же как берцам, ботинкам, штанам и куртке. Рюкзак, наверное, прослужит дольше, да и заменить его будет проще, но оказаться голым в этих местах означало замёрзнуть – не тропики, в конце концов.
То же самое касалось инструментов и вещей обихода. Положим, топор я сделал, он хоть и не металлический, но рубит неплохо. Есть мысли, как сделать каменный молоток – тоже хорошо. Но мне требовалось ещё очень многое: стамеска, рубанок, лом, лопата, корзины, мешки, фляги – всего и не перечислишь. Насчёт части этого списка имелись какие-то мысли, насчёт остального… в общем, всё плохо.
Преимуществом же перед коллегой из книги Дефо была информация. Робинзон, как показывала книга, очень многого попросту не знал, так что ему пришлось экспериментировать даже с обжигом горшков, не говоря уж обо всём остальном. Я же обладаю техническими знаниями студента-инженера и понемногу эрудирован в самых разных сферах – от жанров порно до устройства древней копьеметалки. И если первое в нынешней ситуации вряд ли получится использовать на практике, то копьеметалку я собирался сделать не далее как завтра утром.
В-третьих, риски. Их я уже перечислял, и они никуда не делись. Если я порежусь и получу заражение крови, мне конец. Если загноится рана и начнётся гангрена, мне конец. Если начнётся аппендицит, мне конец. Да что там, я могу подохнуть даже от банальной простуды. Ну и что из того, что я знаю о, скажем, пенициллине? Надо ведь ещё понять, какая конкретно плесень его вырабатывает и как его применять, а в медицине я дуб. И метод проб и ошибок в этой сфере применить не выйдет.
С другой стороны, есть и положительный момент. Я мог быть астматиком, аллергиком, эпилептиком или вообще диабетиком – в большинстве таких случаев попаданцу остаётся только сделать сэппуку, чтобы не мучиться. Более того, я имею какую-никакую, но всё же подготовку: спортом занимался, ходил в походы, знаю даже, как стороны света по часам и солнцу определять. Многие мои товарищи по учёбе отправились бы в пасть Шипящему, не пережив и первой ночи. Одни – потому что не додумались бы спать на дереве, а другие – потому что не смогли бы залезть на него.
Ну да чёрт с ним – повлиять на это я всё равно не могу. Разве что осторожней себя вести надо, например, мыться лучше в полдень, когда жарче всего, и попытаться получить спирт – об устройстве перегонного аппарата я представление имею, благо что оно элементарно. Но это в будущем.
Наконец, в-четвёртых, я остался один. Мне даже не с кем поговорить. Конечно, я тот ещё нелюдимый социопат – Настя в этом была совершенно права, да и сейчас мне не до общения – тут бы выжить, но через годик-другой, когда (и если) моя жизнь наладится, я вполне могу взвыть от одиночества.
И в-пятых, зима близко. Рано или поздно дни начнут укорачиваться, и к тому времени надо будет обустроиться по полной программе.
Короче говоря, всё это – вещи такие, о которых задумываться бессмысленно. Как инженер я не имею права думать «почему не получится», я должен думать «как сделать», а заодно решать проблемы по мере их поступления. Вот как начну выть от одиночества, тогда можно будет и начать работать в этом направлении. Например, поискать людей. Если они сами до той поры меня не найдут.
В конце концов, у меня слишком много более насущных и реальных проблем, чтобы думать ещё и о духовном. Пирамида Маслоу, все дела. Чтобы заняться саморазвитием, сперва надо ощутить себя в безопасности, а я и этого не успел толком достичь. Зато проблемы продолжали висеть над душой.
Первое – это оружие. Я уже убедился, что здесь существуют опасные для человека твари – ну, или хотя бы твари, которые кажутся таковыми. Кроме того, мне нужны охотничьи инструменты. Самое очевидное, что приходит на ум – это праща, дротики и лук со стрелами, а также силки. Вторым номером идут корзины для сбора плодов и ягод. Кстати, о ягодах: на болото однозначно стоит наведаться. Витамины мне нужны.
Дальше идут инструменты для труда. Топор я уже сделал – это и оружие, и инструмент. Есть ещё пара каменных ножей. Нужно ещё много чего, этим всем придётся заниматься.
Дальше – дом. Ну, тут всё понятно: надо достроить пол, стены и крышу, причём крышу – как можно скорее. Мне пока везёт, что нет дождя, но это не может продолжаться вечно. И к тому времени надо будет защитить конструкции дома от влаги.
Надо разведать местность дальше от базы. Надо подумать о термоизоляции, ночи и сейчас довольно холодные. Надо сделать печь для отопления – потом будет поздно. Надо… надо… много чего надо.
А сейчас – спать.
