Kitabı oku: ««Библия» для родителей. Том 1. Все статьи для журнала «Мой ребёнок»», sayfa 3

О «раннем развитии»

Если бы какой-нибудь высококультурный европеец, живший лет так 250 тому назад (например, Гёте или Вольтер), очутился бы вдруг в нашем времени, то, пожалуй, больше всего его удивило бы наше отношение к детям. И особенно – к маленьким детям. То, какое внимание им сейчас уделяется, сколько взрослых – квалифицированных профессионалов – заняты обучением, развитием совсем крошечных детей.

Это культурное достижение человечества, и одно из главных. И в то же время это большая проблема современных родителей. Потому что почти все они понимают: ребенка надо развивать. Но пока еще чаще всего плохо понимают, что именно и как нужно развивать у маленького ребенка.

Глебу три с половиной года. Его учат читать с помощью кубиков Зайцева: родители водят его на специальные занятия, конечно, далеко не бесплатные. Еще он ходит в кружок «Пифагоровы штаны». Еще – в студию «Домисолька»: развивает свои музыкальные способности. Через год начнет заниматься английским: это уже решено.

Я с Глебом не знаком, но часто его вижу: преподаю в той самой негосударственной школе, где Глеб «развивается по Зайцеву». Занятия эти происходят в соседнем классе: все слышно. Учительница все время повторяет: «Мо-ло-дцы! Ой, какие молодцы!.. Молодец, Глеб! Молодец, Максимка!.. Ах, какие умницы!» – и так без конца, фальшивым сладеньким голосом, по всякому поводу: произнесет ребенок один слог правильно – и тут же его засыпают похвалами. На занятиях присутствуют родители, и, видимо, преподавателю очень хочется им понравиться.

После занятия мама или папа «в предбаннике» одевают сына. Он никогда не одевается и не раздевается сам. Я в это время в канцелярии заполняю журналы, дверь всегда открыта: мне хорошо видно все, что там делается. Родители Глеба – люди очень солидные, в меру упитанные, серьезные; на лицах – сияние самодовольства, сознание своей важности и значительности. Уж не знаю, кем они работают, но люди они – по современным меркам – весьма успешные.

Сын у них тоже крупный, хорошо кормленый, мясистый, краснощекий. Но физиономия у него неприятная, даже противненькая: всегда с выражением пресыщенности и брюзгливой вредности.

Когда его одевают и раздевают, он порой ни с того ни с сего начинает молотить кулаками по лицу мамы или папы. Но родители – люди выдержанные: никогда ребенка не одернут, не прикрикнут – подержат за ручки, объяснят: «Ой, как некрасиво! Разве так можно себя вести? Перестань сейчас же!» Сын никакого внимания на эти слова не обращает.

Как-то рядом с Глебом примостился совсем маленький мальчишечка: у него была игра-конструктор, что-то он там собирал. Глеб заинтересовался, подошел, по-хозяйски сгреб все детали, передвинул на свою сторону. Мальчик потянулся было к своему конструктору, – тогда Глебушко, выпятив нижнюю губу, изо всех сил толкнул его и стал садить руками и ногами, да так сильно, злобно! Малыш заплакал.

Мама с трудом оттащила сына, причем, и ей попало несколько раз. Вернула игру владельцу. Но только чуть отвернулась, сынок схватил спорную вещь, сбросил на пол, наступил ножкой. Раздался треск. Мама снова схватила сына, стала ему выдержанно и спокойно объяснять, почему так себя вести нельзя. Он, набычившись, отвернулся, бросая злобные взгляды на противника и, конечно, не слушая, что ему говорят.

Еще я заметил, что этот ребенок никогда не отвечает тому, кто с ним заговаривает: просто не обращает внимания – даже если это его мать или отец. Порой он произносит – а часто и громко выкрикивает – отдельные слова и фразы, часто довольно неприличные: но без всякой связи с тем, что ему говорят. Добиться от него ответа можно, только если как-то его поощрить: что-то подарить, похвалить – он привык ничего не делать даром.

Ване тоже три с половиной. Он живет в деревне, где я отдыхаю каждое лето. Я хорошо знаю всю его семью (Ваня – четвертый по счету, а всего детей в этой семье пятеро) и самого Ваню. Ваня еще не учится читать, и даже его старшая сестра, шестилетняя Алена, тоже пока не читает, знает только отдельные буквы.

Зато Алена уже умеет срезать траву маленьким серпом, скирдовать сено, кормить скотину. Умеет окучивать картошку, поливать, удобрять и окапывать ягодные кусты. Прекрасно ориентируется в лесу, находит грибы лучше взрослых, собирает бруснику, землянику.

Ваня тоже уже многое умеет. Физиономия у него простецкая: нос-курнос, волосы как солома, рот до ушей, веснушки – но он чрезвычайно симпатичный, вроде подсолнуха. Очень любит помогать взрослым: и не просят его, а он обязательно притащит какое-нибудь угощение, что-нибудь интересное расскажет. Он всегда отвечает на все вопросы и сам задает множество вопросов. Готов выполнить любое поручение. Ужасно живой и шустрый, глаза горят от возбуждения и интереса к жизни. На любого нового человека смотрит с восторгом, как на инопланетянина, и ждет от него всяческих чудес.

Ваня тоже часто дерется, но, по словам Алены – его главной воспитательницы – никогда не начинает первый и охотно мирится. Он не только сам одевается и раздевается, но сам стелет свою постель, сам бегает по всей деревне и всюду сует свой нос. Надо сказать, ужасно любопытный нос!

Кто же из этих двух детей более развитый? Кому из них больше подходит модный ныне ярлычок «РАННЕЕ РАЗВИТИЕ»?

Еще несколько десятилетий тому назад трудно было себе представить родителей трех-четырехлетнего ребенка, которые уже озабочены его развитием (т.е. развитием его интеллекта, памяти, отдельных способностей и пр.). Пока мал – был бы здоров и весел. Пусть пока играет – учеба от него никуда не уйдет. Так думали в «патриархальных» семьях.

В этом смысле мы живем в полном смысле слова в другую эпоху, в совершенно ином мире, в ином культурном пространстве, с иной системой ценностей. Сейчас «раннее развитие» считается нормой. Это обычно. Это, наконец, престижно.

Но всегда ли мы хорошо понимаем, что это такое – «раннее развитие»?

Появлению термина «раннее развитие» (а это научный термин, хотя одновременно и общеупотребительное выражение) мы обязаны замечательному человеку и педагогу, «заслуженному отцу» семерых детей, Борису Павловичу Никитину. Что же он имеет в виду, когда говорит о «раннем развитии»?

Оказывается, у Б. Никитина – это особая педагогическая концепция, специфический подход к воспитанию и развитию ребенка. Согласно этой концепции, нужно:

Создать для ребенка как можно раньше максимальное богатство возможностей для разнообразной деятельности. В распоряжении ребенка должны быть развивающие игры (не развивающие что-то одно, а развивающие многое), спортивные снаряды, зеленая полянка, куча песка, разнообразные «строительные материалы» (кубики, в том числе – с буквами и слогами; досочки) и пр., и пр. Т. е. «среда обитания» ребенка должна быть максимально разнообразной.

При этом, что и когда ему делать, чем заниматься – решает сам ребенок. Ребенок сам выбирает, что ему делать, как и когда делать. Начнет он интересоваться конструктором в 2 года – ну, что ж: возможно, это будущий Эйфель. Начнет в 5 лет – и это хорошо. В этом понимании «раннее развитие» – это своевременное развитие, развитие, соответствующее индивидуальности ребенка, именно для него органичное.

Т.е. «раннее развитие» в этом смысле вовсе не антоним «позднему развитию». Это антоним усредненному развитию, когда слово «развитие» понимается как развитие одного и того же у всех детей одновременно. Антоним обезличенного безындивидуального развития (без учета индивидуальности ребенка). «Раннее развитие» – это сугубо индивидуальное (совсем не обязательно такое уж раннее и стремительное) развитие.

Как видите, взгляды Б. Никитина возникли «по отталкиванию» от обычного «школьного» понимания развития, при котором:

Для детей искусственно создается замкнутая и однообразная среда, ограничивающая их возможности (школьный класс, где можно делать только что-то одно, все остальное запрещено);

Что делать и когда делать, за детей решает взрослый;

Притом все делают одновременно одно и то же: индивидуальность ребенка не имеет значения.

Б. Никитин сформулировал закон – он назвал его законом необратимого угасания возможностей эффективного развития способностей (сокращенно – НУВЭРС) – который состоит в том, что если не предоставить ребенку КАК МОЖНО РАНЬШЕ самые разнообразные возможности для деятельности, то какие-то его способности, имевшиеся от рождения, «необратимо угаснут». Вот в чем смысл «раннего развития»!

И вот мы дожили до такого счастливого времени, когда очень многие родители занимаются «развитием» своих чад чуть не с пеленок, водят их на различные курсы, в школы. Если Алла Пугачева все еще поет, что «нынче в школе первый класс вроде института», то она безнадежно отстала от жизни: нынче все дошкольное детство – «вроде института».

И вот что любопытно: одним из первых авторитетных педагогов, выступивших с резким протестом против подобной общественной практики, оказался Б. Никитин! Казалось бы, его идеи «пошли в массы»: радоваться надо. Ничего подобного!

Все дело в том, что обыденное понимание «раннего развития» не имеет ничего общего не только с концепцией Б. Никитина, но и вообще с педагогикой (и даже – вообще с подлинной человеческой культурой). В обыденном понимании «раннее развитие» – это просто сдвигание возраста начала обучения школьного типа «вниз», к самым первым годам жизни ребенка.

Между тем, любой мало-мальски грамотный специалист, педагог или психолог, и даже любой приличный студент пединститута 2 курса скажет вам, что классно-урочное обучение не годится для маленьких детей в принципе, что таким способом научить чему-то ребенка дошкольного возраста нельзя, и нельзя его «развить».

Все дело в том, что «раннее развитие» – это прибыльный бизнес. Затрат самый минимум, а прибыль очень значительная. Это все и объясняет.

Ведь мы же покупаем очень много такого, что, в сущности, не только не нужно для жизни, но и создает дополнительные проблемы: но мы покупаем это, платим деньги, привыкаем этим пользоваться и уже не можем без этого обойтись.

Такова особенность современного общества: кто-то приобретает что-то очень часто не потому, что это нужно покупателю, а потому что нужно продавцу. Нужно, чтобы получить прибыль.

А дети – это просто жертвы. Жертвы нашего безумного взрослого мира. Заложники нашей глупости, нашей внушаемости, нашей манипулируемости. «Вкладывайте в образование своего ребенка» – это формула внушения. Такой массовый гипноз, опять же очень характерный для Общества Потребления, в котором мы живем.

И вот ему нужно уметь не поддаваться. То, что ребенок сидит на каких-то ужасно развивающих занятиях, на каких-то курсах – совсем не значит, что он развивается. То, что ребенок копается в песочке, глазеет в окно или просто с философическим выражением лица ковыряется в носу – не значит, что он не развивается. Наукой пока не установлено, какие подвижки в развитии ребенка дает процесс ковыряния в носу, но я уверен, в будущем это обязательно установят. И, может быть, кто-то еще получит за это какую-нибудь премию.

Так кто же у нас более развитый: Ваня или Глеб? Конечно, Глеб раньше научится читать. Но будет ли он любить чтение? Ванины жизнерадостность, огромный интерес к миру и людям тоже ведь чего-то стоят. А как быть с нравственными качествами: у кого из них больше шансов стать хорошим человеком? Или это в эпоху «рыночных отношений» совсем не важно?

Иногда мне кажется, что некоторые родители покупают своим детям «раннее развитие» так же, как они покупают себе машины и компьютеры: что дороже, престижнее – то и лучше. Но всегда ли это так?

Умейте быть самостоятельными и независимыми и не поддаваться массовому внушению. Это нужно и вам самим – но особенно вашему ребенку.

Впрочем, все сказанное не означает, что любые «коммерческие» развивающие программы – плохие. Дело не в этом, конечно. Есть много очень даже интересных и полезных курсов и программ для малышей. Дело в нас, взрослых, у которых есть дети. Нам нужно избавиться от иллюзии, что развитие своему ребенку можно КУПИТЬ. И только тогда мы сможем понять, что же нужно нашему малышу, а что нет.

Материнская власть

История человечества насчитывает сотни людей, имевших огромную власть. Царей, императоров, полководцев, генеральных секретарей, президентов, премьер-министров. Почти все они мужчины.

И в то же время на Земле жили и живут сотни миллионов женщин, имеющих гораздо большую власть. В их руках сосредоточена власть абсолютная, безграничная: такая, какую только может иметь один человек над другим человеком. И это никакой не парадокс, и никакая не загадка. Просто у этих женщин есть дети – или хотя бы один ребенок.

Возвращаясь с работы, я каждый день прохожу через огромный современный двор-колодец. Вокруг – огромные дома. В самом центре двора – детская площадка. Иногда останавливаюсь понаблюдать за детьми.

Как-то я вот так остановился: мне понравилась маленькая девочка. Я ее сразу окрестил Красной Шапочкой: на голове у нее был вязаный чепчик ярко-алого цвета. Девчушка крохотная и кажется ужасно толстенькой из-за теплого комбинезончика вишневого цвета, поверх которого повязан шарф – так что малышка похожа на кулек, завязанный веревочкой.

На скамеечке две девочки постарше играют в магазин. У них картонная коробка, куча пластиковых бутылок разного калибра, набитых снегом, и фантики вместо денег. Вот фантики-то неудержимо привлекают Красную Шапочку: она остановилась рядом, глаза широко раскрыты и даже язык высунула от возбуждения.

Но девочка тут не одна, с мамой. У мамы лицо совершенно детское: такая совсем молодая мама. И вот мама решила, что пора уходить.

Сначала она зовет ребенка, стоя в 3—4 метрах от него. Та не реагирует. Мама повышает голос, но тон у нее какой-то неуверенный: девочка показывает, что слышит, машет ручками – дескать, отстань, видишь, я занята важным делом!

Тогда мама подходит и пытается дочку поймать и увести: не тут-то было. Т.е. ребенку-то года 2 и поймать его ничего не стоит, но наша юная мама такая солидная: двигается она медленно, стараясь не уронить своего достоинства взрослого человека. Бегать? За ребенком? Никогда! – такой у нее вид.

Красная Шапочка удрала от мамы-волка. Довольна, конечно. О фантиках, кстати, она уже забыла: ее увлекла новая игра в Волка и Красную Шапочку.

Мама слегка растеряна. Постояла, глядя в сторону, будто это вовсе и не ее ребенок. И придумала! И говорит:

Ну, ты остаешься? Оставайся! А я ухожу!

Очень твердо сказала. Повернулась так демонстративно спиной и пошла. Но медленно.

Потом все-таки остановилась, оглянулась. Девочка застыла, смотрит на нее расширенными глазами, но с места не двигается. Мама – ей, очень громко:

Я ухожу от тебя! А Катя остается одна! Без мамы! Мама уходит совсем!

И пошла-пошла, решительно так, быстро и уже не оглядываясь. Дошла до прохода между домами и там остановилась.

Боже, что было с ребенком! Как она рыдала, как кричала; упала на снег, дрыгает ручками и ножками, будто пришел ее последний час. Но мама явно решила проявить твердость: стоит – правда, со смущенным выражением лица – и упорно ждет капитуляции противника.

Не знаю, чем бы это кончилось: ребенок просто заходился от крика, уже хрипеть начал – но тут не выдержал я. Подскочил к девочке, схватил ее в охапку и бегом к маме. А та – бегом ко мне! Видно, подумала, что я ее дочку хочу украсть.

Я ей ничего не сказал: только посмотрел на нее. Но она, кажется, мой взгляд поняла, потому что ужасно покраснела и опустила глаза.

Для ребенка нет ничего страшнее, чем остаться без мамы. И, конечно, такой маленький ребенок не понимает, что мама (да и любой взрослый) может намеренно его обманывать: обещать – но не сделать этого. Раз мама так сказала, значит она действительно уходит. Бросив ее одну! Навсегда!

Такой приговор равносилен приблизительно пожизненному одиночному заключению. За что можно получить такое наказание? За какое-то самое наитягчайшее преступление.

Если бы этой девочке сказали, что через десять минут весь мир взорвется, Земля расколется и все люди погибнут – она бы так не испугалась. Конечно, если бы мама была с ней.

Лучше пусть гибнет вся Вселенная, но чтобы мама была рядом. Мама важнее Вселенной, важнее всех людей, важнее Бога.

Нет, на Земле не существует такой роли, которая была бы хоть в какой-то мере сравнима с ролью Матери. Самый могущественный, самый влиятельный человек на Земле – это Мать.

Но как же осторожно нужно ей пользоваться своей невероятно огромной властью! Как хорошо понимать, что происходит в душе ее ребенка.

Одно слово, улыбка, прикосновение – и человек на вершине блаженства и счастья, душа его полна света, уверенности и покоя. Это может мать. Но она может и другое: одно слово, одно движение – и тот же человек падает в пучину отчаяния, ужаса, одиночества и безнадежности.

Я думаю, что мама Красной Шапочки, в общем, добилась своего: дочка теперь будет ее «панически слушаться» – так это можно назвать. Вот только – какой ценой добилась она этого послушания?

А ведь все было предельно просто. Чтобы увести ребенка, можно было:

Напомнить о чем-то приятном, что ожидает дома;

Побегать за ребенком и поймать его – в шутку, играя с ним, разумеется;

Просто подождать, пока он сам соскучится и подойдет.

Вот и все. Так просто.

Власть – она ведь бывает разная. Бывает строгая, но разумная. А бывает деспотическая. Когда тот, кто имеет власть, хочет добиться послушания во что бы то ни стало. И чаще всего – от неуверенности в себе. Боится, что иначе его не станут слушаться.

Он боится – и потому ему хочется, чтобы его боялись. Боялись еще больше, чем боится он сам.

Много есть должностей, которые не так-то просто занять. Сначала нужно долго учиться, готовиться, набираться опыта. И только потом – если ты сумеешь, если тебе повезет!

А «должность» Матери? Самая-самая ответственная! Ее может занять любая девчонка. Без всякой предварительной подготовки.

Вот почему не могу я осуждать маму Красной Шапочки, не виновата она. Разве ее кто-то учил быть Матерью?

Но, может быть, она все-таки задумается? И поймет, какая огромная ответственность на ней лежит…

Когда-то было хорошо сказано: «Если ты погубил одного человека – это все равно как если бы ты погубил целый мир. Если ты спас человека – это все равно как если бы ты спас весь мир».

Мать – это как Бог. Потому что маленький человек – как и всякий вообще человек – это целый мир. И этот мир – полностью в ее власти.

«Кибердетки»

Часто (и с годами – все чаще) приходится слышать: «Мой (моя) только и знает: видик да компьютер!» «Играет в эти компьютерные игры часами! Что он (она) в них находит?» «Хоть бы книжку почитал!» – и т.д., и т. п.

Действительно, мы оказались педагогически неготовы к «эре технического прогресса». Мы покупаем телевизоры, видеомагнитофоны, компьютеры: мы современные люди, боимся отстать от своего века. Но потом с ужасом замечаем, что эти сложные технические игрушки ПОДЧИНЯЮТ СЕБЕ НАШИХ ДЕТЕЙ. Ребенок играет в компьютерные игры и смотрит телевизор все свое свободное время: он не читает, не общается, ничего не делает. В результате – не развивается, и даже по сути не живет!

И родители, крайне обеспокоенные, спрашивают: что делать?

Почему компьютерные игры и видеофильмы (а в данном случае это почти одно и то же) так привлекательны для детей? Дело в том, что ребенок – существо духовно слабое, не уверенное в себе: в реальном мире он пока чувствует себя некомфортно. Реальность – материальная и социальная – требует знаний, умений, терпения, мужества и силы. Тогда ты будешь успешен, будешь хорошо себя чувствовать. Реальный мир предъявляет человеку жесткие требования, а дети им пока не соответствуют.

В мире же виртуальном можно получить максимальное удовлетворение без всяких усилий. Ты убиваешь всех своих «врагов»: ты мудр и всемогущ, ты супермэн! И при этом – ни за что не отвечаешь.

Ведь, играя, мы испытываем настоящие чувства: это всем известно хотя бы по собственному опыту. Если игра представляет собой имитацию войны, убийства, то играющий испытывает злобу, ненависть, садистскую радость. Попробовал бы он дать себе волю в реальной жизни! Тюрьма ему пока не грозит, но есть многое другое, для ребенка очень неприятное: гнев родителей, наказания. А в мире виртуальном можно все: и об этом никто не узнает, не накажет.

Здесь можно «быть» кем угодно, делать что угодно – без всякого труда и без всякой ответственности. Вот почему этот «антимир» так привлекает детей.

Что же происходит с душой ребенка, полностью ушедшего в «антимир»? Во-первых, начинают ослабевать внутренние «тормоза», блокирующие деструктивные импульсы: те, что не одобряются людьми и собственной совестью. Импульс теперь сразу превращается в действие: эта привычка вырабатывается в условиях длительного «КАК БЫ СУЩЕСТВОВАНИЯ» в виртуальном мире.

Во-вторых, такой ребенок, чтобы удовлетворить любые свои потребности, БОЛЬШЕ НЕ ХОЧЕТ ДЕЛАТЬ НИКАКИХ УСИЛИЙ: это тоже привычка, вынесенная из «компьютерного зазеркалья». Он хочет все получать «за так»: без труда и усилий. И ему кажется, что он имеет на это право.

Он уже не хочет читать. Почему? Потому что чтение – труд души, и труд немалый. Писатель дает только отдельные черточки, штрихи – остальное нужно ВООБРАЗИТЬ, чтобы было интересно. А это труд! Нужно думать, пытаясь понять мотивы героев – и это труд! Нужно по знакам (а слова – это всего лишь знаки, условные значки) отгадать все те реальные вещи, предметы, события, характеры, которые описывает автор: нужно догадываться о массе оттенков в значениях, связать эти значения между собой, совершая огромную работу по раскрытию смысла текста – а иначе будет неинтересно читать!

Вот почему ЧТЕНИЕ РАЗВИВАЕТ. Развитие происходит, когда человек делает усилия, трудится, «потеет». Причем, добровольно – по своей охоте!

А «теледетка» уже отвыкла от душевного труда. Это как лентяй, полгода пролежавший на диване: пригласите-ка его на прогулку! Ни за что не пойдет! Для него то, что обычно и естественно для всякого нормального человека, – это тяжелый мучительный труд.

Так что же: сломать компьютеры и телевизоры, отказаться от них? Но этого мы сделать не можем. Значит, нужно «выработать иммунитет». Чтобы к тому времени, когда ребенок начнет самостоятельно пользоваться телевизором, видиком, компьютером, он уже не мог заболеть «виртуальной наркоманией».

Что же нужно делать?

Во-первых, развивать воображение детей. Если у человека воображение хорошо развито, он почти наверняка полюбит чтение: как мы уже заметили, чтение художественного текста – это всегда работа воображения: это очень интересно, увлекательно, но: если воображение «тренированное»!

Как его развивать? Фантазировать вместе с ребенком! Вот снежинки падают с неба. МАМА. «А откуда они падают?» ДИМА. «С Луны!» МАМА. «Ты думаешь? Здорово!» ДИМА. «Они там живут… всегда!» «У них там есть домики?» «Нет. Они живут в таких… норках!» «Ах, в норках! Что же, они их роют?» «Нет. Там они есть… просто так есть… и все!» «Норки?» «Ага!» «Они глубокие?» «Ну, так… чуть-чуть глубокие…» «Там темно?» «Ага!» «Бедные снежинки! Как им там темно, холодно – правда?.. И вот одна снежинка сказала: Давайте полетим на Землю! Смотрите, какая Земля большая, зеленая, светлая! Там, наверное, тепло и хорошо…» «Нет, дай я, я скажу!.. И они полетели, полетели… полетели…» «Вокруг была черная ночь!..» «Нет, дай я… И они скоро прилетели…» «К Диме!» «К Диме!» «Конечно! И легли на подоконник Диминого окна. И сказали: «Ой, кто это?» «Это Дима!..»

Это запись разговора с трехлетним мальчиком: сначала он занимался в кружке «Сказочный мир» (где учат не слушать сказки, а сочинять их), а потом с мамой дома. Дима почти гарантирован от «виртуальной заразы», потому что он любит фантазировать, убежден, что это очень увлекательное занятие.

Мама Димы на прогулке всегда разговаривает с ним о том, что они видят. Почти все дети, даже гораздо старше Димы, знают всего 5—6 названий цветов (красный, синий и пр.); примерно столько же слов, обозначающих человеческие чувства. А Дима знает слова «лиловый», «сиреневый», даже «медовый» (есть такие деревья: у них ствол медового цвета!). Знает названия множества растений. Знает, что такое «недоумение», «беспокойство», чем «беспокойство» отличается от «страха». Ему интересно жить, ему интересен окружающий мир, и значит, будут интересны книги об этом мире. А думать, понимать – уже привычное для него занятие.

Вот другой пример: девочка Лана. Ее в три года начали учить читать. Научили. То есть она освоила технический навык. В шесть лет она бегло читала на уровне 5 класса средней школы. И что же? Читать она не любит! И, конечно, не читает.

К сожалению, многие родители не понимают, что мотивация важнее технического навыка: важнее, чтобы ребенок ЛЮБИЛ ЧИТАТЬ, – а УМЕЕТ ЛИ ОН ЧИТАТЬ – менее важно. Поэтому все внимание уделяют обучению техническому навыку, выучивают – после чего ребенок НЕ ЧИТАЕТ: не хочет! А нужно было бы сначала УВЛЕЧЬ ЧТЕНИЕМ, привить любовь к чтению.

Вместо этого часто, видя, что чадо совсем не читает, его «усаживают за книгу»: попросту заставляют читать – и тем самым неизбежно отучают от чтения!

Чтобы ребенок сам читал, любил книгу, нужно своевременно (т.е. до того, как он научится читать!) увлечь его языком, словесным творчеством. Поиграть с ним в игру «Отгадай, что это» – например, так: «Это похоже на сверкающие искорки – что это?» (это снежинки). «Это похоже на кусочек сыру» (Месяц). Или так: «Что такое колоток?» (Молоток) «Кто такая рыжка?» (Белка: она же не белая, а рыжая!). Сравнения, словотворчество (придумывание слов, которых нет в языке) – это художественные средства, которыми пользуются писатели: освоив их еще до начала самостоятельного чтения, ребенок в мире книг будет чувствовать себя как дома.

Известный педагог и детский поэт В.А.Левин доказал, что нормальное литературное развитие ребенка идет от сочинительства к самостоятельному чтению! Да, да! Ребенок сначала «становится писателем», а уже потом – читателем! Прежде он играет с художественными средствами родной речи, занимается словотворчеством, не подозревая, что все это «детали», «винтики» художественного текста. Прежде он фантазирует, сочиняет – и только потом начинает читать!

В этом случае ребенок сразу начинает читать активно. Если же его «закармливают» сказками, приучая пассивно слушать чье-то чтение, потреблять его, то это почти ничего не дает для развития.

Наконец, почему бы не постараться пробудить у малыша интерес к людям, к их характерам, психологии? Обсуждать с ним поведение разных людей: пусть он попробует догадаться, почему разные люди ведут себя по-разному. Ведь это очень интересно! А кто интересуется людьми, тот всегда любит читать.

Кроме того, к «погружению в виртуальный мир» гораздо более склонны одинокие дети. Дети, которым не с кем играть и общаться. Если же у ребенка есть друг, подруга, есть свой круг общения, он вряд ли променяет его на «как бы жизнь», когда столкнется с ней вплотную. Так что стоит об этом заранее позаботиться.

А еще сейчас масса детей, у которых очень занятые родители. Родителям некогда полноценно общаться с ребенком, дружить с ним. Родители для малыша – фактически неблизкие люди. А еще: очень много стало «заорганизованных» детей. Утром у ребенка садик, потом школа или какие-то специальные занятия, чем-то он еще занимается дома, в каких-то кружках: это все за него решили взрослые, а он вынужден подчиняться. Но человек так устроен, что может хорошо себя чувствовать только тогда, когда действует ПО СОБСТВЕННОЙ ВОЛЕ, самостоятельно. Ребенок, измотанный «развивающим» принуждением, хватается за первое, что у него есть под рукой, чтобы все-таки почувствовать себя человеком, личностью: и это часто оказываются компьютерные игры. Это он выбрал сам, в игре он все делает сам.

Многие родители не понимают, что личностное развитие важнее функционального (т.е. развития памяти, мышления, отдельных способностей), а происходит личностное развитие только при самостоятельной активности ребенка.

Так родители, конечно, «не ведая, что творят», своими руками «расчищают дорогу» «компьютерной заразе».

А что ребенок умеет делать? Вернее: что ему нравится делать? Рисовать? Собирать конструктор? Что-то мастерить из пластилина? Лазить и кувыркаться? Все это интересней пребывания «в антимире». Но пусть у него будет возможность найти, открыть то, что он любит делать – открыть как можно раньше.

Все-таки, как быть, если ваш ребенок «уже заболел»? Не заставлять читать! Тем самым вы отвратите ребенка от чтения! Не запрещать играть в компьютерные игры (может быть, ограничить во времени, не более того, – но и это аргументировать «не педагогически»: например, тем, что слишком много приходится платить за электроэнергию)! Тем самым вы сделаете их еще привлекательнее! Делать, в общем, то же самое: пытаться увлечь фантазированием, языковыми играми, побольше общаться с ребенком на разные темы – и пр., и пр. И запастись терпением: «излечение» – процесс длительный, гораздо более трудный, чем «профилактика».

Бурьян растет там, где никто не позаботился посадить культурные растения. Просто «свято место» в душе ребенка не должно быть пусто. И тогда бояться за него не придется: для такого ребенка компьютер и видик не станут «кровожадными идолами», а будут тем, чем и должны быть: техническими приспособлениями, обслуживающими наши потребности.

Техника вообще что-то делает за нас. Для того и предназначена. Но НЕ ВСЁ она должна делать за нас. Не жить за нас. Пусть она делает кое-что: выполняет технические операции – чтобы освободить наше время для творчества, для подлинной человеческой жизни. Тогда она будет на своем месте.

«Теледетки», «компьютерные детки» – это дети душевно больные. Но не компьютеры и видики виноваты в том, что они заболели. В сущности, этих детей все равно нельзя считать здоровыми: они одиноки, у них нет любимого дела, они не любят и не умеют мечтать, фантазировать. Их души – это духовные пустыри, где прорастает и цветет буйным цветом любое «злое семя».

Просто нужно вовремя – начиная с раннего детства – «засадить» их души «полезными растениями», ухаживать за ними, пропалывать и поливать. Тогда и «урожай» будет соответствующий.