Kitabı oku: «Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4», sayfa 5
История вторая. Праздник
Огромные часы над входом в торговый центр, видимые, по задумке дизайнеров, издалека, показывали без четверти пять пополудни. Иванов в приподнятом настроении вышел из троллейбуса и теперь прикидывал: «Идти домой или по центру пошляться?»
Маша ждала его к восьми. Почему именно к этому сроку – он не задумывался. Ну, попросила быть – и попросила. Мало ли, что ей в голову взбрело? Может, грубая мужская сила понадобилась – мебель подвигать, или сериал какой присмотрела для проведения совместного культурного досуга. В общем, спешить было некуда. Если сейчас сесть на маршрутку – то через десять минут он будет дома. Две остановки всего. Пешком – подольше, но тоже не критично.
А четырёхэтажный магазин с кинотеатром и кучей мелких кафе-площадок манил своими огнями. Через его огромные, без остановки вращающиеся двери постоянно входили и выходили люди; в прозрачной глубине здания то и дело мелькали парочки и целые стайки молодых, привлекательных девушек, смеясь и щебеча о своём, о женском. Последний аргумент победил, разрешив колебания инспектора.
Нет, на интрижку он настроен не был, однако пофлиртовать с красавицами, да ещё весной – святое дело, особенно после тяжёлого трудового дня.
***
… Сегодня им с Антоном пришлось попотеть. Напарник с утра честно предупредил, что у него грандиозные планы на вечер и весь день переживал, боясь надолго застрять на работе. Потому носились галопом, тем более что событие приключилось как раз по части Департамента Управления Душами.
Вчера ночью один не слишком умный призрак из свежеумерших решил, от нечего делать, попугать родню, с которой и при жизни-то не особо ладил. Пришёл, пошумел, демонически похохотал, а под утро ушёл восвояси в городской парк. Погулять.
Почему отдавший накануне концы не попал, как все нормальные усопшие, в свою последнюю Очередь, объяснялось просто – Идиот, причём именно с большой буквы. Начитавшись в своё время самого различного эзотерического бреда, будущий фантом увлёкся практическими занятиями, и невесть как ухитрился привязать собственную душу к своей же квартире, где впоследствии и умер, медитируя под тяжёлыми наркотиками в поисках нирваны.
Застрявшие на Земле призраки попадались инспекторам частенько. У каждого имелась своя история, но объединяло их всех всего два критерия – бездумное баловство с собственным разумом или некоторое сильное чувство, не отпускающее их на Последний Суд.
До обеда инспекторы общались с насмерть перепуганной роднёй, поспешившей сразу после похорон осесть в наследуемой жилплощади, потом искали шутника. Когда нашли – долго и нудно разговаривали с ним про устройство мира (покойный не хотел верить в свою смерть, искренне считая, что достиг какой-то там степени просветления и перерождения), потом, психанув, приложили Печатями занудливого упрямца, отправив его куда положено.
На том и успокоились. Швец свалил по своим делам, а Сергей неторопливо направился в сторону дома. И задержался у торгового центра.
***
… Словно приглашая, из динамиков над входом приторно-бодрый голос с ненатуральной радостью сообщил:
– Только у нас, в кафе «Неаполитано» вы можете отведать настоящий итальянский кофе! Кафе «Неаполитано»! Вкус романтического путешествия!
«Дурацкий слоган, – промелькнуло в голове у парня. – Про пиццу ничего не сказал. Или дела у забегаловки не очень, потому они рекламу чередуют, чтобы подешевле было? Один раз про кофе, потом – про пиццу. Ролики короткие, зато название на слуху. Наверное, так».
При упоминании о здоровенной, круглой лепёшке из теста, на которой в изобилии разложены самые разные деликатесы, щедро посыпанные оплавившемся в печи сыром, жутко захотелось есть.
– Работает рекламка… – хмыкнул Сергей, входя в огромный холл здания.
Не особо глазея на яркие, стремящиеся перещеголять друг дружку в завлекательности, витрины, он прошёл вглубь. Туда, где начинались островки со столиками, официантами и завлекательными запахами свежей сдобы. Выбрал себе местечко поуютнее, сел. Заказал кофе. Набивать желудок чем-либо посущественнее не рискнул. Если дома от еды откажется – трагедии не избежать. Кицунэ обидится жутко, а дважды обедать… или ужинать… Иванов так и не решил, к какому виду ежесуточного приёма пищи относить трапезу в пять часов дня.
Дождавшись заказа и с интересом поглядывая на прогуливающихся по магазинам весёлых, принаряженных по такому случаю девчонок, полез в карман за смартфоном. Новости глянуть, ну, и личку в соцсетях проверить.
А он подло сел. Не зарядил его вчера Серёга. Забыл.
Выпросив у официанта зарядку, подключил аппарат к сети через мудро приделанную для таких вот склеротиков розетку у столика. Правильно. Пока аппарат подключён и напитывается энергией – сидящие хоть что-нибудь закажут, чтобы не запретили пользоваться чужим электричеством, а не тупо займут столики и будут часами зависать в сети, лишая заведение прибыли. Выгонять ведь таких индивидов на глазах у нормальной публики – сразу скандал и порча репутации.
Засветившийся экран цинично показал три пропущенных вызова и одно сообщение – все от Ланы. Глянув на время первого вызова, парень поморщился. Ещё в первой половине дня звонила, когда они потерпевших опрашивали. Он как раз тогда звук отключил, чтобы беспокойный аппарат не мешал слушать причитания с жалобами. Даже вспомнил, что именно его окончательно подстегнуло на такое, несвойственное инспектору действие.
Всё та же реклама. Боты в этот день как с цепи сорвались: сообщение от оператора связи о новом тарифе, потом с какой-то скидкой припёрся продуктовый магазин, где неосторожно была оформлена дисконтно-накопительная карта. Затем ошиблись номером, после которого о себе напомнил один из банков, мечтая при помощи методики холодного обзвона завлечь хоть кого-то в свои кредитные сети. И снова две рекламные SMSки от каких-то торговцев чем-то. Их парень даже не читал – стёр не глядя.
Потому и вырубил звук, а потом не до смартфона было.
Мысли вернулись к экрану с уведомлениями.
Интересно, что ей нужно? Обычно Лана – особа ненавязчивая, меру в общении знает. Случилось что-то?
Не став гадать, инспектор нажал кнопку вызова и приложил смартфон к уху. Внештатница Спецотдела ответила сразу, точно ждала.
– Привет, – коротко поздоровалась она и сходу огорошила. – Ты в курсе, что у твоей домовой День Рождения? Именно сегодня?
– Я-а… э-э-э… – из инспекторского горла вырвалось нечто нечленораздельное.
– Ясно. Не помнишь. Или не знаешь. Я так и предполагала. В любом случае тебя это не извиняет.
Звучало обидно. Иванов действительно понятия не имел о том, когда именно родилась кицунэ. Она об этом никогда не упоминала, а он… скотина невнимательная, никогда не спрашивал.
– Откуда знаешь?! – речь вернулась. Свободная от аппарата рука отодвинула чашку с кофе на другой конец столика, будто та мешала говорить.
– Из твоего личного дела. При составлении психологического портрета давали ознакомиться. Там и про домовую было, в разделе «близкие связи». Даты я запомнила. Деньги на подарок есть? Или подбросить?
– Есть. Спасибо. Я тебе очень благодарен, – с чувством произнёс Сергей. – До восьми успею…
– Почему до восьми? – вцепилась в непонятный ей срок неугомонная Лана.
– Меня дома Маша к этому времени ждёт. Просила не опаздывать.
– Удачи! – пожелала напоследок женщина и отключилась.
***
В какую коварную западню он угодил, Сергей понял почти сразу, едва задумался о подарке. Вот что дарить? Новый яблофон? – кицунэ к технике равнодушна, да и есть у неё и планшет, и звонилка вполне приличная по сегодняшним меркам. Духи с косметикой – тут всё индивидуально, пусть сама себе выберет. Сумку, золото, вазу? – не то… не то… Бельё? У них не те отношения. Деньгами сунуть – ну это уж совсем ни в какие ворота не лезет.
Иванову хотелось вручить домовой действительно что-то приятное, хорошее, памятное, а не отмазаться дорогой и ненужной безделушкой. Это же Машка! Добрая, отзывчивая, заботливая… Он только сейчас до конца осознал, какое большое, важное место занимает в его сердце кицунэ. Нельзя с ней так, «на отвяжись»!
В неизвестно какой раз окинув взглядом витрины дорогих бутиков, Иванову пришла в голову идея. Заметив охранника в традиционно-чёрной униформе, он почти подбежал к нему, сходу поинтересовавшись:
– Здесь есть… где подарки продают?
Сотрудник торгового центра вопросу не удивился. У него посетители, ленясь тащиться к стойке администратора, частенько спрашивали, где и что находится.
– Второй этаж. По галерее справа.
На ходу бросив слова благодарности, Сергей поспешил к эскалатору.
Нужный магазинчик нашёлся быстро. Небольшой, затесавшийся в самом центре прохода, между витриной с модной мужской одеждой и дамской обувью. Донельзя довольный своей догадливостью, инспектор вошёл внутрь, бегло окинул взглядом стеллажи, прилавки… и обалдел, прикусив от досады нижнюю губу.
Торговали здесь, в подавляющем большинстве, аляповатыми поделками. Фарфоровые котики; яркие фигурки, половина из которых была сделана настолько неумело, что в них с трудом угадывались изначально задуманные слоники и тигры; безвкусные халаты с божьими коровками; ароматизированные палочки; ловцы снов, украшенные облезлыми павлиньими перьями; рамки для фотографий любых форм и размеров; ручные зеркала всех пошибов; наборы для рукоделия и вышивки. Имелась секция и для подарков сильному полу – средней паршивости ножи, пепельницы, удочки, зажигалки и шкатулки для хранения табака.
Складывалось впечатление, что данное заведение держится на плаву исключительно из-за таких вот невнимательных к близким Серёг, которые, в суетливой спешке мало чего соображая, берут хреновину побольше и подороже, не задумываясь о деньгах. Потом, чувствуя некоторое облегчение от того, что всё как у людей, тожественно вручают купленную штуковину юбиляру или юбилярше с пафосными речами о здоровье и счастье.
И все понимают, чувствуют истинную подоплёку при выборе подарка. И молчат, делая вид, что довольны.
Не желая сдаваться, Иванов принялся ещё раз, медленно осматривать предлагаемый ассортимент в надежде обнаружить нечто, упущенное ранее…
– Вам помочь? – к нему равнодушно, словно она и сама прекрасно понимала всю истинную художественную ценность представленных товаров, из-за прилавка вышла немолодая продавщица.
– Спасибо, не нужно. Я сам.
Движение прекратилось.
– Если вас что-то заинтересует, скажите, – дежурно оттарабанила женщина, возвращаясь на своё место.
… Ленточки, бижутерия, блёстки, веера, маски непонятных божков, маскарадные наборы, кустарно сляпанные фототриптихи, картины…
Картины!
Чувствуя пока неясную, но бодрящую идею, парень принялся рассматривать репродукции, в изобилии развешанные тут и там. У Машки ничего подобного на стенах не было точно. Из всех украшений имелась лишь сделанная ею же самой сова. Массивная, ростом с домовую, сплетена из верёвок в технике макраме. При входе висит.
Отлично! Подойдёт! Только выбрать надо нечто симпатичное, пейзаж там какой или морской рассвет… Последнее предпочтительней. После отдыха на островах кицунэ полюбила безбрежную синюю гладь всей душой.
К огромному сожалению, ничего подобного в магазинчике не имелось. Предназначенные для продажи полотна все, как одно, блестели пошлым глянцем, были перенасыщены дешёвым пафосом и носили следы полуподвальной мастерской дядюшки Ляо, проживающего в шанхайских трущобах. Криво, косо, не нарисовано – напечатано. У некоторых от долгого висения уже вовсю слезала позолота с рам.
Круто развернувшись на каблуках, Сергей, вне себя от злости, вышел из помещения, отошёл в сторонку, извлёк из кармана персональное средство доступа к сетевому миру и усиленно принялся вбивать критерии поиска в самый известный сайт страны по продаже всего на свете – от навороченных яхт до заношенных сапог.
Поисковик сходу выдал 1304 варианта. Многовато.
Выставил верхнюю планку по цене. Не мелочился.
Осталось 1071.
Набрал «море».
393.
Добавил «авторская работа».
Пугающие цифры сократились до вполне приемлемых 108.
Начал листать вкладку, краем глаза отметив в верхнем правом углу экрана «18.04». Занервничал, однако усилием воли заставил себя успокоиться и сконцентрироваться на объявлениях.
Через пятнадцать минут удалось отобрать четыре варианта. Качество произведений вроде бы соответствовало немаленькой цене, но бесило одно «Но»: оценивать картины через смартфон – неблагодарное занятие. Мелко, детали видно плохо. Как щёлкнули на допотопный Самсунг с залапанной камерой – так и получилось. Приходилось верить описаниям, то есть на слово незнакомым людям.
Не откладывая в долгий ящик, Сергей принялся обзванивать потенциальных продавцов. Первый не ответил, второй оказался не дома. Третий согласился показать картину почти сразу, с важностью начав рассказывать, какой он талантливый художник и где он выставлялся.
Морской пейзаж выбранной работы определённо интриговал даже при небольшом разрешении: лёгкие волны, встающее солнце, разгоняющее своими первыми лучами хмурые, тяжёлые тучи. И никаких традиционных парусников на горизонте. Не Айвазовский, конечно, но весьма и весьма – именно таким складывалось первое впечатление.
– Хорошо. Давайте адрес. Выезжаю! – почти выкрикнул в трубку инспектор.
Продавец назвал. Добираться предстояло в один из спальных районов. Не так чтобы далеко, но и не близко.
До возвращения домой оставалось чуть более полутора часов. Приходилось спешить.
У самого выхода Сергей задержался – снять с деньги с карточки. Вроде бы и быстро получилось – у банкомата стоял перед ним всего один человек, а настроение подпортилось. Кровь бурлила, требуя движения и результата.
Пулей вылетев на улицу, парень прыгнул в первое попавшееся такси и скороговоркой выпалил адрес, молясь в душе не попасть по дороге в пробку.
***
– Етить… И за это – такие деньжищи?
– Знаете ли, молодой человек!.. Я бы попросил!
– Да я тебя сам сейчас попрошу! Ты с головой дружишь?! Или тебя в детстве мольбертом по голове били? Или ты дальтоник?! Или тремор замучил? Не-ет. Диагнозы тут ни при чём. А знаешь, почему?!
– Да я…
– Пасть захлопни! И знай, что ты – козёл по жизни! Причём вонючий! Кидала х…в!
… Серёга орал, не помня себя от ярости. Его оппонент отстаивал свои творческие права как умел.
Получалось у него это плохо.
***
… Пятью минутами ранее Иванов, полный решимости не пожалеть денег для покупки достойного подарка, вошёл в типовую малогабаритку на шестом этаже панельного дома конца восьмидесятых. Обстановка, в которую он попал, прямо с порога обнадёживала – везде стояли незаконченные картины, грудами валялись эскизы, в единственной комнате главенствующее место занимал старый, в несколько слоёв покрытый цветастыми пятнами красок мольберт.
Хозяин был под стать окружающей творческой среде – пьяненький, важный, снисходительный, с манерами опустившегося барина. Типичный непризнанный гений, которого напропалую угнетают бездарности и завистники. И внешность под стать: типичный синяк с длинными волосами, собранными на затылке в хвост канцелярской резинкой; слезящиеся глаза, недельная небритость, костюм – классические майка-алкоголичка не самой девственной чистоты и пузырящиеся на коленях треники,
Помимо художника в квартире, которую он гордо именовал мастерской, присутствовала ещё и полная, неопрятная девица с распущенными, сальными волосами. Она сидела на продавленном диване перед облезлым, с выщербленным лаком, журнальным столиком; пила портвейн из залапанного бокала, тоскливо глядя на жёлтую от табачного дыма стену и ни во что не встревая, томно курила сигарету за сигаретой, сбивая пепел прямо на хлебные корки с остатками соуса в тарелке перед собой. Муза – не иначе. У такого живописца другой быть и не может. Судя по количеству пустых бутылок под столешницей и в углу комнаты – к вдохновению здесь подходили долго и вдумчиво.
Но не это взбесило покупателя – картина при более близком рассмотрении оказалась полным дерьмом. То есть она изначально была хорошей, классной и полностью соответствовала снимку в объявлении. Однако имела один изъян – вполне приличный рисунок зачем-то покрывали мельчайшие, радужные брызги из тех, которые остаются если смешать все цвета, окунуть в них зубную щётку, а потом, со вкусом проведя по ней указательным пальцем, сделать так: «Бды-ы-ыщ!!!»
И всё испортить.
Аргументов у Иванова не было. Один мат, круто замешанный на эмоциях и понимание того, что его жестоко обманули. А самое странное, для автора пейзажа эти пятна тоже стали откровением. Он даже очки нашёл и долго, внимательно рассматривал весёленькие розовые и голубые пятнышки, преобладающие поверх предутреннего моря, бормоча: «Н-да… Неожиданно…» и делая при этом вид, что так и было задумано изначально.
По-видимому, кто-то из гостей никому не известного таланта подленько пошутил в пьяном угаре, а тот и не заметил, поленившись перед продажей лишний раз осмотреть своё творение.
Вот только легче от этого не становилось. Смартфон безжалостно показывал «19.15», до возвращения домой оставалось каких-то сорок пять минут. И инспектор лютовал, с трудом сдерживая себя, чтобы не засветить халтурщику от искусства прямо между глаз.
***
Прооравшись, Сергей напоследок пожелал всяческих «благ» растерянному созидателю весёленьких пейзажей, вылетел в подъезд и, не дожидаясь лифта, побежал через ступеньку вниз, лихорадочно набирая ранее не ответивших продавцов.
Чуда не случилось. Первые два номера в его списке снова не отозвались, а последний, которого он на радостях от, как показала практика, неудачно найденного варианта, позабыл набрать, при дозвоне усталым мужским голосом отказался от встречи, мотивирую донельзя просто: «Молодой человек, вы на часы смотрели? Мне детей скоро укладывать». На заднем плане действительно слышались вопли младенца и женское агуканье.
Такая новость оказалась сродни добротному удару в морду, из тех, когда вокруг головы летают птички, задорно щебеча, и звёздочки водят стремительный хоровод.
Теперь – край. Он же ничего не успеет!
***
Ожидавший на улице таксист вопросительно посмотрел на взмыленного, поникшего парня и безразлично спросил:
– Куда теперь едем?
Домой не хотелось. Из глубин подсознания наружу пёрло неудержимое желание устроить добрую драку и выпустить в ней всю злость на неудачно подвернувшегося мазилу, на себя, на неумолимое время. Вариант отхватить сдачи парня не пугал. И чёрт с ними, с птичками и звёздочками. Пусть летают. Хотя бы понятно будет – почему.
Мозг снова начало лихорадить. Без конкретики, а так… на нервах. Постоянно крутилось: «Подарок. Нужен подарок», забивая все иные мысли.
– Мужчина! Будем ехать или как? – напомнил о себе таксист.
Сказал – словно кнутом хлестнул.
– Да. Конечно… – печально ответил Серёга и понуро взялся за дверную ручку автомобиля. Суровая реальность и чувство ответственности брали своё. – Поехали.
Домашний адрес называть не стал. Попросил остановиться на проспекте, у цветочного магазина. Не с пустыми же руками возвращаться.
Едва выбрались на дорогу, снова зазвонил смартфон.
Лана.
– Алло…
– Подарок выбрал? – сходу взяла быка за рога букинистка.
– Нет… Не срослось.
– Цветы?
– Сейчас куплю…
– Не нужно. Что ты там купишь? Три розы и две гвоздики? Жди. Я тебе привезу. У подруги оранжерея есть. Будет тебе букет достойней достойного.
– Да я…
– Нет. Это не днище, – словно прочла вертящееся на языке у Иванова женщина. – Дна в своём моральном падении ты ещё не достиг. Надеюсь. Это дружеская помощь. Без обязательств. Всё. Хватит болтать. Ровно в восемь под подъездом. Да. Я знаю, где ты живёшь.
Из динамика послышались короткие гудки – разговор закончился.
Даже со стыда сгореть не получалось…
Остановка… Вечерние огни города… Подземный переход на другую сторону проспекта… За ним, во дворах – дом…
19.45
***
…Кицунэ плакала, обняв Серёгину шею. Навзрыд, прижавшись к нему всем телом. Глупая картина получалась. Маша стоит на табуретке, у раскрытого балконного окна и ревёт не переставая. То ли от горя, то ли от счастья… Уже вся рубашка мокрая.
Иванов не был знатоком женской души и плохо понимал, что происходит. Неуверенно, успокаивающе обнял за плечи. Не помогло. Поток слёз только усилился, однако сквозь всхлипы удалось разобрать: «Спасибо…»
***
… Позади остался и врученный строго в восемь гигантский, воздушный букет из неизвестных, огромных экзотических цветов; и растерянное Машкино: «Ой, это мне?»; и косноязычное, зато от чистого сердца, поздравление; и маленький, грустный тортик с единственной свечкой, с трепетом принесённый домовой из своих комнат…
***
Поцелуй в щёку. Нежный, ласковый, сестринский.
– Где ты его нашёл?
– В переходе, – честно признался инспектор. – Он там сидел, унылый такой… Уходить собирался… Я и подумал…
Его лицо снова покрыли поцелуи.
– Я никогда… никогда… Маленькой была – человеческим детям завидовала. У них Дни Рождения праздновали, а у нас – нет. Не принято. Дурь какая, старорежимная… Спасибо, мой ты хороший…
– Да ладно… – смущённо пробубнил Иванов. – Мелочи какие…
Он и сам чувствовал притянутость, неловкость своих слов, однако необъяснимый паралич сковал рот. А хотелось сказать так много! Про Машкину нужность, про её таланты, про борщ, будь он неладен, но очень вкусный, про то, что без неё – никак. Однако, вместо тысяч таких необходимых звуков, из которых более или менее грамотный человек может сложить красивую, связную, правильную речь, способную выплеснуть всё бурлящие эмоции наружу, поделиться ими – вырвалось убогое:
– Предлагаю сегодня не спать. И ты мне расскажешь о себе всё-всё. От и до. Пожалуйста… А завтра Тоху с Розой позовём и куда-нибудь выберемся! В караоке там или куда сама захочешь! Начинаем догуливать твои пропущенные Дни Рождения!
***
… Лана никуда не уехала. Сидела в машине, положив руки на руль, упёршись подбородком на тыльные стороны ладоней, смотрела вперёд и, вслушиваясь, улыбалась каким-то своим мыслям…
***
Злющая бабка Васильевна с комфортом, основательно расположилась на принесённом из кухни табурете, тихонько приоткрыла окно и изредка, украдкой, выглядывала на улицу. Не для поскандалить, а так… убедиться, что ничего не закончилось…
***
Немногочисленные прохожие останавливались и с изумлением, молча взирали на невиданное доселе в их обыденном дворе зрелище…
***
Старенький, небогато одетый дедушка с аккордеоном, сидя перед подъездом на стянутом Серёгой с задворок овощного магазина ящике, наслаждаясь всеобщим вниманием и почти позабыв про полученную заранее плату, самозабвенно выводил, чем-то неуловимо напоминая своим тембром Шарля Азнавура, бессмертное «Под небом Парижа». А клавиши старенького инструмента переливчато, нежно ему подпевали:
Sous le ciel de Paris
S’envole une chanson
Hum hum
Elle est née d’aujourd’hui
Dans le cœur d’un garçon
Sous le ciel de Paris
Marchent des amoureux
Hum hum
Leur bonheur se construit
Sur un air fait pour eux
