Kitabı oku: «Шпиль»
Шпиль
‘Ползи, ползи, букашка
К пику булавки.
Щас тебя энтомолог…’
Игорь Бойченко
1-1
Отчаянная муха не сдавалась уже пять минут. Стекло, казалось, подрагивало и готово было уступить: вот только ещё чуть-чуть, постарайся! Пожухлый подоконный фикус, напротив, почти смирился со своей участью, равнодушно смотрел на разогретую улицу, пылился.
– Ваши тексты не достигли пока уровня публикации…
«Как же душно в этом офисе…»
– Стихи.
– Простите?
– Вы сказали «тексты». А у меня стихи.
– Но они же напечатаны? Русскими словами? Значит – тексты.
«Не хватало ещё с грохотом в обморок как перезревшая девица в борделе…»
– Ладно, не суть, так почему не достигли?
– Я не уполномочена разъяснять причины отказа. Редактор сказал «не достигли», значит – не достигли.
– Это кошмар какой-то…
– Вы не подумайте, мы вас не отваживаем, пишите ещё…
«Какой уже это по счету? Двадцатый? Тридцатый?»
– Вы понимаете, что мне 37 лет? Пушкин уже умер в этом возрасте…
– Погиб.
– Что?
– Не умер. Погиб героически на дуэли. То есть… после дуэли.
– Вы мне будете… Хорошо, он технически не умер, он вообще бессмертен! Мне-то что делать?
– Не знаю. Найдите себе работу по специальности. Вы кто по образованию?
– Какая разница?
– Вот и займитесь делом. Нечего занятых людей отвлекать.
«Да чем ты таким… А, к черту! На улицу, на воздух, потом насекачиться до отруба, чтоб не видеть всего этого го…»
––
– …Что с вами? Вам плохо?
Бам-бам-бам! Как сваи забивает в виски сердечный ритм.
– Где это… А-а, плотоядное растение!
– Вы бредите! – куда-то в муть, в глубину: – Лена, принеси срочно воды!
– Я не брежу, я как раз-таки…
– Вот, выпейте!
– Я выпью! Я так выпью! Но. Не сейчас и не здесь. Как говорится, не при соглядатаях… Извольте откланяться!
– До свидания… Странный какой-то.
2-1
– Алё…
– Я тебя поздравляю, Михалыч, ты скоро будешь пьян!
– Неужели?
– В драбадан!
– Отказали?
– Как догадался?
– Ты в хорошем настроении мне не звонишь. Ты сразу к бабам…
– Это упрек? Ведь я мужчина хоть…
– Уймись. Ты где сам?
– В аду!
– Хорошо. А физический носитель?
– В баре «У Оляши», ну там, где уточка на входе.
– Ничего не принимай, не предпринимай и никому не предлагай. Жди меня в достоинстве!
– Не гарантирую.
2-2
– …У России какие-то странные символы: самовар – мечта, что всё должно само вариться, готовиться, делаться, а мужичок будет чилить на теплой ласковой печи и зла не знать; потом матрешка – японская кукла с христианским покровом и славянским лицом, как мать-героиня рождающая из себя всё новые поколения покорных евразийских баб; ещё балалайка – трехструнный недоинструмент, способный максимум на полторы позорные мелодии; ну, водка – тут всё понятно; наконец мишка косолапый – дикий тупой зверь, тренькающий на балалайке, не выходя из спячки, пока битые матрешки заполняют ему водкой самовар… Есть что-то во всем этом апокефальное… м-м, апокрифичное… нет, апофатичное! -ческое…
– Игорь, не мучь ты несчастную официантку! Посмотри, она уже зеленая.
Цокот улепетывающих каблуков:
– Да, мне надо ещё один заказ принять…
– Михалыч! Родный! Залезай на лавку!
– Там реально такая огромная утка на входе шевелится! И как им только…
– Тут два варианта: или чудо, или фокус.
2-3
– Ваш счет.
– Ой. Михалыч, взгляни, пожалуйста на бумажку, у меня чего-то последнее время начались проблемы с цифрами. Видимо – возраст. Как позавчера исполнилось 27, так и началось.
– Сколько исполнилось?
– Ой, нет, не 27, а 37, говорю же – проблемы с числами; да, и не позавчера, а шесть с половиной лет назад…
– Тебе всегда будет 37, наш дорогой товарищ…
– Сталин!?
– Пушкин! Наш дорогой А.С. Пушкин. Поэт.
– И ты туда же? Что вы все прицепились ко мне с этим Пушкиным?
– Пушкин тут вовсе ни при чем. Пить надо меньше. И цифры не будут…
– Пить! Гениально! Официант, водки Пушкину!
2-4
– Так, а это что? Стоп! Что ты сейчас делаешь? Прекрати немедленно! Ну, это же неприлично на людях… Убери руки от этой салфетки!
– Но мне надо!
– А потерпеть – никак?
– Ты не понимаешь…
– Конечно, мы сирые и убогие, нам не понять… положь салфетку на место! Хватит записывать на ней стихи!
– Серых… дятел… ваксой… пятен…
– Опять какая-то депрессуха!
– Да ладно, ладно…
– Что – ладно? Через полчаса пойдешь опять стюардесс этих…
– Официанток! Богинь!
– Их. Зажимать у кухонь и туалетов. И пихать им вот эти свои…
– Гадости!
– Вирши!
– Пусть терпят! Пусть приобщаются к искусству!
2-5
– Я понял, Михалыч! Всё дело в утке!
– Неужели?
– Утки должны плыть свободными! А эта привязанная зазывала перед дрянным баром с разбавленным пивом!
– От разбавленного тебя бы так не ушатало…
– Так я ещё водочки… Стоп! Не важно! Ты пытаешься меня отговорить от того, что я ещё сам не задумал. Вот! Эврика!
– Твою-то мать…
– Свободу молодым уткам!
– Стой! Безумец, она не улетит, она же механическая…
– Ничего-то ты не понял, рубаха! Утка. Должна. Плыть!!!
Хрясь!
– Сука, там же пруд! Стой, кретин, опомнись!
Бултых!
2-6
Из компактного динамика под потолком негромко раздается: «на рассвете без меня, на кассете без меня, без меня за дверь, без меня домой…»
