Московское сукно

Предложение на балконе

На вид особняк Фонтерновых был очень приятным местом. Здание явно не раз ремонтировали и перекрашивали, поддерживая в образцовом порядке. Рокайльные барельефы украшали высокие голубые стены из камня, в маленьком саду перед дверью росли розы и маленькая береза. Именно так Марк представлял европейские резиденции: небольшие, но красивые, без излишеств и со вкусом.

Побольше бы таких в деревянной Москве. Авось весь город приличнее стал бы.

Дверь открыл коротко стриженный мужик с рваным шрамом на носу. С подозрением осмотрев Марка, он бросил:

– Работы нет, милостыню по воскресеньям подаем. Давай, иди.

– Да подожди ты. – Марк придержал дверь. – Меня хозяева на обед пригласили. Жан Жефро меня зовут.

Мужик прищурился, покачал головой и ругнулся:

– Что с миром-то делается – французы на русских похожи… Ладно, заходи.

Марка провели по светлому залу и лестнице из темного лакированного дерева. В вазах у окон стояли свежие букеты, на стенах висели скучноватые, но благовидные натюрморты и пейзажи в бронзовых рамках. Хозяева явно не бедствовали.

Тимофей и Дарья ждали его на балконе. Рядом сидели Кляйн и незнакомый мускулистый парень в ермолке. На столе стояли фарфоровая посуда, закуски и бутылка с красным. Хороший знак – за чаем интересные дела не обговаривают. Франт молча кивнул и указал Марку на свободный стул.

– А, мсье Жефро, вы наконец пришли! – радостно прощебетала Дарья. – Присаживайтесь, я за вами поухаживаю. Доктор нам как раз рассказывал о ваших приключениях. А это Петр, он к нам из Варшавы приехал. Вы же знакомы?

– Нет, не доводилось, хотя Дитрих мне рассказывал. – Петр заинтересованно приподнял бровь. – Француз, значит? А из какой части Франции?

– Отец был из южной, мать из северной. Дед вообще из центральной. А вы из какой части Польши?

– Из дальней.

– Шапка у вас интересная.

– По вере моей ее носить положено.

– А ты еврей, значит?

– Еврей. А что-то не так?

– Да все так. Евреев люблю, особенно если они люди талантливые.

Марк хмыкнул и повернулся к Кляйну. Тот улыбнулся и еле заметно кивнул. Значит, Петр тоже вор. Осталось раскусить хозяев.

– Вот ведь голова моя дырявая! Я же совсем про пирог забыла! – воскликнула Дарья. – Первый раз сама пеку – сразу же и сожгу все. Пойду проверю, вы пока о делах поговорите.

Девушка выпорхнула с балкона и закрыла за собой двери. Тимофей открыл бутылку и наполнил бокалы – гости с энтузиазмом выпили. Вино оказалось посредственным, почти приторным. Зато бесплатно.

– У вас очаровательная невеста, мсье, – сказал Марк. – Или уже жена?

– Ни то ни другое, – ответил франт. – Это сестра моя.

Дарья и Тимофей были похожи, как элитная гончая и арабский скакун: оба красивые, дорогие, но совершенно разные. Марк, впрочем, не стал задавать вопросов и просто вежливо кивнул.

– Господа, давайте будем говорить откровенно, – после короткой паузы продолжил Тимофей. – Во-первых, мы знаем, что вы не французский торговец Жан Жефро, а беглый дворовой и вор Марк Мохов. Не пытайтесь отбрехаться, мне это не важно.

– Ну что же… – Марк пожал плечами. – Хотя бы акцент изображать не придется. Впрочем, должен отметить, что купец я вполне себе настоящий. Даже документ имеется.

– Мне известна и ваша вторая профессия, дорогой доктор. Только ваше настоящее имя я так и не узнал.

– Дитрих Кляйн меня зовут, честное слово. Не вижу смысла псевдоним себе брать. – Доктор на секунду задумался. – То есть крестили меня как Дмитрия. Мама была русской и хотела православное имя ребенку. А отец был немцем и хотел «европейское» имя дать.

– Так ты крещеный? – удивленно спросил Марк.

– Конечно. А ты думал, что раз немец – значит, не православный?

– Не отвлекайтесь! – прикрикнул Тимофей. – Есть одна работа, которую я хочу вам предложить. Задача не слишком сложная, но очень прибыльная. Поэтому послушайте меня внимательно. Если не понравится, то можете просто уйти и упустить состояние.

Марк усмехнулся. «Простая работа, состояние» – эти слова были верными признаками очень дурацкой идеи. Но ему было интересно послушать план дворянина. Вдруг он как-то по-особенному дела делает?

– Хотите верьте, хотите нет, но я вашего брата хорошо знаю. Воры ко мне приходят, когда им нужна особая помощь. Разузнать, чего в дорогих домах есть, передать взятку большим начальникам, дать ложные показания – подобные вещи. Не самое благородное занятие, но местами доходное.

– Очень полезные услуги. Почему же мы о вас не слышали? – поинтересовался доктор.

– Мы в Москву недавно перебрались, – пожав плечами, ответил Тимофей. – Раньше в Петербурге жили. К тому же я предпочитаю «не отсвечивать», как у вас принято говорить. Сейчас у меня одно предприятие есть – двор в Хамовниках держу. По бумагам у меня там обувная мастерская. Фактически же я сдаю помещение одной амбициозной артели. Они мне платят за пользование сараем, в котором хранят дорогие, но незаконно добытые вещи.

– Зачем им целый сарай для этого? – Марк ухмыльнулся. – Они коров крадут?

– Не коров, а краденое. И добыча у них посерьезнее вашей. Я их иногда навещаю, чтобы деньги забрать. В последний раз они меня попросили найти талантливого кузнеца, который может обращаться с серебром. Мне интересно стало, начал расспрашивать. Ну они и признались, что хотят переплавить большую партию драгоценных металлов.

Тимофей выдержал паузу и отпил из своего бокала. Франт определенно наслаждался представлением.

– Это что же за артель такая? – озадаченно спросил Петр.

– Вас это волновать не должно. Важно другое. Их «надзиратель» – или «смотрящий», не знаю, как вы там таких называете, – жаловался на острые боли в животе. Он уже неделю еле ходит, с ним там только один охранник. Здоровый, но туповатый. Так что забрать их богатства будет несложно. Если все сделать правильно.

На балконе стало тихо. Воры напряглись, но продолжали смотреть в рот дворянину. Тот продолжил:

– План такой. Вы туда поедете – транспорт уже организовал. Даже маскировка есть, один актер знакомый одолжил. Назовете пароль и скажете, что от атамана.

– От атамана? Они казаки, что ли?

– Нет, и это не важно. Пока доктор будет обследовать больного и отвлекать внимание на себя, Марк пройдет к сараю и вытащит ящики. Вы же наверняка именно так и работаете, да?

Кляйн и Марк кивнули. Именно эта тактика помогла им обнести три лавки и одну баржу.

– Отлично. Тем временем Петр и мой дворовой Петька будут ждать у забора. Они примут груз и привезут его сюда. Петр – человек умелый, с металлами работает. Он серебро переплавит в украшения.

– А как же вы планируете их продавать? – спросил Кляйн.

– Вот здесь самое интересное. – Франт широко улыбнулся. – Сначала я думал искать скупщика, но слитки за адекватную цену продать тяжело. А твой магазин натолкнул меня на новую идею: мы устроим аукцион. Петр, сколько тебе потребуется на переплавку?

Внимательно слушавший разговор еврей вдруг встрепенулся и начал считать что-то на пальцах, окончательно лишая себя солидности тихим бормотанием.

– Если там правда несколько ящиков, то за неделю справлюсь, – уверенно сказал он, закончив расчеты. – Можно за пять дней, если совсем торопиться.

– Пусть будет неделя. За это время я схожу на пару-другую приемов, поговорю со знакомыми и расскажу им об удивительном торговце Жане Жефро. И раскрою им секрет: скоро этот загадочный негоциант будет продавать древние украшения французских королей. Полиция нас не побеспокоит – слишком много важных людей соберется.

Марк не удержался и присвистнул. Он высоко ценил творческие способы обогащения и был приятно удивлен изобретательностью дворянина. Но самый важный вопрос он еще не задал.

– Сколько же мы на этом заработаем? И как будем делить?

– Чтобы сразу избавить вас от волнений, после вывоза серебра можете рассчитывать на предоплату в сто рублей каждому. Это так, мелочь для поднятия настроения. Что же касается процентов с продажи… Мы с Дарьей получаем треть, Петру – одну пятую, вам с доктором – все остальное. Сколько там точно будет, не знаю. Но я рассчитываю увидеть не меньше десяти тысяч рублей.

На балконе стало очень тихо. Кляйн закусил губу и откашлялся. Петр широко улыбался, подставив лицо вышедшему из-за облаков солнцу, Марк рассеянно вертел в руках вилку. О таких суммах он слышал только в историях о похождениях придворных баловней.

– Это… Довольно много денег…

– Именно. Но дело нужно провернуть быстро, пока серебро еще там. Если все согласны, ехать нужно уже сегодня. У Петьки вечером еще одно задание.

Трое воров оценивающе посмотрели друг на друга. Лица Кляйна и Петра не выражали никаких сомнений. Марк и сам был почти готов согласиться – раньше он с ходу впрягался в куда более рисковые и куда менее прибыльные истории.

Но франта нужно было проверить еще один раз.

– Ваше благородие, а зачем вы вообще этими воровскими делами занимаетесь?

Тимофей будто задумался, постучал пальцами по столу. Затем пожал плечами:

– Да затем же, зачем и вы. В народе почему-то считают, что все дворяне с пеленок и до могилы в деньгах купаются. Но среди нас тоже есть богатые и бедные. И если не родился у самых везучих родителей, то придется на службе горбатиться. Мне служить не понравилось, честно скажу. Вот и решил зарабатывать более… авантюрным способом.

Франт ухмыльнулся и поднял бокал:

– Ну так что, вы согласны?

Ни один молодой и уважающий себя вор от такой авантюры не отказался бы. Лучше легких денег для лихого человека могут быть только легкие деньги за интересную работу.

Звон бокалов разнесся по улице. Бредущий мимо гусар посмотрел наверх и завистливо вздохнул. Кляйн наклонился к Марку и прошептал:

– Я же говорил – нашего сукна епанча.

Вскоре на балкон вернулась Дарья. За ней шла престарелая служанка, которая несла большое блюдо с пирогом.

– Пирог не сгорел, успели-таки! А, вы уже пьете? Значит, про работу закончили? – Девушка радостно улыбнулась. – Ну и прекрасно, давайте тогда об интересном. Марк, а расскажите, что про Россию во французских газетах пишут?

Обед прошел в приятных разговорах о мелочах. Петр знал удивительно много слухов об императорском дворе и рассказывал смешные истории про еврейский быт. Кляйн с энтузиазмом включился в обсуждение полезных свойств минеральных вод. Мрак даже успел расслабиться, нежась под теплым солнцем.

Расслабленное веселье прервал Тимофей:

– Господа, к сожалению, вам уже пора выдвигаться, время не терпит. Доктор Кляйн, вот ваше письмо – покажете его на месте, как договаривались.

– Неужели вам никак нельзя еще остаться? – Дарья расстроенно всплеснула руками.

– Даша, у них важное и срочное дело. Мы еще как-нибудь соберемся.

– Очень жаль, господа, очень жаль. Разбирайтесь с вашими делами побыстрее и возвращайтесь – отметим!

Три вора встали, откланялись и вышли с балкона. Марк почувствовал легкую обиду – благородное общество ему понравилось. Особенно приятно общаться было с очаровательной Дарьей. Но короткая радость закончилась, пришло время возвращаться к рабочей реальности.

У выхода их уже ждал Петька, проверявший простую упряжь и стоявшую неподалеку черную карету.

– Кто из вас со мной поедет?

– Это я буду, – ответил Петр. – Поехали, только не очень быстро…

– Обожди, не беги. – Марк взял еврея за плечо. – Нам сначала познакомиться нужно.

– А мы разве не познакомились?

– Сейчас я знаю, что ты умеешь с железом работать и что ты не из Польши. Скорее всего, ты еще и не Петр никакой.

– А что еще нужно? Дитрих же меня знает.

– Я-то не знаю, а с незнакомыми людьми мне работать не нравится. Вообще, если ты не знаешь, по традиции мы должны перед первым делом вместе напиться. Но раз у нас времени нет, то давай хоть трубку раскурим. Доктор, забивай свой табак.

Кляйн достал из кармана табакерку и трубку. Он нашел какого-то мутного торговца, который продавал всякие странные диковины, включая чудовищно крепкий табак с необычным вкусом. Доктор курил его редко и не очень любил им делиться. Но традиция есть традиция, и вскоре из трубки поднялся сладковатый дым.

– Ого, крепкий какой, – отметил Петр, закашлявшись после первой затяжки. – Но вкус интересный… Ладно, чего тебе рассказать?

– Откуда ты на самом деле?

– Из Новгорода. Там делать нечего, переехал сюда. Понял, что польским иудеям больше в делах верят. Ну и начал притворяться.

– Чем, кроме воровства, занимаешься?

– Да я сам и не ворую почти. Я в мастерской работаю. Но там хозяин ленивый и слепой почти, в мои дела не лезет. Так что на стороне подрабатываю: пашпорты делаю, документы, с металлами работаю, с деревом. И для честной публики, и для ваших.

Еврей снова закашлялся и передал трубку Марку.

– Понятно, умелец. Чего о благородных этих думаешь?

– Я вам так скажу: если кто-то в России умеет быть осторожным, так это наш избранный народ. При всей скромности могу заявить, что чувство опасности у меня хорошо развито. И в этих двух я большой подлости пока не замечаю. А тебе-то вопросы задавать можно?

– Ну попробуй.

– Ты как французскому научился?

– У барина выучил, когда мальцом был. Пробовал немецкий освоить, но там язык сломаешь.

Кляйн усмехнулся.

– Понятно. А откуда… Какой у вас табак странный, меня прям размазывает. Откуда магазин у тебя?

– Накопил, приобрел, – соврал Марк. – Даже в коллегии оформлен. Я там асессору заношу подаяния, меня не трогают.

– Хорошее дело. Слушай, немец, я сейчас подумал – я ведь про тебя тоже мало чего знаю. Ты откуда сам?

– Из Смоленска. Дедушка еще при царе Петре сюда переехал из Баварии – он врачом был, мой отец тоже лечил, ну и меня научил. Семейная профессия.

– А как с лихими людьми спутался?

– Завалился однажды ко мне один, с порезанной ногой. Я его зашил, он попросил деньги краденые спрятать. Ну и понеслось…

Воры с минуту молча стояли, передавая трубку по кругу и радуясь солнцу. Дворовой нетерпеливо откашлялся и что-то проворчал себе под нос.

– Слушайте, а вам не страшно? – снова заговорил Петр. – То есть воровать-то, понятно, дело привычное. Но с такими деньгами… Не знаю, даже не по себе мне как-то. Вот у вас какой самой большой улов был?

Марк задумался. Столько обнесенных домов и карманов, столько распроданных мелочей. И все такое несущественное…

– Ничего и близко похожего не было, – со вздохом признал вор. – Но думаю, что так и должно быть. Доброго человека Бог за труды вознаграждает. Я никаких больших грехов на душу не брал, только по мелочи бедокурил. Поэтому считаю все это заслуженной благодатью, маленьким таким чудом. И вам советую.

– А мне вот кажется, что ничего необычного не происходит. – Кляйн приглаживал усы и волосы, всматриваясь в свое отражение в окне кареты. – Для нас десять тысяч могут быть огромными деньгами. Но дворяне к таким суммам привыкли. При дворе в карты играют на миллионы. Так что воспринимайте это как обычную работу, просто заказчик необычный.

Где-то на соседней улице запели тягучую крестьянскую песню. День медленно превращался из теплого в жаркий.

Черная работа

В десятке верст к югу от Москвы, в сердце густого леса стояла чудом уцелевшая под давлением времени церковь. Выглядела она не просто старой – было удивительно, что она вообще стоит. Ее стены были покрыты мхом, бревна почернели, от дощатой крыши отвалились целые куски, маленькая квадратная колокольня накренилась под пугающим углом. От заросшей тропинки строение отделял высокий частокол, который смотрелся бы намного уместнее в солдатском лагере где-нибудь в Сибири.

При всей внешней враждебности и мрачности Василию это место нравилось. Было в нем что-то очень старое, правильное. Ему всегда казалось, что места веры должны быть именно такими, а не цветными и разукрашенными. Однажды он высказался об этом вслух. Окружающие на него зашикали и обозвали еретиком. С тех пор свои предпочтения в религиозной архитектуре он держал при себе.

Когда эту церковь построили, никто точно сказать не мог. О ней вообще мало кто знал, постоянных прихожан у нее не было. Поэтому атаман Борис Смехоченко, также известный как Резчик, решил устроить свою летнюю резиденцию именно там.

– Вась, иди пока сам, – с трудом выдавил Анвар. – Я скоро тоже буду, только передохну тут…

Утро у татарина было тяжелое. После тяжелого самогона и колбасы спорной свежести он приобрел желто-зеленоватый оттенок кожи и то и дело хватался за живот. Василий сочувственно ухмыльнулся, взвалил на плечи мешки и пошел вперед.

Ворота были не заперты, петляющая дорожка вела к крыльцу. Там сидел округлый поп с кустистыми седыми бровями и широкой улыбкой. Хозяин был под стать месту – старый и странный.

– Привет, Вася! – пробасил он. – Давно не виделись.

– Привет, отец. Как дела у вас?

– Хорошо дела у нас, хорошо. Топорами трудимся, Божьи дела исполняем.

– Это какие же дела такие?

– Если такое спрашиваешь – значит, не надо тебе спрашивать.

Поп глубокомысленно ткнул пальцем в небо. Как собеседник он Василию не очень нравился.

– Где начальство мое?

– Там, у себя сидит. Передай, что я от него Псалтирь обратно жду!

За церковью располагались огород, хлев, колодец и маленький дом. Жить там, вероятно, должны были послушники, но в забытом месте таких не имелось.

Сам атаман согнулся над грядкой и размеренно работал мотыгой. Сутулый, худощавый, с редкими седыми волосами, в простой рабочей рубахе, Резчик выглядел как обычный усыхающий старик. Особенно на фоне сидевшего рядом гиганта в сером засаленном сюртуке, с косыми плечами, рыжей бородой и блестящей на солнце лысиной – Кузьмы Пушкаря.

Василий тихо вздохнул. В последние дни ему везло на неожиданные встречи с коллегами.

– Чего сажаешь, атаман?

– Здесь морковку, там вон огурцы, – не поворачиваясь, ответил Резчик. – Земля здесь хорошая, все растет.

С размаху воткнув мотыгу в землю, Резчик потянулся и зевнул. Старческое лицо покрывали морщины и шрамы, но примечательнее всего были его глаза – большие, водянистые, голубые. Они всегда смотрели куда-то очень глубоко, будто под кожу.

– А чего вола своего не запряг? – Василий кивнул в сторону Кузьмы.

Пушкарь только показал зубы – то ли в улыбке, то ли в оскале.

– Он уже свое отработал, припасы мне из города привез. – Атаман посмотрел на мешки. – А ты чего притащил? Не обманул нас секретарь?

– Не обманул, взяли…

– Да тихо ты! Не здесь, пойдем в дом.

Жил Резчик скромно – в комнате его богатство выдавали только иконы в позолоченных рамках и большой сундук в углу. Атаман вытянул из-под лавки старую кавалерийскую саблю и вскрыл один мешок. Вытащил слиток серебра, придирчиво осмотрел, взвесил в руке.

– Приличное, да. Как прошло, рассказывай.

– Как ты говорил. Приехали в село, на следующий день в лес пошли, там еще два дня прождали. Потом конвой поймали – просто карета, один солдат охранял. Он не дурак оказался, драться не стал. Забрали товар, закопали, отсиделись у реки. Два патруля видели, но не попались. Потом вернулись, еще день прождали и поехали обратно.

– Молодцы, все правильно сделали. – Резчик удовлетворенно кивнул. – Все как я учил. Знаю, долго прятаться пришлось. Но с такими вещами лучше перебояться, чем недобояться…

– Правильно говоришь, – поддакнул Пушкарь. – Пастух вон недавно недобоялся – слышал, Вася?

– Слышал, жаль его.

Лишенный возможности рассказать историю, Кузьма обиженно поджал губы. Несмотря на репутацию убийцы и бешеного разбойника, он был удивительно болтливым.

– А чего задержался, раз проблем не было? – спросил атаман. – Я тебя вчера ждал.

– Да мы так и собирались… – Василий на секунду замялся. – Но вчера Фильку Костяного по пути встретили, ему помочь надо было.

– Значит, он все еще там работе мешает. Специально же его прогнал, чтобы под ногами не путался. Надо бы его, конечно, того…

Резчик вдруг замолчал и задумчиво уставился в окно. Его подчиненные стояли и терпеливо ждали продолжения мысли. Он часто замолкал посередине разговора.

Василий познакомился с атаманом двенадцать лет назад. Чума все еще собирала свою жатву в Москве. Бунт городской бедноты уже подавила армия, но грабежи и погромы продолжались. Резчик, тогда еще не совсем седой, недавно бежавший со службы казак, подчищал опустевшие дома. Василий, тогда еще четырнадцатилетний бездомный парень, перебегал из одного укрытия в другое.

Они встретились в заброшенном питейном погребе. Разговорились, казак пожалел парня и решил взять его с собой. Со временем у них даже установилось что-то похожее на близкие, почти семейные отношения. Они уехали из Москвы, встретили других воров. Дальше были страшные и веселые годы. Василий учился лихому ремеслу и взрослел. Резчик искал возможности заработка и старел.

Дела их шли с переменным успехом – не обошлось без пары арестов и кровавых стычек. Но атаман удивительно хорошо умел находить нужных людей и вскоре оброс компанией талантливых «работников» и знакомствами в самых разных местах. Некоторые контакты давали ценные наводки, другие помогали вовремя отвести руку закона в другую сторону.

Поколесив по губерниям, они собрали что-то вроде устойчивой команды и вернулись в Москву. Как ни крути, а денег больше всего именно там.

Резчик перестал выезжать на работы сам и лишь изредка выбирался в Москву на разговоры. В остальное время он сидел в тихих местах и руководил своей небольшой артелью. Марк же, наоборот, большую часть времени проводил в делах, а иногда и работал сам на себя.

Атаман и уже взрослый вор начали отдаляться друг от друга. Но времени на разговоры по душам у них не было. Последние полгода члены артели были заняты большим делом – крали у государства серебро. У них уже скопилась небольшая гора драгоценного металла, но продавать ее атаман не спешил.

– Ладно, потом с ним разберусь. – Резчик тряхнул головой. – А где татарин?

– Анвар у входа, он болеет. Приносит извинения.

– Понятно все с вами, не уважаете старика…

Отмахнувшись от попыток Василия оправдаться, атаман подошел к сундуку и откинул скрипучую крышку. Внутри лежали десятки туго набитых кошельков – простых и расшитых узорами, холщовых и кожаных, с резьбой и с бусинами. Вряд ли хоть один из них был приобретен по-честному.

– Вот, держи. – Резчик кинул два тяжелых кошелька. – Тут две сотни должно быть. Поделишь с подельником, как захочешь.

– Хорошо. Я тогда груз в общак отвезу?

– Нет, отвезет Кузьма, он теперь на охране. Для вас другое дело есть. – Атаман нахмурился. Большие голубые глаза стали холодными. – Нужно секретаря нашего убрать.

Василий даже вздрогнул от удивления. Работавший в Камер-коллегии секретарь Дубов не раз указывал банде на плохо охраняемые грузы и государственные склады с серебром. От него зависел успех всех хищений казенного металла: можно быть сколько угодно талантливым вором, но, если не знаешь, откуда таскать, – много не заработаешь. За свою помощь он получал достойное вознаграждение и на условия не жаловался.

– Зачем? Он нас разве обманул?

– Не-а. Вот пусть и не обманет никогда и не сдаст. Он нам больше не нужен.

– Почему не нужен? Мы больше на дороги выходить не будем, что ли?

– Об этом потом поговорим. – Резчик раздраженно поморщился. – Вася, я понимаю, что это не про твои умения, что тебе такое не нравится. Но так нужно, больше некому доверить. Момент такой сейчас, многое решается. Поэтому надо это сделать, и не абы как, а обстоятельно. Чтобы никто на нас не вышел. У него дом на Покровском Валу, рядом с заставой, так что там ищеек много. Лучше всего его к реке отведите и туда скиньте. Все понял?

– Да, понял, – выдавил Василий.

– Как с ним закончишь – есть еще дело важное. Поедешь к Иерею. Большой человек, полезное знакомство заведешь. У него там на Царицыном лугу мастерская ткацкая, не пропустишь. Скажешь, чтобы в воскресенье ко мне со своими ребятами сюда приехал на разговор. Будем с ним продажу обговаривать.

– Продажу? Почему сейчас?

– Да что же такое! – Резчик ударил кулаком по столу. – Везде тебе нужно влезть, все оспорить! Нос ты отрастил слишком длинный, смотри, как бы не отхватили его!

В избе повисла тяжелая тишина. Кузьма сосредоточенно рассматривал пол.

Командовать лихими людьми вежливостью и лаской – дело бессмысленное. Рано или поздно нужно показывать суровость. Атаман это знал и не жалел для своих ни крепких слов, ни тумаков. Поговаривали, что пропавший в прошлом году Сашка Доска и вовсе в могиле без креста лежит за то, что больше своей доли брал. Василию эти воспитательные вспышки гнева не нравились, хоть он и понимал их необходимость.

С возрастом Резчик становился все раздражительнее и злее. Если раньше он срывался только из-за глупых или опасных ошибок, то в последний год всем доставалось за любую мелочь. Василию это нравилось еще меньше.

Но он же не мог просто уйти из артели. Это был его дом, хоть и дурной.

– Понял. Все сделаю, – процедил Василий сквозь зубы.

– Вот сразу бы так. – Атаман сплюнул. – А то я от старости помру, пока тебя уговаривать буду. Пушкарь, ты тоже шевелись, вези груз ихний в общак. И в субботу доставите мне всякого харча для застолья. Давайте, с богом.

Лениво перекрестив своих работников, Резчик вышел из дома и вернулся к работе на грядке.

Василий взвесил в руке кошель. Две сотни рублей за неделю. Какой-нибудь чиновник столько и за месяц не заработает. Есть в воровской жизни свои приятности. Только теперь деньги его почему-то не грели.

– Загуляешь с этим богатством? – поинтересовался Кузьма.

– Не знаю, может быть. – Василий пожал плечами. – Тебе-то чего?

– Ты не злись на него. Он старый, больной, сидит один с попом этим. Вот и ум за разум заходит. Да и других бед хватает.

– Каких бед?

– Долго рассказывать. – Гигант махнул рукой в сторону дороги: – Пойдем, с вами проедусь, поговорим.

Попрощавшись с попом, воры вышли с церковного двора и направились к лошадям. Анвар будто взбодрился и выглядел более здоровым. Впрочем, увидев Пушкаря, он скривился и прищурился:

– И ты здесь. Слушай, хотел спросить: а не тяжело с твоей спиной коровьей все время старику кланяться?

– Тоже тебя рад видеть, татарин, – оскалившись, ответил Кузьма. – Все думаю, когда тебя язык до ножа в бок доведет?

Два здоровяка друг друга не любили – и не скрывали это. То ли соревновались за статус самого большого мужика в артели, то ли просто характерами не сошлись. Драки между своими Резчик строго запрещал, но заставить подчиненных полюбить друг друга атаман не мог.

В лесу было прохладно и тихо, пахло смолой и хвоей. Яркое солнце проглядывало через ветки, но не припекало. Местами попадались цветы и кусты ягод. Василию вдруг захотелось задержаться там, в приятной прохладе. Возвращение в город уже не казалось такой уж приятной перспективой.

– Так что с ним такое? – нехотя спросил он.

– С атаманом-то? – Пушкарь пожал плечами. – Да как тебе сказать… Ты когда у него в последний раз был до этого?

– Где-то в мае заезжал вроде бы.

– Вот в том и дело. Он там сидит с дураками и с попом этим. Филька хоть и дурной, но развлекал его. Я с Семеновичем в общаке почти все время сижу. А ты пропадаешь, свои дела завел.

Василий поморщился. Он действительно начал работать сам по себе, по мелочи – подчистить повозку тут, срезать кошелек там. Обычному вору за такое и слова бы не сказали. Но банды – дело ревнивое, самостоятельность в них не любили.

– Я же его не бросил. И вас тоже.

– Знаю. Но он сейчас ни в чем не уверен. Возраст у него такой, пугливый.

– Так он из-за возраста хочет людей убивать? Или потому что ему компании не хватает? – раздраженно спросил Василий.

– Из осторожности. Не только Пастуха ведь прижали. Лихих сейчас налево и направо хватают, особенно на дорогах. Московских пока не так давят, но и до них рано или поздно доберутся. Вот он и боится. Мне тоже неприятно, честно скажу.

– И что теперь, людей резать?

– Это не по твоей лавочке, понятно. – Кузьма вдруг заговорщически подмигнул: – Если хочешь, то я сам могу делом заняться. Сейчас отвезу вашу добычу, потом смотаюсь в город. К утру все сделаю.

Василий задумался. Сам по себе вид смерти его не пугал. Он не был уверен в этом, но, возможно, он уже убил одного парня. На том нижегородском рынке октябрьским вечером вообще страшные вещи случились. Но убивать не в драке, а вот так, исподтишка, еще и просто какого-то служащего… Все это было совсем неправильно.

Но и отдавать судьбу секретаря в руки Пушкарю ему тоже не хотелось. Мрачные истории о рыжем гиганте рассказывали не просто так. Ему нравилось драться и, кажется, нравилось убивать. Таких отправлять на тихое дело нельзя. Таким вообще верить не стоит.

– Нет, я сам как-нибудь. У тебя дело важное, не отвлекаю.

– Как знаешь. – Кузьма разочарованно пожал плечами. – Если передумаешь, дай знать. Да и вообще заезжай как-нибудь к нам. Мы недавно нового мужика взяли, городского. Дерганый, но вроде смышленый. Правда, мы с ним теперь по очереди за больным ухаживаем – у Семеновича живот страшно схватило, еле ходит.

Вскоре лес кончился. Вдалеке показались первые каменные дома и шпили, по голубому небу плыли столбы дыма из труб заводов. По дороге двигались повозки, всадники и пешие, купцы, солдаты и крестьяне. Златоглавая была уже совсем рядом.

Воры остановились на перекрестке. Кузьма пожал руку Василию, еле заметно кивнул Анвару.

– Ну чего, ребятки: я – направо, вам – вперед. Бог смилуется – еще свидимся.

Насвистывая веселую мелодию, гигант поехал на восток. Мешки с серебром болтались у крупа его лошади. На них можно купить большой дом в центре города, а потом безбедно жить и даже шиковать годами. А выглядит, будто зерно везут.

– Вась, мне послышалось или мы кого-то убивать едем? – осторожно спросил Анвар.

Где-то неподалеку дятел начал стучать по дереву. Василий устало потер переносицу:

– Это мы еще посмотрим.