«Русские средневековые сады: опыт классификации» kitabının incelemeleri

Буду перечитывать, чтобы лучше уложить в голове – фактов много, очень много, а читается тяжеловато. Ну, научная работа же. Была рада узнать, что ландшафтный дизайн на Руси имеет долгую историю и не все новшества и технологии были привнесены европейцами.

Когда-то давно, прочитав «Поэзию садов» Д. Лихачева, я очень вдохновилась идеей расшифровывать культурную символику обустроенных человеком ландшафтов, и с тех пор, побывав уже во многих знаменитых садах, я чувствую себя немного «посвященной». Умение «читать», да и «писать» сады как своеобразную семиотическую систему является сегодня почти утраченным искусством, и я всегда внутренне радуюсь, что благодаря таким редким и чудесным книгам они чуть-чуть приоткрывают мне «свой тайный смысл».

Высочайшая, почти каноническая семиотичность садов Средневековья, Ренессанса и Барокко постепенно снижалась в садах эпохи Романтизма, заменяясь эмоциональностью, а с середины XIX в. исчезло практически и то, и другое, потому что сады стали восприниматься как функциональные архитектурные (!) сооружения, способные порождать архитектурные же впечатления. И современному сознанию восприятие семантики сада или парка дается с большим трудом, поскольку старые иконологические схемы и глубокая символика стерты и уж тем более редко упоминаются в путеводителях. А с налету невозможно понять аллегорические значения цветов, деревьев, кустов, скульптур, фонтанов, смысл именно так расположенных аллей, скамеек, «зелёных кабинетов» и лабиринтов, форм прудов. Садовое искусство – это особая субкультура со своими языком и символикой. В нем есть значения всех характеров: есть надписи, есть скульптуры, изображающие определенных мифологических и исторических персонажей, есть архитектурные сооружения, посвященные тому или иному понятию, явлению, лицу, есть фонтаны, купальни и Эрмитажи, различные по смыслу. Прогулки по старым садам – это своеобразные эстетически-семантические квесты, хотя и на любителя, конечно.

В свое время сады, как живопись или литература, отражали предпочтения своей эпохи и даже вкусы хозяев. Были сады для размышлений и ученых занятий, для празднеств и приема гостей, даже для любовных утех и тайных свиданий. Для прогулок в них надо было даже специально одеваться и причесываться. Иногда в них можно было, а иногда нельзя срывать фрукты и срезать цветы, иногда в них обустраивались «аптекарские огороды». Иногда в них звучала музыка или пели птицы, журчала вода или стояла молитвенная тишина. В них расставлялись статуи и фигуры-обманки или воссоздавались античные руины. В общем, сады читались, как тексты, и сегодня это по-прежнему очень интересное занятие: попав в маленький замкнутый мир живописного уголка природы, созданного в содружестве человека и природы, пытаться проникнуть в его тайную логику, угадать, что хотел сказать и какие мысли и чувства хотел пробудить у гуляющей публики садовник, как, какими средствами он этого добивался. На скрытых в зарослях каменных скамьях, возле обросших мхом гротов и статуй, в геометрической четкости французского сада и в пасторальности английского мне всегда хочется найти такие локусы и топосы, оказавшись в которых можно незаметно для самого себя улететь в иные времена и ментальные пространства.

Поэтому, конечно, углядев на полке книжного магазина «Русские средневековые сады», я немедленно их купила. У Д. Лихачева немного было про русские монастырские сады-вертограды, но эта книжка, казалось, обещала больше. И, в общем, не обманула.

Это было специальное, но интересное историко-культурное издание, в котором на основе авторской классификации скрупулезно рассматривались устройства и «содержание» монастырских и церковных садов, правила которых нельзя было нарушить, светские сады и сады зажиточных городских усадеб, загородные сады. Каждый из этих садов «разговаривал» с посетителями на своем особом языке. Например, сад с плодовыми деревьями соотносился с семейным положением человека. За ним не могли ухаживать люди, не имеющие детей, а вот беременные женщины могли обходить хоть каждое дерево, передавая им свою плодовитость. Даже свадебный каравай нередко готовился в виде сада, а вымазанные тестом руки готовящие женщины не мыли, а обтирали о стволы плодовых деревьев. Христианские сады ассоциировались с Райским садом и строились по принципу визуализации его образа на основе древних книг. Там можно было сажать только определенные растения (яблони, душистые цветы) и непременно – символическое древо жизни, древо познания добра и зла. Все деревья были трехчастными, «принадлежа» Адаму, Еве и Богу.

В городских усадьбах «красные сады» выращивались в основном для удовольствия владельцев, их утилитарная функция (выращивание фруктов на продажу) была второстепенной, и там сажали черемуху и орешник, рябину, размещали качели и бани (!). Уже в Средние века в городах устраивали висячие сады. А загородные сады изначально разбивались с намерением создать их особый эстетический облик, используя особенности ландшафта – его овраги, рвы, реки. В них устраивались лабиринты, аллеи для прогулок, теремки, гульбища, смотровые площадки, места для содержания красивых птиц. А еще в них с древности велась селекционная работа.

В общем, на каждой странице этой книги полно всякой информации. Читая, ты прямо чувствуешь, как повышается твой культурный уровень! Но все же, по сравнению с «Поэзией садов», мне в ней не хватило семиотичности и разговоров о том особом «садовом» языке, понимать который мне хотелось научиться. Эта книга в основном описывает и иллюстрирует, сопровождая описания документальными свидетельствами, сохранившимися схемами и описями, поэтому из ее атмосферы исчез аромат старой ментальности, сменившись запахом архивной пыли. Но все же, прочитав, я захотела не просто попересказывать ее кому-нибудь, а поскорее отправиться на дачу и, руководствуясь средневековой схемой разбивки сада, устроить себе там нечто подобное – для отдохновения и философствования уставшей души.