«Реквием каравану PQ-17» kitabından alıntılar

Они [американцы] взирали на англичан почтительно – немного снизу вверх. Это плохо, когда много денег, но очень мало традиций.

Мой отец начал жизнь матросом на балтийских эсминцах, а закончил ее комиссаром морской пехоты в руинах Сталинграда. От него я перенял любовь к флоту и юношескую тягу к стремительным кораблям.

Я люблю их, эти корабли. Любовь моя к ним неизбывна, Kак и все, что любишь по-человечески — чистым сердцем.

Эгоисты хотели отсидеться, ничего не делая, чтобы сберечь силы, и умирали! Зато боевые ребята, не жалея сил, брались за весла, и выживали!

Мне уже не снятся сны моей юности. Увы, не снятся.

Но стоит закрыть глаза, и я снова вижу их как наяву.

Никогда не следует человеку отказываться от получения тех впечатлений, которые могут обогатить его сердце!

Караван PQ-17 блуждает еще в океане среди причудливых айсбергов, по черной воде медленно дрейфуют мертвые корабли.

Кажется, что PQ-17 продолжает свой путь!

Но идет уже не в порты назначения - караван входит в историю, в политику, в литературу.

Корабли не плывут сами – их опять-таки ведут люди.

Тут выяснилось, что нежность сердца приобретается только в замедленном движении, близком к волшебному покою.

– Это еще ерунда, – говорили. – А вот на «К-22», где Котельников командует, там портрет Гитлера видели. – Где это они сподобились? – В море, конечно, где же еще? Большой был, говорят. И рама дубовая. Плавал встояка… Чтобы всем видно. И, как положено хорошему г…, не тонул…