Kitabı oku: «О несчастном ректоре замолвите слово. Ректор обыкновенный, подвид бесправный»
ГЛАВА 1
Марина Хромова возвращалась домой, стараясь не кряхтеть и не горбиться, подобно столетней бабушке. Все тело ломило так, словно по нему потоптались табуны слонов, лошадей и быков вместе взятых. Здесь даже ванна с теплой водой и массаж не помогли бы, так саднил каждый участок перетрудившейся плоти. Не каждый день ей приходилось скакать по этажам, как оголтелой, и драить даже самый темный уголок здания строительной фирмы. Обычно работать приходилось только на закрепленном за ней этаже, а сегодня она вынуждена была подменить другую уборщицу, у которой заболел ребенок. И если к своей территории она привыкла, то двойная уборка вымотала гораздо сильнее. Но и это оказалось не концом ее мук. После пришлось ехать к старшей сестре и помогать ее мужу с детьми, так как ту сегодня с утра увезли в роддом.
Поэтому в эти поздние часы Марина едва плелась по тротуару и старательно сдерживала зевоту со стонами. Перетрудилась и вымоталась. После столь насыщенного дня хотелось впасть в спячку как минимум на неделю, или на месяц… А, ладно, год было бы отлично проспать, просто потрясающе. Ей казалось, что если через несколько секунд она не окажется дома, то упадет на какую-нибудь ближайшую лавочку и… пусть весь мир подождет. Увы, все эти мысли и желания были лишь фантазиями вымученного мозга, в реальности Марине о подобной роскоши даже задумываться не получалось. До дома оставалось идти пешком еще около получаса, свой последний автобус она пропустила, а на такси денег не было – как-то вылетело из головы, что можно было занять деньги у Вадима. Проводив взглядом очередную лавочку, Хромова лишь ускорила шаг, и оставила мечту о ней до лучших времен. В нынешнюю холодную осень спать на лавочках отказывались даже бомжи, не то что обычные прохожие.
Оказавшись дома, девушка без сил осела на пол коридора. Раскинув руки и ноги в стороны, она некоторое время бездумно смотрела в потолок. Дыхание постепенно выравнивалось, тело расслаблялось, а промозглость осеннего ветра исчезала, заменяясь домашним теплом. К счастью, подобных сумасшедших дней в ее жизни было очень мало и привыкать к ним не стоило. Заставив себя стащить куртку и ботинки, Марина поплелась на поиски своего сотового. Как назло, она сегодня забыла его дома, поэтому была практически без связи – Вадим-то позвонил ей на рабочий, была у нее договоренность с тамошними работницами, да и начальство не возражало. Ведь в любой момент она должна была получить сообщение о прибавлении в их семействе. Волновалась за сестру, хотя для нее это были уже третьи роды и в роддом Полина уже ехала, как во второй дом. Искомое Марина нашла в зале, сотовый лежал на столике у телевизора.
Зевнув в очередной раз, она некоторое время бездумно просматривала входящие вызовы и смс-сообщения. От сестры новостей пока не было, зато наткнулась на звонок Ирины Павловны Мурашевой. Не меньше десяти входящих намекали на крайнюю срочность, а звонить, судя по цифрам на табло, женщина начала с самого утра. Быстро глянув на настенные часы и видя, как стрелка медленно ползет на начало одиннадцатого, Марина задумалась: стоит ли сейчас беспокоить добрую женщину? Все же время уже позднее и личное, мало кто обрадуется звонящему клиенту. А то, что Марина была клиенткой Ирины Павловны, являлось свершившимся фактом. Ведь именно госпожа Мурашева занималась тем, что вот уже три месяца старалась избавить ее от статуса безработной. Уборщицей же Марина работала неофициально и по большому секрету, ибо прожить на то, что выплачивал ей Центр занятости населения, было невозможно.
Почти пять месяцев назад Марина Хромова оказалась безработной, когда ее очень вежливо попросили уйти самой из частного лицея для богатых девочек. Понимая, что в противном случае последствия будут для нее более печальными, а бороться с влиятельными людьми, которых представляла директриса общеобразовательного заведения, у нее не было ни сил, ни возможностей, Марина не стала сопротивляться и упрямиться. Никто не озвучивал прямо причину ее увольнения, но все знали, что случилось это из-за ее вмешательства в предотвращении травли одной из учениц. Та девочка едва не покончила с жизнью у нее на глазах, и Марина решила, что пора заканчивать «проделки» элитных девиц, перешедших в этот раз границу дозволенного. Девушка попробовала хоть как-то повлиять на ситуацию, довести до сведения вышестоящих органов, но оказалась в меньшинстве. Другие преподаватели, и раньше державшие дистанцию и закрывавшие глаза на происходящее, окончательно отстранились, сделав вид, что ничего не случилось.
Марину же попросили уйти с места учителя, да еще и пригрозили проблемами не только ей, но и ее родным. И в закрепление, чтобы ей было в дальнейшем неповадно лезть к сильным мира сего и указывать им на их ошибки, поспособствовали, чтобы не брали на работу не только в школы и университеты, но и на самые разные доступные для нее должности. Помучавшись некоторое время, Хромова вынуждена была обратиться в Центр занятости населения, встать на учет, и пока поиски не увенчались успехом, трудиться в качестве уборщицы, изображая Джеймса Бонда, то есть неуловимого и вечно-прячущегося от знакомых работника.
На телефонный звонок ответили практически сразу:
– Мариночка?
– Добрый вечер, Ирина Павловна, – девушка устало откинулась на спинку кресла, в которое села, – прошу прощения за поздний звонок. Я сегодня сотовый дома забыла. Что-то случилось?
– Дорогая, у меня замечательные новости! – послышался звонкий голос, как будто никто и не ложился спать на том конце провода. – У нас появилась новая заявка на преподавателя в академию. Я знаю, что твоя следующая явка к нам восемнадцатого, но приходи завтра – дам тебе направление.
Ирина Павловна была давней и хорошей знакомой деда Хромовой, да и вообще человеком добрейшей души, готовой помогать любому. Узнав, что внучка ее дорогого друга находится в затруднительной ситуации, она мгновенно взяла над ней шефство, помогла в центре занятости и вообще поддерживала, когда хотелось плюнуть на все. Марина оказалась в надежных руках человека, который искренне старался помочь и выполнить свою работу. Наверное, это не позволяло ей предпринять крайние меры и задуматься о переезде в другой город. Уезжать не хотелось, здесь она выросла, здесь жила ее семья, были какие-никакие приятели, но и оставаться в статусе уборщицы не хотелось. Это был тяжелый и неблагодарный труд.
– Вряд ли из этого что-то получится, – с сомнением протянула Марина, уже наученная горьким опытом и постоянными отказами, иногда не особенно вежливыми. – Может сделать упор на другие отрасли? Со школами, университетами и институтами результат один и тот же – неудачный.
– Мариночка! Нельзя же впадать в отчаяние из-за парочки отказов! Взбодрись!
Вообще-то отказов было больше, чем пальцев на обеих руках, но сдаваться она действительно не думала. Просто развила здоровый скептицизм, приправленный щепоткой цинизма.
– Разве будет плохо, если ты попробуешь? – продолжала между тем Мурашева. – Сходишь, посмотришь, на тебя посмотрят, побеседуешь, лишним не будет.
– Попробовать можно, – вздохнула Марина.
– Умничка! – обрадовалась женщина. – Буду ждать тебя завтра к девяти утра.
– Хорошо, спокойной ночи.
– И тебе спокойной, золотце!
Потянувшись, Хромова подумала, что не такая уж и плохая идея – сходить. А вдруг? «Вдруг» всегда было где-то между удачей и судьбой, поэтому никогда нельзя было загадывать заранее.
***
Хорошо, что у Марины был выходной, и не нужно было мучиться и отпрашиваться с работы. Ровно к девяти утра она топталась на пороге небольшого, продолговатого здания, спрятанного между жилыми домами и огороженного забором. Приехала она за двадцать минут до открытия, поэтому успела занять место в первой тройке посетителей к Мурашевой. К этому времени большая очередь еще не успела собраться, и, когда она оказалась внутри, ожидание продлилось не больше двадцати минут.
Когда подошло ее время, проскользнула в кабинет к Ирине Павловне.
– Здравствуйте! – поприветствовала она собравшихся работниц.
– Доброе утро, Мариночка, заходи! – махнула ей со своего места Мурашева.
На вид ей было около пятидесяти пяти лет, но Марина знала, что цифра перевалила за шестьдесят. Высокая, очень худая, с горящими азартом глазами, она заряжала своей неиссякаемой энергией всех вокруг, хотели они того или нет.
Вот и у Марины невольно на губах появилась улыбка, когда она присела на стул по другую сторону рабочего стола.
– Я уже все подготовила, – протянули ей распечатанное и заполненное направление. Оставалось только оставить собственные подписи и можно отправляться по адресу.
– ВНАдТиН… – прочитала Марина. – А как это расшифровывается?
Ирина Павловна немного замялась, сведя брови к переносице:
– Как обычно расшифровывается… государственная академия и так далее. Не бери в голову! Главное – это шанс наконец-то найти то, что ты так долго искала, и больше не сидеть на шее у родных.
– Да, – с сомнением протянула Хромова, прекрасно заметившая заминку работницы Центра занятости, да и на «государственное» ни одна буква в аббревиатуре не тянула, с какого боку ни смотри. Но найти наконец-то рабочее место, да еще и по специальности, было делом хорошим. – Ладно, тогда поеду прямо сейчас.
– Замечательно! Удачи тебе!
– Спасибо.
И все же, почему нет никакой расшифровки этой загадочной академии?
С пересадкой Марина доехала до нужного адреса через полчаса. Выйдя из автобуса, она глотнула вкусный осенний воздух, не особо холодный в этот день, но, когда ее обволакивали порывы ветра, хотелось замотаться в шарф поглубже. От остановки пришлось пройти всего квартал, а потом спуститься по лестнице вниз. Она ожидала увидеть стандартный дом, где студенты набираются знаний, а преподаватели зарабатывают всевозможные проблемы и никак не могут выспаться. Вместо него она увидела впечатляющую многоэтажку, мечту офисных служащих и владения олигархов. Мощная, зеркальная, пикообразная башня возвышалось среди остальных домов, как породистая борзая среди дворовых псин. Даже в глазах на миг зарябило от лоска и дороговизны высотки, пока Марина стояла, замерев перед ней. Покопавшись в сумке, она достала направление из Центра занятости и сверила адреса – вдруг перепутала? Но нет, все оказалось правильно и никакой ошибки не было.
Застучав каблуками по асфальту, Марина направилась внутрь здания. Пришлось немного поторопиться, потому что начал накрапывать дождь, а зонтик она забыла. Не факт, что он прекратится, когда она закончит свои дела, но хотя бы перед работодателем будет выглядеть не мокрой вороной. В круглом, дорогом холле с золотисто-бежевым интерьером мельтешили люди. Они выходили и пропадали в многочисленных дверях и коридорах, спускались и поднимались по лестницам, ждали лифтов и покидали лифты, чтобы еще чем-либо заняться. За небольшой перегородкой и «будкой» с охраной стелились мраморные полы, укрытые коврами, стояли диваны и кресла для посетителей, кадки с цветами создавали ощущение лета даже в стылую осень. Все это говорило об очень высоком уровне работающего здесь народа.
Марина приблизилась к суровой компании охранников, бдительно следящих за порядком и контролирующих входящих. Там же возможно было узнать, куда именно ей следовало идти.
– Доброе утро, не подскажете, как найти Степана Игнатьевича Селиванова?
– Как вас представить? – вперед выступил приземистый, но крепкий дяденька с пышными усами и жесткими глазами-буравчиками. Остальные быстро окинув ее взглядами, потеряли интерес, и обратили его на других посетителей.
– Я от Центра занятости по вопросу трудоустройства, – пояснила девушка.
– Ваш паспорт, сумку откройте. Есть ли колюще-режущие предметы, что-то взрывоопасное?
– Нет, ничего такого, – ответила она, выполняя указания. Стандартная процедура, ничего особенного в подобной проверке она не видела.
Пройдя через металлодетектор, Марина вернула себе паспорт и закрыла сумку. Несколько секунд она ждала, пока охранник связывался с кем-то по рабочему телефону. Мимо проходили представительные мужчины и женщины, одетые в дорогие, брендовые вещи. Ей же оставалось только недоумевать и догадываться о причинах, заставивших работодателей неизвестной академии назначить встречу именно здесь.
– Поднимайтесь на девятый этаж, сто восьмой кабинет, – наконец-то послышался голос охранника.
– Спасибо.
Хромова сначала зашагала по направлению к лифтам, но потом разглядев толпу народа, толкающуюся у четырех закрытых кабинок, и представив, как вся эта масса втискивается в маленькие коробки-кабинки, решительно повернула к лестнице. В эту черную воронку из мешанины голов, рук и ног можно было пробиться только боем, распрощавшись при этом со своими собственными любимыми конечностями. Делать этого ей совсем не хотелось, а потому приходилось чем-то пожертвовать. В данном случае быстрым подъемом наверх и, возможно, одышкой, смотря какая лестница и с какой скоростью она собиралась ползти на девятый этаж. Хотя не особо переживала по этому поводу – хорошая тренировка только на пользу, особенно для ее немного полноватой фигуры. Зато лифты она всегда недолюбливала, невольно мучимая мыслями, что однажды трос не выдержит и ящик с нею внутри полетит вниз.
Поднимаясь, Марина вспоминала, сколько раз уже случалось ей прийти на собеседование, и получить отворот-поворот, стоило назвать лишь свое имя. На своем прежнем рабочем месте, она наступила на мозоли слишком влиятельным людям и ей этого не простили. После увольнения она не раз слышала вопрос от старшей сестры о том, сожалеет ли она о сделанном? О сделанном Марина не жалела, особенно когда столкнулась с той девчонкой, из-за которой все и началось, улыбающейся девчонкой, возвращающейся домой из новой школы с новыми друзьями. Но злилась немного, что повела себя не очень умно, решив действовать в лоб, нахрапом, а надо было быть хитрее и осторожнее. Впрочем… о чем сейчас было говорить? Дело было сделано, проблем она заработала, оставалось только намотать на ус и искать выход из ситуации, каким бы он ни был.
Последний пролет, и Марина оказалась в коридоре, переступив через порог. Оглядевшись, удивленно похлопала глазами и даже приоткрыла рот, настолько велик он оказался. Если внизу было шикарно, то здесь обстановка буквально утопала в сказочной роскоши. Нет, Марина не приехала из дикого леса, где даже туалет на улице и от него одно название, а их семья имела вполне себе приличный достаток, позволявший и купить все, что хочется, и отдохнуть на море, а иногда и за границей. Однако подобное убранство помещений она могла наблюдать только в кино или на картинках журналов. Изысканность, элегантность, классика – все это оказалось собрано на девятом этаже и поражало неподготовленного посетителя. В таких офисах и кабинетах могли обитать только очень большие начальники, воистину элитарного уровня, а не обычные, среднестатистические служащие.
– Ничего не понимаю, – едва слышно пробормотала она и зашагала мимо дверей с номерными знаками, – может, в Центре что-то напутали?
Никто не спешил ей отвечать на интересующий вопрос, а потому нужно было получать ответ непосредственно там, куда ее направили.
Кабинет нашелся достаточно быстро и, постучав, Марина вошла внутрь:
– Здравствуйте, я…
– Да-да-да, не трудитесь представляться, – пренебрежительно перебил ее сидящий за внушительным столом человек, – мне уже сообщили, кто вы. Присаживайтесь и приступим, у меня мало времени.
На миг замерев на пороге, Марина прошагала к столу. Хамоватое приветствие ее покоробило и сразу настроило на самый высокий уровень осторожности. С такими людьми легко никогда не получалось, и в голову затесалась мысль о том, что хорошо бы и в этот раз ей отказали. В данном случае она даже не расстроится и переживать не будет. Присев на край кресла, девушка внимательно рассматривала Степана Игнатьевича Селиванова. Он был долговязым мужчиной лет сорока на вид, с тоненькими усиками и ухоженными ногтями. Глаза у него были льдисто-голубые, черты лица острые, но некоторым женщинам такие наверняка нравились. Понять собственные ощущения оказалось сложно: он одновременно был ей и неприятен, и тревожил. А может просто сказались первые мгновения знакомства…
– Хм, – углубился в чтение бумаг работодатель, – значит вас зовут Марина Даниловна Хромова, полных двадцать семь лет, отец, Олег Юрьевич Хромов, погиб в автокатастрофе пять лет назад, мать, Раиса Андреевна Хромова, находящаяся с ним в машине, выжила, но приобрела статус инвалида и ныне проживает вместе с вами и вашим дедом, ее отцом, Андреем Павловичем Резником, в одной квартире. У вас также имеется старшая сестра, Полина Даниловна Разина, в девичестве Хромова, которая замужем за Вадимом Петровичем Разиным, воспитывающая двоих детей и ожидающая третьего.
– Да, простите, а…
– Тихо! Ответите, когда спрошу. Год назад вы были уволены из престижного университета для богатых детей с большим скандалом, с тех пор не можете найти себе работу и неофициально подрабатываете в строительной фирме в качестве уборщицы. Стремительная карьера, – вдруг добавил с ноткой сарказма в голосе.
Марина едва удержалась в рамках вежливости, но не была уверена, что сможет терпеть такое отношение долго. Все же хорошо иногда получать отказы; с таким будущим начальством можно заранее готовить мыло и веревку.
Постаравшись немного отвлечься, она скользнула взглядом по кабинету: жутко дорогому, в бордово-коричневых тонах, оборудованному по самому последнему слову техники. Интересно, что же это за академия такая, раз Селиванов обитает в таких царских пенатах?
Еще минут двадцать он изучал ее документы и устраивал разбор ее личности, при этом никаких дополнительных вопросов не задавал. Складывалось впечатление, что над ней просто издеваются, а отказ близок.
– Вы приняты, – вдруг сообщили ей, когда резюме было отложено в сторону.
Марина моргнула, открыла рот, чтобы что-то сказать, закрыла, потом снова открыла и выдала:
– Принята?
Сказать, что она была изумлена, значило ничего не сказать. Заявление Степана Игнатьевича буквально огорошило ее.
– В вашем резюме ничего не говорилось про плохой слух, – невозмутимо заметил он.
– У меня все в порядке со слухом, – выдавила она, смутившись, – но вы ведь…
Он снова перебил ее, не дав договорить:
– Все, что мне нужно, я узнал, выводы сделал, остальное лишнее и не имеющее значения, – и подтолкнул к ней пачку документов. – Договор, – пояснил он, – можете прочесть здесь, можете забрать и показать юристу.
– Хорошо, я бы хотела взглянуть, – Марина потянулась к бумагам, углубляясь в чтение.
Мысли в голове скакали, как ненормальные, да и такого мгновенного собеседования у нее в жизни еще не было. Трудовой договор оказался стандартным и простым: все, что нужно, имелось в наличие и никаких особенных или опасных условий не наблюдалось. Порадовала зарплата. Нет, она не была невероятно огромной, но на порядок выше того, как платили на предыдущем месте работы, а платили там совсем неплохо.
– Возьмете с собой? – уточнил Селиванов, когда она закончила.
– Нет, в этом нет необходимости, давайте оформим все здесь.
Он благосклонно кивнул, протянув ей ручку. Дальше они занимались тем, что оформляли Марину на новую должность и улаживали формальности.
– Ой, – выдохнула девушка, когда внезапно что-то кольнуло палец, и рядом с ее подписью на договоре упала красная кровавая капля. – Прошу прощения!
– Ничего страшного, – Степан Игнатьевич остался невозмутим, на миг показалось, что в его взгляде мелькнуло торжество. Оригинал договора он забрал себе, ей же вернул копию, после заверения последнего. – Мы будем ждать вас в понедельник к десяти часам утра; подходите сюда же.
– Хорошо, спасибо, – кивнула новая работница непонятной академии, вставая с места.
Ей предстояло много дел сделать за оставшиеся свободными пять суток, и начать она планировала немедленно.
***
Дни летели незаметно в делах и заботах, порой казалось, что кто-то включил великий двигатель на полную и заставил весь мир крутиться в одном ритме. Марина «отчислилась» из Центра занятости, чем очень сильно обрадовала Ирину Павловну, после этого она сразу же сообщила на своей временной работе об увольнении по собственному желанию. И хотя здесь практически ничего и не требовалось делать, все равно пару автографов на прощание пришлось оставить. После этого она со спокойной совестью принялась исследовать собственный гардероб: нужно же было узнать, в каком он состоянии, не порвалось ли что-то, не набрала ли она лишних килограммов и прочие мелочи. Всяких мелочей оказалось много. К примеру, пришлось озаботится «рабочей» кружкой, без чая или кофе весь рабочий день прожить было практически невозможно. Еще набрала всевозможных канцелярских принадлежностей, по опыту зная, что свое всегда лучше того, что выдавал завхоз, к какой бы организации он не относился. И подобных незначительных забот было предостаточно.
Помимо этого, Марина крутилась еще в доме Полины, помогая с детским садом и не давая папе сойти с ума без главного полководца в семье – мамы. Старший Артем ходил уже во второй класс школы, а потому постоянно приходилось контролировать этого мелкого бесенка, особенно по части сделанных уроков. Танюша была поспокойнее, но проводы в детский садик, а потом уход из него превращались в настоящие ледовые побоища. Ни того, ни второго она не любила, и всячески демонстрировала свое отношение взрослым. Наказывать ее было бесполезно, упрямее барашка еще не родилось на свете, от этого она капризничала еще сильнее. Поэтому приходилось постоянно заниматься воспитанием девочки, с выдержкой и терпением, и проявлять хитрость. Порой Хромовой казалось, что когда оба дитяти вырастут, то первый станет президентом страны, а вторая возглавит армию Российской Федерации.
Марина с облегчением вздохнула, когда всем семейством поехали встречать сестру из роддома. Полина, несмотря на усталость, выглядела хорошо, даже казалась красивее, чем обычно. Она пошла в маму и была похожа на живую куклу Барби с белокурыми волосами и голубыми глазами. Марина же унаследовала внешность бабушки, покойной матери отца, от родителей ей практически ничего и не досталось. Пошутила природа. После непродолжительных ахов и восторгов, увидев нового члена семьи, и дабы не морозить новорожденного, быстро попрятались по машинам и отправились домой. Марина присоединилась к старшей сестре и ее мужу, чтобы помочь с младшими детьми. Те хоть и притихли, с интересом разглядывая новою сестренку, но все равно в глазах проскальзывали бесята. У Полинки же сейчас были другие заботы и волнения, а после Марину обещал довезти до дому Вадим.
– Значит, наконец-то взяли… – протянула сестра, когда выдалась пятиминутка отдыха. – Ну слава богу, а то я уж думала до пенсии с тряпками и швабрами провозишься. Не попадись снова в неприятности, маме и так не сладко, чтобы еще и ты на ее шее сидела.
Марина поморщилась и покосилась на часы, стоящие на столике. Всего десять минут отделяли ее от того, чтобы поехать домой и попрощаться с любимым, но очень непростым семейством.
Не сказать, чтобы семья Хромовых была идеальна, совсем нет, их связывали хоть и дружеские, теплые отношения, но и весьма сложные. Были и ссоры, и скандалы, и видеться порой не хотелось подольше, и непонимание тоже было. Особенно тяжко приходилось Марине со старшей сестрой. От природы имеющая бескомпромиссный и тяжелый характер, Полина считала себя знатоком жизни и не принимала ничьего мнения кроме своего. Все бы хорошо, вот только младшая сестра была полярно ей противоположна. Сложно было найти настолько разных людей, чем они. Еще до смерти папы они постоянно ругались, и в те годы Марина отчаянно желала прекратить всяческое общение с ней. Подобное действительно почти случилось: встречались исключительно на праздники и какие-то семейные сборища, больше ничего.
Но перелом в отношениях наступил после трагедии в семье, и отношения постепенно наладились. Как и сама Марина осознала одну вещь: родных терять она больше не хотела никогда в жизни, а потому, как в той поговорке «кто-то должен быть умнее», зачастую отмалчивалась и уходила от конфликта. Безответной она, конечно, не была, но слишком хорошо знала характер сестры, а потому не собиралась потакать ей и раздувать из мух слонов. Поначалу было тяжко терпеть постоянные подколы, претензии или цепляния, но со временем она научилась пропускать их мимо ушей. Объяснять и доказывать что-то Полине было бесполезно; если та уже сделала свои выводы, достучаться до нее было невозможно. Ужасный недостаток, но это было все равно что биться головой об стену: результата никакого с той стороны, зато сам пострадаешь.
Вот и в этот раз Марина только пожала плечами, не став комментировать реплики сестры.
– Я рада, что наконец-то покончу с работой уборщицы. Мне всегда нравилось преподавать и не хотелось бы перестать это делать.
– Ты только прекращай сочувствовать всем подряд. Конечно, понимаю, благородство и все такое, но из-за него ты себе жизнь портишь. Учись быть более равнодушной к чужим, тебе это полезно.
– Девочка могла умереть, – тихо, но с предупреждением в голосе, проговорила Марина – все-таки черту переступать сестре она не позволяла, – пройти мимо было нельзя.
– Ой, брось, ты ведь вызвала Скорую? Вызвала. И жизнь тоже ей спасла, – отмахнулась Полина, правда тон действительно чуть сбавила. – Остальное тебя совершенно не касалось, могла и помолчать.
Вот так и протекала у них беседа, пока не пришло время отчаливать. Свой отъезд Марина восприняла с облегчением.
Дома ее уже ждали мама и дед, вкусно пахло булочками и борщом. А все мама. После автокатастрофы она увлеклась кулинарией, особенно кондитерскими изделиями, и на заказ пекла торты и самые разные сладости. Остальное же предназначалось исключительно для семейных застолий.
– Наконец-то! – выглянул из ванной дедушка. – Мой руки и за стол!
Андрей Павлович напоминал медведя: мохнатая седая шапка волос, немного раздобревшая, но от этого не менее внушительная фигура, острый взгляд карих глаз. Марина его очень сильно любила, правда его властность и военные замашки, оставленные тем прошлым, доставляли некоторый дискомфорт.
– Так точно! – шутя, отдала она честь после того, как разулась и повесила куртку на вешалку.
Вечернее празднование получилось спокойным, уютным и немного смешным. Хоть их было только трое, все равно отметить рождение Танюшки получилось.
Гораздо позднее, когда дед ушел смотреть футбол, Марина с мамой устроили небольшой девичник на двоих.
– Я так рада за тебя, девочка моя, – ласково улыбнулась Раиса Андреевна.
Марина примостилась рядом с ней, сев на пол и положив голову той на колени.
– Я тоже рада, наконец-то этот кошмар закончился. Новая работа, новый коллектив и никуда не нужно уезжать. Я уж боялась, что придется перебираться куда-нибудь подальше, чтобы нормально жить.
– Но ты бы все повторила, если бы пришлось, не так ли? – погладили по волосам девушки.
– Да, – Марина потеребила бахрому с покрывала, которым были укрыты ноги мамы. – Как думаешь, я глупая? В конечном итоге могла бы поступить, как остальные. Всего то и требовалось, что закрыть глаза на шалости привилегированных детишек. Глядишь, сейчас бы спокойно преподавала, не мыкалась по Центру занятости и не надрывала спину, моя полы, а своим поступком я только и добилась, что больших неприятностей. Полина сказала, что мне не следовало вести себя столь опрометчиво, я слишком добрая.
– Уверена, что она выразилась иначе, – в голосе мамы прорезались скептические нотки. – Но ведь ты спасла человека, ту девочку. Если бы не задержалась в школе после занятий и не зашла в тот класс, то она бы истекла кровью. Теперь же с ней все хорошо. Об этом ты жалеешь?
– Нет, конечно!
– То-то же, поэтому хватит себя корить. Ты поступила правильно, несмотря ни на что.
– Я корю себя не за то, как поступила и не за то, что не смогла смолчать, – после некоторого молчания призналась Марина. – Все дело в том, что я подвергла вас опасности. Ведь мне ясно было сказано перед уходом, чтобы я не болтала лишнего, иначе платить придется еще и вам. После того мне еще долго снились кошмары, как я захожу в тот злополучный класс, но не вижу девочку с перерезанными венами, я вижу свою семью в лужах крови.
– Бедная моя малышка, – покачала головой Раиса Андреевна, – почему ты раньше об этом не говорила?
– Не хотела пугать вас еще больше. Проблем и без того хватало, а угрозы оставались только угрозами, пока я не переходила черту.
– Глупенькая, надо было все рассказать.
– Но теперь ведь рассказала. Не переживай сейчас, ма. Уже все хорошо и беспокоиться нет причин.
Но беспокоиться было прерогативой материнского сердца и даже слова дочери не могли этого изменить. Поэтому еще некоторое время мама занималась воспитательным процессом и одновременно успокаивала ее, всячески поддерживая.
В те мгновения было и тепло, и спокойно, и хорошо.
Самые лучшие в мире мгновения.
***
Понедельник наступил слишком быстро, но Марина была этому даже рада. Чем быстрее решится вопрос, тем лучше, ожидание всегда удручало. Для своего первого рабочего дня Марина выбрала классический брючный костюм темно синего цвета. Он хорошо сидела на ее фигуре и совсем не полнил, наоборот, даже скрадывал килограмм-другой. Она была далеко не худышкой, но и толстушкой ее назвать было нельзя. Просто имела приличные округлости, само лицо имело также форму круга и создавалось впечатление, что она полнее, чем есть на самом деле. Но за весом приходилось тщательно следить. В зеркале, когда она приблизилась к нему, отразилась симпатичная девушка с русыми волосами до лопаток и голубовато-зелеными глазами. Немного покрутившись на месте, убедившись, что ничего не портит внешний вид, она послала саму себя к черту и пожелала себе удачи.
Хромова приехала на работу на двадцать минут раньше. На этот раз достаточно было показать охраннику, полученный от Степана Игнатьевича пропуск, и ее легко пропустили наверх. Она немного нервничала, поднимаясь: все же первый рабочий день, знакомство с коллективом, учениками и еще множество вопросов, которые решались только на месте. Однако на подходе к кабинету у нее неожиданно закружилась голова, перед глазами замелькали темные мушки. Марина сначала замерла на месте, упершись рукой о стену, а потом осторожно подошла к первому попавшемуся диванчику и почти упала на него. Несколько секунд она так и сидела, справляясь с неожиданной дурнотой. Когда та прошла, нахмурилась, осознавая, что что-то в этом сценарии пошло не так. И начать нужно было с того, что она ничего, совершенно ничего не спросила у Селиванова, когда подписывала трудовой договор!
