Kitabı oku: «Музыка времени», sayfa 2
Две щуки
Когда тебе двадцать лет, ты вряд ли задумываешься о промышленных кризисах мирового масштаба и не интересуешься подробно политической обстановкой в Европе или Китае. В это благословенное время ты – центр вселенной, и она кружится вокруг твоего «Я». То, что молодежь в разные времена разная, это понятно, но еще неплохо было бы помнить, что в одном и том же времени особи ослепительно молодого возраста, да и немолодого тоже, сильно разнятся. Чтобы сделать такие умопомрачительные выводы, мне следовало прожить целую жизнь и, покопавшись в прошлом, вспомнить некоторые моменты, которые произвели на меня впечатление, оставшееся в памяти навсегда.
Из всех моих институтских подруг только одна, Мила, активно интересовалась, на каком курсе учится её ухажер, сколько лет ему еще учиться и когда, наконец, он пойдет работать и зарабатывать на хлеб наш насущный. Еще большое значение для Милочки имела будущая профессия избранника. Наш портовый город имел три морских училища: высшее военное, выпускавшее морских офицеров, высшее гражданское, выпускавшее командный состав гражданских морских судов и, наконец, среднее морское, выпускавшее профессионалов мотористов, судоводителей и электриков для работы на гражданских судах Дальневосточного морского пароходства. Из всех выпускников больше всех ценились Милой гражданские моряки из высшего училища имени адмирала Невельского, так как именно они становились капитанами, рано или поздно, и «ходили за границу», а, стало быть, привозили страшно дефицитные в то время вещи под грубым названием «шмотки». Впоследствии она выбрала спутника жизни по экономическим показателям. Её избранником стал капитан дальнего плаванья, которого она «отбила» у женщины с ребенком, не задумываясь о последствиях и всяческих аморальных инсинуациях.
Остальные мои подружки руководствовались одним критерием оценки ухажеров – хороший парень. Никому даже и в голову не приходило давать оценку материальной состоятельности друзей мужского рода. Конечно, какую-то роль играла внешность человека, но только до того момента, когда раскрывалась его внутренняя суть. Как правило, доброта, ответственность, чувство юмора побеждали красоту. «С лица воды не пить, – говорила моя бабушка, – а красивый муж – чужой муж».
Прошло время. Все подружки повыходили замуж, и я в том числе, и разъехались кто куда. Мне тоже пришлось уехать в другой город. Я сильно тосковала о родном приморском городке и о любимых подружках. Тогда впервые, в возрасте двадцати одного года, я поняла, что такое ностальгия.
Термин «ностальгия» изобретён швейцарским врачом Иоганном Хофером в 1688 году. Длительное время ностальгия считалась болезнью. Именно так она трактуется и в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля, произошедшая от греческого слова nostos – возвращение и algos – боль. Несмотря на мой достаточно юный возраст, тоска по родным местам, людям и событиям очень долго не отпускала меня. Прошло почти десять лет, прежде чем я почувствовала, что мой дом – здесь. Постепенно обрастая новыми друзьями и знакомыми, я почти перестала беспрерывно вспоминать родной город на берегу Тихого океана. Познакомившись с соседкой Машей на детской площадке в кругу детишек, мы обрели друг друга как подруги, и наши дома превратились в клубы по интересам. Мы встречали семьями новые года, праздновали дни рождения и ездили в отпуск на Черное море с детьми и мужьями. И вот однажды…
Маленький праздник под названием «Международный день 8 марта» превратился в некий спектакль, где я наблюдала поведение эксцентричной дамы, приглашенной Машей к нашему застолью. Дама пришла с мужем и внимательно, прямо с порога, зорким, оценивающим взглядом пронизала присутствующих в комнате особей мужского пола. Её интересовали только мужчины; на меня и на Машу она не обратила никакого внимания, поглощенная, как компьютерная программа, оценкой только ей известным критериям соответствия этих особей. Зафиксировав и идентифицировав, по тайным параметрам её мозга и женской интуиции, моего мужа и его друга Виктора, она отбросила эти экземпляры, как несоответствующие, и остановилась на Машином муже, подходящем для её дальнейшего использования. С этой минуты мы все перестали для неё существовать. Она обращалась с вопросами и рассказами только к нему, чокалась бокалами с вином только с ним и тащила танцевать только его. Все, естественно, это быстро заметили и, подготавливая на кухне смену блюд, я спросила у Маши:
– Где ты взяла эту Щуку? От таких ларв нужно держаться подальше. Эти страшилища, ужасные привидения не только у древних римлян, но и повсеместно, смотри, как она заграбастала твоего Митю!
– Это не я её притащила. Просто мой Митя работает с её мужем! – грустно прошептала Маша.
Тем временем муж Щуки медленно, но верно напивался, не обращая на сексуально активизировавшуюся жену никакого внимания. Муж же Маши распустил все павлиньи перья, распушил кошачий хвост и пустился во все тяжкие. Он играл на гитаре, пел и смотрел в бездонные глаза ларвы, время от времени включал страстную медленную музыку и галантно приглашал на танец Щуку, приникал к ней всем телом, игнорируя слабые протесты своей Маши. Теперь Маша начала наливать себе вина все больше и больше и напиваться с мужем Щуки, бросая злобный взгляд на своего мужа. Праздник начал принимать не запланированный полет. Мне стало грустно, и мы ушли.
Как выяснилось на следующий день, Щука с Машиным мужем ушли за сигаретами и так и не вернулись… Трещина их совместной жизни основательно подорвала Машино здоровье.
Родители Маши, довольно состоятельные люди даже по тем советским временам, когда редко кто проживал за границей, а они как раз из тех, активно помогали Машиной молодой семье. Когда влекомый Щукой муж Маши ушел из семьи, родители, недолго думая, реквизировали все импортные вещи увлеченного любовью павлина. Пришлось ему облачиться в старую облезлую дубленку. Тут Щука обнаружила подмену: состоятельный импортный красавчик превратился в обыкновенного, серого, ничем не выдающегося среднестатистического самца, что не входило в планы хищной рыбы. Семья через полгода восстановилась, но я навсегда запомнила оценивающие взгляды такого рода женщин, прозванных нами Щуками.
Мне показалось, что такие пройдохи имеют определенный возрастной ценз, но я ошибалась.
Спустя почти пятнадцать лет, когда мы выдавали замуж нашу дочь, почти такая же история произошла на свадьбе. Только теперь в роли Щуки фигурировала молодая семнадцатилетняя родственница со стороны жениха. Она быстрым оценивающим взглядом выбрала свою жертву, которой стал теперь уже мой красавец-муж. Заметив этот незабываемый взгляд, я сразу поняла, откуда растут ноги. Перед молодой красоткой сидел за столом еще моложавый, но уже состоявшийся доктор наук, профессор. Делать ничего не надо, обольсти его, и ты – «в шоколаде»! Меня только поразила молодость Щуки, но на то они и хищницы, чтобы карась не дремал. Роль карася пришлось играть мне. Конечно, мой муж не такой «фазан», как Машин, но всякое может быть… Я быстро нейтрализовала эту рыбку. С тех пор жизнь меня научила тому, что молод ты или уже перезрел, это не имеет никакого значения. Свойства натуры заданы природой, характер, конечно, можно выработать, но имеющий уши – да услышит, а имеющий глаза – да увидит. Будьте внимательны и осторожны на скользких дорогах ЖИЗНИ! Если вы не рыбак, обходите Щук стороной – сожрет и не подавиться!
Дворянское собрание
Незабываемые годы зрелости, от тридцати до сорока и чуть-чуть еще попозже, такие стремительные и полные заблуждений, что вся жизнь еще впереди, миновали так поспешно, я бы даже сказала – так проворно, что остались одни воспоминания.
Как-то при встрече один из главных персонажей моего повествования, заведующий лабораторией и доктор медицинских наук, Сергей Вениаминович Кембланов, вздыхая и сетуя на стремительность времени, сказал: «Ты представляешь, я тут в офтальмологическом научно-исследовательском центре имени Гельмгольца поменял оба хрусталика, и, когда увидел себя в зеркале, сначала остолбенел, а потом страшно расстроился. На меня смотрел старый, порепаный черт, облезлый и сизоватый, на носу торчит одинокий волос, на месте сетки красных сосудов, морщины кругами разбегаются по территории и теряются за воротничком сорочки. Перепугавшись реальности и осмотревшись вокруг, мне сразу стало легче… Все мои ровесники еще страшнее, а женщины – о, ужас! – уже на женщин не похожи, ну просто обезьяны, причем худые страшнее толстых, так как сморщились и скукожились, загнулись и уменьшились ростом. У толстых личико натянулось и расширилось, не промахнешься, правда, остальная часть человека, прежде называвшегося женщиной, не проходит в дверь, а куда деваться: всегда приходится выбирать между лицом и фигурой. Так вот и не знаешь: хорошо ли на старости лет видеть ХОРОШО? Или НЕХОРОШО видеть хорошо? Недоверие стали вызывать и восторженные восклицания друзей о том, как я хорошо выгляжу, какие у меня густые, еще пока, волосы и какой приятный цвет лица!!! Меня все же утешает, что они еще не добрались до Гельмгольца».
События, о которых мне бы хотелось рассказать, произошли в 1991 году, так называемая «перестройка» уже по полной программе «перестроила» сознание людей моей многострадальной страны, но совсем не в ту сторону, о которой декларировал разрушитель Родины М.С. Горбачев: дескать, нужно начать (ударение на первый слог) совершенствоваться с СЕБЯ. С себя так никто и не начал: пока старающиеся угодить начальству вырубали бедные, ни в чем не повинные виноградники, приспешники партийной элиты делили страну: КТО БОЛЬШЕ ЗАХАПАЕТ. В начале перестройки в стране создавалась масса разных обществ и организаций, повыныривали из небытия многочисленные товарищества, объединения, казачества, экстрасенсорные клубы, и т. д., и т. п. Тогда на этой волне у группы людей возникла идея создать, а точнее – воссоздать – Российское Дворянское Собрание. И вот 10 мая 1990 года, то есть 25 лет назад, около 50 человек в помещении Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, которое располагалось на Варварке в Знаменском монастыре, решили организовать Союз потомков Российского дворянства. Состоялось учредительное собрание. Это было значительным событием для того времени (был еще СССР) и весьма смелым шагом, ведь на протяжении нескольких десятков лет дворяне в России находились в буквальном смысле в подполье.
Наш многоуважаемый начальник был абсолютно точно доказанного дворянского происхождения и регулярно посещал Дворянское Собрание, которое в то время в Москве возглавлял князь Андрей Кириллович Голицын. Возвращаясь после таких заседаний, он весело и даже с юмором делился происходившими там событиями.
И вот однажды он сообщил, что состоится служба и крестный ход Дворянского Собрания с приглашением наших дворян-эмигрантов из-за рубежа. Все это было приурочено к дате 16–17 июня. Теперь-то об этом все знают, а тогда… Расстрел царской семьи (бывшего российского императора Николая II и его семьи) был осуществлён в ночь с 16 на 17 июля 1918 года во исполнение постановления за номером 306 исполкома Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, возглавлявшегося большевиками. Вместе с царской семьёй были расстреляны и члены её свиты. Все это происходило в полуподвальном помещении дома Ипатьева в Екатеринбурге.
Наш начальник пригласил всех желающих из нашей лаборатории на это торжественное событие, которое должно было состояться в Храме Вознесения Господня в Сторожах у Никитских ворот.
Прежде чем продолжить мою историю, приведу некоторые данные о Храме Большого Вознесения из исторических источников. В 1685–1689 годах царицей Натальей Кирилловной Нарышкиной, чей двор находился неподалёку – на месте нынешнего Столового переулка, – был построен каменный Вознесенский храм «о пяти каменных главах» с приделами Владимирской иконы Божией Матери и Святителя Николая – чуть западнее ныне стоящего.
В XVIII веке участок перешёл в собственность князя Г.А. Потёмкина. Есть версия, что в Вознесенском храме в 1774 году состоялся тайный брак Г.А. Потёмкина с Екатериной Великой. Во всяком случае, именно он заказал в 1790 году, незадолго до своей смерти, строительство новой, более крупной, каменной церкви. Строительство началось в 1798 году с трапезной по проекту М.Ф. Казакова.
Во время пожара 1812 года недостроенное здание выгорело, и строительство было завершено в 1816 году. В этой трапезной 18 февраля (2 марта) 1831 состоялось венчание поэта Александра Пушкина с Натальей Гончаровой.
Прихожанами церкви были многие представители интеллигенции, дворянства и купечества, жившие рядом. В ней в 1863 году отпевали М.С. Щепкина, в 1928 году – М.Н. Ермолову. 13 ноября 1917 года в церкви отпевали юнкеров и офицеров, погибших во время октябрьских боев в Москве. В 1920 году Фёдор Шаляпин читал в церкви «Апостола» на венчании своей дочери Ирины. 5 апреля 1925 года в храме совершил своё последнее богослужение Патриарх Московский и всея России Тихон. В 1931 году церковь закрыли.
В здании разместился склад тары, затем гараж. Иконостасы разобрали (старинные иконы сожгли прямо в здании храма), закрасили стенную роспись, устроили межэтажные перекрытия, возвели перегородки, в апсиде алтаря пробили ворота, разобрали портики и устроили новые оконные проёмы. В 1937 году снесли шатровую колокольню XVII века. В 1960-х годах в здании размещалась лаборатория высоковольтного газового разряда и молниезащиты Энергетического института имени Г.М. Кржижановского. В 1987 году вывели лабораторию – планировалось провести реставрацию и разместить в помещениях концертный зал. В 1990 году здание передали Русской православной церкви.
Именно в это время, среди облупленных стен и полуразрушенных колонн, проходило богослужение собравшихся дворян из России, Франции, Германии, Нидерландов. Среди этих избранных людей стояли мы, сотрудники лаборатории Института биофизики и с интересом таращились не столько на попа, читающего молитвы, сколько на окружающих нас людей и убожество оскверненного и обнаженного Храма. Служба была длинная, все иностранцы пели молитвы привычно и торжественно. Мы, атеистически воспитанные в Советском Союзе, молитв не знали, песен «Иже херувимских» тоже, но история религии нам, конечно, была знакома, и вызывало благоговение стройное пение церковных молитв. Когда французский мальчишка восьми-десяти лет не выдержал духоты помещения и упал в обморок, мы восхитились его мужеством выстоять два часа, молиться и петь, и потерять сознание.
Крестный ход вызвал у местных жителей улицы Большой Никитской некий переполох и громадный интерес, так как это мероприятие для того далекого времени конца перестройки было необычным и нетипичным: эту церковь с 1931 года никто не обходил Крестным ходом.
После крестного хода все были приглашены на заседание Дворянского Собрания в Дом архитектора. Центральный дом архитектора открыт для всех, кого интересует архитектурная и художественная жизнь Москвы. К этому времени наш коллектив уже сопровождали корреспонденты столичных газет и телевидение. Я почувствовала некоторую помпезность происходящего и решила тихонечко уйти, но наш руководитель воспрепятствовал тому, чтобы кто-нибудь тихо растворился: «Вы что, с ума сошли? – строго спросил дворянин. – Потом там будет Бал, и будут угощать шампанским – бесплатно!!!»
Дом архитектора располагался рядом – в Гранатном переулке. Помимо основной профильной деятельности, в Центральном Доме архитектора проводились мероприятия, относящиеся к другим областям искусства, а также к просветительской и научно-познавательной сферам. С концертами здесь выступали Государственный академический большой симфонический оркестр им. П.И. Чайковского под руководством Владимира Федосеева и Музыкальный коллектив Петра Налича. В выставочных залах Центрального дома архитектора проводились многочисленные выставки. Вот и теперь Дворянское собрание арендовало помещение Центрального дома архитекторов для такого важного события. В большой концертный зал ручейком втекали многочисленные дворяне. Шум и суета не смолкали. Места почти все были заняты, и наши семь человек во главе с начальником устроились вдоль стены на стульчиках вдали от сцены, в уголке. В зале работало около десятка корреспондентов и киношников. Всё снималось на видео.
Вот когда шум затих, на сцену вышел сам князь Голицын и предоставил слово Петербуржскому Председателю дворянского собрания князю Гагарину. Гагарин вышел на сцену, откашлялся и начал свою речь. Поскольку князь не выговаривал буквы «р», «з», «с» и еще несколько, понять, что он говорит, было весьма трудно. Тут один из сотрудников нашей лаборатории наклонился ко мне и прошептал мне в ухо: «Совсем князья выродились! У фсех фефект фикции». Мы начали трястись мелким смехом, и в это самое время корреспондент с огромной камерой на плече, медленно миновав всех дворян и дворянок, подошел к нашей лаборантке Людмиле Ивановне, опустился на одно колено и принялся снимать её крупным планом. Видимо, её молодое недворянское лицо вдохновило его больше всех остальных дворянских. Веселая блондинка с огромными глазами, аристократичными руками и нежной кожей, она два раза взмахнула ресницами, и корреспондент забыл, где находится. Мы покатились со смеху.
Люся покраснела и тихонько стала ему говорить, чтобы он шел отсюда подальше, так как она не имеет к дворянам никакого отношения, что дворянин вот, и она робко указала на нашего шефа, и еще вон, она указала на его дочь. Пламя румянца разливалось по щекам, глаза сверкали, как ночные звезды, но корреспондент продолжал снимать её, молодую и красивую, и все не уходил. На лице Люси обозначилась паника, и, если бы корреспондент в этот момент не поднялся с колен и не ушел, Людмила Ивановна упала бы в обморок. Потной рукой она сжала мою руку, краска сошла с её щек, она посмотрела на колышущееся море особ дворянского происхождения и сказала: «Быстро уходим!», а один из наших не дворян грустно сказал: «Вот Сергей Вениаминович! Дворяне – дворянами, а фотографировали нашу Людмилу Ивановну! Красота – страшная сила!»
Люсю мы успокоили, выпили шампанского бесплатно, добавили коньяку на лавочке около храма, так как у нас с собой БЫЛО, и весело пошли домой. Впереди были страшные годы девяностых: сплошной беспредел. В дворяне приняли и Ельцина и Пугачеву – за Заслуги перед Отечеством. Образовалось большое количество дворянских ответвлений, раздающих дворянство направо и налево, и наш уважаемый начальник перестал посещать так активно эту организацию, а уж нас и приглашать было бессмысленно. Больше краснеть, как маков цвет, никому не хотелось, а на Людмилу Ивановну показывали пальцами и дразнили «дворняжкой», шутя, конечно.
Как тесен мир
Приглашение на участие в Международном конгрессе «Попугаи мира» в Лоро Парке на Канарских островах пришло в Московский зоопарк впервые. Конверт, украшенный фотографией редчайшего попугая – ара Спикса и красиво оформленное письмо с информацией о программе работы конгресса, сообщали о том, что участие в нем представителя с выступлением из России будет иметь определенный интерес. Это был восьмой конгресс, а в предыдущих не было ни одного выступления наших соотечественников.
Мой муж, Алексей, предложил поехать вместе, чтобы поучаствовать в таком глобальном мероприятии и насладиться красотой испанского острова Тенерифе, тем более что там мы никогда не были.
Нужно было привезти какой-нибудь оригинальный подарок основателю и директору Лоро Парка. Мы подумали и решили приобрести российское вино, изготовленное из краснодарского винограда и, зная, что директор собирает всевозможные сувениры, связанные с попугаями, нарисовать малого голубого ару (он же ара Спикса) на страусином яйце. Поскольку разрисовывать страусиные яйца я начала уже давно, еще, когда мы жили в Саудовской Аравии, а муж работал там директором национального зоопарка, этот подарок показался нам оригинальным и необычным.
Я взялась за работу, и вскоре портрет ары Спикса был готов, краснодарское вино приобретено. Доклад под названием: «Some results of parrot-keeping in zoos centers of Russia and adjacent countries», что в переводе звучит как «Некоторые результаты по содержанию попугаев в зоологических центрах России и сопредельных государств» был подготовлен Алешей в кратчайший срок.
В аэропорту нас встретила колоритная дама по имени Марго, среднего возраста, уроженка города Одессы, давно проживающая в Германии. Поскольку, основатель Лоро Парка, почетный гражданин города Пуэрто-де-ла-Крус, Вольфганг Кислинг – успешный немецкий предприниматель и общественный деятель, то, видимо, пути их пересеклись где-то в Германии и Марго, любительница животных и активная, следует выделить: ОЧЕНЬ активная, защитница братьев наших меньших, теперь работала на Тенерифе у Кислинга.
Вольфганг Кислинг живет на Тенерифе с 1970 г. Влиятельная семья Кислингов, помимо Лоро Парка, владеет на острове огромным Сиам Парком и пятизвездочным отелем Botanico.
Марго привезла нас в эксклюзивнейший пятизвёздочный отель класса люкс, в этот самый Botanico, расположенный в центре роскошного парка, у подножия вулкана Тейде и неповторимого по красоте субтропического сада, на территории более шести гектаров.
По дороге общительная Марго не смолкала ни на минуту, чуть позже мы узнали, что выключить поток слов, широкой рекой текущих из нее, просто невозможно. Из информативной струи мы отжали квинтэссенцию необходимой информации.
История появления Лоро Парка очень интересна. 17 декабря 1972 года немец Вольфганг Кислинг смог реализовать успешный коммерческий проект, вложив деньги семьи в перспективное дело. С детства маленький Вольфганг любил попугаев, сообразительные и умные птицы всегда присутствовали в его жизни. Побывав на Тенерифе, он решил, что здесь самое отличное место для жизни попугаев. Решено было создать парк, а для просмотра туристы должны приобрести билет и желтую бейсболку.
По рассказам Марго, Кислинг не всегда был успешным бизнесменом, его последняя попытка обрести себя была прокомментирована его отцом так: «Если твое дело через год не принесет прибыли, на семью больше не рассчитывай…», но через год, все случилось более чем успешно…
Название парка, происходит с испанских слов „loro“ – попугай, и „parque“ – парк. Сразу на входе в парк красуется бронзовый ара – эта птица является эмблемой парка.
Парк первоначально располагался на площади 1,3 га, а коллекция попугаев насчитывала 150 видов, но со временем площадь парка достигла 13,5 га, а коллекция возросла до 4 тысяч попугаев – это самая большая коллекция этих птиц среди зоопарков мира. Позже тут появились пингвинчики, потом акулы, морские львы, дельфины, включая касаток. Еще позже сюда привезли других птиц, приматов, рептилий, в общем, получился самый настоящий зоопарк.
Кислинг очень любил Таиланд, поэтому мир Юго-Восточной Азии отражен в его владениях в Сиам Парке в виде тайской деревни из шести домиков, похожей на тайские поселки. Это самое большое сооружение такого типа вне Таиланда, а Лоро Парк можно с достоинством назвать не только главной достопримечательностью Пуэрто-де-ла-Крус, но и всего Тенерифе. Таиланд, зоопарк, аквапарк, ботанический сад – все это Лоро Парк на Тенерифе.
Проявляя кипучую деятельность, свойственную своей натуре, Марго убедила Алешу, что нам, представителям России, просто необходимо присутствовать на пресс-конференции перед открытием Всемирного конгресса. Помимо корреспондентов и журналистов, на пресс-конференции было очень мало приглашенных, мы, соответственно, чувствовали себя неловко, но Марго как будто плавала в своей среде. Её можно было увидеть и тут и там, и везде. Красное лицо Кислинга выражало некоторое недовольство ее активной назойливостью. Интервьюированные расселись в президиуме, а мы в числе корреспондентов, в партере. Все это происходило на природе в парке, среди скульптур касаток, раскрашенных в разные цвета в стиле сюр. В президиуме кроме Кислинга присутствовали ученый с мировым именем Робиллер, на книгах которого вырос и воспитался Алеша, а так же мэр Тенерифе и другие высокопоставленные персоны.
Когда умолк шум присутствующих, Марго, желая как можно лучше рассмотреть президиум и как можно тщательнее впитать выступления, в звенящей тишине начала пресс-конференции, стала продвигать свой стул ближе и ближе к импровизированной кафедре, ножка стула сошла с твердой поверхности пяточка, выложенного плиткой, и погрузилась в мягкий газон. Стул завалился и вместе с ним Марго. Внимание прессы тут же переключилось с главных героев на суматошную одесситку. Кислинг вне себя от ярости посмотрел на Марго. Что он думал, нам не известно, но как только её подняли, отряхнули от травы и водрузили на сидение стула в воцарившемся сосредоточенном внимании окружающих, в ожидании первых слов открытия конференции, в звенящей тишине, стул Кислинга съехал с постамента, погрузился в нежный газон и точно так же завалился под кафедру. Атмосфера разрядилась, общее веселье объединило публику, и пресс-конференция началась…
Алеша сделал блестящий доклад. На конгрессе присутствовали не столько специалисты, сколько любители своего дела, а всем известно, что нет более образованного и знающего человека, чем ЛЮБИТЕЛЬ. Сто пятьдесят человек со всего мира, богатых, делающих взносы на программы по сохранению редких видов попугаев и, таким образом, спасающие наш разрушаемый нами же мир от исчезновения, и не очень состоятельных, но самоотверженных и любящих пернатых.
Конгресс заканчивался грандиозным шоу в Сиам Парке. Круглые столы, покрытые белоснежными скатертями, изысканное угощение в виде запечённых креветок, по-тайски приготовленным мясом со всевозможными овощами и вино рекой сопровождалось джазовыми композициями и низким баритоном темнокожего певца. Столы стояли прямо на песке, поэтому все присутствующие, упаковав свою обувь, во что попало, разулись и плясали босиком. Ночной фейерверк вызвал своей грандиозностью отчаянный писк, визг и крик удовольствия у присутствующих подвыпивших любителей попугаев.
Наутро, из пакета с обувью, порученного для сохранения Алеше, куда-то исчезли мой мобильный телефон и босоножка Марго. Погуляли хорошо…
На закрытии конгресса мы с Алешей попали в число VIP персон, приглашенных Кислингом на праздничный ужин. За большим круглым столом сидели богатые бизнесмены, обожающие попугаев и спонсирующие различные программы. Ритуал ужина на высочайшем уровне ресторанного этикета, прерывался тостами за всевозможные успехи этого природоохранного дела, а также словами благодарности за всевозможные дела и поступки, благотворительно повлиявшие на те, или иные проекты. Наливаясь роскошным испанским вином, народ расслаблялся, становился все веселее и добрее и вот немолодой, мухоморного вида, неприветливый дед, сидящий по правую руку от Алексея, смягчился и спросил – откуда мы. Когда он узнал, что мы из России, его удивлению не было предела. Когда Алеша спросил, откуда он сам, дедушка поведал, что он англичанин. Долго работал в Саудовской Аравии, строил там аэропорты. Тут началось… Оказалось, что масса общих знакомых с которыми Алеша работал, встречался, дружил являются лучшими друзьями сэра Берри. Дедушка Берри оказался миллионером и страстным любителем попугаев. Мы расставались как родные.
Как тесен мир!!! Сейчас, несмотря на почтенный возраст, сам Кислинг до сих пор руководит Лоро Парком. Он создал и Фонд Лоро Парка, который поддерживает природоохранные проекты по спасению попугаев в разных уголках нашей планеты. А Марго потом приезжала к нам в Москву и поняла, что на Тенерифе лучше…
