Kitabı oku: «Мозг в чемодане. НЛП для бизнесвумен», sayfa 5

– Продолжайте эксперимент, – твердо произнес коллега в маске и, пожав Любину руку, вышел из комнаты.

Глава 3. Протуберанцы подсознания

Майский воскресный полдень. Люба с дочерью Кристиной и внучкой Оксаной прогуливается по живописной долине реки Сходня. Верхушки старых лип изрисовали белоснежные облака причудливым узором. Кусты сирени еще хранят аромат буйного цветения весны. Солнечные лучи просвечивают ажурные кусты, за которыми струится извилистая как змея речка. Любин муж Антон жарит шашлыки.

Кристина выглядит как топ-модель: высокая стройная брюнетка с большими карими глазами и маленьким вздернутым носиком. Одета с большим вкусом в европейском стиле.

Люба намного ниже ее ростом, полная, грудастая с копной кудрявых волос. На ней голубые бриджи, полосатые гольфы, клоунское кепи и большие лекторские очки. Выглядит сильно возбужденной и слегка не в себе.

– Сначала я думала, что мои предчувствия природных бедствий и актов террора – какая-то разновидность психического расстройства, но теперь я уверена, что за этим что-то кроется. Кто-то хочет свести меня с ума! Кто он? Зачем вовлек меня в свою дьявольскую игру?! Стоит моему писательскому воображению перенестись в какую-нибудь часть земного шара и ввести новый рассказ в компьютер, звонит мой мобильный и я слышу его голос, хриплый и ужасный: «Thank you for your order (Спасибо за приказ). Спад ере». И это означает, что извержение вулкана или акт террора произойдет в том самом месте в тот же день или несколько позже. И кто такой или что-такое Сиадере?

– Тебе это кажется или кто-то просто разыгрывает тебя. Возможно, этот кто-то – просто репортер, владеющий информацией из первых рук. Только непонятно, зачем ему это.

– Я выбросила мобильный, но продолжала слышать этот голос. – Я не могу никому рассказывать об этом – меня сочтут сумасшедшей. 9-го сентября 2001 года я стояла вон на том мосту. По нему шла колонна «КАМАЗов». А мне казалось, что это не грузовики, а монстры из «Звездных войн». А ночью во сне я увидела северное сияние.

Утром 10-го сентября меня вдруг неудержимо потянуло в библиотеку, которую я не посещала уже много лет. Неведомая сила направила меня к книжной полке, и я вынула из стопки книгу Лилии Алексеевой, «Небесные сполохи и земные заботы». В волнении открыла ее на четвертой странице. Первая глава называлась «Пожар небес». Начиналась она с эпиграфа из словаря В. Даля:

«Сполох, сполоха всякого рода беспокойство… хлопоты… общий вызов на помощь…

Сполохи – северное сияние, столбы.

Сполохи дышат, дрожат, мерцают, то ярко, то бледно.

Сполохи играют разноцветными, пестрыми огнями».

А на следующий день весь мир, потрясенный пожаром Нью-Йоркского неба, сопереживал Америке.

Я начала писать рассказы об этом и других своих предчувствиях и вскоре обнаружила, что за мной началась слежка. Меня даже хотели убить!

Зазвонил Любин мобильный.

– Ну вот, опять Он! Ты слышишь его дыхание? Но Он молчит.

– Обыкновенный хулиган.

– Ты подозреваешь, что у меня шизофрения? Нет! Я никогда не повышаю голос на своих студентов, не боюсь ездить в тринадцатом вагоне, обожаю черных кошек, не испытываю желания спрыгнуть с моста или броситься под поезд.

– Но кто Он? И что ему нужно от нас?

– Возможно, это связано с какими-то секретными научными исследованиями человеческого мозга.

– В таком случае Он должен быть из твоего окружения. Ведь он знает о тебе все. Может быть, это твой бывший научный руководитель профессор Орлов.

– Да, он крупный ученый. Но не думаю, что Орлов способен на такое.

– Тогда, может быть, это она… твоя подруга Лидия, например.

– Лидия – ведьма. Это знают все. Но у нее кишка тонка.

– Твоя сестра Галина? Когда-то она занималась наукой. К тому же между вами всегда было соперничество во всем: в учебе, в любовных романах. Как Галина завидовала тебе, когда ты переехала в столицу!

– Теперь ей нечему завидовать. Я – обыкновенный преподаватель, а она – богатая бизнеследи, пусть и в провинции.

– Тогда все это – игра твоего воображения.

– Но я ощущаю, что за всем этим действительно кроется какая-то тайна. Кто-то продолжает ставить эксперименты по внедрению в мозг ничего не подозревающих подопытных.

Во времена холодной войны все было однозначно: все тайные эксперименты проводились под контролем спецслужб двух великих держав. Но теперь экспериментаторы вышли из-под контроля. Богатые арабы, например, могли купить умы и тайно спонсировать секретные исследования. Да и не только арабы. Может быть, где-нибудь в горах Курдистана или в дебрях Амазонки или в таежной глуши живет какой-нибудь старичок и наблюдает за тем, что происходит в мире не без его участия. Многие математики пытаются найти уравнения реальности, которые позволят вступить в контакт с высшим разумом. Может быть, этот гений обдумывает свои проекты под сенью пальм на своей вилле во Флориде. А, может быть, он живет в соседнем доме в обычной квартире, ходит по утрам за молоком… Мой мозг постоянно сверлит мысль, что и мой отец имеет к этому какое-то отношение.

– С чего ты это взяла?

– Он выдающийся математик и врач и мог бы о многом рассказать мне, но он всегда замыкался, стоило мне только начать свои расспросы. А когда я начала обобщать все, что я видела и слышала, находясь рядом с ним, тогда и началась эта слежка. Иногда я вдруг вижу его лабораторию, коллег и себя среди них, но очень смутно, никаких конкретных воспоминаний.

– Ты опять об этом! Никакой слежки нет!

– А отказ в визе? Прошлым летом мы с Оксаной поехали в Турцию, а не в Англию только потому, что кто-то устроил провокацию, и мне не дали визу.

* * *

Любу вызвали в посольство для собеседования. В то раннее утро улицы города были безлюдны, и потому она сразу обратила внимание на подозрительного мужчину, прячущегося за палаткой. Мужчина подбежал к ней и спросил, как пройти в посольство Великобритании.

– Какое совпадение! Я тоже иду туда.

Они прошли сотню метров, когда из-за угла выскочил взъерошенный парень с большим мешком в руке. Поравнявшись с ними, парень бросил мешок на тротуар и скрылся в подворотне. Любин попутчик поднял мешок, раскрыл его. И по тому, как он выпучил глаза, Люба сразу поняла, что в мешке что-то ценное.

– Здесь доллары! Целый мешок долларов! Поделимся?

Мужчина схватил Любу за руку и потащил в темный двор. Люба попыталась вырваться.

– Это провокация! – крикнула она и изо всех сил ударила его.

Он выглядел сильно разочарованным.

– Надеюсь, вы не выдадите меня.

– Не могу обещать вам этого.

* * *

– Мама! Да это же известный трюк мошенников: подбросить кошелек, затащить клюнувшего наживку лоха в подворотню, а потом ограбить. – Я предупреждала тебя: на прием в посольство надо одеваться скромно, а ты навесила на себя все свои драгоценности.

– Но этот тип выбил меня из колеи, и в результате я не адекватно вела себя в посольстве.

– Тебе надо отдохнуть. Поезжай с моей Оксаной на какой-нибудь курорт.

* * *

Поздний вечер. Завывает ветер. Острые иголки дождя впиваются в лицо. Люба долго стоит у подъезда. Наконец вспоминает о ключе. Темный подъезд. Почему не горит лампочка? Чьи-то шаги. Собирает остатки мужества. Надо сделать рывок и добежать до узкого коридора, где находится лифт. Шаги. Из темноты приближается фигура в черном капюшоне.

– Не смотри террористу в глаза!

– Кто сказал это? Фигура медленно надвигается на Любу. Она отворачивается. Он проходит мимо. Сердце ударяет по грудной клетке. Нажимает кнопку лифта. Снова шаги. Кажется, он возвращается.

– Осторожно, двери открываются.

Кто сказал это?

Лифт застрял на третьем этаже. В кабине – одна единственная лампочка на сорок ватт. Люба вытряхивает из сумки психотропные лекарства. Они падают на обрывки газет. Снова шаги. Кладет на язык какую-то таблетку. Судорожно глотает. Таблетка застревает в горле. Невидимые руки сжимают виски. Кажется, в сумке – пакетик морса. Слава богу, нашла. Что делать? Нажимает все кнопки подряд. Лифт стоит. Стоит и время. Где лекарство? В полумраке шарит рукой в ворохе газет.

«Купил 777? Купи и брошюру «Три семерочки»! Кроваво-красные буквы. N 22 2000. «Для тех, в ком жива страсть» – желтые буквы на черном фоне.

«Два человека могут спасти друг друга там, где один погибает». Оноре де Бальзак, французский писатель» – жирный шрифт в верхнем углу.

– Что им надо от меня? Хотят убить? Зачем?

Садится на пол и начинает разгадывать кроссворд. «В этом кроссворде 7 тайн – 7 ключей».

– Что я здесь делаю?

Достает мобильный. Связи нет.

– Надо что-то предпринять! Откуда свет?

Перед ней – знакомая стена. Зеленая в желтую крапинку.

– Кажется, мы с Оксаной сами расписали ее в прошлом году. Чего я жду? Лифт стоит на четвертом этаже. Это же мой этаж! Дверь открыта!

Бежит по коридору. Навстречу – ее собаки. Какие же они ласковые! Заходит в прихожую. Муж – в сортире. Разве это любовь?!

– Антон, почему не встретил меня на улице? – Я вынуждена работать по вечерам, чтобы и тебе сладко жилось… Там был киллер!

– Ты спятила!

– Хочу писать стихи! Не может быть поэтом тот, кто в здравом уме. Это не я сказала, это Демокрит сказал.

Не сразу замечает, что Антон также сильно возбужден: лицо багровое, лоб сморщен, руки дрожат…

– Не понимаю, как так можно?! – хрипит Антон. – Почему судья верит кому угодно, но не мне, порядочному человеку?! Почему верит лжесвидетелям?! Да, я был не сдержан, повысил голос на судью. Но как быть сдержанным, если тебя оклеветали, облили грязью. Затыкают рот мне, затыкают рот моим свидетелям! А мой адвокат! Спрашиваю его: «Может быть, им надо дать?» А он: «Что вы?! Дело совершенно ясное. Когда судья вынесет решение в вашу пользу, сделаете ей какой-нибудь презент». А этот наглый адвокат истцов! Хитер, сволочь! Прикинулся доброжелателем, я и раскололся: сказал, что взятку не давал. Они этим и воспользовались: сами дали.

– Антон, миленький, я больше не могу этого выносить! Каждый день одно и то же! Ты же видишь, что мои нервы на пределе! Мне так нужна спокойная обстановка! Сколько денег ты зря спустил на адвоката! Оставь все это! Пожалуйста…

– Если бы я был один, плюнул бы на них. Но у меня есть ты, есть наша дочь Кристина, есть маленькая Оксана. Я обязан о вас позаботиться. Что вы будете делать, если эти проходимцы отберут у меня недвижимость?

– Я больше не могу-у-у! Купи пистолет, я сама их пристрелю.

– Тебя посадят.

– Не успеют… Дай сигарету!

– 50 рублей.

– Что-о? Ты требуешь с меня 50 рублей за одну сигарету?

– Ты же знаешь – хочу, чтобы ты бросила курить.

– А я хочу, чтобы ты бросил пить.

– Я с горя пью… нам надо отдохнуть. Завтра поедем на речку – поджарим шашлыки.

– Я оставила в лифте психотропные лекарства. Пожалуйста, сходи за ними. Без них мне не заснуть.

Через три минуты Антон возвращается.

– Их там нет.

– Кто взял их? Почему он хочет, чтобы я сошла с ума? Пожалуйста, сходи в аптеку «24 часа».

– Выпей молока.

– Тогда я сама пойду!

Ночь. Улица. Фонарь. Аптека. Темный подъезд и тот же человек в капюшоне. И снова лифт застревает на третьем этаже. Двери открываются. Зеленая стена, буквы, написанные черной краской: «Круто!»

– Он не хотел убить меня! Ему просто нравятся мои стихи.

Через лоджию переходит на лестницу. Там темно и страшно. Но надо подняться всего лишь на один этаж. Прислушивается. Тишина, только глухой отзвук ударов собственного сердца.

– Это вы убили моего отца! Вы! – женский крик из коридора.

– Я никого не убивала! Не убивала! – отвечает криком на крик. – Что это? Неужели померещилось?

Нет, не померещилось. Люба молчит, но вопль: «Не убивала я!» эхом отражается от стен длинного коридора. Кричат две женщины. Узнает в одной из них соседку. Вторую женщину, кажется, тоже знает. Это дочь старого полковника КГБ, который живет на втором этаже. Вернее уже жил. Не сразу осознает, что произошло. Полковника убила собака соседки. Не преднамеренно, конечно. Она просто сцепилась на темной лестнице с эрделем полковника. Полковник не удержал своего пса и покатился по лестнице. Падение оказалось смертельным.

Ночью мучают кошмары:

Палата N7 психиатрической больницы для лиц, пытавшихся установить несанкционированные контакты с Архангелом Михаилом.

Входит доктор в белом халате и обращается к ней со словами:

– Гражданка Раевская, так какие же послания, которые передавал вам Архангел Михаил, вы утаили от нас? Имейте в виду, что скрыть правду вам не удастся. Современная техника позволяет считывать информацию прямо с человеческого мозга.

– Тогда зачем вы спрашиваете меня? Вам и так все известно!

Доктор вдруг умолкает и в недоумении смотрит на нее.

– Где ваш халат?

– Люба опускает глаза – видит свои голые ноги…

– Где ваш халат? – повторяет вслух вопрос доктора и просыпается.

Холодно. Ее длинный, мягкий и теплый халат должен быть на спинке кресла возле кровати. Но его нет ни на спинке кресла, ни где-нибудь еще. Халат бесследно исчез.

– Будь спокойна! Ищи какое-нибудь рациональное объяснение, – говорит она себе. – Предположим, я действительно спятила. Что могло произойти в этом случае? Может быть, ночью я встала с кровати, взяла халат, вышла на улицу и выбросила его. – Я оставалась спящей во время моей ночной прогулки и потому ничего не помню. Но тогда на полу, ботинках или ногах должны быть следы – на улице непролазная грязь… Нет! Никаких следов нет!

Дверь заперта на засов. Никто не мог проникнуть в квартиру. Никто, кроме человека-невидимки… Ерунда! Невидимки – только в фантастических фильмах. Однако халат бесследно исчез. Это не иголка, это – большая вещь. – Я должна придумать рациональное объяснение. Что-то, видимо, случилось с моими глазами или с моим мозгом: я не могу видеть то, что находится рядом.

Люба закрывает глаза и начинает шарить по комнате. Ощупывает все кресла. Рука не чувствует ничего, кроме обивки. Что это? Умственное расстройство или за этим кроется что-то еще? Теряет последние нервы. Вдруг видит яркую вспышку и… свой халат. Он лежит на том самом кресле, куда она вечером положила его. Слышит чей-то голос. Слышит так ясно, как-будто говорят прямо в ухо: «Your order will be fullfilled (Ваш приказ будет выполнен). Сиадере».

* * *

Вечер следующего дня. Комната Любы, напоминающая жилище мага: свечи, зеркала, кошки на спинках кресел. На диване дремлет пятнистый далматин, в клетке – черный ворон. Люба с внучкой Оксаной рассматривают диски.

Обнаженная женщина летает на метле по улицам ночного города. Это Маргарита из фильма «Мастер и Маргарита». Маргарита проникает через окно в квартиру врага Мастера и начинает крушить все, что попадается под руку.

Оксана вставляет другой диск.

Падают небоскребы Нью-Йорка, переворачиваются автобусы… Это Годзилла, самое страшное чудовище кинематографа.

Часы пробили полночь.

– Оксана! Ложись спать!

– Я тащусь от фантастических фильмов. Хочу сама написать сценарий и получить гонорар.

– Выкинь эту дурь из головы. Что нового ты сможешь придумать?

– А ты?

– Я – пенсионерка и могу позволить себе любое хобби. Тебе же нужна серьезная востребованная профессия. Поступишь в мой университет на факультет водоснабжения и водоотведения, станешь строительным инженером.

– Ты хочешь, чтобы я занималась канализацией?

– Будущие олигархи учатся именно на этом факультете. Так рекламируют его наши студенты.

Оксана возвращается к меню. Теперь на экране гибрид крокодила и динозавра.

– Оксана! Немедленно в постель!

Люба включает компьютер и сразу входит в состояние измененного сознания – пишет интересный рассказ «Тайна аномалий». События разворачиваются во Флориде вблизи загадочного Холма Призраков.

Много лет назад индейскую деревню терроризировал огромный аллигатор. Вождь племени, великий воин, убил его в сражении, но и сам погиб от ран. Его захоронили на северной стороне холма. Прошло много времени, пионеры начали обживать эти места. Но странные вещи происходили на холме. Кони отказывались спускаться вниз по склону, какая-то невидимая сила оказывала им противодействие…

Таких мест на земле не мало. В них нарушаются все законы природы: шары катятся вверх по наклонной плоскости, деревья в такой местности стоят не вертикально, а наклонно.

Люба пишет об этих аномалиях, а тем временем ее кот Марсик ведет себя все более странно: носится кругами, завывает, как дикий зверь, и пачкает ковры. Она щелкает его по носу и идет в ванную для того, чтобы налить воды в таз для мытья пола. Вода на редкость прозрачна, никаких следов ржавчины, на которую последнее время жалуются жильцы.

Кот, задрав хвост, продолжает мешать. Изогнув спину, дико урчит и, высоко подпрыгнув, вцепляется в ногу. И в тот же момент вода в тазу вдруг приобретает коричневый цвет. Уже темно-коричневый, почти черный!

– Аномалия! Как объяснить это? Какая связь между компьютером, котом и водой? Но она существует! Мне не показалось! Антон! Ты тоже видел темную воду!

– Если что-то нельзя понять, это не значит, что этого нет, – комментирует Антон. – И даже в колдовстве существует критическая масса, как в атомной бомбе. Большие деньги на это тратит Пентагон. Американцы не бросают денег на ветер! Но хватит об этом! Завтра вы будете уже на море.

* * *

Прошло десять дней.

Старый самолет «Ил 86» авиакомпании «Сибирь» трясло как телегу на ухабистой дороге. То и дело загоралось табло: «Пристегните ремни». Две руки соединились над проходом.

– I love you, – молодой американец крепко сжал ладонь сидевшей перед Любой девушки.

Оксана тоже схватила Любу за руку.

– Люба, у меня сердце замирает, как на американской горке. Почему все время светится табло?

– Не волнуйтесь, – мы просто находимся в зоне турбулентности, – «успокоила» их бортпроводница с белым как бумага лицом.

Аэробус рухнул в воздушную яму. Американец достал бутылку виски, наполнил стакан и выпил залпом. Затем отстегнул ремень и, схватив в объятия свою девушку, впился в ее губы долгим поцелуем.

Люба достала мобильный.

– Ура! Наконец-то появилась сеть.

В трубке послышались рыдания Кристины.

– Мама, я выгнала Стаса! Я это сделала!

Оксана вырвала мобильный из Любиных рук.

– Мамочка! Поздравляю тебя. Отчим… Нет, теперь не отчим, а просто Стас измывался надо мной.

– Оксана, дай мне трубку!

– Алло, Кристина! Крепись. Умоляю тебя, только не пей.

– Я потребовала, чтобы он забрал все, даже его антикварную люстру сняла. Не хочу, чтобы хоть что-то напоминало о нем.

– Ты не будешь раскаиваться потом?

– Нет, он совсем скатился. Каждый день требовал, чтобы я покупала ему бутылку хорошей водки. В аэропорт Оксану не смог проводить – кто-то избил его до синяков… Конечно, мне тяжело. Но как представлю этого ленивого жирного борова, развалившегося на моей постели, так противно становится…

Снова послышались глухие рыдания.

– Мне скучно без него.

– Он доил тебя, как козу.

– Я пущу его, если только он пересмотрит свою жизнь. Ну, давай!

– Этот новый сленг! Ни «до свидания», ни «увидимся». Просто: «давай».

* * *

– Алло, Кристина. Ты в порядке?

– Да, а как вы?

– Нормально. Скоро увидимся.

Люба отключила мобильный. Другие пассажиры продолжали болтать с родственниками и друзьями. И все разговоры заканчивались одним словом: «давай». Как будто теперь люди звонят друг другу только в надежде что-нибудь получить.

Люба закрыла глаза. В голове рождался сюжет нового романа.

– Знаю ли я то, что может стать самой большой сенсацией и потрясти умы? Да, мне кажется, что знаю. Должна ли я рассказать об этом? Не знаю…

Самолет выпустил шасси. Резкий толчок. Взрыв аплодисментов.

– Ура! Мы приземлились!

После восьмичасового ожидания задержанного рейса в аэропорту Пулы и тряски в зоне турбулентности в это почти не верилось.

– Наш самолет приземлился в Домодедово. Температура +29 °C. Просим оставаться на местах.

Оксана достала мобильный.

– Есть сеть! Алло, мамочка! Где ты?

– Мы с дедушкой ждем вас на выходе.

Время тянулось изнуряюще медленно.

– Алло, Оксана! Где же вы?

– Мы у трапа.

– Алло, Оксана! Где же вы? Говорят, был анонимный звонок о том, что в самолете заложена бомба. Мы очень волнуемся.

– Мы уже за бортом. Проходим паспортный контроль. Почему-то очень долго изучают фотографии детей. В Хорватии эта процедура заняла 30 секунд.

– Там еще не знают, что такое терроризм.

– Но причем тут дети? Или у нас уже и детей подозревают?

– Алло, Оксана! Ну, где же вы?

– Идем к выходу. Удалось проскользнуть незамеченными мимо таможенников. Они сосредоточились на черных. Мы с Любой проскочили без досмотра…

Кристина обняла и поцеловала дочь.

– Какая ты стала красавица! Как идет загар к твоим светлым волосам! Я смотрела сверху вниз, разыскивая в толпе девочку и даже не сразу узнала тебя. Ты смотришься фигуристой девицей. Наверное, парни тебе проходу не давали.

– Я их не замечала – бабушка держала меня в наморднике. А сама по ресторанам с пенсионерами шлялась…

Взглянув на Любиного мужа, Оксана прикусила язык.

– Не буду рассказывать – дедушка приревнует.

– А ты ничего смотришься, – Антон внимательно оглядел Любу. – И это ажурное колье на шее! Тебе его подарили? Признавайся, что у тебя там было?

– Как ты можешь задавать такие вопросы?! Ты сам подарил мне это колье.

– Я пока в своем уме. Я не дарил тебе ЭТО колье.

– Ах, да. При досмотре его тоже заставили снять. Вернули уже без крупных камней – оставили только мелкие. Наверное, искали взрывчатку.

Антон внимательно рассмотрел «новое» колье и покачал головой, выражая сомнение.

– Оксана, расскажи, что было у бабушки с этими пенсионерами.

Это было в тот день, когда мы с бабушкой впервые поехали на катере в Ровень. Люба искала почту, чтобы отправить 15 кг своих рукописей с описанием фантастических видений и мистических контактов литературным агентам. Ей кажется, что в России за ней был хвост. Она обратилась к одному симпатичном старичку на хорватском. Он представился профессором хорватского языка и литературы и проводил нас до почты. А потом пригласил нас в пиццерию. Правда, пенсия у него, наверное, маленькая. Он посадил нас за столик, а сам побежал в банк снимать деньги со счета. Люба категорически отказалась, чтобы он платил за нас. Зато потом он предложил отвезти нас на своей машине на экскурсию в древнеримский амфитеатр в Пуле.

– Ну, и вы согласились?! – нервно произнес Антон. – Наверняка, это был агент ФСБ. – Люба ведет себя как будто она – гражданка свободной страны. Отправляет свои дневники в Штаты, и хочет, чтобы за ней не было слежки.

– Люба тоже подумала, что это агент.

– Как мне это надоело! – крикнула Кристина. – Вы чокнутые. Какого черта вы нужны агентам?

– Да, мне тоже показалось, что мы просто понравились этому профессору, – поддержала ее Оксана. – Или же он принял Любу за богатую русскую – она дала официанту 30 % чаевых. Старичок просто обалдел – у них не принято давать на чай. И он сразу же сказал Любе, что холостяк – жена погибла в автокатастрофе. Спросил у Любы, есть ли у нее муж.

– Так, ты не ответила на мой вопрос! Что было у Любы с этим пенсионером? – спросил Антон.

– Мы отказались придти на свидание. Люба заранее подготовила на хорватском фразу: «Мне очень жаль, но мой муж не разрешает мне заводить знакомства с мужчинами». Пенсионер даже не мог скрыть, как он расстроен.

– И все-таки за мной следили! – продолжала настаивать Люба. – Меня хотели напугать или даже убить.

– Опять ты об этом! – отрывисто бросила Кристина.

– А ты не подумала о том, что кто-то хочет заработать на мне? Всем известно, что «лучший» художник – мертвый художник.

– Так было прежде. Теперь успеха можно добиться и при жизни.

– Это случилось на следующий день после того, как я отказалась от более тесного знакомства с профессором, – продолжила Люба свой рассказ. – Я шла по тротуару вдоль набережной. Любовалась морской далью, время от времени заглядывала в воду – по верху ходили косяки рыб. Не сразу обратила внимание на нарастающий шум мотора. Навстречу мне мчался с бешеной скоростью мотоциклист. Едва успела отскочить в сторону – он пронесся в сантиметре от меня. Только один сантиметр отделял меня от гибели. Страх сдавил виски. Я сделала несколько торопливых шагов и замерла – на тротуаре лежал раздавленный голубь. Наклонилась, чтобы поднять его и вдруг снова услышала гул мотора. Мотоциклист развернулся и, развивая скорость, мчался назад. Я вскочила на парапет, едва удерживаясь в равновесии. Он направил колеса на раздавленную птицу…

Я перешла через дорогу и продолжила путь, стараясь держаться ближе к домам. Вдруг с верхнего этажа кто-то выбросил темный предмет. Он упал прямо к моим ногам. И опять это был голубь. Сизый голубь агонизировал, широко раскрывая клюв. Но вот он перевернулся на спину и замер, сделав последний вдох.

– Мама! – Никто не хотел специально тебя напугать! Я почти каждый день натыкаюсь на раздавленных птиц – слишком много пьяных водителей!

И словно в подтверждение слов Кристины, со стороны шоссе донесся резкий скрежет тормозов, звон разбитого стекла и несколько выстрелов. Мертвый водитель одной из столкнувшихся иномарок лежал на обочине, истекая кровью. На заднем сидении – двое раненых китайцев.

– Пойдемте отсюда! – крикнула Кристина. – У меня нет ни малейшего желания отвечать на вопросы милиции. Тем более что мы не можем дать никаких существенных показаний. Хорошо бы сейчас выпить по чашечке кофе.

– Здесь цены астрономические! – возразил Антон.

– Я угощаю. Могу хоть раз позволить себе ощутить себя на уровне с европейцами.

Они вернулись в зал ожидания, поднялись на второй этаж и направились к маленькому кафе. Кристина заказала кофе, пирожные и энергетический напиток.

– Мамочка, умоляю, не пей, – захныкала Оксана.

– Хватит об этом! – Расскажите лучше, как отдохнули на острове.

– В целом прекрасно. У побережья Хорватии сотни зеленых островов, чистейшее море. Это самое экологически чистое место в Европе. А воздух! Прозрачный и свежий. Так легко дышится полной грудью! Звери и птицы не боятся людей. Чайки выращивают птенцов прямо возле отеля. Еще там были удивительные черные птицы, похожие на маленьких лебедей. Они облюбовали большую черную скалу и никогда не подплывали к острову. Стоило приблизиться к ним на катере, птицы замирали, как изваяния, прижимались к скалам, и невозможно было отличить их от каменных россыпей. А ночные голоса! Чайки не просто кричали, они подражали человеческим голосам, иногда лаяли, иногда мяукали как дикие коты. Некоторых это раздражало, а нам нравилось – это были голоса дикой природы.

Да, это правда, – подтвердила Оксана. – Однажды вечером мы с Любой сидели на скамейке и любовались закатом. Вдруг Любе почудилось, что в двухстах метрах от берега движется огромное черное чудовище. Я посмотрела в ту сторону, куда указывала Люба, но ничего не увидела, кроме плещущихся волн. И чайки вдруг громко захохотали. Ну, хватит кофейничать, пора искать такси.

* * *

За окном такси мелькали знакомые пейзажи: стройные белоствольные березы с бордовой листвой, малиновая травка, ярко-желтые мохнатые ели, а над ними затянутое оранжевым смогом тусклое небо. Люба уже привыкла к тому, что временами видит мир в искаженном цвете.

Кристина закурила. Люба знала, что возражать бесполезно.

– У меня горит спина! – заорал Антон. – Чертовы курильщики! Ты прожгла мою рубашку! Это моя любимая рубашка! Только в ней мне не жарко.

– Я заштопаю, – пообещала Кристина.

– Неужели ты думаешь, что Люба будет ходить на прогулки с мужчиной в заштопанной рубашке?!

– Боже, как мне все это надоело! – крикнула Люба и снова закрыла глаза и ушла в свои мысли.

Я напишу об этой зоне! Я сделаю это! Люди должны знать, кем в действительности творятся преступления на земном шаре. Как жаль, что когда есть мысли, под рукой нет блокнота!

– Так что же все-таки происходит с твоим мозгом? – поинтересовался Антон.

– Почти каждый вечер мы сидели на той самой скамейке и наблюдали за черными птицами на скале. Они были словно не живые: не летали, не плавали, не кричали, в отличие от чаек. Но дня за два до нашего отъезда черные птицы все разом вспорхнули со скалы и опустились на воду. Потом они образовали продолговатый треугольник, похожий на лодку. «Лодка» начала медленно двигаться к нашему берегу. Вдруг, плывший во главе, лебедь нырнул и скрылся под водой. За ним последовали другие птицы.

Долгое время они не всплывали на поверхность. Затем начали появляться одна за другой, словно танцуя, и снова исчезали под водой. Это было похоже на волшебство. Ночью мне приснился сон.

– Я еду в автобусе. Все места заняты пассажирами. Расслабилась – смотрю в окно, за которым мелькают насыщенные зеленью деревья, лысые бурые островки земли, окруженные полынью.

Автобус делает крутой поворот и, внезапно перевернувшись, стремительно летит куда-то вниз. Один миг отделяет меня и других от смертоносного приземления. – Я ощущаю озноб, хочется кричать, кричать громко, как будто в этом вопле заложено спасение. Хочется ухватиться за что-то, но ухватиться не за что.

– Неужели конец? Молчи, молчи, крик не поможет, крик унизит, – внушаю себе.

И вдруг, зацепившись за ствол высохшей старой яблони, автобус повисает над пропастью. Ствол прогибается, издавая сухой треск, но не ломается – старая яблоня держит свою ношу.

Пассажиры лежат в куче, стараясь не двигаться в надежде продлить мгновения жизни. Автобус слегка покачивается под натиском ветра, жалобно стонет дерево. Я начала пробираться к выходу. Открыла дверь и, зажмурившись, прыгнула. Приземлилась на кучу песка, огляделась вокруг. Людей отделяло от спасения всего несколько метров, но они боялись прыжка и оставались в автобусе. Они не знали, что будут жить, даже если обломится ствол.

И, как и прежде, и танец черных лебедей, и мой сон оказались вещими. Один за другим следовали сообщения о гибели туристов, ехавших в автобусе; о затонувшем кораблике с туристами у побережья Турции; о крушении российского вертолета…

– Мама, я понимаю, что твои экстрасенсорные способности волнуют тебя больше, чем собственная дочь. Но как бы мне хотелось, чтобы ты была обычной матерью, с которой можно обсуждать свои личные проблемы.

– Да, я виновата в том, что упустила тебя в самый ответственный момент, когда ты из подростка превратилась в девушку. Но я была так занята своей работой над диссертацией…

* * *

Это случилось в тот год, когда Кристину перевели в новую школу. В одном классе с ней оказалась Лена Швединская, мужеподобная, не по годам развитая девица с красивым, но грубым, словно высеченным из камня лицом. Швединская была способной ученицей и пользовалась в классе непререкаемым авторитетом. Никто из одноклассников, даже мальчишки, не осмеливались вступать с ней в спор – их ждала немедленная расправа.

На первой же перемене Лена подошла к Кристине.

– У тебя деньги есть?