В обнимку с ураганом

Но, вообще, жизнь налаживается, прогноз самый положительный. Денис значительно вырастает в моих глазах. Конечно, внешне он хам, но помощь от него не менее ощутимая, чем от Антона. Как же нам повезло с ребятами. Все-таки отпуск здорово начался! Будет, что вспомнить. Хорошо, что я поехала сюда с Танькой. На столь позитивной ноте я засыпаю, вжатая доброй подругой в стену.

Понедельник

– Подъем, – утро встречает нас не только солнцем и зычным кличем Дениса, но и взволнованным ответом родителей.

Чувствуется, родительница основательно прониклась нашим положением и ответ писала, не метясь пальчиком в мельчайшие буковки на телефонном аппаратике, а вольготно гуляя всеми десятью пальцами по комфортной компьютерной клавиатуре, с которой она «на ты». Скорость ее слепой печати вызывает уважение у всех, кому приходится быть свидетелем этого действа. Особенно зрителей умиляет, когда мама, внимательно глядя на собеседника, отвечает ему на вопрос при этом не перестает печатать абсолютно другой текст.

Умение работать мозгом одновременно в двух плоскостях – особенность моей родительницы. Когда она в детстве читала мне книжки, то иногда настолько уходила в свои другие мысли, что если я вдруг ее о чем-то спрашивала, то оказывалось, что маманька совершенно не помнила, о чем мне читала. В то время как ее язык, подключившись напрямую к глазам, выдавал мне все, что они видели в книге, освобожденный от детских глупостей мозг занимался совершенно другими проблемами. Вот только ответить на мой простейший вопрос язык самостоятельно не мог. Мама рассказывала, что на простые профессиональные вопросы, ее язык отвечает сам, позволяя ей не отвлекаться во время работы из-за пустяков.

Письмо родительницы читаем хором и немало веселимся. Привычный ей деловой стиль и официальные обороты весьма впечатлили не только подругу, ребята тоже прониклись уважением. Мамино не слишком высокое мнение о нас с Танькой было выражено явно, но весьма корректно. И это при том, что я написала ей про потерю телефонов, но ни словом не обмолвилась, что мы еще остались без ключей от квартиры и одежды.

– Тоха, я так понимаю, что следующим письмом нас заставят на этих сирых и убогих жениться, – театральное возмущение Дениса вызывает требование мамы записать паспортные данные помогающих нам ребят.

Что делать, такая моя мама. Всю правду о нашем отпуске я никогда не смогу ей рассказать, а то и вправду заставит ребят жениться. Мысленно хихикаю: «Она сможет». Главное, у меня есть номера родительских телефонов, и Антон немедленно пересылает их своему знакомому полицейскому.

Вскоре приходит ответ и от хозяйки нашей квартиры. Послание женщины на несколько порядков короче маминого и состоит всего из нескольких слов. Дама просто указала, что в одиннадцать часов будет ждать нас в квартире.

– Таньк, ты только не хами ей, – напоминаю подруге, памятуя, как она вела себя вчера. Представляю, что женщина о нас думает, если мы в первый же день умудрились потерять ключ.

– Буду ласковая, как шелковая тряпочка, – смеется подруга, – все переговоры с милейшей Светланой Анатольевной, если хочешь, предоставляю тебе.

Жизнь налаживается несмотря на то, что воры по-прежнему не торопятся отвечать на наше предложение выкупить мобильники. После завтрака мы купаемся с ребятами, немного обсыхаем. Уговариваю всех пройти мимо переодевалки и оставить там позаимствованное накануне полотенце, все-таки, в таком случае есть шанс, что вчерашняя женщина его увидит. Затем ребята ведут нас мимо магазина, торгующего телефонами, и покупают нам один на двоих простейший аппаратик. Расстаемся с ними, обменявшись номерами и договорившись встретиться после обеда.

***

Хозяйка квартиры открывает дверь с непередаваемым выражением лица. Впрочем, действует оно исключительно на меня. Квартира оплачена, но я так и жду, что женщина вот-вот выставит за дверь наш чемодан и порекомендует катиться на все четыре стороны. Однако она молча пропускает нас внутрь.

– Добрый день, – издаю легкий писк и понимаю, что из головы вылетело, как ее зовут. Не очень-то это способствует задушевной беседе, к которой я приготовилась.

– Светлана Анатольевна, – Танька игнорирует осуждающий взгляд и выставляет в обворожительной улыбке все свои то ли тридцать два, то ли двадцать восемь зубов, – Вы наша спасительница. Представляете, нас обворовали! Мы остались без телефонов и ключей. Вы не волнуйтесь, мы сделаем дубликаты и оплатим Ваше беспокойство. Вы просто наш ангел-хранитель. В Лазаревском живут такие добрые люди! И в полиции умереть не дали, и в отеле разрешили переночевать, и Вы нас не бросили.

Из Таньки выливается столько сладких слов, что мне приходится руками придерживать нижнюю челюсть. Подруга льет тонны лести на хозяйку квартиры и умышленно ничего не говорит о ребятах. Я в полном восторге! В отличие от меня, она не только помнит ее имя, но еще и виртуозно обходит стремные темы. В процессе ее речи женщина меняет выражение лица на более нейтральное и даже улыбается.

– Это последний дубликат, – наставительно произносит Светлана Анатольевна, протягивая ключи, – свой комплект я Вам не смогу отдать. Так что Вы сделайте себе ключ, а мне при отъезде отдадите два. Хорошо?

Танька бросается к своему рюкзаку и вытаскивает тысячу.

– Возьмите за беспокойство, – она всовывает купюру хозяйке квартиры, одновременно умудряясь направить даму в сторону входной двери.

Светлана Анатольевна прекрасно понимает намек, в ее глазах сверкает некоторое раздражение, но полученная компенсация заставляет проглотить неприкрытое хамство и удалиться без дополнительных упреков.

– Натусик, – кричит Танька, закрыв за женщиной дверь, – ну мы вчера и зажгли. А ведь трезвые были. Класс! Вот это, я понимаю, отпуск!

Подруга плюхается около чемодана и принимается крутить колесики «цифрового» замка.

– Что-то не пойму, – озадаченно бухтит она, – вроде все так набираю, а замок не открывается.

– Семь, три, четыре, – уверенно напоминаю я.

– Матушка, этот код я первым делом попробовала.

– Может, вверх ногами набираешь? У меня уже сколько раз так было, – в ответ подруга отрицательно качает головой.

– Где наша не пропадала, – откидывается она, – вчера ночлег и одежду с едой нашли, а уж с чемоданом тем более справимся. Буду набирать все варианты подряд, всего девятьсот девяносто девять. Делов-то!

– Действительно, фигня-вопрос! – усмехаюсь я, удивляясь, как это мы умудрились сменить код на чемодане.

Татьяна начинает методично крутить коды, а я ставлю чайник, больше заняться нечем. Основная часть вещей в чемодане. В рюкзаках мелочь – деньги, документы, зонты, косметика, очки. Даже нижнее бельё надеть не могу, оно в чемодане, мы же купальники еще в Москве надели.

Выхожу на балкон полюбоваться зеленым двориком. Если бы мы готовили и ели дома, то лучшего места для еды трудно придумать. Может, как-нибудь совратить подругу? В конце концов можно не самим готовить, а принести с собой что-нибудь готовое. На набережной продается на вынос абсолютно все, что душе угодно, на любой вкус и кошелек. Например, копченая рыбка и печеная картошечка. От нарисовавшейся картинки у меня начинается интенсивное слюноотделение, как у собаки Павлова.

– Наташа, – долетает до меня негромкий знакомый голос. Опускаю глаза вниз. У подъезда стоит хозяйка нашей квартиры и машет мне рукой, – можете спуститься на минуточку вниз? – просит она.

Удивленно прикидываю, что ей может от меня понадобиться. Сообщаю утонувшей в чемоданных кодах Таньке, что скоро вернусь, и выхожу из квартиры. Женщина сидит на скамейке около подъезда. Мне она кажется чем-то расстроенной. Подхожу к ней и сажусь рядом.

– Наташенька, – она смотрит на меня и собирается с мыслями. Похоже, они даются ей нелегко, – хотела с Вами поговорить. Я понимаю, что это не мое дело. Вы там в столице, наверно, к таким вещам привычные.

Внимательно вслушиваюсь в слова собеседницы и пытаюсь понять, что она хочет до меня донести. Ее волнение передается и мне.

– Вы совсем молодая и немного наивная, я же вижу, – с трудом подбирает Светлана Анатольевна слова, – зачем Вам портить свою жизнь? Вы станете постарше, Вам обязательно захочется нормальную семью, детей, надежного мужа, который сумеет защитить Вас от всех невзгод. Поймите, отношения между двумя женщинами, девушками могут быть только дружеские.

До меня, наконец, доходит смысл ее речи. Куда уж яснее? Застываю с каменным выражением лица. Что я могу сейчас ей сказать? Признаться, что идиотски пошутили, чтобы отвязалась от нас? Или послать, ведь реально не ее дело? Хозяйку квартиры устраивает мое молчание, и она продолжает:

– Не надо пачкать себя неестественными отношениями. Ваша подруга уже испорчена, но в Вас еще есть чистота. У меня тоже есть дочь, она чуть младше Вас…

Слушаю тетку и представляю свою маму. Становится стыдно. Внутри поднимется досада на подругу, нашла перед кем выпендриваться. Светлана Анатольевна еще что-то говорит и говорит, а я, опустив голову, «выковыриваю» на носу очередную зарубку: «Не втягивать в молодежные приколы людей старшего возраста». Как ни крути, одно дело изобразить лесбиянок перед приставучими парнями в кафе или ночном клубе, а другое – выпендриваться перед такой вот сердобольной мамашей.

– Обещай мне, что подумаешь над моими словами, – тихо просит женщина, стараясь поймать мой взгляд, который я старательно отвожу.

– Обещаю, – выдавливаю из себя, мечтая свалить как можно быстрее – честное слово, я как следует подумаю. Я пойду?

– Конечно, – наконец, она отпускает меня, и я, забыв попрощаться, словно стайер, срываюсь со скамейки подальше от заботливых нотаций.

В квартире застаю Таньку застывшей над открытым чемоданом с не менее открытым ртом. По-моему, она вообще не заметила моего отсутствия. Желание высказать ей возмущение «лесбиянками» тут же забывается.

– Неужто ты там привидение углядела? – только и успеваю произнести я, а дальше моему взору открывается содержимое нашего багажа. Точнее, совсем не нашего.

В открытом с таким трудом чемодане лежат аккуратно упакованные свертки. Один из них у Таньки в руках уже в развернутом состоянии. Это книга. Названия не видно. Что-то про искусство.

– Ха, – оживает подруга, – во прикол! Похоже, мы рано обрадовались.

– Давай, я позвоню Антону.

– Ой, ну нет, – отнимает у меня мобильник подруга, – Ден нас своими подколками с землей сравняет. Сами в аэропорт не позвоним что ли? Что ты как маленькая?!

Меня заливает волна возмущения. Танька еще и чемодан умудрилась чужой взять. Предлагала же пометить его чем-нибудь. Второй день отпуска, а приключения так и прут непрерывным потоком, что-то слишком активно. А может, так и надо? Сама же хотела. Мысленно убеждаю себя, что если уж вчера справились с ситуацией, так с чемоданом и подавно справимся. Весело же! Тем более, что одежда, в которой приехали, есть, так что в случае чего не замерзнем.

Подруга находит в Интернете нужные контакты, и я слышу, как она собачится с работником аэропорта. В конце концов он деликатно спроваживает ее в авиакомпанию. А там вежливая девушка, запросив номера с ярлыка, который авиакомпания наклеила на чемодан, популярно объясняет возмущенной подруге, что поскольку все данные мы выкинули, то они не могут выяснить, кто хозяин чемодана, и соответственно не могут с ним связаться. Это слону понятно. Дальше она объясняет, что чужой багаж надо сдать в авиакомпанию и заявить о пропаже своего. Все просто и без всякой волокиты. В завершение нам клятвенно пообещали, что если кто-то с нашего рейса сообщит о подобной ситуации, то нам сразу же позвонят. По факту все чемоданы пассажирами разобраны, и пока никто не заявлял о том, что нечаянно умыкнул чужой чемодан.

– Надо ехать в Аэропорт, – в изнеможении хватаюсь за голову, – угрохаем целый день, чтобы смотаться туда и обратно. А потом придется опять ехать туда за своим чемоданом! То есть мы потеряем два дня из пяти полных дней!

– Спокойно! А, собственно, для чего нам нужен чемодан? В принципе, мы вполне можем обойтись без него. Ну что у тебя там? Подумаешь, пара платьев, полотенца. Фигня, – успокаивает меня Танька, – полотенца возьмем в квартире, трусы купим, платье, если оно тебе так необходимо, тоже. Лично меня вполне устраивает и это, – она демонстрирует футболку и шорты Дениса. – На вечер джинсы, кроссовки и даже ветровки. Если так подумать, у нас все есть.

– И? Предлагаешь плюнуть на наши вещи?

– Почему плюнуть? Заберем чемодан, когда полетим в Москву. А хозяин этого, – она пинает ногой чемодан, – пусть сам едет к нам за своим барахлом. В конце концов, если повезет, то и наш приволочет. Ему же тоже придется в аэропорт два раза ездить. Так уж лучше напрямую с нами связаться.

Вынужденно соглашаюсь с подругой. Совсем не так я планировала провести свой отпуск. С другой стороны, хотела приключений с подругой? Получила. В чем-то Танька права, ничего страшного. Один раз пережить без чемодана можно, но на всякий случай старательно обновляю на своем многострадальном носу старую зарубку: «Всегда помечать чемодан и никогда не выкидывать ярлыки от авиакомпаний, пока не буду уверена, что все в порядке». Она давно уже была сделана по настоянию мамы. Но почему-то я ее проигнорировала. Похоже, не слишком глубоко изначально вырубила.

***

– Все! Надо на волю, у меня уже мозги кипят, – Танька тянет меня на выход.

Я не сопротивляюсь. В конце концов, жизнь продолжается, и она прекрасна. Ничего такого не случилось – не голышом же мы остались, так что по большому счету все в порядке. Старое правило «Война войной, а обед по расписанию» прекрасно работает, и мой желудок информирует меня о его актуальности.

В поисках кафе бредем по тенистой улице Лазаревского. Проходя мимо небольшого парка, огороженного металлическим решетчатым забором, обращаем внимание на столики, стоящие в зарослях зеленых кустов под огромными зонтами. Приятную картину дополняет расположенный посередине этого небольшого парка фонтан, вокруг которого веселится мелочь, не желающая сидеть за столами вместе с родителями.

При ближайшем рассмотрении выясняем, что слева от входа люди вкушают чебуреки. Я, словно крыса за волшебной дудочкой⁴, двигаюсь на запах в дверь, из которой счастливчики выносят сводящее с ума кушанье. Пока я, одурманенная сногсшибательными ароматами, изнемогаю в душной очереди за чебуреками, Танька организует стол и покупает в соседнем кафе чай с пирожными.

Мне нравится смотреть, как споро работают повара. Один колдует во внутреннем помещении, и его видно только когда он периодически выносит готовое тесто. Второй, работающий в открытой зоне, делит тесто на кусочки, виртуозно раскатывает их, с ловкостью фокусника закладывает в них фарш и формирует чебуреки. Третий, также работающий в открытой зоне, молниеносно выхватывает сформированные заготовки, чтобы кинуть их в кипящее масло, затем вытаскивает готовые, выкладывает их на подложки и в соответствии с чеками отдает покупателям.

Три молодых мускулистых мужика периодически меняются местами, вероятно, чтобы показать клиентам свою сноровку на разных направлениях. Конвейер работает настолько красиво и слажено, что засмотревшись, забываю номер своего заказа. Когда стоящий на готовых чебуреках мужик несколько раз повторяет один и тот же номер, не сразу соображаю, что это мой. Услышав от стоящей в непосредственной близости клиентки, что она после третьего окрика, наконец, готова взять заказ, мужчина смотрит с недоверием и на всякий случай проверяет по чеку, какое количество чебуреков я оплатила.

Приношу аппетитное лакомство Таньке и, смеясь, рассказываю о своем восхищении поварами.

– Ну только не говори, что там работает мечта всей твоей жизни, – усмехается подруга. – Он сначала чебуреки скалкой раскатывает, чтоб обслужить клиентов, а потом приходит домой и жену этой же скалкой гоняет, чтоб лучше его обслуживала.

Мы смеемся. Некоторые брызги от журчащего рядом фонтана, повинуясь легким дуновениям ветерка, долетают до нас и приятно освежают. Огненные чебуреки обжигают пальцы и губы, поэтому мы, изображая воспитанных дам, пробуем есть их пластиковыми вилками и ножами. Вилки, не выдерживая температуру чебуреков, плавятся, приобретают причудливые формы и категорически отказываются втыкаться в хрустящее тесто. Пластиковые ножи без вилок – бесполезные аксессуары. Вспоминаем детство и принимаемся есть руками. Не в силах ждать, когда остынет. тщательно дуем на дымящиеся чебуреки и с риском для жизни впихиваем их в себя малюсенькими кусочками.

Отсутствие нормальной посуды несколько портит впечатление от уличного кафе, но вкус чебуреков, легкий освежающий ветерок, полный брызг от фонтана, шелест окружающей зелени и удобные уличные кресла с лихвой компенсируют этот недостаток.

– Слушай, а твои родители настолько держат тебя в ежовых рукавицах, что потребовали установить программу слежения? – Танька осваивается с горячим блюдом и принимается за светскую беседу.

– Почему потребовали? Мы на общем семейном совете так постановили. Я тоже вижу, где они находятся. Это очень удобно. Ни они меня не достают, ни я не дергаюсь…

– Знаешь, а ты права. Это очень удобно. Если не хочешь, чтобы родители кого лишнего в квартире застали, или если хочешь свинтить до их прихода, так самое оно. Где эта программа была лет десять назад? – подруга в ироничном расстройстве качает головой, – у меня с родичами столько проблем было! А ведь как просто их можно было решить.

– Но не забывай, родители тоже видели бы, где ты находишься.

– Наташка, ты святая наивность! Программа показала бы им, где я нахожусь, но не с кем. Дальше простор для фантазии. Причем, с обеих сторон, – хохочет Танька. – Смотрю на тебя и не могу поверить. Откуда ты взялась такая? Двадцать пять лет, а по уровню развития школьница. Ей богу!

Я не обижаюсь. Такими комплиментами коллега одаривает меня достаточно регулярно. Именно поэтому она и взяла надо мной своеобразное шефство.

– Прямо вижу, – продолжает моя защитница, – ты в детстве была таким няшным ребенком, не баловалась, не шкодила, всегда ходила в кудряшках и в аккуратных платьицах с бантиками.

– Детские фотографии приблизительно так и выглядят, – улыбаюсь я, – но мы шкодили. Еще как.

– Максимум конфеты таскала! – подруга подается вперед, забывая жевать.

– А вот и нет!

– И? Пример, – поощряет она нетерпеливо.

– Однажды мы с девчонками взяли у моей мамы суровые нитки, целую катушку, и решили замотать наш дом.

– Ну и как? – Танька насмешливо откидывается назад.

– Честно говоря, на весь дом не хватило.

– Стесняюсь спросить. А смысл прикола в чем был?

– Ну как в чем. Мы за ручки входные двери в подъездах между собой связывали, чтобы люди их открыть не могли, – с высоты возраста наша конгениальная, как казалось когда-то, задумка кажется полной ерундой.

– Поняла! Бедные люди, не сумев войти в подъезд, вызывали спасателей, – ерничает подруга.

– Нет, конечно, – вздыхаю я, – нитки прочными были только для нас, детей. А взрослые их спокойно разорвали. По-моему, они вообще не заметили, что двери были типа привязаны.

– Вот мы с девчонками с балкона яблочные огрызки в людей кидали. Поскольку глаза у всех были косые, а руки, соответственно, кривые, то прохожие не сильно наше развлечение замечали. Ровно до тех пор, пока я мужику в шляпу не попала. Шляпа с него упала. Ну, не совсем упала, так… сдвинулась, – поправляет сама себя Танька, – но дядечке чего-то и это не понравилось. Он остановился и стал осматривать балконы, вычислял зараза, откуда прилетело. Мы-то сначала спрятались, а потом любопытно стало, ушел или нет. Как высунулись, так он нас и срисовал.

Подруга с удовольствием доедает остывший чебурек. Приятный теплый ветерок, раздвигая цветущие кусты, шевелит лежащие на столе пустые пластиковые подложки, на которых еще минут пять назад лежали чебуреки.

– Давай сложим посуду, а то вдруг ее ветром унесет, – предлагаю я, складывая друг в друга две свои подложки.

– Да ладно тебе, аккуратистка, – сытая и довольная Танька игнорирует мое предложение и берется за пирожное. Она, смакуя, откусывает маленький кусочек и продолжает, – так вот. Мужик вычислил квартиру и приперся к нам с полицейским. У нас в соседнем доме контора участкового до сих пор. Мы, естественно, ему не открыли. Но эта сволочь накатал заявление, и участковый вечером матери моей доложил. Она потом с этим дядькой разбиралась. Ну, заодно, и со мной тоже.

Подруга хохочет, вспоминая шкодливое детство. Безобразник ветерок делает еще одну попытку очистить столы, и ему это удается. Ничем не прижатая легкая пластиковая посуда начинает дружное движение по столу. Мы хватаем пирожные, хватаем стаканы, хватаем подложки и разлетающиеся салфетки. Однако на двоих рук слишком мало, и одна из подложек, наполненная мясным соком из чебурека, не встречая препятствий, уверенно направляется в мою сторону, а затем легко и изящно опрокидывается.

– Блин, – поневоле вырывается у меня.

На футболке и шортах Антона расплывается вкусное жирное пятно. Пока я воюю с пластиковой гадиной, Танька срывается с места и летит за солью. Мы густо посыпаем ею пятна. Не знаю, насколько работает данные метод, но мы обе с ним знакомы. Когда кормишь свою одежду и не знаешь, что с этим делать, то всегда срабатывают такие вот, не понятно откуда взявшиеся, правила.

Ну что за невезуха. Эта ленивая любительница приключений не почесалась сложить подложки в одну стопку, а страдаю я. Ехидный внутренний голос тут же выдает мне очередную зарубку, что могла бы и сама позаботиться о своей безопасности и сразу заставить подругу убрать со стола все подложки, на худой конец самой их собрать. Хорошо быть такой как Танька, ей и в голову не пришло бы волноваться насчет чужой одежды. А я вот переживаю и прикидываю, как буду объясняться с хозяином футболки и шорт.

***

После сытного обеда и прогулки по магазинам возвращаемся домой, так сказать на техническую паузу, и, немного передохнув, выдвигаемся на пляж, где договорились встретиться с ребятами. К морю идем вчерашним путем, чтобы зайти на пляж там же, где зашли вчера. Еще теплится надежда, что мы сможем найти свои вещи.

Действительно, спустившись на гальку, первым делом обнаруживаем наши босоножки и шортики с майками. Ключи от квартиры обнаруживаются у Таньки в кармане шорт. Телефонов нет.

– Не пойму, – пожимаю плечами я, – мы же здесь вчера точно проходили. Я помню. Почему же вещи не нашли. Пусть без телефонов, но хоть ночевали бы по-человечески дома. А то чуть на улице не остались.

– Натуся, мне показалось, что ты была вполне довольна ночевкой, – поддевает меня подруга, – подозреваю, что эти козлы работники на наши вещи поставили лежаки. Мы же не заглядывали под них. Наверняка, они и телефоны пристроили. Похоже, это их заработок. Зато, у нас теперь практически полный гардероб, и мы прекрасно можем обойтись без остальных вещей.

В фильме «Васаби» герой Жана Рено говорит фразу типа: «Никогда не прячь вещи в то, что может быть перемещено». Очень верная позиция. Работает и для ориентиров. Бесполезно запоминать то, что передвигается. Если днем пляж заставлен лежаками и зонтами, то вечером это все убирается. И толку, если бы мы запомнили сочетание зонтов!? Так и хочется вырубить на носу важную зарубку: «В качестве ориентиров всегда запоминать основные строения».

Вдоль пляжа двигаемся к месту встречи с ребятами. Оказывается, это не далеко – минут десять медленной-медленной ходьбы по каменистому берегу. Товарищи уже на месте и о чем-то серьезно беседуют. Вечный приколист Денис на удивление суров и наседает на Антона. Тот раздраженно отбрыкивается. Наша попытка зайти сзади не удается. Качок оборачивается и тут же меняется в лице. Оно приобретает знакомое насмешливое выражение, дополненное изумлением, что мы по-прежнему в их шортах.

– Неужто не смогли расстаться с нашими штанами? – восклицает неугомонный Денис, – за определенную плату я могу еще чем-нибудь из одежды поделиться.

На самом деле на нас свежекупленные майки, но футболки ребят мы оставили дома из-за жирного бульона, ветра и чьей-то фатальной безалаберности. К счастью, шорты Антона не сильно пострадали в кафе, я успела большую часть мясного сока стряхнуть до того, как он впитался в ткань. С футболкой все гораздо хуже. Дома я ее застирала, так что последствия будут видны или не видны к вечеру, когда она высохнет. Мы с Танькой решили, что возвращать вещи ребятам будем вместе и попозже, потому как они в отсутствие нашей одежды вполне могут пригодиться для разнообразия.

Подруга, стараясь соблюдать невозмутимое лицо, информирует товарищей, что в виду непредвиденных обстоятельств мы пока не готовы вернуть им их одежду, но дает клятвенное обещание, что в Москве ее точно отдадим.

– Трендец. У меня нервы слабые, я пошел, – Денис, услышав, что за «непредвиденные обстоятельства» вынудили нас остаться в выданной ими одежде, давится смехом и уходит купаться, чтобы не привлекать своим хохотом внимание безмятежно загорающих вокруг нас людей.

Антон сидит, уткнувшись лицом в ладони. О том что он смеется легко догадаться по вздрагивающим плечам. Он мужественно пытается взять себя в руки, но взглянув на нас, снова опускает голову. Нам тоже смешно, тем более что эту потерю мы более-менее пережили, и уже прикупили себе самые необходимые вещи, о чем и сообщаем парню.

– Не, девчонки, багаж надо выручать сразу, – урезонивает нас Антон, – а если чемодан не вернут до вашего отъезда? Готовы его насовсем потерять?

– У меня там платье новое, дорогое. Жалко, – хныкаю я, – но как представлю, что вместо моря придется мотаться несколько раз в аэропорт…

– Попробую помочь. У меня есть завязки в авиакомпании. Пойдемте купаться. А потом я займусь.

Антон ободряюще улыбается мне и первым идет к морю. Я остаюсь на месте. Срабатывает одна из зарубок – нельзя оставлять вещи без присмотра, поэтому предлагаю купаться по очереди. Танька, возможно, чувствуя свою вину, возвращается, и мы ложимся загорать.

– Это не пляж, а порнография какая-то, – подруга показывает на коричневого оттенка полную женщину. Та лежит, вывернув в немыслимой позе ноги, чтобы загорали внутренние поверхности бедер. – Ладно бы фигура была приличная.

– Хорошо хоть на наших пляжах топлесс не принято загорать, а то за границей такого насмотрелась, что в страшных снах только может присниться.

Мы загораем, потом, поручив ребятам охрану вещей, идем плавать.

***

Надо сказать, с морем у меня связаны давние воспоминания. Мне было семь лет, когда я с родителями впервые оказалась в Евпатории. Предки могли часами изображать баклажаны на покрывальце. К счастью, меня они считали достаточно большой и отпускали купаться самостоятельно.

В тот день море немного волновалось. Конечно, те колебания воды назвать волнами можно было лишь условно, но для семилетнего ребенка они были вполне достаточные, чтобы получать кайф. Вместе с другими ребятишками я прыгала и прыгала до одурения. Хотелось зайти поглубже, чтобы подпрыгнуть повыше. И в один прекрасный момент, встав на ноги, ощутила, что мое лицо находится под водой, и вдохнуть я не могу.

Разумеется, плавать я не умела от слова «совсем», даже чтобы открыть глаза мне требовалось убрать с них воду. В общем-то, мне было понятно, что надо делать – идти к берегу, точнее прыгать, чтобы вдыхать воздух. Только проблема была в том, что я никак не могла сориентироваться, в какой стороне берег. А еще проблема была в том, что я из тех, кого страх парализует. Вокруг были люди, много людей, но мне и в голову не пришло кричать и звать на помощь! Впрочем, если бы я и попыталась, уверена, не смогла бы выдавить из себя ни звука. Проверено! В стремных ситуациях голос пропадает первым. Кстати, это лучше, чем когда отрубается мозг.

В конечном итоге я тогда каким-то образом определила, в какую сторону двигаться. Факт остается фактом – я выбралась на берег, причем довольно далеко от того места, где блаженствовали родители. Купаться мне совершенно расхотелось, и я пошла по берегу искать заботливых предков.

К тому времени, как я их нашла, товарищи уже вспомнили о своем ребенке и тщетно высматривали меня среди купающейся детворы. Обнаружив на покрывале живую и невредимую дочку, любимые мамочка и папочка спустили на меня всех собак, потому что слишком долго не показывалась им на глаза и заставила бедняг нервничать. Сейчас я понимаю, что это была своего рода нервная разрядка. Они перетрухнули из-за меня по своей безалаберности и, узнав, что все в порядке, спустили пар. А я вот так и не рассказала им, что реально чуть не утонула.

***

По поводу чемодана никто так и не звонит. Когда встречаемся с ребятами за ужином, который по нашему настоянию оплачиваем мы, Антон сообщает, что его знакомый может дать список пассажиров нашего рейса с номерами телефонов. Есть лишь небольшая проблема. Переслать его по электронной почте он не рискует. За такие вещи увольняют. А вот распечатать и передать список на бумаге, пожалуйста. Поскольку в последние годы он живет в Адлере, то встретиться с ним можно либо на работе в аэропорту, либо вечером у него дома.

– Девчонки, я очень рекомендую вам не бросать тему с чемоданом, если не хотите его совсем потерять, – завершает свое сообщение Антон, – завтра с утра мотнитесь в аэропорт. А потом мы поможем Вам с обзвоном пассажиров.

– Бешеным козам сто верст, конечно, не крюк, но мой бюджет такси до аэропорта и обратно не выдержит, – категорично заявляет Татьяна, не моргнув глазом утром выложившая хозяйке тысячу, чтоб та не ворчала, – поедем на электричке. Готова?

– Пионер всегда готов, – с готовностью изображаю приветствие пионеров из Советского Союза. Что не говори, а пока все складывается очень даже неплохо.