Kitabı oku: «Матвей, Аполлон и козёл Мурзик»

МАТВЕЙ, АПОЛЛОН И КОЗЁЛ МУРЗИК

ВСТРЕЧА

На окраине города рядом с мусорной свалкой под старой ржавой ванной жил чёрный кот. Звали кота Матвеем или попросту Мотей.

Все окрестные собаки и коты уважали его за справедливость и помнили боевые заслуги, а их в жизни кота было не мало: не раз дрался он с врагами, таскал из-под носа торговок сосиски, падал с крыш, но всегда из всех передряг выходил победителем.

Была у Матвея одна страсть, – любил он коллекционировать фантики от конфет. И хотя сам конфет никогда не ел, но знал от своего деда, который жил когда-то в доме с хозяевами, что это очень вкусная штука. Поэтому собирал кот разноцветные фантики, которые так вкусно и необычно пахли, вкладывал в них камешки и заворачивал бумажки. Получались на вид настоящие конфеты, только внутри каменные и не съедобные. Набрал таких конфет Матвей полную вазу и очень любил, рассматривать и перебирать их вечерами или в дождливую погоду, когда делать было нечего. Нынешний день для Моти выдался особенно удачным: он нашёл на мусорной свалке два фантика, каких у него ещё не было, и сидел перед окном, а точнее, перед обыкновенной дырой, что зияла на боку ванны, и рассматривал их, любуясь яркими красками. Спешить ему было некуда, за окном вечерело, и моросил небольшой нудный дождь. Матвей вытер капельки дождя, которые случайно попали на его новый фантик, и зевнул.

– Пожалуй, сегодня можно лечь спать пораньше, – сказал он сам себе.

Уж что-что, а поспать в дождь кот любил. Спишь, а дождь поёт свою монотонную песенку у тебя под ухом, поёт… поёт… – кап, кап, кап. Матвей прикрыл глаза: кап, кап, кап… шлёп. Какой-то новый звук ворвался в пение дождя. Кот прислушался. Нет, показалось. Он снова закрыл глаза. Кап, кап,… кап, кап, кап… шлёп. Опять тот же звук. На этот раз он прозвучал громче. Мотя сел и стал смотреть в дыру. И хотя было уже темно, зоркие глаза различили на дороге, что проходила недалеко от жилья, какой-то предмет, которого недавно там ещё не было. Предмет зашевелился, поднялся и потихоньку заковылял дальше.

Матвей различил силуэт кота. Кот подошёл к луже и встал рядом с ней. Постояв несколько секунд, он рухнул в неё как подкошенный. Полежав неподвижно какое-то время, он поднялся и снова поплелся по дороге. Матвей стал с интересом наблюдать за ним. Кот подходил к каждой новой луже и, постояв немного, падал в неё. Так повторялось раз за разом.

Матвей взял старый сломанный зонт и, хлопнув картонкой, которая заменяла ему дверь, вышел на улицу. Выбравшись на дорогу, он стал поджидать незнакомца около большой лужи. Вскоре тот доковылял и до неё. Это был толстый молодой кот с грязной шерстью, мокрый от кончика хвоста до ушей. Вид у него был жалкий и беспомощный. С низко опущенной головой, не видя Матвея, кот подошел к луже и прошептал:

– Прощайте мои любимые: мамочка, которая кормила меня вкусными сосисочками, – тут кот всхлипнул, – и её дочка Ларочка, которая всегда играла со мной, и папочка… все, все, прощайте.

После этих слов толстый кот упал в лужу, обрызгав Матвея грязью. Лужа была неглубокая, и вода дошла только до ноздрей кота. Кот лежал с закрытыми глазами в луже и по его морде стекали капли дождя. Матвей подошёл ближе.

– Эй, – тихо спросил он, – может помочь чем?

Кот открыл глаза и печально посмотрел на него.

– Спасибо, мне уже ничем не поможешь, – ответил он.

Они помолчали.

– А что в луже делаешь? – снова спросил Матвей.

– Жду, когда утону, – сказал незнакомый кот. – От такой жизни впору утопиться. Все меня бросили, уехали… некому меня теперь кормить. Жить не хочется.

– Они ещё приедут, вот увидишь.

– Не приедут, – печально возразил кот. – Они квартиру новую получили, а старый дом вчера снесли. Я их три дня ждал, похудел весь. Нет, я твердо решил умереть. А моё слово как кремень: что надумаю, то и сделаю.

Матвей вздохнул и задумался.

– Может ты и прав, да только в этих лужах утонуть невозможно – мелкие они. Надо искать, где глубже.

– А есть глубже? – с тоской в голосе спросил кот.

– Пойдём, покажу, – предложил Мотя.

– Пойдём, – нехотя согласился незнакомец.

УТОПЛЕННИК

Под моросящим дождём, обходя лужи, Матвей повёл незнакомца к заброшенному карьеру. Когда-то там брали глину, а теперь, даже в солнечную погоду стояла вода, а уж в дождливую её набиралось полным-полно.

– Ну вот, – сказал Матвей, – здесь глубоко.

– Очень глубоко? – спросил кот.

– Очень.

– Это хорошо…

Они опять помолчали.

– Это хорошо, что глубоко, – заговорил кот, – утону сразу, и всё. Ну, пожалуй, мне пора. Прощай.

– Прощай, – сказал Мотя.

– Да, если что, меня Аполлоном зовут.

– А меня Матвеем.

– Вот и познакомились, – вздохнул кот и подошёл к воде.

Постояв немного с опущенной головой, он заговорил:

– Прощайте все: мамочка, Ларочка и папа, – потом оглянулся на Матвея, – и ты тоже, прощай. Больше ты меня не увидишь,…никогда не увидишь.

Кот сделал шаг вперёд и ушёл с головой под воду. В этом месте карьер был действительно глубоким, и берег круто уходил вниз. Над водой показалась кошачья голова, с выпученными от страха глазами.

– Мя-а-а-у!! – истошно закричала голова.

Матвей быстро бросил ветку, которая валялась на берегу. Утопающий вцепился в неё мёртвой хваткой, и Матвей стал вытягивать его на берег. Вытянув кота из воды, он сказал:

– Отцепляйся, утопленник.

– Не м-м-могу, – трясясь от страха, сказал тот.

– Отцепляйся, ты уже на земле.

Кот отпустил ветку и отряхнулся. Матвей спросил:

– Ну что, ещё раз будешь тонуть?

– Нет! Больше не хочу!

– Пойдем лучше ко мне, обсохнешь, поспишь.

– Да, ты прав, надо обсохнуть, поспать…

Матвей повернулся и пошёл вверх по склону, кот поплёлся за ним.

В ДОМЕ У МАТВЕЯ

Они молча шли друг за другом. Впереди Матвей, сзади, понуро свесив голову, Аполлон. Пока добирались до старой ванны, где жил Мотя, дождь перестал моросить, но было сыро и неуютно. Толстый кот вздрагивал, когда на него с куста или с высокой травы, которые он задевал, обрушивались потоки дождевой воды.

– Пришли, – сказал Матвей и открыл дверь, сделанную из картона. – Заходи.

Аполлон стряхнул с себя воду и старательно начал вытирать ноги о траву.

– Сейчас свечку зажгу, – Матвей чиркнул спичкой и зажёг огарок свечи, что стояла в банке из-под сардин. – Вот здесь я и живу. Да ты заходи, не стесняйся.

Кот зашёл внутрь и огляделся. Пол был земляной, устланный сухой травой, стены и потолок были оклеены кусками разных обоев, а у стены стоял ящик, который служил хозяину обеденным столом. Над ним висели полочки, но Аполлон не обратил на них никакого внимания.

– А у тебя уютно, – сказал он, – и тепло. Ты один живёшь?

– Один.

– А кто тебя кормит? Мама твоя где?

– Мамы у меня давно нет, а кормиться приходится самому.

– А меня всегда большая мама кормила. Хозяйка моя. Как ты думаешь, Матвей, почему они меня бросили? Может я много ел?

– Не знаю.

– Что же они мне не сказали? – огорчился Аполлон. – Я же понятливый… Я бы только половину съедал, а вторую половину им оставлял. Как же так? Что же они мне не сказали?

– Садись ближе к столу, – сказал Мотя, ища что-то на полках. – Сегодня я тебя кормить буду.

– У тебя еда есть? – обрадовался Аполлон.

– Сегодня я богатый, – сказал Мотя, ставя перед гостем кружку молока и кусок старой колбасы.

– Колбаса! – у Аполлона заблестели глаза. – А я уже третий день колбасы не ел. У тебя какая? «Любительская»? Обожаю «Любительскую»!

– Не знаю, – отозвался Матвей, – какую нашёл, ту и будем есть.

– Нашёл? А разве колбасу не в магазине покупают? Наша мама всегда в магазине покупала.

Матвей смутился:

– В магазине деньги нужны, а они у котов не водятся. Да и в магазины котов не пускают, поэтому я беру в другом месте.

– Ага, понимаю, – в холодильнике. Еда бывает только в магазине и в холодильнике.

– Ну, не совсем в холодильнике… Ладно, утром сам всё увидишь. Ты пока молоко пей, а я ещё за едой схожу, – сказал Матвей и вышел из дома.

Оставшись один, Аполлон налил себе ещё кружку молока, уселся поудобнее и принялся рассматривать жилище нового друга. Взгляд его упал на полки, на которые раньше он не обратил внимание. А там, – у Аполлона даже в глазах потемнело, – там, на верхней полке, стояла ваза с шоколадными конфетами. Аполлон глазам своим не поверил. Он протёр глаза, но ваза не исчезла, она стояла на прежнем месте, доверху наполненная конфетами, а сверху лежала его любимая «Ну-ка, отними!».

– Это сон, – проговорил Аполлон и подошёл к вазе. – Нет, это не сон, – успокоил он себя и тут же быстро схватил любимую конфету.

Не разворачивая фантика, сунул её в рот.

– Мя-а-а-а-у-у-у!! – закричал он от пронзившей его боли. На крик в дом вбежал Мотя.

– Что случилось?!

Но Аполлон только мотал от боли головой и ничего не говорил. Наконец он открыл рот, и на пол упала конфета, целая и невредимая, только фантик был надорван зубами в некоторых местах. Рядом с конфетой упал зуб Аполлона, который сломался при неудачной попытке раскусить каменную конфету.

– Ой, как больно! Но это был только сон, – прошептал Аполлон.

– Какой сон? – не понял Мотя.

– А вот это уже не сон, – Аполлон посмотрел на пол, увидел зуб и заплакал.

– Ах ты, бедолага, – сказал Мотя. – Это только фантики, а в них камни. Если бы это были настоящие конфеты, разве я тебе не дал бы? – говорил Матвей, гладя Аполлона по голове.

– А я так люблю конфеты, – плакал Аполлон.

– Ну-ну, не плачь, – успокаивал Мотя. – Завтра пойдём в город к твоему дому и будем там ждать твоих хозяев. Может они приедут за тобой.

– Правда? – жалобно спросил Аполлон. – Они могут завтра приехать за мной?

– Конечно, могут.

– Как же я сам не подумал об этом? Конечно, они не могли меня бросить! Они меня так любили!

– А если они завтра не приедут, то мы пойдём послезавтра, и будем ходить, пока не встретим их. А сейчас давай-ка ложиться спать. Надо отдохнуть.