Kitabı oku: «Наталия Варская. Писатель года – 2020. Первая литературная онлайн-премия по версии группы «Территория Творчества»», sayfa 2

Дома!

У Сергея голова шла кругом: скоро Новый год, надо купить подарки, решить где праздник отметить. Варианты были такие: дома с девушкой (кандидатуру только надо определить), у друга Витьки на даче собирается компания, можно поехать к родне в деревню.

Казалось, что не только все москвичи, но и вся Россия едет по столичным улицам и трассам за едой, за спиртным, за ёлками, за подарками. Надо успеть! Надо успеть! Сергей подумал:

– А вот что если не успею? Всё? Это конец?

Желание было только одно: скорее бы наступило утро 1 января. Тишина, все спят после бурной ночи, улицы пусты и свободны.

Выбор Сергей остановил на даче друга: не надо стол накрывать, убираться потом, правда у Витьки каждый год одно и тоже: все напиваются и ничего потом не помнят, но зато хлопот минимум.

Вечером 31-ого Сергей, перед отъездом к Витьке, решил подзарядиться коньячком с лимончиком. Дома было хорошо, спокойно, по телевизору шёл фильм «Чародеи».

И то ли коньяк так подействовал, то ли устал Сергей в этой предновогодней гонке, а вдруг рахотелось ехать в гости и там изображать бурное веселье.

– Да, конечно в Инстаграм выложить будет нечего, но в конце концов, жизнь-то не в Инстрагаме, а вот она, здесь.

– И здесь хорошо! – подумал Сергей.

В час ночи он уже крепко спал, а на утро посмотрел в окно на пустые улицы и на душе стало радостно и спокойно.

Видимо с Новым годом пришло к тридцати семилетнему Сергею запоздалое взросление.

Здравствуй, тёща Новый год!

У всех зима с Новым годом ассоциируется, а у меня с тёщей.

С тёщей я как раз в новогоднюю ночь познакомился. Решили мы с Танькой вдвоём Новый год встретить у неё дома, так как мамаша Танькина всегда праздничную ночь с внуками проводит, у своего старшего сына.

И вот приехал я к Таньке с шампанским, коньяком, шоколадками и мандаринами. Стол был уже накрыт: селёдка под шубой, салат оливье – всё как полагается.

Телевизор включили, там конечно «Ирония судьбы» непременная. Выпили, старый год проводили. Затем речь президента послушали, шампанское открыли, выпили. Ну, сами знаете, какая последовательность. Практически на автопилоте всё.

Встречались мы с Танькой не так давно, месяцев пять.

Люди мы не молодые, но и не старые, Таньке 36, мне 42, оба в браке ни разу не состояли. Я – ухитрился, а Таньке, наверное, не везло.

Ещё и ещё выпили, ну я, конечно, целоваться полез.

Вдруг дверь открывается и входит Танькина мать.

– Поздравляю! – кричит.

Я думал, что с Новым годом, а она:

– Совет да любовь! Будьте дети мои счастливы!

Вообще-то я жениться вовсе не собирался, но как тут быть? Говорить, что целоваться хочу, а жениться нет?

Таньке бы сказал, а вот мамаше её не рискнул: женщина, сразу видно, мощная, очень весомых достоинств.

Танька спрашивает:

– Мам, а что ты не у Славика?

А мамаша:

– Была, поздравила, да и сюда скорее. А то когда ещё этого гусика выловишь? Пять месяцев хороводитесь, а толку нет.

И мне говорит:

– Сюрприз! Сейчас твои родители придут, я с ними созвонилась. Знакомиться пора.

Пришли мои мать с отцом, сели дружно за стол и всё решили: когда свадьба, где свадьба, кого в гости звать.

Живём с Танькой уже пять лет, сыну четыре года. Нет, я ни о чём не жалею, но тёща то какова?

Ловко она всё провернула. Как такое забудешь?

Поэтому как только приходят морозы, выпадает снег и приближается Новый год, я всегда думаю о своей оборотистой тёще. Если б не она, не известно, чем бы я сейчас занимался. Может и спился бы…

Символичность

Этот Новый год Митя решил встретить по-особенному. Приятели звали его в клуб, но Митя отказался ото всех приглашений. В 22часа 31-ого декабря он вышел из дома и стал ловить машину. Можно было бы заказать такси, но у Мити был свой план. Остановился джип, за рулем которого сидела женщина лет сорока:

– Молодой человек, куда вам?

– На Крымский мост.

– Именно на мост?

– Да.

– Садитесь.

Доехали быстро, дорога была свободна, видимо все уже сидели за столами, провожали Старый год и ждали боя курантов.

На мосту Митя вышел, а дама спросила:

– Может быть вас подождать?

– Если вы не торопитесь, то было бы здорово.

Из машины дама наблюдала за странными манипуляциями: парень постоял минут пять, затем вытащил из кармана какую-то бумажку, поджёг её зажигалкой и бросил в воду.

– Теперь куда? – спросила дама.

– Если вам удобно, то к университету на Ленинские горы.

Приехали. Парень стоял напротив входа, снова сжёг какую-то бумажку, а пепел развеял, после чего подошел к машине, вытащил из, видимо, бездонного кармана бутылку шампанского и спросил:

– Будете? Скоро двенадцать.

– Я же за рулем. Давайте символически. У меня кружка есть. По очереди.

Митя открыл бутылку, дама включила радиоприемник и под бой курантов они пригубили шампанского.

– А теперь куда?

– На ту улицу, откуда вы меня взяли, на Пресню.

В машине дама спросила:

– Простите, если не секрет, что вы делали на мосту и у университета? Я так заинтригована, что даже в гости не поехала.

– Могу рассказать, дело сделано, теперь можно. На мосту я сжигал бумажку с записями того, от чего я хотел бы избавиться. Мост, в моем представлении – символ ухода из настоящего, с мостов иногда бросаются.

А на Ленинских горах я сжигал бумажку с пожеланиями. Университет для меня – символ надежды. Тысячи молодых людей идут сюда учиться и вступают в новую жизнь.

– Какой интересный парнишка! – подумала дама.

Она удивлялась самой себе, как это она не поехала встречать Новый год со своим любимым Виктором?!

А что было бы хорошего? Он бы напился, стал капризничать, ныть, какой он непризнанный гений. Ей пришлось бы его утешать, хвалить, а он бы говорил:

– Ах, оставьте!

Пора с ним заканчивать. Неоригинален, скучен, посредственен. Вот парнишка, молодой совсем, а какой неординарный!

Она высадила паренька на Пресне и поехала не к Виктору, а домой. А может быть этот парень и был Новый год, который специально сел в её машину, перевоплотившись в обычного молодого человека?

Никто Новогоднего волшебства не отменял!

Братья по духу

Павел Афанасьевич, чиновник на пенсии, жил в своём особняке со взрослой дочерью и мечтал удачно выдать её замуж.

И не потому, что был он беден. За время своей службы чиновник заработал столько, что многим и не снилось. Но бедного жениха Павел Афанасьевич не принял бы ни за что. Собственно поэтому дочь Софья в свои 37 лет замуж так и не вышла. Женихов вокруг неё крутилось много, да все зарились на богатое приданое,

а Павел Афанасьевич видел всех насквозь.

Софье нравились военные, но не больших чинов. Большие-то чины были слишком взрослые и девушка говорила о них:

– Геморрои-любовники и побитые молью женихи.

Тягу дочери к военным Павел Афанасьевич объяснял её патриотизмом, но разрешения на брак не давал, а ослушаться Софья не смела, так как отец мог лишить её наследства. Тем более, что вдовец-чиновник был резв не по годам и вполне мог жениться на какой-нибудь молодухе, да всё ей отписать. Павел Афанасьевич любил застолья, гостей и всегда, выпив, рассказывал о своём монашеском поведении, а сам с прислугой Лизой в связи состоял.

Софья постоянно сидела на сайтах знакомств и высматривала там женихов.

Отец и сам для дочери женихов подыскивал. Вот, например, сын его друга, чем не жених? Дело было почти слажено, но Софья познакомилась в интернете с каким-то прощелыгой, влюбилась и дала отставку протеже отца.

И вот однажды сидел Павел Афанасьевич в гостинной на диване и вдруг увидел в кресле напротив представительного мужчину.

– Как вы тут оказались?! – воскликнул Павел Афанасьевич.

– Затрудняюсь ответить. Разрешите представиться – Павел Афанасьевич Фамусов.

– Тёзка, стало быть. Только фамилии у нас разные. Я – Усов.

– Знаете что, голубчик, я сам удивлён не менее вашего, но почему-то чувствую себя у вас, как дома: будто бы знакомо всё.

– А мне кажется, что я вас давно знаю.

И Павел Афанасьевич, сам не понимая почему, рассказал гостю о своей печали: о дочери и о женихах. Фамусов кивал с пониманием, а затем изрёк:

– Ну точь в точь как у меня с дочерью! И даже имена у них одинаковые. А всё книги виноваты! Собрать бы все книги да и сжечь!

– Книгами моя дочь мало интересуется, она всё в сетях сидит, на сайтах знакомств.

Гость явно не понимал, о чём речь и Павел Афанасьевич вкратце ему всё объяснил.

– А! Ну хрен редьки не слаще! Тоже сжечь!

– Полностью с вами согласен! Все беды от лишней информации да ещё от новой Москвы. Ведь как изменилось всё!

– И не говорите, не то, что прежде было. Портят современные нравы наших детей, ох как портят!

Павел Афанасьевич достал бокалы, коньяк, и раздосадованные отцы принялись пить, закусывая шоколадом, а затем одновременно воскликнули:

– Что станет говорить княгиня Мария Алексеевна!

И тут Павел Афанасьевич проснулся. Он долго пытался вспомнить, кто же такая эта Мария Алексеевна: то ли жена мэра, то ли супруга олигарха Лабаковича, но так и не вспомнив, принялся за коньяк. И приснится же такое! А жаль, что этот приятный господин Фамусов всего лишь сон! Вот с кем хорошо было бы коротать вечера и говорить по душам! Такого взаимопонимания Павел Афанасьевич не встречал за всю свою жизнь.

Маленькая месть

Анна Петровна находилась в оппозиции ко всему, а от людей ничего не ждала, кроме подлостей.

Основным занятием пенсионерки Анны Петровны был просмотр телепередач. Телевизор помогал отдаться чувству ненависти с полной силой. Вот лощёный депутат что-то вещает, а глаза холодные, как у рептилии. В слова Анна Петровна не вдумывалась, все они одинаково говорят. По другой программе в студии какой-то народ собрался, орут, ругаются, кто кому с кем изменил. Цирк! Всем им деньги за этот курятник платят. А вот фильм, мелодрама: он любит её, она любит другого, другой – подлец. А вот интересно, какая у них у всех зарплата? Интерьеры в квартирах, как в американских фильмах, а героиня – простая учительница, а эти два ухажёра – милиционеры. И кто этот бездарный режиссёр-сказочник? Сынок чей-нибудь, наверняка. У них нынче династии, видите ли. Вот раньше были рабочие династии, а теперь бомонд этот размножается и кадры куёт для шоу бизнеса. Мерзость какая!

А вот девица с губами во всё лицо, гардероб свой показывает. Чуть хрипловатым голосом она лениво говорит:

– Это коллекция моей обуви, туфель здесь примерно на миллион.

А туфли все дикие, с каблуками двадцатисантиметровыми, в стразах, в бантиках. Ничего хорошего, будто из клеёнки сделаны, ходить в таких невозможно. И платья жуткие, с декольте до живота. А девица хвалится:

– Это платье стоит 300 тысяч, это 400.

А платья – не платья, а огрызки лоскутов на верёвочках. И кто эта девица – непонятно. Светская львица, говорят.

– Какая она львица! Утка на тонких ножках, – веселилась пенсионерка.

Но больше всего Анна Петровна любила смотреть рекламу. С экрана её уговаривали приобрести то лекарство чудодейственное, то мобильный телефон, то сок – всем сокам сок. А Анна Петровна злорадствовала:

– Давай, давай, заливайся соловьём, а фиг я что куплю! Вот именно это и не куплю!

Так Анна Петровна и делала. Она запоминала и даже записывала рекламируемые товары и не покупала их ни при каких обстоятельствах. Это была её маленькая, но сладкая месть всему этому безобразию.

Сумка

Лина шла на приём в экстрасенсу по поводу личной жизни, а точнее по поводу её отсутствия. Она живо представляла себе, как экстрасенс удивится тому, что у такой красивой женщины нет ни мужа, ни любовника. Особенно же специалиста должен удивить ум клиентки. Лина гордилась своим чувством юмора, неженской логикой, твёрдостью характера и многими другими достоинствами, главным из которых были интуиция и сильная энергетика. Лина догадывалась, что мужчины просто боятся её не потянуть, оказаться слабее и глупее. Конечно же экстрасенс скажет ей, что надо хотя бы притвориться слабее и глупее. Лине об этом подруги часто говорили. Зачем она шла на приём?

Она и сама не знала. Вообще-то Лина считала себя экстрасенсом.

Дверь открыл интересный мужчина примерно одного с Линой возраста. Звали его Сергеем Павловичем.

– Вот он сейчас обалдеет, наверное такие дамы к нему ни разу на приём не приходили, – думала Лина, а Сергей Павлович посмотрел на неё внимательно и сказал:

– Всё одна?

Он поводил над Линой руками и сообщил:

– Биополе слабенькое, но это в рамках обычной картины для дам вашего типа. Ничего, биополе я подкачаю. Но вам надо подумать, как выделяться из толпы.

Лина чуть не вцепилась в лицо этому знатоку. Он что, не видит, что она и так выделяется, дальше некуда!

– Знаете, мне часто сны снятся вещие. И если пожелаю кому-то зла, вскоре с человеком беда случается, – сказала Лина с тщательно скрываемой гордостью.

Сергей Павлович ничуть не удивился, а огорошил клиентку своим ответом:

– Вы просто впечатлительная, как большинство женщин и вам всё это кажется. Не надо на этой ерунде зацикливаться.

Как ерунде?! Как это: как большинство?!

Лина была вне себя от досады, обиды и злости.

Да что он себе позволяет?! Никакой он не экстрасенс, а шарлатан, совершенно в людях не разбирается!

Сергей Павлович ещё несколько минут помахал над Линой руками и выпроводил со словами:

– Через семь дней жду на повторный сеанс.

Лина шла по улице, не видя ничего вокруг. Это ж надо, обычная она! Это она-то обычная?!

По дороге Лина чуть не столкнулась с сослуживцем Игорем, но даже не заметила его, а Игорь подумал:

– Вот дура закомплексованная, унылая какая-то, вся будто в мыслях, а какие у неё могут быть мысли, у такой серой мыши? Я бы её ни за что не узнал на улице, если бы не эта сумка в руках, намозолила глаза. Вечно эта Лина сумку на столе держит, всё время взгляд на неё натыкается.

Гениальный Алексей

Алексей был в восторге от своей гениальности. А как не быть, если чуть не еженедельно он делал заявления одно мудрее другого? А главное – до всего Алексей доходил своим умом, высшего образования у него не было, а книг он вообще не читал, даже школу ухитрился окончить, не прочитав ровным счётом ничего. Людей читающих Алексей презирал за то, что живут чужим умом, книгоиздание считал вредным бизнесом.

– Понапечатают всяких Толстых и Чеховых, и продают дуракам, а чтобы лучше покупали, пиар делают, пишут, что тот, кто книг не читает – тупой, – говорил друзьям Алексей.

Недавно в дачном посёлке, где у Алексея было 6 соток и домик, появился новый сосед. Культурный. В очках.

Захотелось Алексею своим умом блеснуть и пошёл он к соседу в гости. По хорошему пошёл, с водочкой и баночкой огурцов. Сосед выпить не отказался, но явно из вежливости, потому что пил он слабовато, одну рюмку на несколько тостов растягивал.

После обязательных тостов за знакомство, дружбу и «быть добру», Алексей приступил к главной цели своего визита:

– Между прочим, как человек мыслит, так он и живёт. Сознание выше материи. К примеру я живу не богато, а чувствую себя так, будто всё мне доступно, но просто ни в чём нет необходимости. И каждый человек так. Потому много богатых, которые чувствуют себя, как бедные. Моё открытие!

Алексей ждал, что сосед восхитится и записывать за ним начнёт, но тот сидел молча и смотрел как-то с недоумением.

А соседа подмывало то ли рассмеяться, то ли объяснить Алексею, что ничего нового в этом заявлении нет, что это очередная, но убогая версия «Сознание определяет бытие», причём и версия, и оригинал – спорные, и что об этом написаны тысячи книг, но он ничего объяснять Алексею не стал. Пусть живёт счастливо с иллюзией своей гениальности, не читал же человек ничего, да и не будет.

А Алексей заскучал и ушёл домой, думая о том, что вот к примеру этот сосед, книг даже на даче уйма, начитанный, а вот копни, так и вовсе не умён, даже не понял, какое потрясающее открытие Алексей сделал.

И тут пришло ещё одно открытие, что жизнь – штука сложная.

Семейное фото

Обычно Лида фотографии своей семьи в Инстаграм не выкладывала, но всё-таки решилась и выложила. На снимке был муж Лиды, их трёхлетний сын и сама Лида. Фото было очень милое и домашнее, на фоне новогодней ёлки.

И посыпались комментарии:

– Какая у вас дружная семья! Счастья вам!

– С наступающим!

– Как сын на отца похож, одно лицо!

Но многие комментарии стали для Лиды большой неожиданностью:

– А что это ваш муж такой худой? Наверное, не кормите?

– Видно, что муж вас не любит, он как-то отстранённо выглядит.

– Почему ваш муж на фотографии в домашних тапочках? Это неприлично!

– Да ясно, почему он в тапочках. Жена заставила надеть, чтобы в ботинках по паркету не ходил. А он недоволен.

– Не из-за тапок он недоволен, а от того, что теперь фото увидит его любовница и поймёт, что он врал насчёт того, что с женой живёт как с соседкой и только из-за ребёнка.

– А я думаю, что он хочет есть, а жена вместо еды устроила фотосессию.

– Скорее всего муж просто устал. Пашет, пашет, домой приходит, а там игрушки по полу раскиданы, ребёнок капризничает, ужина нет. Вон, худой какой, муж-то.

– Ерунда всё это. И вовсе он никакой не муж, а нанятый статист. Раньше-то фотографий не было. Нет никакого мужа.

– А может быть и ребёнок не её, а соседский.

Лида хотела было начать объяснять, что муж питается нормально, что у него и отец, и дед такие же худощавые. И что ребёнок не соседский, есть даже фотографии с выписки из родильного дома. И что муж просто фотографироваться не очень любит, стесняется, поэтому и вид такой. И что всё у них в семье хорошо и дружно. Но потом Лида решила, что объясняться бессмысленно. Люди видели то, что хотели, то, что было близко к их собственным проблемам, а фотография не имела никакого значения. Выложи Лида фото с котом, те же люди написали бы, что шерсть у кота не блестит, что, видимо, хозяйка его неправильно кормит, и что вид у кота несчастный, довольные коты выглядят иначе и т.д., и т. п.

– Права я была, что семейные фотографии не выкладывала, – подумала Лида и удалила фотографию.

Ирония Питера

Ирония, пусть не судьбы, произошла с нами именно в Питере.

Отправились мы с подругой Анькой в северную столицу, причём я, как ни странно, впервые.

Прибыли мы на Московский вокзал почти ночью, взяли такси и попросили водителя отвезти нас в какую-нибудь не очень дорогую гостиницу.

Назовём гостиницу «С», условно, конечно.

Сняли мы двухместный номер, кинули свои вещи и отправились в ночной магазин за коньяком. Захотелось приезд отметить.

Возвращаемся, пытаемся открыть дверь своего номера, а она не открывается. Такое впечатление, что с внутренней стороны вставлен ключ. Мы и так, и сяк – бесполезно.

Анька говорит:

– Марин, что-то здесь не то. Номер наш, перепутать мы не могли, на ключе 260 и на двери 260. Надо администратора звать.

И тут дверь приоткрывается и мы видим обалдевшее лицо незнакомого мужчины, а в глубине комнаты на моей кровати храпит ещё один.

Мы давай орать:

– Что вы в нашем номере делаете? Где наши вещи?! Ну-ка, выметайтесь отсюда!

Второй мужчина просыпается и смотрит на нас, как на приведения.

Первый гражданин говорит:

– Это наш номер! И вещей здесь никаких не было.

И показывает нам свой ключ с точно такой же цифрой – 260.

Мы ругаясь и грозясь полицией, спускаемся на первый этаж на ресепшн. Полусонная дежурная долго не может понять в чём дело, смотрит бумаги и говорит:

– Вы в нашей гостинице не зарегистрированы.

И тут мы понимаем, что стали жертвами аферы века: с нас деньги за номер получили, с мужчин получили, да ещё и наши вещи умыкнули.

Анька требует вызвать наряд полиции, а дежурная, окончательно проснувшись, смотрит внимательно на наш ключ и говорит:

– Девушки, так вы же не в ту гостиницу пришли.

– Как не в ту! Мы же помним и холл, и лестницу, и даже цвет ковровых дорожек! И вот на ключе название «С»! – возмущаемся мы.

А дежурная, давясь смехом, отвечает:

– Смотрите внимательно: «С-1» написано на вывеске, а у вас на ключе «С-2». Это точно такое же здание, как наше, рядом стоит. И холл, и ковры там такие-же, вот вы и перепутали.

Тут и мы расхохотались. Особенно смешно было предствить впечатления разбуженных нами мужчин, на которых мы набросились чуть не с кулаками.

Пришли мы в «С-2», выпили по рюмочке коньяку и спать улеглись, а утром Анька потащила меня знакомиться с городом. Правда она сама была в Питере давно, когда ещё в школе училась.

Идём мы по Невскому, а я ною:

– Пока не увижу Неву, не поверю, что я в Питере.

И тут Анька говорит:

– Пожалуйста, Мариша – вот твоя Нева! Давай на берегу по рюмашке тяпнем, отметим это событие.

Присели мы на лавочку, выпили из фляжки «Хеннесси», и тут я вижу, что речушка маленькая какая-то. Спрашиваю Аньку:

– Не пойму я, это что – такое узкое место на Неве? А где разводные мосты? Я представляла себе Неву не такой. Она же судоходная. Ну вот где здесь судно пройдёт? Вот под этим мостиком, например?

Анька тоже смотрит оторопело и видно, что сама ничего не понимает.

Поднимаемся мы на мостик, а там табличка висит: «р. Фонтанка».

Не дошли мы до Невы, а когда дошли и увидели, хохотали долго. Ну как можно было за Неву Фонтаку принять?! Не выспались мы, видимо.

На следующий день поехали мы на экскурсионном автобусе с гидом осматривать достопримечательности.

Дама-гид интересно всё рассказывала, но вдруг встрепенулась и крикнула водителю:

– Куда ты свернул? Мы здесь туристов никогда не возим!

Водитель:

– А там перекрыто, едем в объезд.

За окнами появились обшарпанные дома, а гид говорит: – Господа туристы, в окна сейчас лучше не смотреть, обычно мы никогда здесь не ездим.

Автобус выехал в какое-то поле, вдали был виден огромный дом-новодел. И тут гида понесло:

– Вон тот новый дом построил себе чиновник такой-то, вместо того, чтобы отремонтировать дома, которые мы только что проезжали.

В микрофон говорит, причём в обычной манере экскурсовода.

Весь автобус грохнул. Эта гид сделала наш день.

Пробыли мы в Питере три дня и поклялись себе приехать ещё, на более долгий срок в этот прекрасный город иронии.