Kitabı oku: «Фабрика одиноких носков», sayfa 7
Глава 12
Валерия понравилась Феде. Ещё там, на квартире Палыча…
Они с Палычем договаривались встретиться, но от куратора неожиданно поступил звонок, тут же оборвавшийся. Благо Фёдор был недалеко от дома, где жил подполковник и решил проверить причину внезапного вызова. Игорь никогда не звонил по пустякам, а если вызов оборвал, то значит, что-то случилось.
Увидев стоящий у подъезда мотороллер, Федя не придал этому значения, но приоткрытая дверь в квартиру куратора его насторожила. А девичий голосок, доносящийся из коридора – несказанно удивил. Бесшумно зайдя в квартиру Палыча, Фёдор тут же услышал шорохи, доносящиеся из комнаты, запах отстрелянного патрона и увидел потрясающую картину – спиной к нему стояло некое создание с распущенными длинными волосами и с квадратной сумкой-термосом. Длинные ноги и округлые выпуклые ягодицы, обтянутые тонкими джинсами-стрейч явно принадлежали созданию женского пола, недавно объявившему о доставке пиццы.
Чуть позже выяснилось, что это создание обладает не только ногами и соблазнительными выпуклостями сзади, но и очень приятным миловидным лицом с правильной формой небольшого носа, пухлыми губами и глазами, спрятанными за пеленой страха. Вот только грудь не выглядела по-женски. Федя тогда вспомнил старый анекдот про поручика Ржевского…
Девушка была молода, и от внимательного взгляда Фёдора не ускользнуло то, что Валерия – так представилось очаровательное создание, опыта близкого общения с мужчинами не имеет. Это проявлялось не только в фигуре девушки, чуть угловатой узкими плечами и узкими бедрами, но и в запахе. От неё пахло нетронутой свежестью.
Феде стало её жалко. Он чуть позже понял, что девчонку просто подставили, и решил за ней понаблюдать. Её встреча с «гориллами» неведомого Короля в районе частных домов только убедила Фёдора в том, что девчонке нужна его помощь. Конечно, он мог бы обойтись без Леры. Документы Палыча были у него, и доставить их по назначению проблем не составляло. Федя работал чётко, не оставляя свидетелей, которые могли бы его узнать. Он мог бы спокойно доехать в столицу, встретиться с кем необходимо, а дальше…
Девочка была в опасности. Федя понимал, что если он сейчас встанет на её защиту, то проблем только прибавится. С профессиональной точки зрения, он должен был плюнуть на девчонку и её проблемы, и заниматься делом, что поначалу он и собирался сделать, но… не смог бросить Леру на произвол судьбы. Девочка разбудила в нём не только человечность, которая давно заснула в его душе, но и ещё нечто больше.
Федя впервые испытал подобные ощущения, будучи в школе. Когда на «Новогоднем огоньке», организованном их классным руководителем, к нему подошла одноклассница и пригласила на танец. Закинув оголённые руки ему на плечи, уже тогда несуразно торчащие по сторонам, девочка взглянула в его глаза и очаровательно улыбнулась. Обнимая её стройный стан и чувствуя под ладонями плавные изгибы девичьего тела, Федя даже вспотел. Внутри него забушевал океан неизведанных доселе чувств, и он не хотел его унять. И с одноклассницей поддерживал милую дружбу, плавно перешедшую в подростковую любовь с редкими долгими поцелуями. Чуть позже, повзрослев, его тянуло на близость, но он так и не решился. Он очень боялся, что сделает что-то не так, причинив девушке боль и неприятные ощущения. И он боролся со своим желанием.
Обладая врожденной реакцией и умея владеть телом, Федя попал на службу в армию в специальный род войск и был отправлен в «зону локального конфликта». Там он и получил письмо от своей возлюбленной… В общем, это было уделом многих парней из его взвода.
Федя переживал недолго, и как ни странно, не мучительно, но переживал. Эти переживания находили выход в боевых условиях, выплескивались из него яростью, презрением к жизни, а потом, когда ему предложили службу по контракту, изнурением себя на тренировках и учениях.
Он вваливался в казарму еле живой, падал на койку, но в сознании всплывал образ когда-то любимой девушки, нежно закидывающей оголённые руки ему на шею. Слезы на её щеках и чуть солоноватые губы при прощальном поцелуе перед отправкой на сборный пункт.
Эта чистота так и осталась в его памяти. Она была его ориентиром, маяком и обрекла на одиночество.
Когда их группа, выполняя задание, попала в переделку, то их выжило всего двое. Полгода они мотались по чужой стороне, и их сочли пропавшими без вести. Когда они вышли к своим и узнали причины своего поражения, то Федя не сдержался… Хорошо, тогда ещё капитан Игорь Слобода, вытащил его из передряги, но на условиях того, что будет куратором бывшего старшего лейтенанта Корнеева.
Федя получил полное одиночество. Его мать ушла из жизни, получив извещение, а отец прожил на два месяца дольше. Палыч стал единственным человеком, связывающим Федю с нормальным человеческим обществом – Корнеев стал нелегалом на своей же родине. Ради дела.
Он стал невидимкой среди людей. Это наложило отпечаток на его человеческую сущность: недоверие, осторожность, звериное чутьё на опасность, жесткость – стали его спутниками.
Валерия стала светлым пятном в его не просветной жизни. Когда он её увидел, вдруг вспомнил то прошлое время – светлое и безмятежное. И то чувственное волнение, когда легкое касание к женскому телу пробуждает мужскую нежность. Именно нежность, а не грубую страсть. Желание прикосновением не обидеть, а защитить. От чего угодно – дождя, похотливого взгляда, сильного ветра… от невзгод и напастей. Вот так, протянуть руку, дотронуться нежно и спрятать за спиной, защитив грудью и плечом.
Непосредственность и беззащитность Леры обескуражили Федора. Когда в сарае он смазывал ей покраснения, то сдерживал себя, чувствуя её желание под кончиками пальцев. Её ягодицы нервно трепетали и приподнимались, как от щекотки, когда он прикасался, намазывая лекарство. А он сжимал зубы, и закрывал глаза, стараясь не смотреть. И решал для себя, что ему со всем этим делать.
И он взял на себя ответственность за неё осознанно. Ему встречались женщины, но он никогда не думал о том, чтобы сохранить их. Но эту девушку он решил сохранить. Невзирая ни на что.
И это решение Фёдора успокоило. Оно вернуло его к жизни. Он почувствовал к ней вкус. И, похоже, Валерия не обманула его ожидания. Девушка тянулась к нему, как молодой побег к солнцу. Как человек взрослый Федя понимал, что она ещё не уверена в себе, что побег боится обжечь ростки под палящим зноем, что там, на соломенной подстилке возле машины, порыв был не осознанный, а эмоциональный. Хотя ему очень хотелось попробовать вкус её губ, так податливо тянувшихся для поцелуя. И услышать её тихий стон… Как признак благодарности за удовольствие.
******************************
Машина пылила по грунтовой дороге, и Федя молча рулил, даже не поглядывая на Леру – пристегнутую ремнём и нахохлившуюся, как воробей в морозное утро. Она тоже молчала, лишь изредка поправляя съезжавшую на лоб бейсболку.
– Валер, что с тобой? – наконец прервал молчание Федя.
– А что со мной? – глухо ответила она.
– Ты что вытворяла у Семёновны?
Лера смотрела в окно «Шевроле» на мелькающие по обочинам деревья.
«Вот чего пристал? Крутишь руль и крути!», – обижалась она, но прямолинейность сознания заставила сказать другое. – Ничего. Психанула…
Он улыбнулся, глядя в зеркало заднего вида. Но раз молчание было прервано, то Лера решила перейти в наступление, чтобы всё решить окончательно и бесповоротно.
– Федя, у вас когда-нибудь были женщины?
– Когда-нибудь были, – быстро ответил он, посмеиваясь.
– И как?
– Что как? Как были? Да никак…
Лера ничего не поняла. Она же серьёзно спрашивает, а он усмехается. Противный…
Федя вырулил на асфальтовую дорогу и остановился. Мимо промчался автобус, обдав «Шевроле» туманом пыли и выхлопных газов и Лера покрутила головой, осматривая место остановки. Федя же достал из бардачка два кнопочных телефона и пакетик с сим-картами. Сноровисто снарядил телефоны и один протянул девушке.
– Слушай меня внимательно, барышня, и запоминай…
– Не называйте меня барышней, – перебила его Валерия. – Мне не нравится!
– Хорошо, – кивнул Федя. – Тогда ты мне не выкай и прекрати донимать глупыми вопросами.
– И ничего не глупыми, – она отвернулась к окну.
– Тогда спроси прямо, а я отвечу! – Федя начинал сердиться.
– Вы!.. Ты не понимаешь!
– Ну, где уж мне, – он развел руками. – Валер, у тебя что на уме? Какая муха тебя искусала?
– Никто меня не кусал, – Лера гневно одернула воротник олимпийки и выпалила. – Ты целовался с Харитоновой!
Федя удивлённо моргнул несколько раз.
– Погоди, ты ревнуешь?!
– Да! – выкрикнула Лера и испугалась своего крика и смелости.
– Ладно, – он взялся за руль и переключил скорость. – С Харитоновой больше не целуюсь.
Машина устремилась вперёд, и Лера, удивленно выпучив глаза, весело засмеялась. Федино «с Харитоновой больше не целуюсь» прозвучало обыденно и спокойно, но с такой открытой и веселой иронией, что девушка не смогла удержаться от смеха. И это, как ни странно, помогло ей обрести уверенность.
Она не раз замечала, что ей с Федей легко. Он не опускался до пошлостей, но мог говорить с ней на любые темы. И делал это свободно, будто знал девушку очень давно. Такое общение Валерии было по нраву – она не любила раздумывать над скрытыми за словами смыслами и предпочитала не врать, и не скрывать истинных намерений. И когда надо было что-то скрыть, то молчала, или старалась говорить коротко, замалчивая суть.
– Возьми, – Федя протянул Лере телефон. Она взяла и вопросительно взглянула через зеркало в глаза мужчины.
– Спрячь, – сказал он, увидев её взгляд. – И не звони никому. Если вдруг, – тут он запнулся, подбирая слова. – Если вдруг, ты останешься одна, то нажмешь две девятки и поговоришь с человеком, который ответит.
– Как одна?! – испугалась девушка. – Ты меня бросишь?!
– Валер, – сморщился Федя. – Я же сказал – если… Пойми, мы ещё не добрались до места, где мы будем в относительной безопасности. В пути много может чего случится.
– С нами ничего не случится, – почему-то уверенно сказала Лера. Она не представляла, что Федя сможет её оставить. Она даже не думала об этом.
– Я тоже хочу в это верить, – он улыбнулся ей через зеркало. – Всё закончится, и ты зайдёшь в свою квартирку. Зайдя, сядешь на пол прямо в коридоре, и будешь вспоминать свои приключения, как сон. Даже поплачешь, ощупывая стриженую голову…
Лера тоже улыбнулась, но печально. Да, она ждала и хотела, чтобы всё это закончилось – убийства, следователи, какие-то бандиты, погони и бегство по полю, но с Федей расставаться не хотелось. Она не совсем понимала своё состояние, но вот не хотелось, и всё.
И такое состояние было для Валерии в новинку, и она не знала, как с этим справляться – радоваться или огорчаться. Даже находясь в стрессе от той суеты, в которую она попала, Лера хотела сблизиться с Федей, но сама не понимала как такое возможно. И возможно ли, вообще.
– Чёрт! – вдруг тихо вскрикнул он, сбавляя скорость машины. – Валер, сделай вид, что спишь. И без моей команды не высовывайся.
Она прижалась к спинке сидения и осторожно посмотрела вперёд. Дорога, по которой они ехали, упиралась в шоссе на столицу, и мелькающие на шоссе автомобили и автобусы казались вдалеке игрушечными. Зато дядька в синей форме и с полосатым жезлом выглядел совсем не игрушкой.
– И откуда он взялся? – прошипел Федя. – По моим расчётам они должны стоять сзади до нашего выезда с грунтовки.
Кто это они, Федя, конечно, не стал уточнять, но Лере было понятно. Настораживало и то, что машины ДПС не было видно.
Инспектор махнул жезлом, предлагая «Шевроле» остановиться, и Федя ещё несколько секунд раздумывал, но потом плавно стал тормозить. Вдруг в кустарнике на обочине, скрытый за густыми деревьями мелькнул черный внедорожник и два стоящих около него человека в черной униформе. Они шагнули навстречу тормозящему «Шевроле»…
**********************************
Валерия никогда не видела своих родителей. Она не знала кто они, а воспитатели в детдоме на её вопрос: «Когда за мной придёт мама?», только отмалчивались и отворачивались. У многих воспитанников были родители, правда, по каким-то причинам лишённые родительских прав, и дети знали их и помнили. У многих были опекуны, изредка приходившие навестить, а некоторые даже жили с опекунами.
Лера с детства привыкла к одиночеству. Она, конечно, по мере взросления общалась с другими детдомовцами, но не сближалась с ними настолько, чтобы дружить. Да и дружбы в детдоме не было – каждый был сам за себя. Мальчишки и девчонки сбивались в группы, но не по интересам, и Валерия держалась в стороне. Она любила посидеть одна в тишине, что-нибудь почитать, и частенько засиживалась в библиотеке. Лера не любила эти вечерние посиделки детдомовцев, на которых обсуждалось черт знает что, куча сплетен и выяснялось кто дальше плюнет и кто больше выпьет. Ей это было не интересно.
Лере многое было непонятно, но задавать вопросы в детдоме, было не принято.
– Шагнешь в жизнь – сама узнаешь, – так говорили ей воспитатели. – Только постарайся до восемнадцати лет ноги не раздвигать. Потом хлопот с тобой не оберёшься.
К пятнадцати годам Валерия, неожиданно для себя, полюбила ухаживать за своим телом. Она не просила купить себе различные крема, накладные ногти, шампуни и прочую ерунду, а, прочитав в книгах о процедурах, использовала только природные компоненты и обходилась без косметики.
С едой было сложнее. В интернате кормили довольно однообразно и практически все воспитанники имели избыточный вес. Лера старалась ограничивать себя и пыталась разнообразить рацион за счёт овощей и фруктов. Благо сад и огород интерната позволяли – воспитанники там работать не стремились, а Лера проявляла усердие. За что и была вознаграждена всяческими салатами, которые кухарки готовили ей в подарок. А зимой нет-нет, да и преподнесут то баночку варенья, то консервированные разносолы.
С успеваемостью в школе у Леры тоже было неплохо. Не сказать, что она отличалась умом и сообразительностью, но хоть в чём-то разбиралась.
Вот чему их не учили в детдоме, так это жизни. Воспитанники варились в интернате, как в супе, закрытом на огне под крышкой скороварки. И выскакивали из него, больше похожие на студень. Недосоленный, крутой и с тонким слоем мяса на дне.
Они совершенно не понимали, как им жить дальше. Устроиться на работу – проблема. Заплатить за квартиру – проблема. Купить еду – проблема. А уж приготовить себе еду – сущий кошмар. Чтобы учиться дальше? У многих даже мыслей таких не было. И далеко не всем попадались опекуны, как Лере – Сергей Евгеньевич.
Федя для Леры стал проводником в этот мир. Порой жестокий и беспощадный. И Лера почувствовала, что этот мир может быть не таким уж и плохим… Если в нём будет сероглазый и странный, но внимательный и, наверное, добрый, пусть и достаточно взрослый… Федя.
**********************************
– Лерка, держись!
Федя резко нажал педаль газа, и «Шевроле» рванул вперёд, взвизгнув покрышками. Инспектор с жезлом едва успел отскочить с дороги, а мужики в черной униформе вынули пистолеты со знакомыми уже глушителями и дружно припали на одно колено.
Федя крутил руль, посматривая в зеркала, и машина завихляла по дороге.
– Ложись! – крикнул Федя, и вместе с криком по кузову автомобиля будто сильно постучали молотком.
С грохотом лопнуло заднее стекло, потом на боковой двери, обдав ноги Леры мелкими осколками. Девушка хотела закричать, но тут в край водительского кресла что-то вонзилось, разодрав обшивку, и она не успела…
От резкого торможения её сбросило с сидения, и она ударилась плечом о ручку двери.
Глава 13
Было больно. Валерия ахнула и, быстро повернувшись на спину, взглянула на водительское кресло. Она больше всего боялась, что с Федей что-то случилось, но его в машине не было. Лера испугалась ещё больше и попыталась влезть обратно на сидение, чтобы посмотреть, где Федя.
Тут кто-то опять ударил по кузову машины будто молотком.
– Лерка, не высовывайся! – послышался крик Феди, а потом частые негромкие хлопки.
Она вжалась в днище «Шевроле» спиной, согнув ноги. Страх колотил сердце, и его удары отдавались в голове колоколом. Лера зажмурилась и не обращала внимания на острые осколки, осыпающиеся, как горох.
Вдруг, дверца распахнулась, и чья-то грубая рука, схватив Леру за шиворот олимпийки, резко выдернула её наружу. Разумеется, вместе с Лерой. Она даже пискнуть не успела.
Оказавшись спиной на земле, девушка, не открывая глаз, попыталась эту руку укусить.
– Эй, ты чего?! – раздался возмущённый окрик Феди.– Глаза разуй!
Открыв один глаз, она увидела недоуменный взор сероглазого супермена, трясшего укушенной пятернёй. Лера попыталась оправдаться.
– Я думала…
– Не надо думать, закрыв глаза. Вставай живее, и бегом вон к тому лесу.
«Опять бежать!» – вздохнула Валерия. – «И когда же это закончится?!»
До леса, по прикидкам Валерии, было чуть больше километра, а поле, которое предстояло пересечь, заросло густой лежалой травой, явно прошлогодней.
Теперь Федя бежал за ней, прихватив из разбитой машины объёмистый рюкзак.
«Интересно, а куда он смотрит на бегу?» – подумала Лера, представляя, как Федя разглядывает её сзади. Она старалась бежать быстро, но получалось плохо – мешала трава, путая стопы.
– Лерка, давай шустрее, – торопил Федя.
И когда уже не оставалось сил, Валерия все же добежала до молодого густого ельника, и рухнула. Рядом упал на спину Федя, тяжело дыша. Сморщившись, сбросил с плеча рюкзак.
– Как неудачно-то, – проговорил он, доставая пластиковую бутылку с водой. – И как я не предусмотрел?!
– Может, скажешь, в чём дело? – Валерия взяла протянутую емкость, трясущимися пальцами открутила крышку.
– Отрезают нас, Лерка, от дороги, – Федя вытер пот со лба и вынул небольшой бинокль. – Очень грамотно отрезают. Будто гонят на кого-то.
Он посмотрел в бинокль сквозь еловые ветки, а Лера глотнула воды.
– Отдых десять минут. Потом оставляем всё лишнее и по ельнику идём вон к тому дому. Идём шустро – времени остаётся в обрез. Далее тормозим машину в сторону столицы, садимся и едем. Ты ложишься на заднее сидение, типа, отдохнуть. Нам бы только пост ДПС проехать на выезде из области.
Лера ещё раз глотнула воды и передала бутылку Феде.
– Я очень устала. У меня уже сил нет, – призналась она. Ноги гудели от напряжения и бега, а внутри тела образовалась безразличная пустота. Одежда, промокшая от пота, противно липла к груди и спине. Образовавшаяся струйка неприятно протекла через поясницу к попе.
– Потерпи, – Федя тоже глотнул из бутылки и подмигнул Лере. – Соберись.
Он достал из рюкзака сложенный бронежилет, протянул. Она скинула олимпийку и с ужасом посмотрела на свою грудь – футболка была темной от пота и прилипла к телу, явив взору торчащие «прыщи». Смотрелось очень некрасиво и не эстетично.
– Снимай, – скомандовал Федя, разглядывая Лерину «красоту».
Она стыдливо прикрылась ладонями и энергично замотала головой, отказываясь. Он поймал ладонями её щеки, погладил стриженные намокшие волосы.
– Девочка моя, – зашептал. – Меньше всего на свете я хочу причинить тебе то, что тебе будет неприятно. Я не сделаю ничего против твоей воли… Доверься мне, пожалуйста.
– Я не могу, – сказала Лера. – Всё понимаю, но не могу. У меня грудь некрасивая… У меня её просто нет! Ты… Ты не понимаешь… Когда ты её увидишь, то…
Он не дал ей договорить, прижав лицом к своему плечу. И это было так нежно, так успокаивающе, что Лера беззвучно заплакала.
– Дурочка, – сказал он, приподнимая ей футболку на спине. – Это ты не понимаешь, – Валерия почувствовала прохладу. – Если мужчина верит женщине и любит её, то ему всё равно, что у неё спереди. Да и сзади тоже. Он видит в ней только красоту.
– Ты считаешь меня красивой? – вдруг спросила она.
– Конечно, – проговорился Федя и замолчал, обмывая водой её спину.
Она не понимала, почему прикосновения этого мужчины действуют на неё, будто разряд электрического тока, возбуждающего в ней нежность и страсть. И Лера поймала себя на мысли, что уже довольно часто думает о пальцах Феди…
– Эй, – тихо окликнул он. – Влезай в броник, и пойдём.
– Помоги мне, – попросила Лера.
Он сноровисто приладил на неё бронежилет, застегнул олимпийку и замер, встретив внимательный взгляд девушки.
– Федя, а где твой?..
– Лерка, не нуди. Что успел, то и взял. Тебе нужнее.
Федя осмотрел пистолет, выщелкнул обойму и, вздохнув, вогнал её обратно в рукоять.
– Пошли, девочка моя…
Федя петлял по ельнику, как заяц – часто менял направление, или резко бросался в сторону, но не останавливался ни на секунду. Лера не понимала его «манёвров», но старалась не отставать, топая за ним шаг в шаг. Она теперь знала, что Федя ничего не делает просто так, ради баловства или впечатления. Девушка не хотела ничего выяснять и задавать вопросы – если он что-то делал, значит так надо.
Что-то свистнуло, выбив щепы из ближней берёзы, потом Федя, вскрикнув, прыгнул на Леру, и повалил на землю, придавив собой.
«Какой тяжелый!» – подумала Валерия, уткнувшись носом в опавшие еловые иголки и услышала, как что-то шуршит по деревьям.
– Не шевелись! – прошептал Лере Федя, вдавливая девушку в землю. Она и не думала – просто не могла. Помимо тяжести, как раз между ягодицами, она почувствовала что-то ещё, и это что-то, будто шевельнулось. Чуть позже на своём бедре она ощутила влагу.
В такой позе они пролежали недолго. Федя со стоном сполз с девушки в сторону.
– Лерка, лежи и не шевелись.
Она хотела возмутиться – это что он творил на ней, и яростно провела рукой по мокрому месту на бедре. А когда взглянула на ладонь, то возмущение застряло в горле – пальцы были испачканы в чем-то красном и липком.
Лера испуганно взглянула на Федю, но тот лежал на боку спиной к ней, левой рукой прижимая к земле. Её тело не ощущало резкой боли, и она не сразу сообразила, что ладонь была испачкана в крови. А кровь была его.
Федя несколько раз чуть дернулся в такт негромким хлопкам. Потом резко поднялся с громким стоном, и, схватив Леру за руку, поднял её.
– Бежим!
Он увлек её за собой, держа за руку, и бежал заметно прихрамывая. На бегу Валерия попыталась разглядеть Федю и увидела на его боку большое тёмное пятно.
– Лерка, шевели булками!
Ветки хлестали по лицу, рукам, телу и ногам. Пару раз она оступилась, но он терпеливо снижал скорость бега, чтобы она не упала совсем. Он же на бегу стонал, кряхтел, тихо матерился, но упорно бежал вперёд, словно его кто-то подгонял. И хрипло дышал…
По деревьям спереди будто кинули горохом, выбивающим из стволов мелкие щепки, срезавшим тонкие ветки и хвою с листьями. Федя резко свернул в сторону и упал, увлекая за собой Леру. Падая, она кувырнулась через его упавшее тело и приземлилась рядом на спину. На мгновение потемнело в глазах, и она увидела его лицо, искаженное гримасой боли.
– Всё, девочка моя, – быстро заговорил Федя, часто дыша. – Теперь ты одна…
– Как одна?!
– Не спорь! Вот… возьми.
Трясущейся рукой он достал небольшой телефон и протянул ей. Только сейчас она заметила ещё два бурых пятна на его теле.
– Слушай и запоминай, – сказал он. – Ты должна любым способом добраться до платформы «Вешняки» в столице. Рядом с ней есть больница, а около входа в неё – автобусная остановка. Это на Вешняковской улице, запомни. Ты должна сидеть на остановке в восемь часов восемь минут вечера сегодня. Телефон не выключай. Если никто не подойдёт к тебе, то наберешь две девятки и вызов. Тебе всё скажут. Поняла?
– Федя, а как же ты?! – Лера смотрела на бурые пятна и боялась притронуться к ним.
– Похоже, у них остался последний охотник. Я его отвлеку. Запомни – в полицию не обращайся ни в коем случае. Тебя спасёт только тот, кто придёт к тебе вечером на встречу.
– Какой охотник?! Ты о чём говоришь?! – Леру затрясло от испуга остаться одной и то, что она просто не понимала ничего. Федя оставляет её, отпускает одну, а сам остаётся лежать в этих ёлках с бурыми пятнами на теле!
– Валер, не тупи, – сморщился он то ли от досады, то ли от боли. – До шоссе осталось чуть больше двухсот метров. В телефоне деньги – их хватит тебе на дорогу до места. Останови машину и попроси довезти тебя до ближайшей станции. Ты же смышленая, Лер… Ты должна дойти… Я знаю. Я верю в это. Девочка моя, ты красивая, ты сильная… ты сможешь. Приготовься. Я сейчас его отвлеку, а ты беги к шоссе. Только закрой глаза, и медленно сосчитай до десяти… А потом беги, что есть сил.
– Нет, нет, – возразила Лера. У неё не получилось сказать громко, горло, будто сжало, и она шептала. – Ты не можешь меня бросить здесь и сейчас.
– Валер, не спорь со мной. Так надо… Потом, ты поймешь. А сейчас закрой глаза.
Она не смогла. Лера смотрела на Фёдора, не отрываясь, и, вдруг, поняла…
Этот горох, летящий в деревья, был пулями. И Федя ранен. Бурые пятна на его одежде – следы от попаданий. Она не знала, насколько смертельны эти попадания, но видела, что ему очень больно. Федя облизывает сухие губы, часто посматривает куда-то, будто следит за кем-то, и ждёт… Ему больно.
– Лер, ты знаешь… Я тут подумал… Я смогу любить тебя… Я знаю это. Разумом чувствую.
Валерия зажмурилась, и, считая до десяти, почувствовала, как Федя сорвался с места, а потом послышались знакомые хлопки и визгливое шуршанье. Досчитав, девушка открыла глаза и бросилась бегом к близлежащему дому, окружённому забором и деревцами, распушившимися молодой листвой.
Она бежала изо всех сил, чуть пригнувшись и стараясь не вылезать на открытое место. Бежала и слушала, хотя в ушах грохотало биение сердца. И когда Лера уже почти добежала до дощатого зелёного забора, какая-то неведомая сила ударила ей в спину. Крик застрял в её легких, ноги подкосились, и она ничком упала на землю – лицом в небольшую горку пожухлой прошлогодней листвы. Наконец, нестерпимая боль дошла до сознания Леры, и она потеряла сознание.
Очнулась Валерия на кровати в большой светлой комнате с незатейливой деревенской мебелью. Рядом стояла табуретка, на которой возвышался стакан с водой. Лера протянула руку к нему и тут же громко охнула от боли под лопаткой.
В комнату заглянула светловолосая женщина в спортивном костюме. Широкое лицо незнакомки, явно не молодой, выражало испуг и радость одновременно.
– Стас! – громко сказала женщина. – Девушка очнулась!
Спустя несколько секунд к Лере подошёл невысокий коренастый мужчина. Его вид, по мнению Валерии, мог быть определён только так – настоящий полковник. Волевой, тщательно выбритый подбородок и властный взгляд темных глаз, уверенные движения.
– Нина, напои девушку, – приказал он женщине. – И приподними её на подушке.
Женщина, не суетясь, выполнила приказ, причитая – «ох, девочка», «как же тебе досталось!». А «полковник» присел на табурет и поднял с пола Лерин бронежилет и её одежду.
– А теперь, девушка, объясните нам с женой, как вы оказались в таком обличии? И при вас мы нашли только телефон и паспорт на имя Багрянцевой Валерии. Причем, без отчества. Это ваш паспорт?
– Да, – кивнула Лера, попив воды. – Я детдомовская. А бронежилет дал мне Федя…
– Федя? Хм…
«Полковник» Стас задумался и посмотрел на супругу, хлопотавшую у изголовья кровати.
– Считаю, что надо вызвать полицию…
– Не надо полицию! – вскочила Валерия, кривясь от боли, и обнаружила, что она совершенно голая в кровати. Торопливо прикрылась одеялом. – Не надо, прошу вас. Мне надо в восемь вечера быть в столице. Это очень важно.
Стас нахмурился. Потом наклонился к девушке и медленно произнёс:
– В твоём бронежилете, Валерия, застряла пуля. А час назад полицейские увозили с поля за моим домом два тела, накрытые простынями. И ты считаешь, что тебе не нужно в полицию?
– Как простынями?! – испугалась Лера. – А Федя?!
– Что за Федя? – развёл руками Стас. – Объясни толком.
– Федя… это мой друг… вернее… он меня вёз в столицу и охранял. Там сотрудника ФСБ убили… я видела…
Шептала Лера осипшим голосом, и увидела, как выражение лица Стаса меняется. Он жестом приказал девушке замолчать. Потер ладонью лоб, вздохнул и взглянул на жену.
– Нина, одень девушку. Подбери ей что-нибудь из вещей дочери и внучки. А я пойду машину прогрею. Броник и вещи Валерии спрячь в подполе, а лучше закопай глубже, или сожги. И рюкзак ей снаряди – воды, пирожков…
– Стас?! – выпучила глаза супруга.
– Что Стас?! – рявкнул «полковник». – Я отвезу её до станции и посажу в электричку. Время уже пять часов!
Валерия одевалась, как робот. У Нины нашлось и подходящее бельё, правда в бюстгальтер наложили поролона, и джинсы впору, и кроссовки. В завершении жена «полковника» навела Лере «боевую» раскраску и спрятала её стриженые лохмы под платок.
– Годится, – одобрил Стас, глядя на фото девушки в паспорте. – Вообще не узнать. Только, ты, Валерия, паспорт никому не показывай. Скажешь, что с дачи домой едешь. Авось, проскочит…
У Стаса оказалась почти новенькая «Рено».
– Зять подарил, – объяснил он, усаживая Леру на переднее сидение. – Хороший мужик. И главное – дочку мою любит. А ведь старше её на пятнадцать лет.
Лера поначалу держалась. Она молчала… молчала и тогда, когда их остановили на дороге полицейские. Они проверили документы у Стаса, взглянули на Леру и разрешили ехать дальше. Валерия даже улыбнулась полицейскому, кинувшему свой взор на её поролоновую грудь, торчавшую под тонкой водолазкой. И только подъезжая к железнодорожной станции, она не сдержалась – разревелась, размазывая тушь и помаду по щекам.
– А ну, утрись! – прошипел Стас, и когда Лера торопливо привела лицо в порядок, уже участливо спросил. – Слушай, а тот Федя?.. Ну, не терзайся. Парень долг свой исполнял.
И уже когда подходила к перрону электричка, он шепнул ей:
– Садись к окну, и затаись мышкой. Только не спи. Удачи тебе, девочка!
Она вспомнила, что в телефоне есть деньги, и, торопясь, сняла крышку.
– А ну убери! – грозно прошептал Стас. – Твое дело – выполнить поставленную задачу. Ты ещё не доехала… Пригодится.
– Спасибо, полковник, – моргнула Лера, и он в ответ улыбнулся.
– Я не полковник. Только майор, да и то – в отставке. И кое-что понимаю. Была у меня полиция, перед тем, как мы с Ниной тебя у забора в листьях нашли. Торопились они. Спрашивали, а сами зыркают зло. Фото твоё показывали… Но я-то знаю, что не будут нормальные мужики в девчонку безоружную стрелять. Ты, Валерия, накажи их, если сможешь. За воровались они, хозяевами себя почувствовали.
Стас помахал Лере на прощание, и она, наконец, чуть расслабилась. Ей не давала покоя мысль, что под простынёй мог лежать Федя.
За окном электропоезда мелькали пейзажи, сменяясь платформами и снующими людьми. Негромкий гул голосов в вагоне заглушался объявлениями остановок. Будто и не было ничего – погони, стрельбы и беготни. Будто Федя остался там – в ельнике. С бурыми пятнами на одежде, с гримасой боли на лице.
