Kitabı oku: «Брат», sayfa 3

Я оглянулся и увидел палатку с кассетами. Ноги сами понесли по направлению к ней: точно так же в детстве мы с друзьями, сэкономив мелочь на школьных завтраках, выискивали в продаже «запретные» кассеты, которые было так весело крутить на каникулах, когда родители уходили на работу.

Ассортимент пестрел знакомыми, полузабытыми и совсем забытыми именами. Тем временем «Сектор» в колонках сменился «Наутилусом», который пел про рыбалку апостола Андрея. «Да, под музыку идти было бы веселее», – неожиданно подумалось мне, – «только на то, что у меня есть, не то что плейер с кассетами не купишь – на ужин бы нормальный хватило…»

Из размышлений меня выбил сильный толчок в бок. Давно со мной так не здоровались. Что еще за новости?

– Слышь, подвинься, – двое короткостриженых парней по-хозяйски оглядывали палатку и заодно симпатичную молодую продавщицу. – Ну че, курица, бабки приготовила?

– Так я… это… – растерянно пробормотала девушка, пятясь назад.

– Че «это»? Ты забыла, что ли? Ну так щас мы тебе напомним! Или бабки гони, как договоаривались, или щас с нами поедешь расплачиваться, – хмырь гыгыкнул, видимо, уже предвкушая второй вариант.

Видел я таких «орлов», видел. Только и могут цепляться к девчонкам, детям да старикам. Устроились шестерить к какому-нибудь бандиту – и думают, что теперь весь город у них в услужении. А как этого бандита грохнут – а грохнут его обязательно, это вопрос времени – сразу невинные овечки: это не мы, мы не знали, нас заставляли! А в результате их выходок нормальные люди боятся из дома лишний раз выйти. Терпеть не могу, когда «хозяевами жизни» такая шпана себя ощущает. Не вмешаться было уже нельзя.

– Ребят, чего вы к девушке пристали? Вообще-то с женщинами повежливее принято разговаривать, – я снова старался быть спокойным, но получалось, честно говоря, не очень, в голосе все равно сквозил металл. – Если нравится она тебе, так взял бы и цветочки принес, а ты…

– Смотри, как бы тебе цветочки не пришлось носить, – хмырь развернулся ко мне и недобро сощурил глаза. – Ты давай канай отсюда, пока я тебе ноги с башкой местами не поменял, понял? И не лезь, когда взрослые дяденьки решают свои взрослые дела.

– Нормальные у тебя дела – ни хрена не работать и отбирать деньги у тех, кто зарабатывает, – я почувствовал знакомый внутренний «завод», по опыту, не предвещавший его виновникам ничего хорошего. – Ты лучше сам бери своего друга и проваливай, а то тебе-то точно никто цветочков не принесет!

– Не, ты в натуре не врубаешься! – хмырь сунул руку в карман, что-то там нащупал и медленно двинулся в мою сторону. – Последний раз говорю: топай отсюда, пока целый, а то я…

Эти душеспасительные беседы мне надоели, и договорить он не успел. Все-таки соскучился я по физической активности. Профессиональная боевая подготовка, помноженная на новое здоровое тело, увеличила мои физические возможности – и хмырь, взвыв от внезапной боли, рухнул на асфальт. Нож, который он успел вытащить из кармана, полетел куда-то под прилавок.

– Отпусти, паскуда, – верещал налетчик, пытаясь вырвать вывернутую руку.

Одновременно я внимательно смотрел на второго визитера, который, растерявшись от такого поворота, беззвучно открывал и закрывал рот, как рыба на берегу, ощупывая дрожащими руками стенку палатки. Люблю, когда такие персонажи сразу понимают свои перспективы.

– Значит, так, – я переводил взгляд то на одного, то на второго гостя, чтобы не выпускать никого из виду, – сейчас вы оба свалите и постараетесь сделать так, чтобы я вас никогда не смог найти, даже если буду очень стараться. И она, кстати, тоже, – кивнул я в сторону перепуганной продавщицы, – ясно?

– Дддда, я… я… ясно, – дрожащим голосом выдал тот, который стоял у стены палатки.

– Ну, я надеюсь, мы договорились, – сказал я и отпустил руку лежащего на земле. Тот кое-как поднялся, и, держась за руку и постанывая, двинулся к выходу. Вывихнул я ему ее, что ли…

– Спасибо вам большое, – затараторила продавщица, – а то я не знала уже, что делать. Понимаете, мы, конечно, договорились, но сегодня выручки почти нет, а им ведь не объяснишь, а милиция…

– Да ладно тебе, – перебил ее я. – Торгуй себе спокойно. К завтрашнему дню насобираешь. Претензий к тебе у них быть не должно – это же не ты меня позвала, а я сам зашел и сам вмешался. Да ты меня и не знаешь.

– Ой, правда, а как вас хотя бы зовут?

– Жан Клод ван Дамм, – улыбнулся я и направился в сторону Казанского вокзала.

Там я решил переночевать, но сначало надо было сменить форму на гражданку, чтобы комендантские патрули лишний раз не докапывались, да и так проще слиться с толпой.

Мой дембельский «наряд» был в очень неплохом состоянии, и мне удалось обменять форму в одной из палаток возле вокзала на джинсы, футболку и ветровку. Не знаю, зачем понадобилась форма палаточнику, но я легко договорился на обмен своей бэушной армейской одежды на ширпотреб сомнительного качества.

День выдался насыщенный, и спать я завалился рано, на лавке в зале ожидания.

Сам не заметил, как вырубился. Провалился в сон, даже шум вокзала не мешал.

* * *

17 сентября 1993 года

Ночь

– Так, я не понял! Вы че здесь опять разлеглись? Здесь вам бесплатная гостиница, что ли? – раздался грубый ор над самым ухом – не то, от чего я люблю просыпаться. Особенно когда он сопровождается тычками дубинкой в бок. Я нехотя разлепил сонные глаза и увидел над собой двоих милиционеров, которые покручивали в руках дубинки и выжидательно смотрели на меня и еще на нескольких людей, лежащих рядом.

Глава 4

…Накануне вечером я добрел до Казанского вокзала и приглядел несколько уголков, где спали бедолаги, для которых это было единственным шансом не остаться ночью на улице. «Кровати», конечно, не привлекали – сваленное в кучу грязное шмотье, какие-то сумки (далеко не факт, что их собственные, а не украденные или не подобранные на какой-нибудь помойке)… Но, с другой стороны, в гостиничные апартаменты меня никто не приглашал, а значит, надо было обходиться тем, что есть.

Я приметил свободное место на твердой лавке и задумался – как здесь устроиться-то? Говорят, у бездомных тоже есть своя иерархия и свой круг, в которых чужих пускают неохотно. Сунешься – начнутся крики, скандал, станут пялиться зеваки, кто-нибудь позовет ментов… Я с тоской огляделся вокруг, как будто надеялся, что вот сейчас волшебным образом появится какой-нибудь знакомый и увезет меня отсюда бухать на дачку с банькой. Хреночки на тарелочке… Так что другого выхода не было.

Один из бездомных выглядел более опрятным и ухоженным. Честно говоря, он был больше похож на пьяницу, который вообще-то живет дома, но когда срывается в запой, его выгоняют до протрезвления. Вряд ли вокзал – его постоянное место обитания. Я решил обратиться к нему:

– Слушай, друг, можно рядом с вами прилечь? Мне ночевать негде.

– Да ложись! – махнул он рукой. – Небось, место-то казенное, не убудет!

Остальные «отдыхающие», кажется, тоже не выражали никакого недовольства, и я осторожно прилег на лавку. Она не пользовалась у местной братии популярностью. потому что тряпье постелить на нее нельзя – узкая слишком. Положил руку под голову.

Да, не о таком ночлеге я мечтал. И хотя в моей жизни бывали ситуации, когда спать приходилось в условиях, по сравнению с которыми это было царское ложе, все-таки ночевать с на вокзале – это не то, к чему я стремился. Но, в конце концов, прямо сейчас я все равно ничего другого бы не придумал, а завтра… как говорится, завтра будет завтра. Усталость от событий и переживаний прошедшего дня взяла свое, и я отрубился почти сразу.

И вот теперь местные менты почему-то решили нас разогнать, хотя до этого спокойно проходили мимо и не обращали на нас особого внимания.

– Я долго буду ждать? Короче, если через три секунды здесь еще кто-то останется, я быстро организую ночлег в другом месте! Раз… два…

Не дожидаясь последней цифры отсчета, я вскочил и быстро пошел в сторону выхода. То же самое сделали большинство моих соседей. В последний момент я оглянулся и увидел моего нового знакомого, который разрешил мне прилечь. Он с виноватым видом что-то объяснял милиционерам, и по их лицам было похоже, что его объяснения их не устраивают.

«Куда ты лезешь, сам тут на птичьих правах! Правозащитник из будущего, блин!» – ворчал мой внутренний голос, но мне почему-то стало жалко этого мужичка. Слишком уж интеллигентным был его вид – такие обычно в схватке с реальной жизнью не выигрывают.

– Ребята, это мой товарищ, с женой поссорился, вот и боится домой идти, я его уведу сейчас, не волнуйтесь, – я старался казаться уверенным, это вышло довольно легко.

– Да? А тебя тоже жена выгнала, что здесь валяешься? Вроде на бомжа не похож – парни в погонах изучающе смотрели на меня.

– Да нет, я дембельнулся, домой еду, здесь пересадка, и я на поезд опоздал, – я ляпнул первое, что пришло в голову. – Вот жду, когда мать из дома денег на билет вышлет, и я сразу домой.

Конечно, вся эта чушь могла показаться правдоподобной только первокласснику. Дембель встретил на вокзале товарища и улегся с ним поспать на полу… Но ментам, видимо, самим было неохота распутывать все эти версии, тем более что мы всем видом показывали готовность уйти, а взять с нас все равно было нечего.

– Хрен с вами, выметайтесь отсюда к чертовой матери, и чтоб больше я вас здесь не видел! – рявкнул тот, который будил меня дубинкой.

Интеллигент пробормотал «Спасибо», и мы вышли на улицу.

– Тебя хоть как зовут-то? Меня Вова, – сказал я.

– Вася, – представился собеседник.

– Вася, ну кто его не знает, – вспомнил я песню из детства и усмехнулся. – Ну и что теперь делать будем, Вася? На лавочку в парк идти? Там, боюсь, нас разбудят ребята пожестче, чем эти.

– Нееет, в парк не надо, – задумчиво протянул Вася. – Давай лучше по многоэтажкам походим.

– Думаешь, кто-нибудь сжалится и пустит на ночлег? – развеселился я. – Так и вижу: молодая, румяная одинокая домохозяйка сочувствует двум бродягам, пускает их домой, дает помыться и свежую одежду, потом кормит ужином и звонит такой же одинокой подруге…

– Это, конечно, было бы неплохо, – мечтательно закатил глаза Василий, – но вообще-то я не это имел в виду. Как ни странно, во многих высотных домах дверь на чердак не запирается. Черт его знает, почему – может, ключ доверить некому… В общем, там иногда можно ночевать. Ты оказываешься как бы между крышей и жилыми этажами, и если вести себя тихо, то тебя никто даже не заметит.

Мы направились в сторону ближайших многоэтажек. Все-таки мой знакомый не был похож на типичного опустившегося ханыгу – даже речь выдавала в нем довольно образованного человека. И, кстати, он оказался прав – уже во втором доме нам повезло. Дверь на чердак оказалась открыта, и мы, осторожно войдя внутрь и расчистив пол от разбросанного мусора, стали устраиваться на ночлег. Впрочем, после пережитого сон пришел не сразу, и между нами завязался обычный разговор двух попутчиков, какой бывает в поезде – а в нашем случае на чердаке. Разве что говорить нам приходилось очень тихо, чтобы нас не услышали жильцы верхних этажей.

– Ты как на вокзале-то оказался? – спросил я. – Извини, но на обычного бомжа ты не очень похож…

– А, похож – не похож, бомж теперь и есть, – грустно отмахнулся Василий. – Вообще-то я учителем работал. Жена была, нормально жили… И тут на меня вышли какие-то… даже не знаю, как назвать. В общем, квартира им моя приглянулась. Уж не знаю, чего они на учителя-то полезли – по-моему, более подходящих кандидатур полно… Ну и говорят прямо: нам твоя квартира нужна, но ты не бойся, мы, дескать, люди честные, мы хотим ее у тебя купить. Я, честно говоря, не сильно удивился: квартира была небольшая, но в центре, думаю, мало ли, сейчас время-то какое пришло, не поймешь… Ну вот, и говорят: ты, мол, ее приватизируй и мы ее у тебя купим по рыночной цене, а ты на эти деньги в каком-нибудь другом районе, подальше, сможешь просторную купить, с ремонтом. А то и в деревню уедешь – там учителей не хватает, а цены такие, что этой суммы хватит и на дом, и на машину, и скотину завести.

Ну мы с женой покумекали – нам в Москве-то и правда не очень нравилось: шум, гам, суета, пыль… Я и подумал: приедем в деревню, будем как короли – и относительно молодые еще, и при деньгах, дом хороший купим, заживем на свежем воздухе. И согласился. Позвонил им, что приватизировал квартиру, мол, и готов продавать. Они пообещали приехать с деньгами. И действительно скоро приехали, только не с деньгами, а с пистолетом. Договор привезли – дескать, подписывай. А там написано, что я продаю им квартиру и претензий не имею. Я вроде возразил – а деньги-то где, а он как даст мне рукояткой по голове, у меня аж в глазах потемнело, и говорит: деньги в банке, а ты скажи спасибо, что живой остаешься. Подошел к жене, та от страха ни жива ни мертва, а он ей к виску пистолет приставил и говорит: не подпишешь, мол, я сейчас ей башку разнесу. Ну и что мне оставалось делать?

– А соседи, милиция? – спросил я.

– Какие там… У нас соседи были – старики одни. Ну еще пара алкашей, которые, кроме как на бутылку найти, ни о чем думать не в состоянии. Дом-то старый. А милиция… они же, небось, их и крышуют. Иначе откуда у них так все поставлено – и договор у них, и уже все оформлено, и квартиру как точно нашли, которую быстро отжать можно. Это же тебе не в подъезде по голове сзади тюкнуть – это целая комбинация, там вон сколько людей завязано!

– Мда. Ну и куда же вы пошли?

– А куда нам идти? Так по улицам и стали скитаться. Родственников у нас уже не осталось, друзья хороши, когда у тебя все хорошо, а когда чего случается… Ну одни пустили пару раз переночевать, потом другие, а потом вежливо намекнули, что у каждого своя жизнь и они, конечно, сочувствуют, но у них не гостиница. Кроме улицы, вариантов и не осталось. Так и мыкались: я пойду, кому-нибудь чемодан с вокзала донесу, в другой раз машину помогу разгрузить – какие-то копейки дают, можно поесть купить. Но это тоже не каждый день: здоровье-то уже не как в молодости, сам понимаешь. В общем, жена не выдержала этого всего. Переживала, рыдала она каждый день, да еще на улице болячки всякие обострились – и все, не стало ее. Месяц всего продержалась. Службы ее подобрали – хорошо хоть, я при этом был, хоть выспросил, где ее похоронят, чтоб было куда к ней прийти… И вот, получается, ее нет, а я все здесь. Хотя давно уж должен был тоже… Мне иногда кажется, что меня специально здесь оставили, чтоб помучился…

Вася замолчал. Мне тоже было нечего ему сказать. Сколько вот таких Вась, попавших в бандитские лапы, в одночасье лишились всего, что у них было? Жилья, денег, работы, здоровья, родных, надежд, наконец. И это были не какие-нибудь маргиналы – нормальные трудолюбивые люди, которые всю жизнь горбатились, чтоб хотя бы на пенсии пожить по-человечески. Не могли же они в молодости предвидеть, что через пару-тройку десятков лет государство оставит их один на один с отморозками, для которых нет ничего святого, кроме наживы любой ценой. Мне хотелось помочь Василию, но что я мог сделать? В материальном и социальном плане я сейчас был таким же, как и он. А слов он уже наслушался. Только проку от них никакого.

Наутро меня разбудил Вася.

– Вов, вставай. Сейчас на рынок машины приедут, можно помочь разгрузить. Я у них подрабатываю иногда, там мужики всегда нужны. Хоть пожрать купим.

Пожрать – это была идея. Деньги от прежнего Вовы Данилова таяли на глазах, и растянуть оставшиеся можно было максимум на один день. Так что я решил не пренебрегать этим шансом. Заодно можно было разведать обстановку: в моей ситуации места, где всегда можно подработать – на вес золота.

Должен сказать, что для физически крепкого и выносливого человека разгрузка товаров – несложная работа. Каких-то 15–20 минут – и у тебя в руках появляются деньги. А если успеешь разгрузить несколько машин – так, считай, за пару часов на два-три дня себя обеспечишь. Мы с Василием в этот раз ограничились двумя: он – по причине не самого крепкого здоровья, я – чтобы оставить время и силы на что-то еще. В конце концов, я поспал, отдохнул, как мог, решил проблему пропитания и ночлега, а значит, можно было со свежей головой планировать дальнейшие действия. Только сначала неплохо было бы позавтракать. Я, конечно, молодой и здоровый, но, чтобы оставаться таким и дальше, нужно было хотя бы минимально следить за образом жизни.

– Ну что, Василий, скажи мне, как бывалый человек, где здесь поесть можно? – бодро спросил я, пересчитывая купюры и складывая их в карман.

– Да где угодно. Это ж три вокзала, здесь все, что хочешь, найдешь, – засмеялся Вася.

– Да? Ну пошли тогда. Только не гамбургеры и не чебуреки, они туда пихают неизвестно что, тем более на вокзале, – сказал я.

Но далеко уйти нам не удалось. Боковым зрением я видел нескольких мужиков сильно помятого вида, которые отирались поблизости и поглядывали на нас. Но я не обращал на них внимания – если думать о каждом встречном алкаше, о себе забудешь. Как выяснилось, иногда думать о них все-таки надо. Когда мы поравнялись с ними, они подошли и встали перед нами полукругом.

– Слышь, мужики, похмелиться надо. Гони бабки, – дохнул перегаром один из них.

– Мне – не надо. А ты похмеляйся, если хочешь, – мне снова приходилось заставлять себя быть спокойным.

– Ты че-то борзый до хрена, я смотрю, – прохрипел второй. – Гони бабки, тебе говорят, мы видели, вы щас по карманам их прятали.

– Свои бабки мы заработали, – ухмыльнулся я. – Ты бы немножко поработал – тебе бы тоже дали.

– Ты че, не вдупляешь, что ли! – не выдержал первый и, замахнувшись, бросился на меня.

Когда говорят «чем больше шкаф, тем громче падает» или «пьяного толкни – он сам упадет» – не знаю, может, в этом и есть, конечно, здравое зерно, но я бы не сказал, что пятеро похмельных туш сильно отличаются от двух трезвых «быков». Во всяком случае, работать руками и ногами мне пришлось жестко и без перерывов: от Васи, в смысле драки, толку не было никакого, он упал еще в самом ее начале и тихонько отполз в сторону. И, надо сказать, правильно сделал: когда начинается не обмен затрещинами, а реальный замес – тут уж либо дерись насмерть, либо сразу исчезай, если не махаться не умеешь.

Мда, кажется, перехвалил я свое новое тело. Оно, конечно, выносливое, но в смысле навыков его еще тренировать и тренировать. Несколько раз я пропустил удар, хотя хорошо видел, откуда и куда мне летит, но реакция немного подвела, может не сроднился еще с телом. «Чему их только на срочке сейчас учат», – сердито подумал я, отбрасывая одного из алкашей, который решил запрыгнуть на меня с каких-то ступенек. Пришлось перестраиваться на ходу и быстро вырабатывать новую тактику. Я вспомнил наставления своего тренера, который говорил, что чем больше нападающих на одного, тем сильнее они будут друг другу мешать. И еще: «Если не можешь победить силой, побеждай умом». Он объяснял, что нужно применять такую тактику, которая позволит столкнуть нападающих между собой, а самому максимально экономить силы. Тогда они выдохнутся раньше, чем ты. А вот какая именно это должна быть тактика – тут уже по обстоятельствам.

На мое счастье, с пьяницами это сделать было проще: их изнуренный ежедневным приемом бормотухи мозг был просто не в состоянии выстраивать какие-то там тактики и стратегии. Максимум, на что их хватало – заорать и броситься с кулаками напрямик. Если бы их было хотя бы двое, я бы закончил с ними меньше, чем за полминуты. Но их было пятеро: пока двое падали, другие двое поднимались и нападали, а один поднимался, чтобы к ним присоединиться. Тем не менее их неповоротливость и неуклюжесть сыграли мне на руку. Через несколько минут они уже не пытались вскочить с асфальта, а только стонали и матерились. Расползались по сторонам, косясь на меня.

Я огляделся. Прохожие старались обходить нас стороной – кому охота втягиваться в приключения. Ментов тоже не было видно, хотя рядом были вокзалы. Я нашел глазами Васю и взглядом позвал его к себе.

– Вась, по-моему, ребята должны нам за моральный ущерб, – сказал я, по очереди ощупывая карманы тех, кто хотел нас ограбить. – Ты гляди, – я нащупал у одного из них нераспечатанную бутылку водки, – а говорил, похмелиться нечем. Не стыдно врать-то честным людям? А?

– Да пошел ты, козел, – промычал бывший обладатель бутылки. – Ты только тут появись еще, мы тебя…

– Молчал бы лучше, – ответил я. – Глядишь, и за умного бы сошел.

Мы отошли в сторону. Помимо бутылки водки, нашим трофеем стал самодельный кастет и некоторая сумма денег, вполне сравнимая с той, что мы получили за разгрузку машин.

– Считай, у нас с тобой сегодня двойной гонорар – что-то вроде подъемных, – пошутил я.

– Знаешь, шутки шутками, а вообще в такое лучше не вляпываться, – задумчиво ответил Василий. – Эти алкаши здесь постоянно шатаются. Я как-то видел, как двое из них к каким-то иномаркам подбегали. Думал – денег просят. А потом мне мужики сказали, что они на каких-то уголовников работают. Ну то есть как «работают» – не то чтобы прямо серьезными делами занимаются, но кому-нибудь по башке дать, или проследить, куда кто-то пойдет – это по их части. А за это их от ментов отмазывают, на водку дают, ну и вообще…

Тот день мы с Василием провели, гуляя по Москве. Я не мог упустить возможность как бы невзначай выспросить разные подробности столичного быта тех лет – я-то их уже успел подзабыть. Конфискованную бутылку водки мы распили все на том же чердаке перед сном. Вася уснул почти сразу. А вот мне долго не спалось, несмотря на усталость и алкоголь.

«Разгрузка машин, уличные драки, дружба с бездомным, ночевки на чердаке… Этого ли я в жизни хотел? Нет, понятно, что когда нет совсем ничего, приходится хватать то, что подворачивается. Тем более что здесь я оказался не по своей воле, а вообще непонятно как. Но все-таки…»

Вот что полезного для себя я сделал за сегодняшний день? Подзаработал, выспросил пару ценных деталей у Васи – это, конечно, хорошо. Но, строго говоря, на это хватило бы пары часов, а все остальное время я прошлялся с ним по улицам. Осваивался с новым-старым миром, так сказать. Придумал ли я какой-то план действий? Да даже не начинал. А если ты каждый день не продвигаешься вперед хотя бы на чуть-чуть, то сначала стоишь на месте, а потом начинаешь двигаться назад. «А я уже и так грузчиком заделался и ночую на чердаке. Куда же еще ниже-то?» – я представил свои перспективы и невольно вздрогнул.

Нет. Так жить я точно не желаю. И не буду! Хрен с ним, пусть я теперь и Вова Данилов, но я поднимусь, чего бы это мне ни стоило!