Kitabı oku: «Дневник дзен-террориста 2004—2017. Лучшее», sayfa 2

Заслугой средней школы является то, что она учит нас не географиям с математиками (в большинстве случаев эти знания не более чем мертвый балласт), а умению выживать в условиях того дурдома, который ждет человека впереди. Школа действует как прививка, то есть, позволяет нам учиться строить свои отношения в относительно безопасных условиях, когда ошибка чревата лишь двойкой или вызовом родителей. Особенно благоприятен фактор перегрузки ученика, когда он просто не в состоянии выполнять все требования учебного процесса, что заставляет его искать «потайные ходы» и развивает стратегическое мышление.

Стеб или юмористическое глумление над святынями есть своего рода эликсир от многих идеологических заболеваний общества. Так относящегося с иронией ко всякого рода святыням человека намного трудней заставить умирать или убивать ради идеи, что, безусловно, не устраивает властителей дум, привыкших общаться с массами или стадом. Стебущийся человек становится индивидуальностью, а это опасно!

Автору афоризмов, анекдотов или иных достаточно лаконичных утверждений трудно избежать обвинения в плагиате: что-то когда-то уже сказали (автор этого может и не знать), что-то скажут в ближайшее время, а что-то сказанное кем-то, давно уже благополучно забытое, может вдруг вынырнуть из глубин памяти, но уже как «свое».

Именно «любовь» к грешнику и забота о его бессмертной душе заставляла инквизиторов разводить костры. Такова любовь если не самого бога, то, по крайней мере, тех, кто действует от его имени.

И почему все так называемые служители людям так отвратительно навязчивы!

Вы когда-нибудь пробовали медитировать на лекциях или собраниях? Это очень просто. Необходимо сесть ровно, расслабиться. Взгляд фиксируется на неподвижном объекте рядом с докладчиком. Можно просто смотреть в никуда. При этом необходимо внимательно слушать докладчика. Причем внимание фиксируется не на смысле слов, а на самом звуке.

Всегда можно найти бабу страшнее данной.

2006 год

Захотел однажды Пятачок принять ислам…

ВСТРЕЧА С АВГУСТОМ К

– Как обычно? – спросил бармен, когда мы устроились у стойки.

– С учетом того, что нас двое, – ответил Август к.

С виртуозностью жонглера бармен извлек из-под прилавка потемневшую от времени амфору и два бокала.

– Что это? – спросил я, когда на дне бокалов появилась темная маслянистая жидкость.

– Тысячелетний коньяк, – ответил Август к.

Кроме коньяка на столе появились сигары.

– Как ты уже понял, – заговорщически подмигнув, произнес он, – мы живем в мире, в котором нет никакой истины, а есть только версии. Ты можешь выбрать одну из них, можешь две, а можешь сколько угодно. Дело не в этом, а в том, сможешь ли ты при этом действительно понять, что все происходящее – это всего лишь одна из версий происходящего, общее количество которых стремиться к бесконечности. И даже если ты попытаешься это понять, достаточно ли ты крепок, чтобы не сойти с ума? Хотя сумасшествие – это всего лишь положение точки сборки, такое же, как и здравый рассудок. И это тоже всего лишь версия. Согласись, это круче, чем любой лабиринт.

В любом случае, если ты не выйдешь за рамки ума, рано или поздно ты все равно окончательно запутаешься в лабиринте версий. И в лучшем случае ты примешь одну из них как незыблемую догму, пусть даже самую нелепую, потому что иначе ты просто перестанешь существовать. Но если ты сможешь преодолеть весь этот ментальный хлам…

Любое слово в продолжение этой фразы было бы ложью. Реальности нет. Есть только версии. Таково положение вещей. Хотя, никакого положения вещей нет и быть не может. Сама эта фраза: «положение вещей», – в корне ошибочна. У вещей нет, и не может быть никакого положения. Положение им придумываем мы сами, создавая вокруг них координатную сеть. Мы ловим вещи, как пауки мух, и поверь мне, вещи сопротивляются. А посему глупо искать некий смысл как в положении вещей, так и в самих вещах. У этого коньяка нет никакого смысла. Даже цвет, запах и вкус – это, скорее, свойства наших сенсоров, чем напитка, как такового. Поэтому пей, наслаждайся и перестань париться. Иначе мозги вскипят раньше, чем ты встанешь из-за стола.

Пока Август к делился со мной своей мудростью, бар начал наполняться публикой. За стойкой справа от нас расположились два единорога. За столиком в углу веселилась компания каких-то земноводных существ, предположительно, наших гостей с Сириуса. В другом конце зала трое юных кустов неторопливо пили хлорофилл из высоких стаканов.

И во всем этом бестиарии единственной бестией был я. Именно я не вписывался в картину обычных постояльцев бара, зашедших выпить пару-другую порций для поднятия настроения. Я вдруг понял, что на меня не показывают рогами, копытами, щупальцами, ростками, ложноножками и усами только лишь по причине хорошего воспитания завсегдатаев, которые делали вид, что не обращают внимания на диковинное существо, расположившееся рядом с Августом к.

– Не парься, – прошептал он мне на ухо, – я тебя пригласил сюда не для этого.

– А для чего? – спросил я, но ответа не последовало.

ЗАКОН ТОРЖЕСТВУЕТ

– Закон торжествует! – почтительно говорю я.

– Не верю! – возражаешь ты. – Посмотри вокруг! Разве ты не видишь расцвет преступности?! Полиция и спецслужбы во всем мире демонстрируют свое бессилие. Тюрьмы переполнены, а это настоящие криминальные университеты, единственные, кстати, из учебных заведений, гарантирующие своим выпускникам трудоустройство по специальности. Суды завалены делами. Законники только и делают, что усложняют и так уже невозможные для соблюдения кодексы. Карательная система обрушивается на головы невиновных… И ты говоришь…

– Да, – перебиваю я тебя, – Закон торжествует!

– Закон не может торжествовать, – вновь возражаешь ты, – да и как он восторжествует, если вся огромная правоохранительная система живет и развивается за счет преступлений?! Разве пойдет она на то, чтобы стать ненужной или даже просто менее необходимой?

– Ты прав, – соглашаюсь я, – Закон не хочет уничтожать преступность. Закон торжествует!

– Вот именно, что не хочет, – подхватываешь ты, – ведь были примеры. Так маршал Жуков за несколько ночей покончил с бандитизмом в Одессе. А в 60-годы в СССР поместили всех «воров в законе» в общие зоны, перевели на хлеб и воду, заставили работать, и грызться между собой, истребляя друг друга. И если будет проведен массовый отстрел всех маститых бандитов и террористов, народ воспримет это на ура! Но Закон не борется с преступностью.

– Ты прав, – вновь соглашаюсь я, – закон не борется с преступностью. Он культивирует ее, как земледелец культивирует хлеб. Ибо, являясь пищей закона, преступность позволяет ему расти, развиваться и набирать силу. Закон торжествует!

– Закон не может торжествовать, – повторяешь ты, как заведенный, – для торжества закона необходимы более простые, выполнимые законы.

– Ты глупец! – устаю я от твоих возражений, – Закон торжествует! И если ты не можешь этого понять, вини свою слепоту. Закон торжествует, и я могу доказать тебе это, только сорвав повязку глупости с твоих глаз. Закон торжествует! Смотри!

Крик благоговейного удивления вырывается из твоих уст.

– Смотри, – перехожу я на крик. – Ты видишь лишь фрагмент Его Величества Закона, но и его достаточно, чтобы выйти за рамки твоего убогого понимания. Смотри внимательно. Те точки, что движутся среди Его великолепия – это мы, люди, жалкие рабы Закона. Мы – атомы, из которых он творит свою плоть. И что бы мы ни делали – Закон торжествует! Только глупец, считает, что Закон должен ему служить. Только ставя свое ничтожество во главу угла, он может говорить, что Закон плох. Закон торжествует! И он великолепен!

Закон сделал то, что до сих пор не удалось ни одному богу. Он перестал быть эгрегором, воплотившись в нашей реальности как некий организм, огромное живое существо, состоящее из нас, как мы состоим из клеток. И каждый из нас выполняет свою работу. Все вместе мы действуем, как отточенный механизм. Юристы плетут все усложняющуюся паутину кодексов, которая является нервной сетью Закона. Парламенты и правительства – это защитная система Закона. Тюрьмы, полиция, суд – его ненасытный желудок. Преступники – пища, а все остальные – среда обитания Закона. Закон эволюционирует, развивается, движется от простого к сложному… Закон торжествует. И он не просто живой, он разумный! И это научный факт.³

Но Закон торжествует и над наукой. Торжество Закона есть творчество!

Закон торжествует!

Закон торжествует над нами, когда мы вынуждены его соблюдать.

Когда мы его нарушаем, Закон торжествует над законностью.

Когда преступление раскрывается, и преступник отправляется на смерть или в тюрьму, Закон торжествует над преступностью.

Когда в тюрьму или на смерть отправляют невинного, Закон торжествует над справедливостью и виной.

Закон торжествует над всем. Он торжествует. А наши мораль, нравственность, жизнь или смерть, наука, бог, справедливость… не более чем пыль под ногами его Торжества.

Закон торжествует! Таков Закон!

И что бы ты ни делал, закон будет торжествовать над тобой!

ЦИРЦЕЯ. ПИРАМИДА ВЛАСТИ

Очевидно, что воздействие Цирцеи на игрока должно быть тем сильнее, чем выше его положение в социальной пирамиде или в пирамиде власти. Практически незаметное у основания пирамиды это воздействие должно буквально бросаться в глаза на уровне правящей верхушки. Проще говоря, верховная власть должна наиболее интенсивно подвергаться непосредственному давлению со стороны Цирцеи. Но мы этого не наблюдаем. Неужели власть сознательно «не замечает» оказываемого давления?

Возможно, но этому есть и другое объяснение. Чем выше статус или уровень игры, тем меньше у игрока остается свободы. Так у находящегося у вершины пирамиды игрока фактически не остается ни сил, ни времени на что-либо кроме решения бесчисленного множества сиюминутных задач. Каждый шаг его подчинен Его Величеству Рейтингу или чаяниям толпы. Поэтому правительство только кажется правительством, тогда как на самом деле – это не более чем фасад, полностью зависящий от обывателя. Отсюда и крах всех революций. Правительство сменяет другое правительство. Фактически, революция – это аналог социальной менструации: море крови, а в результате все возвращается на круги своя.

Причина этого заключается в том, что Цирцея контролирует правительство опосредованно, воздействуя на основание пирамиды. При этом действуют законы, аналогичные законам физики: произведение силы воздействия на площадь сечения является общим для всех сечений пирамиды, и, оказывая незаметное для непосвященных воздействие на основание пирамиды, Цирцея получает довольно-таки значительные величины этого давления на вершине. При этом игроки не видят за этим давлением истинного лица Цирцеи, объясняя его социальными процессами. Так, лавируя среди волн ожидания масс, правители фактически следуют воле Цирцеи.

Отсюда видно, что межнациональная, межрасовая, межрелигиозная резня, антиеврейские истерики третьего рейха, и сталинские репрессии по своей сути были результатом давления снизу или потаканием воле народных масс. Вожди обязаны оправдывать ожидания масс, иначе они будут сброшены со своего пьедестала. Отсюда и любовь к Сталину «простых людей». Поистине гитлеры и сталины – это всегда проводники воли народа.

Благодаря давлению Цирцеи в пирамиде создается устойчивое равновесие, в основании которого лежит ложь, но из этого не следует, что нарушение равновесия ведет к правде. Нарушение равновесия ведет к новому равновесию, которое уже в свою очередь, основывается на лжи.

Поэтому Цирцея так боится не революции и войн, они ровным счетом ничего не меняют, а людей, способных покинуть игру. Поэтому Ошо и Тимоти Лири действительно намного более опасные люди, чем Гитлер, Бен Ладан и прочие слуги Цирцеи.

Политкорректность – это не чума. Это, скорее, социальный спид человечества, или даже нечто вроде врожденного уродства, как болезнь Дауна. Человечество вырождается, и там, где уже начали заправлять всем уроды и дегенераты, во главу угла поставлена политкорректность. А как иначе?..

Как обычно я лег на спину, расслабил тело, успокоил дыхание и пульс… дальше мне не потребовалось ничего делать. Это состояние накрыло меня само. Исчезло ощущение тела, мысли, чувства, реальность… исчезло все, что поддается описанию или определению. Вместо этого был безбрежный океан Откровения, в просторах которого парило мое сознание.

И узрел я:

Богиню и детей ее: Анархию и Хаос.

И узрел я:

Пирамиду и глаз в ней. И было открыто мне, что глаз в пирамиде – это символ векторности. И пока Пирамида смотрит вовне, она остается для себя незримой. И в этом безвыходность ее и выход.

И узрел я:

Планету счастливую, обновленную, освобожденную от людей. И запела от счастья душа моя.

И узрел я:

Для того чтобы контролировать ситуацию, Цирцея сама создала и возглавила своих врагов. Она сама ведет их на войну против себя. И если даже они одержат победу, во главе их по праву вновь будет она. Такова мудрость Цирцеи.

И узрел я:

Открывая на себя охоту, Великий Насмешник (Будда) придумал действительно стоящую шутку. Приняв обличие дичи, он сделал так, что мнящая себя охотниками дичь сама бросилась в его силки, до самого последнего момента не понимая, кто и на кого охотится в этом «лесу осознания». Для остальных, в чьих жилах не течет кровь Охотника или Воина предусмотрена роль декораций.

И узрел я:

Деревья – это речь Земли. Кто видел – знает: Через деревья Земля испускает что-то в Космос, а из бездонного космического пространства через деревья что-то возвращается на Землю. Так не прокляты ли планетой те, кто лишает ее голоса?

И узрел я:

Любое единственное объяснение фрагментарно, следовательно, ложно.

И узрел я:

Ответ никогда не бывает один, что бы ты об этом ни думал!

И узрел я:

Предмет поклонения. Разный и всегда одинаковый. Принимающий различные формы и лишенный форм. Женская туфелька, подвязка, трусики, грудь… Вседержитель на Небесах… Сила, Власть, Справедливость, Истина… Красота… В любом обличии он всегда остается самим собой. Такова его природа. Правота, Обещание… – его инструмент. Выискивать в душах самое сокровенное и принимать его облик – таково его свойство. «Поклонись мне, – приказывает он, – благоговей, молись на меня, и я позволю владеть собой, позволю услышать мой глас, увидеть мой облик, наделю тебя тем, чего жаждешь ты». Но все, что он может дать, есть не более чем сон, подобный опиумному экстазу. И как опиум превращает он тебя в своего раба. И чему бы ты ни поклонялся, ты поклоняешься лишь ему, всегда только ему. Таков Закон бытия. «И что же делать мне?» – спросишь ты. Но я промолчу, так как у меня нет ответа…

И узрел я:

Не с законами природы мы имеем дело, а всего лишь с нашим пониманием их, которое равносильно пониманию живописи слепцами.

И узрел, и узрел я, узрел я…

Я парил на крыльях свободного сознания за пределами добра и зла, за пределами пространства и времени, за пределами мудрости, и антипода ее: интеллекта.

«Господь тебя любит!» – читал я на воротах Освенцима.

– Не плащ, женщина не Плащ!⁴ – пела Арефьева, а звезды отплясывали под эту песню канкан.

– Остерегайся дешевых китайских подделок, – сказал Лао-Цзы, имея в виду Конфуция.

– ОМ – поперхнулся Будда, и все приняли этот звук за очередную истину.

– Бесплатная медицина, сынок, это когда твое здоровье ничего не стоит – объяснял Айболит Кощею Бессмертному…

И узрел я:

Изрекающего Слово, но его рот был зашит, а руки закованы в цепи.

И понял тогда я, но что я понял, сам предмет понимания, как всегда, ускользнул от моего понимания…

Такова природа вещей.

Или того, что стоит за ними.

Такова Пирамида, способная окинуть взглядом весь мир, но только не саму себя.

Такова…

2007 год

ЦИРЦЕЯ – АББАТСТВО 691. РАЗБОР ПОЛЕТА

Как в свое время говорил Гурджиев, человечество, будучи частью органической жизни на Земле, существует для того, чтобы преобразовывать некие космические вибрации, и все процессы, которые происходят в обществе, определяются параметрами входящего и исходящего сигналов. Человечество – всего лишь частный случай биомассы, чтобы оно о себе ни мнило. Этим процессом преобразования сигналов, – мы называем его игрой, – управляет Цирцея.

Загнав всех одомашненных приматов на свой скотный двор, Цирцея окружила его высоченным забором в виде второй сигнальной системы⁵, из которой, собственно, и построен Лабиринт. Такие же организмы, как Мескалино, суфийский Хызр или Хыдр и Август к существуют за пределами второй сигнальной системы, что не мешаем им ею пользоваться при необходимости. Эта территория вне Лабиринта и является территорией Аббатства 691. От нас Аббатство спрятано за самой простой для преодоления и одновременно непреодолимой для большинства одомашненных приматов преградой: Аббатство находится за границей нашего обыденного сознания. И только достигнув определенного психофизического состояния человек способен приблизиться к нему.

Задачей Аббатства 691 является управление контригрой или процессом эволюции персонального сознания. Подобно хищнику, ворующему из сарая кур, Аббатство уводит из Лабиринта на свою территорию контригроков.

Для этого оно направляет в Лабиринт Проводника, которым является Человек-Невидимка или Фнорд⁶. В лабиринте Фнорд собирает группу контригроков, эта группа под его руководством строит портал, через который и перемещается в Аббатство. После этого портал переходит в собственность Цирцеи, которая использует его как новый элемент Лабиринта. Если разобраться, то практически все мировые религии, теософские общества, тайные магические ордена, и так далее являются такими загонами, образовавшимися на месте когда-то действующих порталов.

Таким образом становится понятно, что отношения Цирцеи и Аббатства – это сотрудничество на взаимовыгодной основе. Так Цирцея позволяет воспитывать на ее территории, а затем переправлять в Аббатство контригроков в обмен на поддержание ее Лабиринта в надлежащем состоянии.

Также становится очевидным, что деятельность Аббатства не должна влиять существенным образом на игру. Отсюда можно вывести несколько принципиальных правил контригры:

1. Количество контригроков не должно превышать некой критической величины, после которой начинается влияние на игру.

2. Кандидат в контригроки должен играть такую социальную роль, которой Цирцея может пренебречь.

3. Кандидат в контригроки должен быть достоин внимания Аббатства.

4. Деятельность групп Фнорда, с одной стороны, должна быть невидима для желающих приобщиться к Аббатству, но недостойных этого игроков (таких тьма), с другой – доступной для достойных.

На практике это осуществляется при помощи отвлекающего маневра и сонастройки с Фнордом центра везения.

В качестве отвлекающего маневра Аббатство разместило на территории Лабиринта множество будоражащих воображение тайн, таких как Шамбала, чаша Грааля, тибетские пещеры с пребывающими в самати атлантами и лемурийцами, или Великих Учителей Человечества, служащих для отвлечения внимания от поисков порталов Фнорда.

Центром везения является один из механизмов Цирцеи, отвечающий за достижение игроком своих целей. Благодаря этому механизму везение приходит ко всем, но каждому везет согласно настройке его центра везения. И даже тем, кто считает себя кончеными неудачниками, чертовски везет в их неудачах – такова настройка их центров везения.

Для того чтобы суметь встретить Фнорда (можно каждый день ходить мимо него, но не замечать), необходимо настроить свой центр везения на его волну. Для этого нужно сделать поиск Фнорда центральной задачей своей жизни. Его нужно искать везде: на улице, в литературе, практикуя йогу и медитацию…

Кстати, наркота, табак и алкоголь достаточно сильно сбивают настройку центра везения, и человеку трудней найти дорогу к Фнорду.

Постскриптум:

При всех очевидных достоинствах второй сигнальной системы не следует забывать, что она – не более чем прекрасный инструмент, ограниченный форматом Цирцеи. При этом она бессильна не только на территории Аббатства 691, но и при попытке взглянуть на Цирцею извне. То есть любая вербальная информация есть фрагментарное описание Лабиринта Цирцеи изнутри.

Поэтому основной посыл мастеров дзен и других аналогичных Школ Аббатства осуществляется за пределами второй сигнальной системы. И любая попытка вербального осмысления (мыслим мы тоже словами) этого посыла является попыткой втиснуть его в формат Цирцеи, что невозможно в принципе.

Поэтому господа «исследователи» дзен, суфизма и т. д. исследуют не столько эти Школы, сколько «белый шум», который они создают на территории Цирцеи. Для игроков этот шум бесполезен, но для тех, кто хочет выйти из Лабиринта он может указать верное направление движения.

Сейчас нередко можно встретить людей, которые не знают, пусть даже в общем виде, как устроен велосипед, водопроводный кран, человеческий организм…

Единицы могут сказать, что в какой-то мере знают, как устроены компьютерные программы, квантовый мир или ДНК.

Но практически каждая блядь просто уверена, что знает, как устроено мироздание, зачем и почему.

Туман рассеялся также внезапно, как и появился, и моему взору предстала огромнейшая, состоящая из множества кишащих размером с пылинку козявок гора. Ее основание, казалось, было размером с Землю, а вершина поднималась на недосягаемую для человеческого взгляда высоту. Несмотря на это, я мог каким-то образом видеть ее всю своим внутренним взором. Внутренний взор также помог мне увидеть, что гора эта кишела не козявками, как я решил вначале, а людьми, каждый из которых был для горы не больше пылинки как по величине, так и по значению. Одной из этих пылинок был я! От понимания этого мне стало трудно дышать. Ноги подкосились. Меня бросило в холодный пот. Тем не менее, у меня хватило сил и упорства, чтобы продолжать смотреть и слушать, что говорит мне Голос.

– Когда-то давно, – рассказывал он, – люди решили построить башню до самого социального неба, чтобы жить в неге и роскоши, как, по их мнению, было должно жить богам. А, решив, они бросили все силы на строительство этой горы. Сначала она выглядела небольшим холмом, вершина которого доставала разве что до лишнего куска полусырого мяса, чуть более красивой женщины, чуть более удобного места в пещере возле костра… Гора росла медленно, и временами строителям казалось, что она вообще стоит на месте. Но, закаленные жизнью, строители не унывали, продолжая поднимать ее слой за слоем вверх, в вожделенный мир богов.

Время шло, совершенствовались навыки строителей, появлялись новые технологии, и уже один человек мог сделать больше, чем когда-то целый народ. Гора росла, как на дрожжах.

Но по мере того, как вершина горы устремлялась вверх, росло ее основание, росла ее тяжесть, а вершина становилась все более недосягаемой для большей части строителей.

И вот когда вершина горы достигла уровня «Вавилон», среди строителей начался ропот. Слишком многие начали понимать, что как бы ни устремлялась вверх вершина, основание горы так и будет стоять на земле, а это означало лишь увеличение давящей на плечи строителей тяжести горы. И решили тогда многие отказаться от строительства и расселиться по прекрасной долине, раскинувшейся у подножья горы.

Разумеется, это не могло понравиться привыкшей жить на вершине элите. Взмолились они тогда Цирцее, единственно почитаемой ими богине, прося ее о помощи, тем более что гора служила подножием трона ее, и чем выше поднималась гора, тем выше поднималась Цирцея.

Поистине великолепно справилась Цирцея с этой задачей. Первым делом она лишила недовольных строителей дара речи, затем напустила тумана вокруг горы, чтобы никого больше не мог искусить вид долины у подножья горы. А после она повесила над вершиной горы Искусственную Звезду. Тогда же и получила наиболее яркая часть вершины горы свое имя: Пик Коммунизма, так как коммунизм с его изобилием всегда был и мог быть только на маленьком плато на самой вершине горы. Затмив собой Солнце, Искусственная Звезда окончательно ослепила людей, лишив их как разума, так и воли. Заставила она людей, забыв обо всем остальном, класть жизни на покорение Пика Коммунизма, где обитают те, кому завидуют сами боги.

Но посмотри на вершину, дай глазам привыкнуть к искусственному свету Звезды, взгляни на этих небожителей. Да, высоко они над народом, над деньгами и властью. Да, нет ничего в этом мире возможного, чтобы не могли себе позволить они. Да, самые грозные правителя служат им в качестве прислуги. Ну и что? Разве кто-нибудь из них может хоть на мгновение забыть обо всем и просто насладиться тем, что у них есть?

Не зря так устроила Цирцея, что чем выше ты поднимаешься по склону Горы, тем ярче свет Искусственной Звезды, тем сильнее притягивает она тебя, тем с большей одержимостью ты бросаешься на строительство Горы, чтобы хоть на миллиметр стать еще ближе к этому коварному сиянию.

Но не тут то было! Ослепленные сиянием Искусственной Звезды, они не способны увидеть очевидное: чем выше становится гора, тем выше поднимается и Звезда Искусственная. Подобно морковке, заставляющей быстрее бежать осла, заставляет эта Звезда все выше и выше возводить подножие трона Цирцеи.

Так говорил голос, а я смотрел на гору и видел что она – защитный купол, чехол, скрывающей нечто еще более…

Но, имеющий уши, да не болтай языком.

Кесарю – кесарево, а писарю – писарево.

О ПОМОЩИ БЕДНЫМ

Помогая бедным, надо помнить о том, что богатство и бедность в большинстве случаев являются свойством природы самого человека. Так даже на мели богатый человек остается богатым и делает все, чтобы вернуться в свое естественное состояние. Для бедняка свалившееся на него состояние подобно неразорвавшемуся снаряду, который в любой момент может рвануть у него в руках. И если даже деньги не принесут ему горя, они попросту уйдут, как вода сквозь пальцы.

Доказательством этому могут служить трагические судьбы бедняков, выигравших большой куш в лотерею или в казино или ставших вдруг богатыми наследниками.

Думаю, практически каждый читатель этих строк сможет привести собственные примеры того, как деньги испортили жизнь какому-нибудь бедолаге.

Богатый, наоборот, будет всеми силами преумножать свое богатство, а это новые рабочие места для тех же бедных и новые выплаты в казну в виде налогов, часть из которых пойдет на социальные нужды, то есть в помощь бедным.

И получается: Хочешь помочь бедным – помоги богатым.

Есть и другая сторона этого вопроса:

Люди обычно ругают богатых руководителей, которые «никак не могут нахапаться», не понимая, что такие люди и дело сделают, и себя не забудут. Тогда как бедный «скромняга-бессребреник» только и сможет, что все окончательно развалить.

О ПОКЛОНЕНИИ КОВРАМ

В Ростове, как и во многих других городах, приходя домой или в гости, принято снимать обувь. Видимая причина – грязь на улице. Усомниться в этом мне помогло детское воспоминание: Первая половина семидесятых годов. К родителям часто приходят гости. Они проходят в зал и уже там, перед ковром снимают обувь… Ковер! Именно Ковер с большой буквы. Это сейчас для многих он не более чем напольное покрытие. Тогда же, в советское время он был символом достатка, успеха в жизни и богатством, которое надо было передать детям и внукам в целости и сохранности. Именно благоговение перед Коврами заставило нас снимать обувь. Так мусульмане разуваются перед входом в мечеть. А как же грязь? Конечно, в сырую погоду, там, где тротуары – это непроходимая топь… А если на улице сухо, и везде есть асфальт или тротуарная плитка? Поверьте, мокрой тряпки у порога вполне достаточно для соблюдения чистоты. С другой стороны, носки и колготки – прекрасные пылесборники. На них мы переносим из дома в дом не только грязь и аромат ног, но всевозможные болезни, которым вполне вольготно живется потом в Коврах и хозяйских тапочках. Кто пытался вывести грибок, знает, о чем я говорю. Так что еще неизвестно, что гигиеничнее, ходить по чужим домам в обуви или в носках.

Вот и выходит, что, разуваясь, мы, тем самым, демонстрируем преклонение перед хозяйскими Коврами или половиками и заставляем гостей поклоняться нашим Коврам, словно они наши боги.

Никто так не щедр на благословения, как нищие.