Kitabı oku: «Оперативный отряд. Книга вторая. Империя-Амаравелла», sayfa 2
Планета. Уруббо-Ассийский Альянс.
Крайнестан.
Начало земной биографии
Это случилось в светлый полдень самой середины весны.
Фундамент двухэтажного деревянного барака от чрезмерной многолетней нагрузки наполовину ушел в почву. Над одностворчатой дверью входа табличка с надписью «Роддом». Доски стен от старости покоробились, трещины закрывает многослойная краска. То ли зеленая, то ли коричневая… Цвет настолько ядовит, что светло-зеленая мурава в смеси с ярко-желтыми одуванчиками не приближается к зданию ближе метра. И красно-коричневая голая почва круговой каймой отделяет «Роддом» от остального мира.
Кое-что из первых дней в памяти моей сохранилось. Совсем немного, приходится дополнять скудными воспоминаниями очевидцев.
***
Я родился, открыл глаза и очень удивился. Еще бы! Сверху нависает грязно-белая плоскость, не вызывающая никакого доверия. Вертикали-стены оклеены обоями неопределенных цвета и рисунка. Единственное окно, открывающее вид на юг, забрано решеткой из железных прутьев. Сквозь пыльные стекла в комнату с трудом прорывается мягкий свет весны. Но внутри он теряет в весе, насыщенности и градусе. И ложится на охристый деревянный пол бесцветным слабым слоем. Пахнет острой горечью.
«Туда ли я попал?» – вспыхнул вопрос. И когда надо мной склонились две фигуры в белых халатах и марлевых повязках, понял, – туда! В их сощуренных глазах нет никакого понимания сути момента. Тогда-то я и заорал от безысходности, от невозможности вернуться обратно. А люди в масках решили, что младенец кричит от радости.
Из «Роддома» меня перенесли в дом, который построил отец. Свежие лиственничные бревна и доски источают ласковый аромат. Через прозрачные окна в комнату легко проскальзывают солнечные дни и лунные ночи. Иногда по стеклам мягко струятся крупные дождинки, потом в кроватку заглядывает веселая Радуга. А рядом всегда женщина по имени Мама. От ее близости становится совсем уютно.
Но пришла осень, и меня определили в ясли. Еще один двухэтажный барак, противный и серый. Угрюмым служительницам, погрязшим в личных проблемах, до меня никакого интереса. Паутина в потолочных углах свисает седыми прядями, из темной глубины пристально следят паучьи глазки. Пауки набирают вес и дожидаются своего часа. Знаю: они ненавидят меня и мечтают впиться острыми клешнями в мое бессильное тело.
Я разочаровался снова. И стал молить о возвращении. Но память о прошлом бытии уходит. И вот: я забыл, кого надо просить. Кричать сил не осталось, да и зачем… Произошла путаница, я родился не в том мире. Чтоб это понять, достаточно сделать вдох. Воздух, насыщенный микрочастичками паучьей паутины, царапает горло, застревает больными комками в груди.
Но сознание не угасало. И предложило мне выход: не сопротивляться недомоганию, которое наслали пауки. Только через серьезную болезнь возможно вернуться обратно.
***
Следующая ясельная картинка впечаталась в память так крепко, что сохранилась и после деформации психики.
Подо мной – коричнево-черные доски рассохшегося пола. Сквозь щели снизу струится сырой холод. Они приносит запах тления, пропитавший почву под бараком. Мое обоняние радуется, потому что знаю, – конец близок. Чтобы его ускорить, ползу по древнему шершавому дереву. В этом мире нет сил, способных спасти от ясельного воздушного концентрата, в котором собраны возбудители всех болезней человека.
Хорошо помню свое раздвоение в те минуты. Да, меня стало двое. Один я ползу, царапая колени и напряженно всматриваясь в щели между досками пола. Где-то там обитает чужой недобрый Некто. Я не знаю его имени. Тело мое ничтожно, но как трудно его передвигать! Второй я прозрачным перламутровым облачком застыл под беленым известью потолком и наблюдаю за собой первым. Сверху смотрю спокойно и невозмутимо, сюда страдания не дотягиваются. Вторая моя сущность понимает: от зла болезни, которая проникла в тело первой сущности, нет спасения.
Служительницы-нянечки не заметили… Чтобы увидеть скрытое зло, требуется доброта. Надо быть очень добрым. Хотеть быть… Они не хотели.
***
В городской больнице отцу заявили:
– Мы ничего не можем. Острая пневмония. Оба легких… Сопутствующие осложнения… Момент упущен. Он обречен, забирайте сына. Лучше, если он умрет дома. Если донесете…
Врачеватели признали свое бессилие. А еще они не хотели дополнительного минуса в отчетности, их без меня хватало.
Отец смирился. Он нес меня и думал, что скажет моей маме. Я у нее первый и пока единственный. Возможно, она молилась. Она всегда знала, кому молиться. И дальнейшее произошло по ее молитве, а не по моему скрытому желанию.
На одном из перекрестков отца остановила незнакомая женщина. И спросила:
– Что в руках твоих, человек?
У него хватило слов объяснить ситуацию. И она сказала:
– Мне известно… Потому я здесь. Передай его мне. Не расстраивай мать его. Вы бессильны, ведь так? Я верну вам сына через три дня. Живым и здоровым.
Я не видел ни рук, ни глаз той женщины. Растерянный отец не узнал о ней ничего. Она принесла меня через три дня и исчезла.
Жизнь продолжилась. Дома царил добрый и многосложный, цветной аромат. Но иногда я ощущал присутствие в нем запаха холодного, перечного. Все-таки дом стоит на улице Северной, тянущейся к восточной границе Империи. И зимы тут круто замешаны снегами да морозами. Так я тогда понимал.
Некто, притаившийся в подполье ясель, забылся.
Внепланетная база «Чандра». Сектор Оперативного Реагирования.
Наир
(продолжение)
Куратор Атхар впервые нарушил введенный им же порядок. Без всякого предисловия он обратился ко мне:
– Наир! Прошу…
Взгляд у него сегодня особенный, какой-то отцовский, со скрытой тревогой. Но что я могу помнить об отцовском или материнском взгляде? Кратко доложил о духовных метаниях Графа и появлении новой странной «звездочки».
– Как его назвали? – заинтересованно спросил Атхар.
– Анвар. На одном из планетных языков – Свет. Во множественном числе. Много Света…
– Интересно! – Куратор сосредоточился, от глаз разбежались морщинки, в богатой ауре сгустился оранжевый оттенок, – Не заметил смыслового сходства?
– Нет, – смутился я.
На самом деле! Ведь Наир значит «яркий, светлый». Атхар оторвал взгляд от меня, легко улыбнулся и обратился к отряду:
– Думаете, Куратор постарел, устал и занялся ненужными мелочами? Постарел немного – согласен. Но в остальном… Рождение в Империи «звездочки» с именем Свет и назначение опекуном ее Наира… Произошло событие, с которого начался отсчет новой для нас шкалы времени. Мы устремились к нашей главной задаче.
– А… Какова наша главная задача? – не удержался от вопроса эталон спокойствия Горомир.
Так, волнение задело и его? Атхар уже не улыбался.
– База и отряд носят имя «Чандра». На одном из галактических языков – Луна. Большая Луна! Мы, – в одном из измерений, – находимся на ней…
Новость ломала сложившуюся картину мира. Отряд замер в облаке вопросов. Атхар выбрал из них не самый важный.
– Да, там имеется и маленькая луна. Но и луна Чандра, – не совсем та, которая спутник планеты Земля. Точнее, она разная в разных мирах. Не спешите, большего я вам пока не скажу…
Куратор взглянул на ближнее к нему рабочее место Лирия; из глубины экранной трехмерности к датчикам полного погружения лежащего рядом шлема Лирия потянулись фиолетовые нити. Такого явления раньше я не замечал. Атхар легко поднялся со стула и, на мгновение задержав на мне взгляд, сказал:
– Объявляю краткую паузу. Вернусь… Извините…
***
Куда он исчез, я не смог проследить. Да и никто другой из отряда. Куратор владеет набором знаний и умений, нам недоступных. Так что никто не удивился. Началось обсуждение свежей новости. Я закрыл глаза, чтобы постараться выделить самое-самое для себя лично. Кто говорит – неважно.
… – Вот так?! Многомерная Луна… А планета?
– Вполне допустимо.
– Но с какой планетой взаимодействуем мы? На каком уровне реальности? Мы тут способны двигаться по их временной шкале. Внизу такое невозможно.
– На Луне, которая дана им, такое тоже невозможно.
– Так ли уж и нет? Что мы знаем…
– Тогда… Для наших «звездочек» мы принципиально недоступны. Они не способны воспринять нас.
– Но мы ведь реально воздействуем на их мир. Даже, при необходимости, меняем линии судеб. Или нет?..
«Сомнения, сомнения, – подумал я, – Без привлечения религии нельзя. Но и там единого алгоритма нет. И как быть?» И тут же понял, что не одинок в постановке проблемы.
– Да или нет? Это главный вопрос Внизу. По-другому он звучит, – какова твоя вера?
– Мы пользуемся теми же источниками… А они там… Одно потеряли, другое зарыли, третье исказили… Вот, Георэм. Он со своей «звездочкой» рядом с одним из Посланников. Почему бы не зафиксировать Слово каким оно было, полно и без искажений? Не для человечества, если права не имеем, для нас.
– Утопизм! Мы ничего не решаем. И не меняем. Маленький отряд оперативного реагирования. С какой-то тайной задачей. И начинается она не от Священных земель, а от Нижне-Румска захолустного тянется.
– А на что опирается наш Куратор? Не может быть, чтобы над ним никого…
– Над ним, если кто и есть, тоже не все знает и понимает. Под звездами нет вершителей.
– Завтра мне приснится дурная бесконечность. Кошмар!
Следующий голос нельзя не узнать. Энергия Сухильды не терпит неопределенности. Но все равно она умница.
– Развесь по своей комнате таблички с надписью: «Кошмаров нет!» И не будет их. А над всеми и всем один Хозяин! И неважно, сколько под ним этажей-исполнителей. Для нас важно, – помнить это!
– Тогда ясно, кто зажигает для нас «звездочки». Но непонятно, что их объединяет. Каков критерий отбора? Рядом принцы и нищие…
– А у Наира – двойная нагрузка. Надо подумать, как ему помочь…
***
Я забеспокоился… Внимания к себе не хотелось. Спас Атхар, явившийся неизвестно как и откуда. Оглядел отряд и выразил неудовольствие:
– Стоп! Заговорили о том, о чем понятия почти не имеете. Или вы чем-то превосходите тех, кто Внизу? Да бытие ваше вовсе не абсолютно! Как и мое…
Это «не абсолютно» больно кольнуло меня прямо в сердце. Атхар нацелил взгляд на Ерофея-Лисия. Пытаясь скрыть возбуждение, тот отрывал от шлема красную пентаграмму, приклеенную им же. Он работает в том же Уруббо-Ассийском Альянсе, на несколько десятилетий раньше рождения Анвара. Придется сблизиться с Ерофеем-Лисием. Между тем Атхар, по моему мнению, совсем уж разошелся.
– Ну кто вы такие в истинном плане?! Может быть, мечты тех, кто живет Внизу. Просто мечты… Мысли человеческие не менее вещественны, чем сущности, их излучающие. Вопрос лишь в тонкости материи. Возможно, вы такие, какими хотят видеть себя ваши «звездочки»…
Я похолодел. Не этим ли объясняется сходство, и не только внешнее? И что, я как будто бы и есть, и… Нет, невероятно! Что сегодня с Атхаром? Таким атакующим я его не представлял.
– В трудные моменты люди Внизу ищут помощи извне. Некоторые взывают сердцем, не языком. Многие не знают, кто вершит их судьбы. А вы знаете? Как часто вы посещаете Центр Религий? И так, чтобы всерьез? Тот ли вы оперативный отряд, готовый прибыть на помощь в критический час? А Внизу… Со «звездочками» или без них, человечество так и останется неуправляемым стадом. Вам ли не знать, как часто оно впадает в скотское состояние…
Пентаграмма упорно не давалась Ерофею-Лисию. И Атхар переключил внимание на меня.
– А что касается Наира… Опеку над Графом считай разминкой. Истинная твоя работа только начинается.
Ерофей-Лисий оставил пентаграмму в покое. На меня смотрели все. Да, чего не желаешь, того не избежишь…
– Империя, – это определенное состояние психики. Инициируется людьми, стремящимися стать господами мира. Империи создаются бунтующими рабами. В поле нашего внимания, – своеобразный оперативный отряд численностью в народ, происходящий из беглых рабов. Большинство из них не имеют царя ни внутри, ни вне себя. Я прав, Горомир?
Напрасный вопрос, сказал я себе. Кто может сомневаться в правоте Атхара? Горомир дежурит среди болот и полуземлянок. В диком полусумраке, из которого и началась моя Империя. Наша теперь Империя. Куратор продолжал реформировать психику оперативников «Чандры».
– Скотское состояние плодит идолов тела, интеллекта, духа… Непрерывное расширенное идолопроизводство! Всем изучить территорию и время, в которых засветилась вторая «звездочка» Наира! Теперь о ваших правилах работы Внизу. Они были нерушимы. В частности: оперативник ведет одну «звездочку» от начала до конца. Отменяю правило. Далее. Каждому из вас определены запретные зоны, в которых и присутствовать нельзя. Отменяю. Вы ведете подопечных от одной узловой точки до другой, не пытаясь вклиниться между ними. Отменяю. Система в курсе…
Смотрю на Атхара, пытаясь понять то, что стоит за сказанным. На экране, даже Большом, многого не заметить. А здесь, в Оперативном отсеке, желтый, почти солнечный, живой свет. От уголков рта к крыльям носа пролегли глубокие складки, у глаз не морщинки, – почти борозды. Они выдают серьезный возраст. Но, – яркая цветная аура! В отряде такой ни у кого. Словно чистая Радуга над горным озером. Он сегодня необычен, – в глубине глаз таится тревога. Меняются незыблемые правила… Упоминание о главной задаче оперативного отряда… Невольно ухожу в свою память. В доступную ее часть.
***
…Мои первые дни на Базе…
Как их оценить, ведь сравнивать не с чем? Ускоренное вхождение в права и обязанности, – непонятно, какая между ними разница? Мой разум почему-то протестовал. Нормальной логики в нашей работе маловато. Мозги почти закипали от напрасного напряжения. Теперь легче, но ясности по-прежнему маловато.
…Я должен знать, что творится в душе моего подопечного. Но он – сам Граф! А я кто такой? И как в эту самую душу проникнуть? Стать своим в чужой биографии… Даже воздействовать. Стоять на страже и все такое. Сохраняя собственное инкогнито. Мы кто тут, ангелы? Или их дублеры?
Начинаю сомневаться в реальности не только отряда «Чандра», но и мира Внизу. Да, Атхар знает. А мне знать не положено? Его знание охватывает не только то, что происходит на планете и ее спутнике. Сокрытое знание. Или, по-земному, сокровенное.
Система огласила приглашение, – наверняка по инициативе Атхара! – в Нижне-Румск, и я поспешил на рабочее место. Нейтральная светло-голубая, усиленная на полу добавлением желто-белых ромашковых пятен, раскраска интерьера вызвала раздражение. Атхар обрел обычное спокойствие, лишь яркий румянец напоминает о свежей вспышке. Если только она имела место на самом деле.
Вопреки предложению Системы я оставил канал связи с Сектором, – хотелось слышать реакцию оперативников. Пока сквозь пространственную сетку приближался к нужной точке, Система выдала краткую историческую справку о месте Нижне-Румска в имперском политико-экономическом раскладе.
– Да-а-а, – разочарованно протянул Майк, – До твоего Графа, Наир, ему не дотянуть. Никак.
– Еще бы! – согласился Ерофей-Лисий, – Родиться в такие времена! Сплошь райкомы, политотделы и губчека. И бараки по обе стороны любой дороги. Смотрите, каков пейзаж города!
Но Майк планирует будущее свежей «звездочки».
– Ну и что? Пристроить его в то самое губчека. Там пусть и раскрывается.
– Сомнительно, – отреагировал Ерофей-Лисий, – Там каждый под перекрестным огнем. Под прицелом. Психика травмируется непременно.
В разговор вступила Сухильда:
– Наир, определи ему срединный слой социума. Чтобы безопасно и не обидно…
Один Георэм не разделяет всеобщей озабоченности:
– Зачем вы накручиваете? Он до зрелости проживет в стабильном периоде. В любой Империи случаются тихие времена.
Но ясность у всех неодинаковая. Шелом, видимо, несмотря на просветительские усилия Системы, совсем запутался. И спросил тихо, ероша рукой черные кудри:
– Что есть такое Уруббо-Ассийский Альянс? Данная территория ассоциируется у меня с Империей по имени Сурия. В последние времена у меня нагрузка… Еще проблемы с великанами… Царь их боится, а мой Пилигрим игнорирует все правила безопасности. Я было собрался о помощи просить. Признаю, ошибся. У Наира ситуация сложнее.
Через канал связи донесся чарующий тембр шеломовского тенора. Стало полегче. Я представил растерянное смуглое лицо. И сделал очередное открытие: они с Пилигримом словно однояйцовые близнецы. Ну нет в мирах случайностей! Есть мое непонимание. У них обоих одинаковое свойство: бескрайнее любопытство. Потому то и дело попадают в ловушки да капканы на Земле Пророчества.
Неосведомленность Шелома решил развеять Майк, уместив тысячи лет в несколько фраз. Майк талантливый упаковщик информации.
– После Потопа планета Внизу преобразилась. Похолодало, от полюсов разошлись ледники. Флора и фауна уменьшились в качестве и размерах. Атмосферное давление упало наполовину. Жизнь продолжилась в экваториальной полосе. Через несколько тысяч лет ледники стали таять и отступать. Освобожденные территории оживали, и началась миграция. Целые народы передвигались на севера, гонимые перенаселением и повышением температуры. А люди и тогда делились на слои-касты. Ученые люди, правители, свободные работники и рабы. И вот часть рабов, по мере продвижения с юга к берегам Сурианского моря, бежала на восток, в дикие, необжитые места Уруббы. Оттуда и пошла сурианская цивилизация. По шкале времени Анвара, Объединенная мировая Империя сложится или в конце его жизни, или вскоре после. Наследники беглых рабов и господ объединятся. Сольются две психогенетические линии, каким-то образом сохранившиеся через многие века. Да, именно так. Именно поэтому низы востока Империи всегда стремились стать верхами. История тут переполнена переворотами, революциями, сменой диктатур, междоусобицей… Но да, Ерофей-Лисий прав. Твой новый подопечный, Наир, попал в относительно спокойный промежуток времени. Несколько десятилетий…
Вслед за Шеломом и я расстроился тем, как мало знаю. К тому же Система только что обозначила для меня несколько серьезных ограничений и запретов. Я растерялся. И обратился к Атхару, почти свернув погружение.
– Куратор! Это сбой? Мне запрещено проникать в будущее Анвара. Разрешено не более чем на два года. У кого из нас такое бывало?
Атхар ответил не сразу. А в Секторе установилась такая тишь… Я расценил паузу как нежелание открывать смысл.
– Отряд! Некоторые из вас имеют прямое отношение к этой планете. Нет, над вашей памятью я не властен. Но я… Ограничения там и тогда, где и когда вы пребывали прежде. Но они иногда снимаются. Не мной…
«Не мной»… Он сказал крайне важное. Но мое личное проскочило вперед. Я из Нижне-Румска? Тогда почему внутри я уверен, – нет, не моя это родина, устье Румы на окраине Уруббо-Ассийского Альянса. Прямое вмешательство в судьбу Анвара без согласования мне тоже запретили. Система конструкция мудрая, но на мои вопросы не ответит.
– Наир, не переживай ты так! – посочувствовала Сухильда, – Думаю, он избежит больших страданий и гибельных заблуждений.
Я улыбнулся ей мысленно. Что наши желания! Судьба Графа отстоит в прошлом на сотню лет и более. Тогда на земле Империи не было парада диктатур. И атеизма воинствующего не было. Тем не менее, он прошел через столько трудностей! Сухильда всем симпатична. В ней женская теплота просто через край кипит. И, похоже, без посторонней, то есть ее помощи, мне не обойтись.
***
Система выдала звуковой сигнал тревоги, продублировав красной вспышкой. На мгновение зависнув над деревянным серым Нижне-Румском, я ринулся на край города, к двухэтажному строению, выкрашенному в неприятного тона зелень. Таких домов тут много. Наследие послевоенной скоростной архитектуры. Строили на время, а пригодилось на века.
– Ясли. Заведение для воспитания малышей вне семьи. Для родителей, вынужденных работать. Народу тут нелегко приходится.
Комментарий Сухильды… Я благодарен. Сделал усилие, чтобы проникнуть в комнату Анвара. Не вышло. Еще одно табу? Но ситуация критическая! Я снова обратился к Атхару. Отряд замер в ожидании, а ко мне напрямую подключилась Сухильда. Вдвоем мы преодолели вязкое сопротивление невидимой среды.
Несколько кроваток с орущими младенцами, в неприбранном помещении ни единого взрослого. Один из малышей, голый, ползет на четвереньках в направлении двери. Его царапает наждак деревянного, давным-давно крашеного пола; из щелей сочится холодный сквозняк, пропитанный запахом мертвой земли. Никакой изоляции! Кто тут руководит? И как он ухитрился выбраться из кроватки, не поломав ручки-ножки?
Это он!.. В отчаянии я поднял взгляд. Под потолком, прямо над Анваром, застыло серебристое облачко, очертаниями похожее на маленького человечка. Сухильда поняла раньше меня, – он ползет не к выходу из комнаты. Малыш вполне сознательно пытается покинуть бытие в Империи! Он остро желает вернуться туда, откуда попал в этот неласковый мир. Я похолодел от своей беспомощности. И едва не застонал.
– Возвращайся! – приказал Куратор.
Перед появлением за рабочим столом услышал возмущенную мысль Сухильды:
– Там страдают, болеют, умирают… От глупости чужой и равнодушия. А у нас и насморка не бывает. Мечтам не присущи страдания?
