Kitabı oku: «Не буди лихо», sayfa 20
Если Лена пыталась отказать, мужчина одолевал её силой. Теперь Авигдор уже не стеснялся, ведь он платит, значит, берёт своё.
В болезнь он больше не верил – врачи не ошибаются.
Сила и интенсивность страданий девочки день ото дня нарастали. Лена постоянно пила обезболивающие таблетки. Ничего не помогало. Постепенно привыкла к резким пугающим ощущениям. Если становилось особенно плохо, принимала особую, облегчающую давление на источник пульсирующих мучений, позу: покачивалась, пытаясь вызвать в сознании приятные эмоции.
Иногда в такие минуты получалось забыться. Чаще силой воли отключала сознание сложным или физически тяжёлым занятием.
Любовник не придавал значения болезненным состояниям, всё более агрессивно требовал близости. Однажды Леночка просто вырубилась в момент интенсивной страсти греховодника.
Как, чего, её больше не волновало. Она хотела исчезнуть, раствориться. Других желаний не возникало.
Лену увезли на карете скорой помощи, впопыхах сделали операцию, располосовав красивый животик грубым крестом, зашили его словно старый валенок рваными стежками. Причину болей так и не обнаружили.
Авигдор нервничал, но не из-за того, что переживал за девушку и её здоровье. Время шло, лечение требовало денег, а секса не было.
Диагноз поставить так и не смогли. Назначили гормоны. Боли временно прекратились. Любовник обрадовался, начал удовлетворять свою чувственность, напрягая, буквально насилуя девочку с незажившей ещё болезненной раной.
Увы, Леночка со шрамами и гримасами боли его больше не вдохновляла. Как ни старался Авигдор, довести похотливую миссию до финиша у него не получалось.
Развратный старик быстро исполнял постельный ритуал без особого энтузиазма, страсти больше не испытывал. Соответственно, денег и подарков приносил всё меньше.
Девушка стала часто впадать в истерические состояния, лишь только боль начинала о себе заявлять.
У мамы тоже улучшений не было. Пришлось опять искать работу, выполнять которую становилось всё сложнее.
В один из визитов Авигдор вручил ей двести рублей и сказал, что это отступные. Больше девушка может к нему не обращаться. На работу тоже приходить не нужно. Раз она не может выполнять условия контракта, он умывает руки.
На том и распрощались.
Леночка уже ни на что не могла надеяться. Да ей и не до этого было: боль наступала с регулярной периодичностью, не давая возможности и повода включить способность мыслить. Она не могла ни о чём думать, кроме нестерпимого страдания, которое изнуряло. Но жить на что-то нужно, приходилось работать, напрягая силу воли.
Стоило только получить немного денег, как они немедленно тратились на обезболивающие препараты. На питание средств почти не оставалось. Леночка, как и её мама, теряла вес, сохла на глазах от недоедания и преодоления нарастающей силы страданий.
Авигдор на работу взять её отказался, как девушка ни просила, сказав, что шлюхи получают стипендии совсем в другом ведомстве.
В один из дней она лишилась на случайной одноразовой работе сознания. Бездыханную, её нашёл сторож, который и вызвал скорую помощь. В клинике, не разобравшись, снова располосовали брюшину. Ничего не обнаружив, зашили, нисколько не заботясь об эстетике, грубым швом, поскольку никто не проявил интереса к пребыванию нищенки в больнице. Кому нужна пациентка без документов, за которую и заплатить-то некому?
Некоторое время Леночка не страдала, даже посчитала, что болезнь её оставила. Каково же было разочарование, когда боль возобновилась, причём многократно усиленная. Мама в это время умирала от голода. К ней никто за это время ни разу не пришёл.
Вега Валентиновна ничего не просила, только смотрела пустыми глазами куда-то мимо. Леночка не видела выхода.
Пришлось снова идти на поклон к Авигдору. Тот посмеялся, бросив ей как нищенке несколько мелких купюр, – на, жри! Откуда мне знать от кого и где ты подцепила эту холеру. У меня-то ничего не болит.
Времени на раздумье не было. Или идти воровать в магазин самообслуживания, или…
Авигдор за секс платил, пусть не очень щедро, значит, эта услуга чего-то стоит.
Леночка пошла на рынок, спрашивала всех подряд мужчин, сколько дадут за близость.
На неё смотрели как на юродивую.
Некоторые провожали похотливым взглядом, другие давали кусок хлеба, никто не соблазнился худой как щепка девицей.
Кто-то поделился бутербродом, но это не решало проблем.
Мама таяла на глазах, сама девочка умирала от боли. Никому до этого не было дела.
Из оцепенения её вывела нищенка, одетая в грязные лохмотья. Женщина ощупала, осмотрела Леночку, которая сидела на скамейке с отрешённым видом без движения и спросила, – давно у тебя начались боли? Думаю, смогла бы тебя вылечить, но, как видишь, сама нуждаюсь в помощи. Мне даже выспаться негде. Я ведь не всегда была нищенкой.
Леночке уже было всё равно, по какой причине она покинет этот мир.
Чем быстрее, тем лучше, думала девочка, даже забыв, что дома ждёт мама. Впрочем, ждёт ли? Наверно, уже не помнит, кто она такая.
Нищенку звали Эмма Игнатьевна. Её судьбе позавидовал бы разве что смертник. Серия случайностей и она уже никто. К сожалению, так бывает.
Совсем недавно она была успешным доктором. Во всяком случае, так ей казалось. Рядом всегда была подруга, которая всё про неё знала. В один из дней подруга совершила врачебную ошибку: грубую, сопряжённую с уголовной ответственностью, а Эмма в это время спала, уставшая от несоразмерной с человеческими физическими способностями нагрузки.
Подружка поразмыслила и решила, что преданная дружба – приемлемая цена, чтобы избежать уголовного наказания. Подставила её, выступив свидетелем, сумела и саму Эмму убедить в том, что пациентку, совершив врачебную ошибку, убила именно она.
Это было лишь началом в серии несправедливостей. Прочее покатилось легко и просто. В руках подруги оказались ключи от квартиры, документы, которые Эмма сама же и подписала в её пользу, даже не поняв, как это произошло.
Что могла сделать впоследствии для врачебной реабилитации “преступница”– ничего! Её доводов никто не слышал. Её презирали, хотя и не дали реального срока: не смогли доказать состав преступления.
С работы уволили, указав причиной профессиональное несоответствие. Практически выдали волчий билет.
Эмма ходила к подругам, сослуживцам – те воротили носы.
Лучшая подруга, получив возможность задарма стать хозяйкой квартиры, запросто выгнала её из собственного жилья и поменяла замок.
Так женщина оказалась на улице.
– Девочка, ты серьёзно больна. От чего тебя лечили, какой диагноз поставили?
– Ничего не сказали. Две полостных операции и лапароскопия. Мне только хуже стало.
– Кесарево делали?
– Нет.
– Аборт?
– Нет.
– Половая жизнь?
– Один мужчина. Начальник, старик.
– Похоже, он не только с тобой спал. Тампоны использовала?
– Нет.
– Думаю, твой любовник виной, но это только предположение и оно страдания не облегчит. Живёшь где?
– В квартире.
– Не боишься с бомжихой связаться?
– Я ничего уже не боюсь. Даже смерти. Мне маму накормить нечем. Она, у неё… после смерти папы она сломалась. Не знаю, что с ней. Не разговаривает, не двигается. Улыбается и молчит.
– Леночка, девочка, как я рада, что ты меня нашла. Мы подружимся. Понимаешь, болезнь, это не приговор, скорее предупреждение, что ты неправильно живёшь. И я тоже заблудилась. Будем вместе работать над ошибками, если ты согласна. Я врач. Занималась именно гинекологией. Думаю, мы сумеем друг другу помочь.
Эта встреча изменила всё. Эмма Игнатьевна, почувствовав поддержку, пусть и ребёнка, получив возможность жить в квартире, активно принялась приводить в порядок свою и её жизнь.
Помылась в ванной, переоделась в нормальную чистую одежду. Теперь довольно привлекательная молодая женщина стала совсем не похожа на нищенку.
Целую ночь она вручную перешивала одежду Веги Валентиновны на себя. Леночка сидела рядом. Им было о чём поговорить. Лишь под утро легли ненадолго спать, – некогда отдыхать, нужно устраивать жизнь!
Утром пошли к подруге Эммы Игнатьевны требовать личные вещи и документы. У Зины был довольно испуганный вид, с чем она быстро справилась. В квартиру не пустила. Пока собирала вещи, Эмма с Леной стояли под дверью.
Диалога не получилось. Молча, забрали вещи и ушли.
На следующий день Эмма Игнатьевна устроилась на работу в тепличное хозяйство, руководила которым её бывшая пациентка. Там был приемлемый заработок.
После этого они побывали ещё у одной женщины – заведующей кафе, которую совсем недавно Эмма Игнатьевна буквально вытащила с того света. Ей пришлось поведать часть реальной истории, чтобы получить помощь.
Лидия Викторовна дала продукты и деньги, которые Эмма с Леной обещали отработать, к чему приступили тут же, начав мыть посуду. Вечером купили необходимые медикаменты, начали лечение.
Эмма Игнатьевна наметила план действий. Она была хорошим доктором.
Конечно, для определения точного диагноза нужны были результаты анализов, но реабилитирующее лечение можно начать немедленно. Главное, вывести пациента из депрессии, дать почувствовать, что исцеление лишь дело времени.
Придя в себя, успокоившись, женщина никак не могла понять, как могла своими силами загнать себя в западню. Всему виной нервный срыв, наивное простодушие и искренняя вера в силу порядочности людей.
Тогда навалилось всё сразу: неприятности, проблемы и коварное лицемерие, глубину которого она даже представить не могла.
Эмма просто выключилась из действительности, позволив посторонним решать за себя судьбоносные вопросы.
Решили!
Ей казалось, что окружающие помогают, сочувствуют, на деле они хладнокровно вершили корыстный приговор.
И кто! Лучшая подруга. Мало того, что оговорила (поразмыслив, Эмма поняла, что не могла ошибиться так грубо, даже переутомившись), так ещё умудрилась обманом завладеть квартирой.
По наивности Эмма полагала, что все люди от рождения добрые и справедливые. Как же она ошибалась.
Теперь придётся бороться за себя, попутно вытаскивая из силков трагических обстоятельств Лену.
Если бы не эта девочка, неизвестно – представился бы шанс выкарабкаться.
Девочка тоже успокоилась, расслабилась, почувствовав поддержку, даже про боль не вспоминала целый день, заснула посреди разговора, прижалась доверчиво к Эмме Игнатьевне.
– Ничего, Леночка, даже из такого положения можно выбраться, если рядом с тобой человек, которому ты небезразличен. Мы обязательно справимся. Я тебе обещаю.
Сложно представить, когда у тебя жизнь идёт своим чередом, радуя устойчивостью и свершениями, что где-то за ближайшим поворотом может подстерегать трагическая неожиданность.
Беда никогда не спрашивает – можно ли погостить. Она заходит без стука, чувствует себя хозяйкой положения и вершит что вздумается, проворачивая жизнь как грани у кубика Рубика, ухмыляясь при этом: хватит ли тебе ума и настойчивости снова собрать все плоскости в цвет.
