Kitabı oku: «Фарцовщик. Часть вторая», sayfa 14
– Вер, – начал Митрич, из своего угла, – познакомься, это парень из Москвы, Димой зовут, от мороза мы его спасаем…, чуть бедолага, дуба не дал….
– А что ему, в его Москве не сидеться в такой то морозище….
–Да он своих товарищей приехал вызволять, да и сам попал, как кур, во шип….кхе-кхе-кхе.
Дима заметил, как яркие щеки девушки, вспыхнули каким-то неправдоподобным румянцем.
– Во щип он попал…, а нам Митрич не положено посторонних в больнице держать…., вдруг какой мошенник,– и она хитро улыбнулась, – знаем мы этих москвичей…
– Зоя за него просила, я не хотел пущать, а Зоя….
– Митрич, ты вроде мужик добрый и понятливый, как же ты не хотел его пускать, ты хотел что бы он у нас под нашим окнами замерз, во, мы гуманисты, медработники…, ну Митрич, ты даешь.
Сверху спустилась Зоя, с очень озабоченным лицом.
– Вер, в первый палате мужик лежит, который четыре ребра сломал…., боюсь до утра не дотянет, плох он. Я ему успокоительный укол сделала, но это все припарки, операция ему нужна.
–Хорошо Зоя Петровна, не волнуйтесь, я за ним понаблюдаю, даст Бог все будет хорошо.
– Да, Вер, вот парень из Москвы…
–Зоя Петровна, нас уже Митрич познакомил,– и щеки девушки опять вспыхнули ярким румянцем.
–…хорошо, так если будет совсем плохо, он поможет, не стесняйся, мы с ним договорились, – Дима кивнул головой в знак согласия, и снял, наконец, свою шапку, в которой находился с тех пор, как, попал на территорию больницы. У видя Диму без головного убора, лицо девушки уже не прекращало гореть нежным румянцем.
Зоя Петровна ушла в темную часть коридора, и вскоре она вышла закутанная , также, в пуховый платок по самый лоб.
– Все, я пошла, если будет совсем плохо беги ко мне, вместе что ни будь придумаем.
И он ушла в ночь, в мороз. Митрич закрыл дверь в больницу, на большой железный засов, как ворота крепости в средние века, поохал, поохал и пошел в свою коморку спать. Вера внимательно посмотрела на Диму, все также сидящего на табуретке, и спросила.
– А вы правда из Москвы?
– А что не похоже…..
–Не знаю…, москвичи все такие наглые, нахальные…, а я на Вас сморю….., Вы такой какой то, по – моему, готовы всю ночь на табуретке просидеть.
–Да нет Вер, я как все, нормальный парень из Москвы…
–Ну, если нормальный, то пойдем со мной…, ничего что я с тобой на ты…..
– Ничего.
– …пойдем наверх, проверим больных, и если все в порядке…, то с тобой поедим, что ни будь…. Небось, есть хочешь?
Они стали подниматься на второй этаж. Дима шел за Верой, и ощущал мощные флюиды, которые исходили от тела, красивой санитарки. Видя ее роскошные бедра, которые туго обтягивал халат, голова Димы началась кружиться, нет не от голода, а от близости таких восхитительных форм. «Да понимаю Андрея, ох, как понимаю».
В первой палате мужик, у которого было сломаны четыре ребра, сбросив одеяла, рвал бинты руками, на своей груди. -Ой умираю, умираю- стонал он.
– Тихо, Яков Иванович, соседей разбудишь. Сейчас я тебе помогу.
И теперь уже обращаясь к Диме, Вера сказала, -«побудь с ним, я сейчас», и она быстро умчалась, только ей, в известную комнату. Через несколько секунд она появилась с двумя железными кружками, в которых было, что -то налито.
– Дим приподними его немного, вот так молодец. Дима держал мужика в сидячем положении, а Вера стала из одной кружки поить его, и Дима почувствовал запах спирта.
– Вот так хорошо, а теперь водичкой запей, вот умник., -ласково обращалась Вера с больным. Сейчас тебе полегчает, а то какие-то уколы, надо как во время войны…, тогда все болячки спиртом лечили.
Дима аккуратно положил Якова Петровича на кровать, и к его удивлению, он тут же расслабился, и как показалось Диме, уснул.
– Да ты Вер, волшебница.
– Волшебница, не волшебница, но жизнь знаю не понаслышке.
В женской палате все спали, и Вера с Димой оттуда вышли потихоньку.
– Ну, что москвич, пойдем ко мне в кабинет, и что ни будь, поедим.
Они пришли в маленькую комнату, в которой, большую часть помещения, занимал стеклянный шкаф, наполненной разными колбами, ретортами, пинцетами, железными коробками с иглами для шприцов. В нем еще находились какие-то баночки с микстурами, бинты, вата, зеленка и йод. В комнате была еще кушетка, два стула и маленький стол, стоящий у окна. Вера вытащила из-за шкафа полиэтиленовый мешок, и стала выкладывать из него на стол, деревенское сало, краюху хлеба, маленькую баночку брусничного варенья, какие -то сухари, какие -то сушки, и после всего, нырнула с головой вниз под стол и достала большую бутыль медицинского спирта.
– Во Дим, греться будем…. не возражаешь.
Дима не возражал, но потихоньку начал понимать, что впереди будет веселая ночь. Открыв медицинский шкаф, Вера достала скальпель и начала быстро нарезать сало. Потом еще раз метнулась куда – то за дверь и через секунду принесла две стеклянные мензурки и графин с водой.
– Ну, Москва, давай наливай по чуть-чуть, для сугрева.
Дима налил, но как то не ловка, и спирта в мензурках оказалось больше чем половина.
– Москва, а куда воду будем лить, места совсем не оставил…, а без воды, мы с тобой окосеем, и не до глядим за больными….ха-ха-ха.
Вер, спирт можно пить на «прямую», запивая водой..
– Это как, Москва…, я так не умею.
Дима показал, глубоко вздохнул воздух, маханул спирт, выдохнул, и запил водой. «Вот так,– запомнила?».
Вера повторила, но поперхнулась, закашлялась.
– Ерунда какая, -переводя дыхания вымолвила она, – фигня, очень крепко получается…, ну ты бери Дим сальце – то, ешь, на меня не смотри, я из дома…, мать щами, как мне идти в больницу, накормила.
У Димы мелькнуло видение, что эта ситуация когда то была у него уже в жизни, а да, когда год назад, или больше, Иркин спирт на Донской улице пробовали.
Они выпели еще, и еще, потом, Дима подсел ближе к Вере, и чуть при обнял ее. Девушка. от него не отодвинулась, а покраснела до корней своих рыжих волос, и прерывиста задышала. Ее грудь, туго затянутая в больничный халат, стала высоко подниматься, в такт своему дыханию. И на Диму нашла волна, желанной теплоты, женского тела. Он почувствовал, как его боец начал твердеть, и выпирать, несмотря на большое количество одежды надетой на Диму ( он сидел в своей куртки, правда распахнутой, без головного убора .
– Давай еще выпьем, – предложила Вера, и потянулась за бутылью со спиртом, и в этот миг Дима почувствовал, как роскошная грудь девушки, тяжело навалилась на его правую руку. Дима мгновенно воспользовался ситуацией, привлек девушку к себе, и нежно поцеловал ее в губы, Вера ответила ему таким страстным засосом, что он едва не задохнулся. Потом она его грубо оттолкнула, и стала поправлять свою прическу.
– Все мужики кабели. Вам только одно надо….– и здесь Вера, наконец, налила спирт в мензурки, задумалась и сказала, – а потом ты уедешь, и забудешь меня…, город Торжок…., мороз….., больницу…., все вы одинаковые. Одно и есть мужики…. , они и есть му-жи-ки…..
Дима ничего не ответил, а обнял коленки Веры, (ее ноги в это время упирались в кушетку) коленки, хоть и были в рейтузах, производили на Диму очень сильное сексуальное влечение. Он прижался к ним грудью, а его руки, потихоньку задвигались к тому месту, где рейтузы заканчивались, и из под них торчала белая маячка. Руки тихонько отвернули маячку, и забились под рейтузы, здесь они обследовали животик, и начали спускаться вниз, но уже под рейтузами.
– Дима, не надо прошу….. слышишь не надо. Девушка произносила эти слова, очень тихо, и очень нежно, и с этими словами, она очень крепко прижимала голову Димы к своей груди. И Дима воспринял эти слова к действию. Он резким движениям стянул рейтузы, и все нижнее белье, которое было одето на Вере. Девушка тяжело задышала, а перед глазами Димы открылась красивейшая картина женской природы. Ее выпирающий бугорок, подернутой светло рыжими, завивающими волосиками, произвел на Диму такое сильное впечатление, что он, немедля, приник своими губами к этому бугорку, и здесь врата рая открылись. Он схватил двумя руками великолепные бедра Веры, а своими губами приник к священной пещерке, и начал пить сок из этой пещерке, который обильно стал выделяться. Но ему этого было мало. Он ввернул свой язык в розовую вульву, и начал двигать им с такой страстью, с такой силой, что вульва раскрывалась перед ним, как лепестки розы , и Димин язык уходил все дальше и дальше, пока нос Димы не уперся в маленькую улитку, а язык пытался дотянутся, до точки «джи». Вера постанывала, и двигала свою вульву навстречу с Диминым языком. А Дима одновременно задыхался, от вульвы, сока, возбуждения, которое настолько охватило его, что его солдат вздыбился, как Колонна адмиралу Нельсону на Трафальгарской площади. Он ласкал Веру так, как ни ласкал, не одну женщину до этого. Вера уже не постанывала, она просто выла, утробным голосом, это заводила нашего героя еще больше, а он уже подключил к ласкам, свои пыльцы правой руки. Пальцы нежно трогали розовую улитку, и тут же язык, облизывал эту чудесную бусинку, а затем появлялись губы, которые втягивали маленький пестик, внутрь рта и через секунду выпускали его, и опять втягивали. Девушка извивалась в этот момент, как безумная, она то, прижимала голову Димы к себе, то отталкивала ее, то опять прижимала. Дима задыхался, но не прекращал своих ласк, он ласкал, ласкал и ласкал, его рот был наполнен божественными соками девушки.
– Хочу умереть, умереть хочу, да, да, да.. аааа…. . А теперь сделай мне хорошо…., прошу тебя …., сделай мне хорошо…, хорошо…. .
Дима оторвался от волшебной пещерки, быстро перевернул девушку на живот, в это время он заметил, что рейтузы, нижнее белье, еще оставалось на ногах Веры, но он проигнорировал это. Он не мог отвлекаться на эту мелочь, он был сконцентрирован, только на сексуальную атаку. Он поставил левой рукой девушку на коленки, чуть- чуть, наклонив ее голову к кожаной кушетке, где происходило это действие, и великолепная попка предстала перед Димой во всей красе. А правой рукой, он начал нервно расстегивать ремень, на своих брюках, он сдергивал свои брюки вместе с кальсонами. Его «Федя» уже торчал так, как деревянная колотушка для взбивания пюре. Страшный крик сотряс стены больницы, когда Дима задвинул своего бойца в нежные врата рая. Видимо пещерка Веры, еще в своей жизни не встречала того большого Циклопа.
–Димуля, что ты со мной делаешь…., нежнее, прощу нежнее….ахх-ахх, глубже…, глубже. ах-х-х . Так, да так…, так….
Дима входил в Веру с такой дикой, сексуальной силой, что сам боялся, как бы, не порвать и не повредить, женскую красоту девушки. Они кончали бурно, и одновременно. Дима без сил опустился на бедра Веры, не доставая своего бойца из нее. Через минуту Вера пошевелилась, и очень тихо сказала.
Милый, оставайся так…, навсегда…. , мне так было с тобой хорошо…., так хорошо.
Так они и лежали на кушетке, не двигаясь, Диме показалась, что он даже заснул, заснула и Вера.
–Сестра, сестра, – раздался громкий крик из первой палаты.
Быстро вскочив с кушетки, Вера на ходу, натягивала свое белье, рейтузы…. . «Я сейчас быстро…, жди меня», и она умчалась по коридору в первую палату. Дима полежал, полежал, и потихоньку начал одеваться, не забыв продезинфицировать свой член, спиртом. Через десять минут Вера не появилась, и через пятнадцать. «Что там…, наверное, Якову Ивановичу опять плохо», подумал Дима, и тоже направился по темному коридору в сторону, первой палаты.
В палате, к удивлению Димы, Вера занималась не Яковам Ивановичем, который мирно спал на своей больничной койке, а хлипким стариком, у которого открылись ( Дима об этом узнал позже) старые раны. Он охал, и ахал, как молодая девка, во время схваток перед родами, а Вера его уговаривала, и пыталась сделать ему укол. Она в одной руке держала шприц, а другой рукой пыталась сдерживать дедка, который крутился, как уж, на сковородке.
– Ну так нельзя, себя настраивать Сергей Петрович, вы как маленький ребенок…, а еще фронтовик, что Вы боитесь…. укола, но это смешно, небось на фронте страшнее было в десять раз.
Дима быстро оценил обстановку.
– Вер давай помогу…., что делать?
– Подержи ему руку, чтобы она была зафиксирована, а то наш герой ей, от меня отбивается.
– Вот и хорошо, лежим тихо, дышим, раз, два, раз , два, – и Вера быстро нашла вену, и тихонько ввела иглу под кожу. Дед дернулся и заулыбался своим щербатым ртом. «Хорошо дочка делаешь укол, прямо военная санитарка….».
После укола Сергей Петрович обмяк, и закрыл глаза. Вера его накрыла большим количествам одеял, и они с Димой вышли из палаты.
– А пойдем, теперь, Вер, – неожиданно, для Веры и себя предложил Дима, – в последнею палату, там, мне кажется, нам будет теплее.
– Это, где «твои», жили.
Я не знаю, где «мои» жили, но я там с Зоей проходил, там точно теплее. Дима, конечно подвирал, ему просто хотелось заняться любовью с Верой, в комнате, где еще витал дух Галины Ивановны. Через пять минут, они, перенесли из ординаторской, в последнею комнату по коридору, остатки еды, мензурки, графин с водой и бутыль со спиртом. Диме очень понравилась это идея, теперь находясь в комнате, где совсем не давно была Галина Ивановна ( но и Андрей, конечно), он продолжал ощущать едва слышимый запах духов Галины Ивановны. И он представлял, что Галя, где то здесь, и спряталась за дверью. –«Пусть посмотрит, как я занимаюсь любовью с другой, пусть поревнует, пусть позавидует…» – крутилась дурацкая мысль, у Димы в голове.
Они сели на одну из кроватей, опять выпили немного спирта, и заели его, сальцем, вдруг Вера неожиданно спросила.-
Дим, а женщина, которая была с твоим другом…, жена, она ему?
– А с чего ты спрашиваешь…?
– Да так, больно он странный такой, как говорят про таких у нас в Торжке,– «пиздонучка»– и Вера вдруг громко захихикала. « Все больше наливать не буду, не могу терпеть пьяных девушек»-отметил про себя Дима.
Потом Вера немного помолчала, заулыбалась, повернулась лицом к Диме.
–Поцелуй меня, Москва…, как давеча целовал, – Дима прижал девушку к себе и потянулся к ней губами.
– Нее, Москва, внизу…, поцелуй…, больно сладко ты целуешь…..
Диму не надо было долго уговаривать, он начал снимать с девушки одежду, но Вера опередила его, она вскочила на ноги, и через несколько секунд, сбросила с себя всю нижнею одежду, мимоходом расстегнув лифчик. Теперь Дима мог видеть Веру, во всей красе, она стояла перед ним, как Венера, с картины итальянского мастера Боттичелли. Ее кожа, со следами летнего загара, точеная фигура, большие торчащие сиси, как сабли, сосцами вверх, мгновенно возбудили нашего героя на новые сексуальные подвиги. Он упал перед девушкой на колени, обхватил ее полные ноги, и прижался лицом к ее лону. Через миг его рот, язык, нос…утопал в веющихся рыжих волосах Веры, а еще, через несколько секунд, девушка раскрыла перед ним свое восхитительную вульву, необыкновенной красоты. Дима со стоном, кинулся, лизать, сосать, пить, всю эту божественную красоту. Девушка откинулась своим телом назад, оперевшесь руками на стул стоящий за ее спиной, но в тоже время, подавшейся вся вперед, своими нижними прелестями, на лицо Димы. Дима опять задыхался, терял на долю секунды сознание, и опять неистово вонзался в чудесные прелести девушки. Он хотел их съесть, выпить, всосать…, умереть, и когда он немного прекращал свой натиск, чтобы набрать воздуха в легкие, в этот миг он чувствовал запах Галины Ивановны, и это его еще больше ярило, и заводила, и он снова, бросался в новую атаку. Он просто ошалел от этого действа. А Вера, она уже давно улетела к звездам, и ее тело содрогалось в конвульсиях, от многочисленных изливаний своих молодых соков. Лицо Димы, его одежда, брюки, пол все было залито источающим вокруг, любовным соком Веры. Она незаметно опустилась на пол, и Дима, как разъяренный тигр, вошел в нее с чудовищным воплем, воплем радости жизни, радости любви. Тело девушки содрогалось в так с его мощными тело движениями. Дима потерял свое место нахождение, и время, и пространство, кто он, что он? Все слилось у него в в одну точку, в ее вульву. Он ее брал, брал, и брал, он видел что ей сначала было больно, но потом она тоже вошла в раж, и их крики, наверное было слышны, не только по всей больницы, но и на ближайшей железнодорожной станции, в поселке, где жила санитарка Зоя, да вообще по всему городу Торжок. Это был гимн любви, это был гимн Жизни. Это продолжалось полчаса, а может час, а может два, Дима не помнил, он только помнил восхитительное тело девушки, под собой, которое поначалу стонало и твердило «да…, да…., да…., да…», и запах тонких духов Галины Ивановны.
Очнулся он глубокой ночью, на кровати, в обнимку с голой Верой. Проснулся от того, что ему захотелось безумно пить. Дима осторожно освободился от объятий девушки, встал с кровати, подошел к столу, пошарил в темноте, рука наткнулась на графин с водой, налил воды, жадно выпел. « Вот к чему ведет баловство со спиртом на «прямую», к полному обезвоживания организма».
–Дим,– раздался голос Веры,– и мне налей воды, жажда замучила.
Дима налил воды в стакан и поднес Вере, она тоже жадно выпила воду. « Ух , хорошо…, а теперь иди ко мне, а то мне холодно». Дима послушно лег рядом, и Вера в эту же секунду, как змея, обвила его своим горячим телом, ее руки заскользили по спине, по ягодицам, ее губы впились в губы Димы, и он, в который раз отметил, страшную сексуальность девушки. Раз, и уже одна рука, ласкает его бойца, и нежно сжимает его промежность. Два, и девушка быстро ложиться на Диму, и начинает целовать, его шею, грудь, его маленькие с пуговки, сисички, потом ее губы скользят по Диминому животу, и через несколько секунд ее пухлые губки, касаются его сморщенного краника. Дима хочет, но сил на новые утехи, у него мало. Он гладит ее роскошные волосы, нежно трогает ее ушки, а его вялый солдат уже во рту красотки. И он, его солдат, к изумлению Димы, начинает подниматься, как птица Феникс, из пепла. « Мы, по моему,– крутится в голове Димы, – занимались с Верой любовью, не меньше шести раз, а ей все еще мало….». А Вера, ласкала его бойца, с каким- то жадным упоением, она пытается заглотнуть его, до самого конца, до самого горла, задыхается, но продолжает накручивать свои толстые, сексуальные губки, на Димин инструмент. И вот его боец, становиться опять твердый, как мраморная Колонна, адмиралу Нельсона. Рыжея красотка, прекращает оральные ласки, она садиться на Димин живот, как наездница, и начинается новый раунд их сексуальных отношений. Она скачет на Диме, с дикой скоростью, то замедляя, то ускоряя, темп, безумно вращая своими бедрами, и своей вульвой. Дима, обхватив своими руками бедра девушки, пытается скакать в такт с ней, но она его опережает, опережает, и он не может угнаться за ней. Она чувствует это, резко останавливается, ждет, когда он догонит ее. Вот он догнал ее, тогда она опять, с дикой силой начинает крутить своими бедрами. Дима выдержал эту сладкую пытку, только десять минут, и его парень, уже не выплеснул мощнейшею струю нефритовых нитей, а вяло вылил, последние соки, и тут же повалился на бок, спать. Дима после этой скачки, блаженно вытянулся на кровати, а Вера сказала, «пойду, посмотрю больных», и накинув на себя, какую то одежду ушла в темный коридор. « Вот женщины, идеальный продукт природы, после такой скачки, так запросто встать и пойти», -подумал в полу дреме Дима.
В окне забрезжил рассвет, и Дима находясь во сне, почувствовал, что его опять хотят. Рука Вера опять теребила, гладила, ершила его уснувшею, плоть. « Вер,– сонно выговорил Дима, девушке на ушко, -давай, еще немного поспим, хотя бы часок….».
– Поспим, некогда спать милый, уже скоро восемь, больных надо лечить…
Дима собрал все силы, что бы выдавить из себя эти слова.
– Чем лечить…., у вас в больнице ничего нет…
– Чем лечить, чем Бог послал…., градусники хоть им поставить….
– А-а..
И он обнял девушку, нежно поцеловал ее в ушко, до чего же она сладко пахла. Ее волосы, ее шейка, ушки …, источали необыкновенный запах женщины. Она вся пахла любовью, пахла жизнью, красотою, пахла счастьем, даже ее незаметный запах пота из под мышки возбуждал Диму, и был краше, чем запах духов. И в этот момент, он совершенно забыл про Галину Ивановну, Андрея, Москву, ему было просто хорошо. Он уже любил Веру, мороз, Торжок, -« класс, если бы не мороз, то он бы никогда бы не встретил эту девушку, кошмар, …. и страшно стало мне теперь, что я б не ту открыл бы дверь, другой бы улицей прошел, тебя не встретил не нашел…», – пронеся в голове Димы, куплет из забытой песни. «Теперь, пожалуй, я не смогу жить без нее…, а почему бы, мне на ней не жениться?».
И опять, в какой раз, Вера поставило его солдата, и опять его солдат содрогался от Вериных атак, но стоял, крепко на ногах, и доставлял радость ей до тех пор, пока ее тело не содрогнулось в любовных конвульсиях. Ее содрогания в этот раз не прекращались несколько минут, потом она свернулась, как кошка, под рукой Димы, в калачик, и задремала.
Проснулись они одновременно, от какого – то внутреннего толчка, так показалось Диме. Он прислушался, может, кто из больных звал, но в больнице была тишина. За замершими окнами, вставал морозный рассвет. Вера приподнялась на кровати, и в упор смотрела на Диму, не мигающими, не много раскосами глазами, как будто, впервые увидела его. Потом нежно погладила рукой Диму по щеке, и тихо сказала.
– Ты совсем не красивый…, я смотрю…, но я без тебя Дима…., теперь жить не могу…. Я люблю тебя, слышишь, люблю. И она поцеловала Диму в губы.
Дима в смущении, что- то пролепетал, -« что и он тоже, не может без нее жить…, и что спасибо Богу, что он встретил такую девушку…».
Вера прижалась к нему всем своим роскошным телом, Дима замер в умилении, и слушал, как бьются их сердца.
Так они пролежали минут десять, и у Димы опять зашевелился его боец.
– О, ты опять меня хочешь…., и я тебя хочу, я теперь всегда тебя буду хотеть, всегда. Потому что ты Дим.., не как все…, потому что ты человек тонкий…… ты даже не знаешь, какую мне радость принес…., я до тебя не разу, ни с кем не кончала…. , я даже не знала что это такое. А теперь за одну ночь…, раз двадцать… .
После этих слов, солдат, уже твердо упирался в ногу Веры.
– Вот твой товарищ.., тоже из Москвы…, и малый видный, и интеллигентный.., затащил меня в подсобку на первом этаже, повалил на мешки с бельем….. , и член у него, не меньше твоего будет…, засунул мне на полшишки…, сразу кончил…, и побежал на своей культе к себе…, на второй этаж, видимо жену ублажать….., ну и зачем…, скажи, мне он нужен?
Дима от этих слов, мгновенно отрезвел, как от любви, так и от спирта. Его боец, тут же свернулся в узелок. Он быстро вскочил с постели и стал одеваться, не глядя на Веру. – «Во как, девушка Вера, оказывается у нас добрая, сердечная, всем путникам дает….». Он также, не глядя на Веру, налил себе из бутылки, чуть ли не полную кружку спирта, быстро выпил, и не запевая водой, скатился вниз, на первый этаж, и начал греметь засовами, пытаясь открыть входную дверь больницы. За ним метнулась и Вера, прикрыв свою красоту, только больничным халатом.
– Куда ты, стой, не пущу…… не пущу.
Она вцепилась в рукав его летной куртки.
–Я люблю тебя…, слышишь…, люблю…., ты не можешь так уехать…, не можешь…..
И она повалилась на пол, цепляясь, и целую ноги Димы.
– Ну, прости меня дурру, прости,– со слезами в голосе, выкрикивала Вера.
– Не было ничего…., не было…., я все придумала…., о-о-о…, дурра я , о-о-о…, дурра…. Дима продолжал рвать железные засовы, наконец ему это удалось, он выскочил за дверь, и побежал через двор больницы, к видневшемуся вдалеке, поселку.
Он то бежал, то быстро шел, перебежал по какому -то мосту, через какую то речку.( речка Тверец), которая была скована льдом. И на ходу бубнил, как сумасшедшей. « Беги крещенный человек, беги…., беги….». Не закрывая свое лицо шарфом, и к его удивлению, «осы» его не кусали, по-видимому, гнев, и спирт разогрели его настолько, что сорокаградусный мороз не брал его. В поселке, он вбежал в «булочную», что бы перевести дыхание, и спросить, как добраться до Москвы. В «булочной», кроме кассира, и продавщицы никого не было. «Добраться до Москвы, – рассматривая странного гражданина, похожего на сумасшедшего сбежавшего из псих больницы, -можно только через Калинин-, сказала продавщица, – но электрички, сейчас плохо ходят, потому что сильный мороз, правда сегодня всего, тридцать пять градусов».
–А как же быть, – наивно спросил Дима.
– Как быть, как быть, – вступила в разговор кассирша, вон выходи на трассу Ленинград – Москва, может кто, тебя и подбросит до Калинина…, там много дальнобойных машин ходит.
– Точно , – подхватила разговор продавщица, – значит выходишь на улицу, сразу за наш дом направо, и дворами …, метров через триста выйдешь на трассу.
Дима купил у них затвердевшею буханку черного хлеба, и поблагодарив, побежал дворами к трассе. Через десять минут он стоял на шоссе, в сторону Москвы. Машины проезжали редко, в основном легковые, которые не останавливался. Когда Дима отчаялся остановить какую либо машину, со двора соседнего дома на шоссе, вылез огромный трейлер, груженный бревнами. Дима выбежал перед машиной на дорогу, и яростно замахал руками « мол, стой». Машина остановилась. Добродушный на лицо шофер, спросил «куда», Дима объяснил, – «и мне в Калинин,– заулыбался шофер, – садись, прокачу».
По дороге шофер, его звали Василий, пытался завязать беседу, но Дима отвечал односложно, он все переживал расставание с Верой, и никак не мог успокоиться, мысль сверлила его из нутрии. «было у нее с Андреем или нет?». Только часа через три, Дима, как то начал отвечать на вопросы Василия.
– Значит из Москвы, говоришь, ну и чем ты там занимаешься.
Дима ответил.
– Значит наукой занимаешься…, а скажи мне тогда, почему немцы Москву в сорок первом не взяли? Вот даже Калинин взяли… . Морозы, говоришь были , как сейчас …, это брат фигня, твои морозы…. Значит, по твоему, получается, мороз на немцев действует, а на русских не действует, так что ли…., что же ты так скукожился, так, вон едва говоришь, ха-ха-ха…, если на тебя мороз не действует. Ты же русский парень?
– Да я русский, но мы все же больше привыкшие к морозам, чем немцы…
– Это брат херня…., я считаю, что немцы не взяли Москву, потому что Бог не захотел, а захотел, то взяли бы, и ни какой мороз не помог.
Часа через четыре, машина, везущая бревна и Диму благополучно въехала в город Калинин. А еще через полчаса, Дима мчался на электричке в Москву. Находясь в электричке, он не хотел думать не о Торжке, не о ребятах, не о Вере…
К вечеру этого дня, он входил в квартиру на Кантемировскую. Не раздеваясь, он набрал номер телефона Андрея.
– А это ты старик, куда пропал…. мы тут с Галиной Ивановной волнуемся….
– Я пропал, это вы пропали…. ни привета не ответа, целую неделю…
– Не надо было меня пугать аварией…, ты что не знаешь, что мысль материальная, вот и влетели….
– И как себя сейчас чувствуешь, как твоя нога…
– Нога лучше, перелома нет, просто сильный ушиб…. так потихоньку передвигаюсь. «Знаем, как ты передвигаешься»,– запульсировала, не приятная мысль в голове у Димы.
– А что икона…, продалась?
– Да, икону продал…., но ты знаешь, Дим, мы тут с Галиной Ивановной в аварию попали. Машина осталась в Торжке…., поэтому сейчас такие расходы….. могу тебе дать…, хочешь, прямо сегодня, полторы тысячи рублей, а остальные в течении недели.
Дима быстро прикинул, что это «нормальный вариант». «Семьсот рублей мне Андрей уже дал, плюс полтары тысячи, получается две двести, а остальные триста, в течении недели, нормальный ход. Борьки дам тысячу девятьсот…, и он успокоится..»
–Хорошо…, но сегодня не приеду, устал…
– От чего?
– От Торжка….
Дима повесил трубку, разделся, пошел, и принял душ. Когда он стоял под теплыми струями воды, вдруг слезы закапали из его глаз, и он понял, что не только смывает пыль от своего путешествия в Торжок, ну и то, что он смывает запахи и ощущения роскошного тела девушки из города Торжок, что он смывает ее любовь к нему, что он смывает уже прошедшую жизнь…. . Ему стало очень больно и одиноко, потому что он вновь переворачивает страницу своей жизни, страницу, которую он не сможет больше, никогда, открыть, никогда!
На следующий день, это было воскресенье, мороз несколько ослаб, (всего, каких- то двадцать пять градусов), Дима поехал к Андрею за деньгами. Опять чай, опять шахматы. Андрей был приветлив, сразу рассчитался, пятнадцать «стольника» легли перед Димой на стол, сразу по его приезду.
– Вот, получи,– говорил Андрей, очень сильно прихрамывая на правую ногу, когда двигался по кухни, где состоялась их встреча. – Остальные триста рублей, через неделю…., может через две…, отдам.
Когда они сели играть в шахматы, Андрей сделал хитрое лицо и спросил, «а что ты делал в Торжке…?».
– Ну Андрей, ты даешь, Галина Ивановна, по крайней мере, звонила мне не менее двух раз, и просила меня приехать к Вам…
– Вот как, а я ее об этом не просил…, я просил ее, позвонить моим приятелям, кто имеет машины, чтобы они нас отсюда забрали, а то очень холодно было, да и оставаться в этом городе, забытый Богом…. ну ты понимаешь…. А тебе звонить…, я ей говорил , Димке позвони, если будет возможность…., чтобы насчет иконы не беспокоился.
– Вот как, а мне показалась, что моя помощь вам, очень нужна была, ну я, и поехал….
–Зачем Дим, в такой мороз без автомобиля, ну и как ты бы помог нам…. такси оттуда бы взял до Москвы, так что ли…, кстати, тебе мат.
Дима рассеяно посмотрел на шахматную доску, удивляясь, как он на десятом ходу получил мат.
– Да мат, еще играть будешь, – спросил Дима, больше из-за вежливости, нежели на самом деле. Он не хотел продолжать игру в шахматы, его просто мучил один вопрос к Андрею. поэтому, он сказал.
– Давай еще сыграем пару партий, идет?
Начали новую партию, и Дима опять получил мат, правда, на пятнадцатом ходу. Он обратил на себя внимание, что совершенно не сосредоточен на игре, его больше волновал вопрос, который он хотел задать Андрею, « было у него чего в больнице, с медсестрой Верой, или нет?». Еще одна партия, и Дима ели, ели, спасается, вечным шагом, от разгрома. Потом он, с трудом выиграл одну партию, и когда Андрей расставлял фигуры для новых сражений, Дима задал ему вопрос в лоб.
– Андрей, скажи, когда ты был в больнице…, там была медсестра Вера….
– А Вера. Классная девка, красивая, заботливая, ласковая…, таких, теперь мало, – сходу ответил Андрей. – А что ты спрашиваешь…?
– Да, так, хотел спросить у тебя….
–О чем хотел спросить…. как она мне укол в жопу делала, ха-ха-ха, а я ее в это время за ножку держал, ха-ха-ха.
