Kitabı oku: «Чарованная щепка», sayfa 23
Глава 36. Экспертный дуэт
В Итирсисе: 19 мая, пятница
Дарий встретил вязунью одну – матушка не покидала торга до полудня, развлекаясь уже самой ходьбою. Будь она чуть расторопнее, успела бы и побледнеть от внезапного ангажемента Диего Бернардовича, и запретить это свидание, а может быть даже немедленно переехать.
Однако дочери выпало бледнеть одной. Дарий, подмечая дежа-вю, как умел угомонил ее рассказом, что господин Карнелис уже приглашался для подобной роли и воротился без ущерба, даже с прибылью.
– К слову, Себастьян Базилевич вновь надобен Приказу для общей работы с вами, – Дарий нечаянно зацепил живое. – Мы подхватим его попутно.
Найдя, что интерес магистра к ее персоне имеет профессиональный характер, Арис удивилась ничуть не меньше, но пугаться почти перестала, и от выпавшей удачи отказаться не подумала.
Памятуя матушкин указ хорошо подавать себя в обществе, она облеклась в уцелевшее платье дворянского кроя. Шнуровку за спиной стянула не без трудности – у благородных имеются камеристки или чары для этой надобности, но вязуньиных знаний хватило лишь тщательно сгладить заломы. Выбирая ленту из шкатулки, Арис поймала на донышке синюю карточку дома «Д.А.» и горестно ей улыбнулась.
«Ведает ли отец, чьей услуги ищет?..»
Дарий нервничал в палисаднике, но девицу не торопил. Пожалуй, суровые приказные главы как-нибудь не передумают за час, если им в самом деле нужна светлая голова эксперта оружейной – очень уж подробно расспросили они о конкурсном прожекте и очень настойчиво отправили его найти вязунью. Соседа он спешно просился уведомить сам, едва возникли прошлые ретивые конвоиры.
На удачу, Себастьян оказался дома – пятничным утром команда Виолы трудилась на привычной диспозиции. Для новых заказов «Щепка» была распахнута, так что гости без препон очутились в зале. Стол посреди нее пестрел россыпью деревянных пуговиц различного калибра, а творцы горячились над ним, сведя носы на грани дозоволения.
Дарий кашлянул, и пламенный разлад забылся разом – упала тишина и хлопнули ладони, с ревностию пряча фурнитуру.
Богатырь вторжения смутился, но хозяйка задвинула добычу под развернутую книгу, выступила из-за стола и сообщила свое приветствие вполне радушно, а удивление – тактично.
Гость осмелел и пропустил рядом с собою Арис.
– Имею поручение пригласить господина Карнелиса в Земский приказ, – объяснился он. – По возможности, без промедления.
Острые черты Себастьяна озарились похвалою небесам. Готовность проследовать к месту реванша он выразил тотчас же и с большим убеждением.
– Вас прислал отец? – вмешался Алессан, найдя в себе не меньшую охоту к службе.
Лис очевидно был задет – случайный купец имеет от Приказа миссию вызвать чужого мага, тогда как сыну главы полномочий не отмерили.
Дарий кивнул уверенно и безмятежно.
– Сегодня им требуется дуэт двух молодых и сильных чародеев, – поделился он.
Одну крошечную секунду Алессан воображал, как будет призван следом.
– Я говорю о нашем эксперте Арис, – закончил оружейник, адресуя горделивую хитринку той, кого состязание с «Острым оружием» неизменно бодрило.
Однако, Лиса проняло куда сильнее.
Не веря своим ушам, он посмотрел на потертые мыски ботиночек вязуньи, протащил тяжелый взгляд по старомодному платью, по слабо утянутой талии, по робко ссутуленным плечам с кружевной накидкой – и утвердил его на перепуганном лице.
Это – эксперт??
Арис тут же опустила глаза, становясь пунцовой. Светлокожая, она и без того легко краснела, но досмотр поверг ее в истинный трепет. Казалось, юный маг испепелит ее на месте.
– Алессан… – Лея тихо тронула его предплечье, отвлекая гнев. Она не завершила мысли, но голос магички заставил юношу взять себя в руки и переместить взор на Себастьяна.
– Я иду с вами, – сказал он ровно. «Только бы отец не посрамил, погнав с порога!»
– Воля ваша, – пожал плечами Дарий. – Идемте вчетвером.
Лис еще не остался доволен и приподнял бровь.
– Речь как будто шла о магах, – заметил он. – Едва ли следствие задействует торговцев.
Дарий моргнул с недоумением. Об Алессане речи как будто не шло вовсе, однако ж тот бесцеремонно увязался и принялся еще кроить перестановку.
– Я несу за своего эксперта некоторую ответственность, – уперся молодец, готовый уже задвинуть бедняжку Арис обратно к себе за спину.
– Не беспокойтесь, Дарий Дариевич, я буду рядом, – обязался Себастьян, ибо экскурсия в Приказ и вправду набралась уж больно многолюдная. – Не сочтите за труд приглядеть за моей сестрой, если она снова проявит волнение.
Богатырь посмотрел на Арис в немом вопросе, но та дважды быстро кивнула, подтверждая, что вполне приемлет эгиду господина Карнелиса.
Прощались без рыданий, но, затворивши дверь за магами, хозяйка заломила руки.
– Разве это справедливо, Дарий Дариевич? – воззвала она. – Мы с вами их прославили – и оказались не у дел!
«Определенно, она проявила волнение», – согласился сам с собою Дарий.
За прилавком его ждут после обеда – прием отчета в Приказе оказался настолько лишен бюрократической волокиты, что даже прогулка до Зеленой улицы оставила молодцу еще два часа вольного времени.
– Виола Базилевна, я обещал вам показать издательство еженедельных бюллетеней, что печатает объявления, – соблазнил он без пощады. – Когда завершится сие дивное приключение, магам все еще нужны будут рутинные заказы, которые из воздуха, увы, не ткутся.
Эту истину хозяйка знала как никто – «Щепку» едва удавалось держать на плаву, а жизнь в столице оказалась непомерно дорогой. Две покоренные подруги Карлоты Эдмондовны, чье дерево Себастьян вновь зарядил в эту среду, вели переговоры о воплощении своих идей, но широкий ажиотаж отсутствовал.
Готовясь уже принять меры, Виола посмотрела на Лею, также вместе с ними брошенную. Юная магичка не ярилась, но подбородок ее так взлетел, что обнажил досаду – впервые за эту весну Алессан пренебрег ее обществом, когда повеяло сторонней авантюрой.
– Не желаете ли дать заметку о своей магической деятельности? – сердечно предложила хозяйка, надеясь развлечь девицу от столь плохо таимой обиды.
Леди Астер вообразила лик отца, читающего бюллетень за обедом после Государственного Совета. Если на разделе прокламаций он поперхнется и погибнет от удушья, трагедия будет на ее совести.
– Думаю, это лишнее, – осторожно отказалась она. – Впрочем, само печатное новшество достойно любопытства.
***
– Имя? – Диего потрудился говорить если не мягко, то хотя бы снисходительно. Он решил не подниматься из-за стола, чтобы не нависать над пришелицей, удалил даже своего языкастого наследника практиковаться у криптографов – это все помогало слабо.
Девица, едва войдя в кабинет, принялась так робеть, что он уже готов был отказаться от ее бестолковой помощи. Флавий у окна кусал губу – похоже, по старой памяти уже подобрал выражения, коими высмеет Диего в образе дракона, ведущего ладийских дев к разрыву сердца.
Молодой Карнелис, оказавшийся ее знакомцем, высился рядом незыблемой скалой, которая только и отлагала бегство.
– Арис, – назвалась вязунья и посмотрела так остро, как будто на имя свое ожидала какой-то реакции.
– Фамилия, отчество? – подтолкнул Диего аккуратно. Видимо, он обманул ее надежды: наружность и костюм девицы как будто намекали на ее благородное происхождение, но большего магистр угадать не смог.
Девица порывисто вздохнула, уставилась в пол и пожала плечами.
Вопрос об отце и фамилии тяготил при всех ее новых знакомствах, а в данных обстоятельствах показался истинной издевкой. Несколько секунд она изучала щербину половицы под своими ногами, но вид собственного платья внезапно возвернул ее достоинство. Она обрядилась барышней, а держит себя совершенной крестьянкой! В конце концов, Диего очевидно знает меньше нее самой, так что эту часть их истории пора бы отложить в сторону и вести себя как подобает.
– Прошу прощения, что не могу дать вам этих сведений, господин Алвини, – произнесла она, поднимая глаза и придавая голосу подобие твердости. – Матушка растила меня одна.
Диего еще раз оценил девицу. Речь ее вошла в соответствие облику, но происхождения чудачки ничуть не прояснила. В лице ее мелькнула неуловимая черточка, из-за которой магистр едва не обратился к ней на «вы», чем порядком себя озадачил.
– Ты первая сорвала цветок? – спросил он подчеркнуто небрежно, заодно сопоставляя имевшиеся факты.
Вязунья снова дрогнула – что, если Дарий заблуждался, и вызвали ее для допроса?
– По неведению, – призналась она с благородным смирением. – Может быть, скоромная моя помощь поможет искупить эту вину.
Флавий отгадал расчет кузена продолжать игру без конца и края – тот умел наблюдать людей, вынуждая их болтать куда больше, чем они того хотели. Нетерпеливый царевич самовольно шагнул на середину кабинета и протянул девице листы дешифровок.
– Что скажете о такой защите? – спросил он, спиной осязая искушение Диего запустить в него огненным шаром.
Алессан и Дарий предвестили встречу с его высочеством, сберегая своих экспертов хотя бы от столбняка, но минута знакомства стала все-таки затруднительной. Накрепко вбитые матушкой обращения к императорской фамилии не включали случай, когда монарший сын вырастает перед тобою как гриб и запальчиво машет бумагами.
Спас невозмутимый Себастьян: почтение его высочеству он выразил без пустословия, отмерив ровно ту глубину поклона, какую требовал дворцовый этикет. Ободренная, Арис изобразила свой безмолвный реверанс, вынуждая троих мужчин снова задаться вопросом о ее туманном статусе.
Трепет перед магистром не дал вязунье проявить должного любопытства к царственной особе. Теперь же Флавий произвел на нее впечатление человека благородного и решительного, но, в отличие от грозного Диего, не склонного пытать несчастных девиц своими каверзами. Царевича она даже тайком пожалела, ознакомленная с трагичным его пленением.
Сам Флавий поначалу откровенно веселился, но ныне был заинтригован странностями девушки, изящной и диковатой одновременно. Внешность ее показалась ему не только прелестной, но и весьма располагающей – мы нередко склонны считать достойными доверия лица, схожие с нашими, даже если не отдаем себе отчета в этой общности.
Приглядись Флавий чуть внимательнее, он узнал бы и самое платье, графитово-серое, с белыми оборками – но для такой памяти на туалеты он слишком был мужчина.
Арис бережно взяла предложенные дешифровки, переместив свое внимание со внешнего запутанного мира на строгие алгоритмические блоки. Краткий смотр подтвердил: четыре месяца она искала, осваивала и модифицировала именно этот редкий способ охранного чарования.
– Не хочу показаться самонадеянной, – осторожно ответила она, – но мне знакомы слабые места такого кода.
***
Под сенью цветущего дерева уже разместили короткую лавку и маленький стол. Просились на него самовар да вазочка с вареньем, но глаз находил только густо исписанную бумагу. Каждый лист делился надвое: в левой стороне красовались шифрованные магические блоки, в правой – их истинное значение. Хотя криптографы прочли еще не весь срисованный код, готовые две трети сочли достаточными для попытки.
Смысл дуэта Арис и Себастьяна заключили в том, чтобы вязунья объясняла необходимое вмешательство на чернильных строках, а чуткий древесник отыскивал блоки в коре и вливал свои чары, ломая защитную стройность.
Работа была несказанно скучна, вершись она в казенных стенах заведенным порядком. Однако для наших экспертов не нашлось ничего увлекательней – оба воспарили, ощущая вместе свежесть весеннего воздуха и государственную важность своего труда. Юные умы довольно скоро нашли между собою слаженность и забыли думать о многих приглядах от крылец и окон.
Посылая объявить успех Диего, они весьма удивились подступившим сумеркам.
Вмиг у древа собрались не только главы двух приказов, но и все имевшие допуск под купол – не имевшие, в числе коих молча свирепевший Алессан, наблюдали издали. Старшему Алвини хватило взгляда, чтобы кора, лишенная теперь защиты, жалко хрустнула и подверглась к его ногам острыми ошметками.
Хотя выглядел он внушительно, короткие аплодисменты приказничих посланы были экспертам. Себастьян и Арис обменялись взглядами со скромным торжеством.
Триумф их отгорел короткой вспышкой – все одаренные магическим слухом с жадностью уставились на голый ствол.
Чары там пребывали в достатке. Очевидно, в нижнем слое автора уже мало заботила тайность, так что код порождения цветов-артефактов не был ни зашифрован, ни растворен в древесной структуре. Он вообще не поразил ничем: дерево не самоуничтожилось, не попыталось начать атаку – а с иными его возможностями предстояло разбираться еще многие и многие часы.
Любопытные расходились, вспоминая брошенные дела, последними выбрались из купола Диего и Флавий. Спустя четверть часа под кроной вновь остались только наши герои да несколько штатных магов. В целом, экспертный дуэт утерял свою ключевую позицию, приказные сосредоточенно управлялись теперь и без него – но выставлять уставших молодых людей распоряжения не поступало.
Арис отдыхала на лавке за столом, в простоте подпирая рукой отяжелевшую голову и рассеянно следя за чужою работой. Матушка, пожалуй, волнуется, но возвращение хотелось оттянуть еще немного, даже голод плохо гнал в избушку. Суета приказного двора так разнилась с прозой ее будней!
Себастьян тоже не спешил, сознавая, что теперь не нужен и едва ли будет приглашаться в третий раз. Дерево же было полно нетипичных идей и смелых построений – оно мнилось картиной великого мастера. Чем более юноша имел дело с этим артефактом, тем вернее убеждался, что вся сложная структура, вся многослойность кода – творение какого-то одного гения, а не команды. Это восхищало и пугало вместе.
Когда сгустилась поздняя майская тьма, а приказные маги зажгли фонари для неусыпной своей работы, Себастьян спохватился о сестре и доме.
– Идемте, Арис, – бездумно протянул он ей ладонь как равной. – Я обещал отвести вас.
***
– Справился? – Диего впустил сына в кабинет, лишь когда большая часть Приказа опустела и домой отправились даже давно забывшие отдых криптографы. С ними Алессан и провел большую часть этого дня.
– Сложнее было заканчивать дешифровку, когда кора все равно уже отвалилась, – недовольно проговорил он. – Это плохо сказалось на мотивации отдела.
Диего сидел на краю своего стола рядом с чашкой остывшего кофе.
– Нельзя расслабляться, – отозвался он бесстрастно. – Нам нужен автор кода, и любая деталь может помочь с ответом.
В кабинете их было трое – его высочество нашёл необходимым заглянуть перед уходом для уточнения статуса розысков своей жены. Диего планировал подкрепиться, но отдал тому кусок холодной ветчины из кабинетных запасов, чтобы только занять этот несносный рот. Флавий охотно доедал, вызывающе прохаживаясь вдоль стеллажей с документами.
Юноша поклонился царственному дядюшке и вновь обернулся к отцу для ответа.
– Знаю, – поморщился он, – но это изнурительно.
– Кажется, я тебя не принуждал, – вскинул брови Диего.
Оба прекрасно понимали, что гордец мечтал получить назначение совсем иного порядка, но оспаривать науку волонтер не осмелился.
– Так, отец, – кивок вышел спокойным, хотя злая зависть героям дня никуда в нем не исчезла. – Я все сделал.
Черные глаза Диего пробежались по дверям и окнам, убеждаясь в отсутствии лишних ушей. Чуть заметным движением головы он подозвал сына стать ближе.
– У меня найдется для тебя поручение, – негромко продолжил магистр. – Отыщи мне одного человека.
Алессан подобрался, Флавий обернулся и забыл про стеллажи, боясь поверить в этот поворот.
– Женщина по имени Леонора, урожденная дворянка Талео, – произнес Диего. – Скорее всего живет в столице среди бедноты. Около сорока лет, светлые волосы.
Маг ждал, что сын посетует на недостаточность этих метрик.
Алессана же осенило: Леонора! Так ее представили на свадьбе перед выходом на помост! Увлеченный своей невестой, Лис тогда не отложил это имя в памяти, но теперь оно всплыло со всей однозначностью.
– Играет на скрипке? – проронил он между прочим.
Флавий вздрогнул.
– Еще как играет, – выдохнул он.
Царевич никогда не говорил прагматичному брату о скрипке, полагая музыку чем-то трепетным, лежащим только между ним и его возлюбленной.
Что-то в этом взгляде заставило юного мага сильно пожалеть о своем пренебрежении к матушке Арис и самой вязунье.
«Что я успел им обеим наговорить? – обеспокоился внутренний Лис. – Достаточно будет пары улыбок номер три или придется гнуть колено?»
– Знаешь и ее? – изумился Диего.
– Я спрашивал вас о ней, – напомнил Алессан, – горожанка, что боялась одного вашего имени.
Внутреннему Диего тоже требовалось время, чтобы сложить обрывки того ночного разговора после нервного дня.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, – медленно сказал он. – У нее есть взрослая дочь?
– Лет не менее двадцати, – легко подтвердил юноша.
По тому, как Флавий вцепился в спинку стула, Лис убедился в истинности всех своих догадок. Меж лопаток прошлась орда непрятных мурашек: простушка Арис – его троюродная сестра? Будет ли безопасным и выгодным теперь возносить ее над собою – или не поздно еще запутать следы и посовещаться наедине с отцом? Взгляд последнего пылал негодованием.
Его высочество тоже дышал тяжело, но его потрясение как будто на глазах переходило в эйфорию.
Почему он никогда не думал, что мог оставить юную жену непраздной? Супружество их исчислялось днями, но и детьми они уже не были! – впрочем, это как еще посмотреть.
Леонора, которую он едва сохранил как смутный образ прошлого, каждый день искала его черты в облике растущей дочери. Конечно, с девочкой царской крови на руках она не могла ни показаться рьяному Диего, ни тем более вторично искать замужества.
Она ждала – и она все еще ждет!
– Мне нужно встретиться с женой и дочерью, – сказал царевич хрипло, мало уже заботясь о соблюдении тайны.
Воображение Флавия повело суровую борьбу с его честолюбием. Он убеждал себя, что сумеет принять родную дочь любой – изможденной или неизлечимо больной от вечной нищеты, даже неграмотной и неотесанной. Передался ли ей магический слух – тоже не будет иметь для него никакого значения! Лишь бы только не успела еще выскочить замуж за деревенщину и осчастливить царевича босоногими внуками – это, пожалуй, окажется выше его сил… О, ему ли винить бедную наследницу за склонность к скорой свадьбе! Связанная словом Леонора не смела и ей открыть всей правды.
– Вы понимаете, ваше высочество, что не сможете пока даже видеть ее? – осадил Диего, пытаясь еще соблюсти формальности.
Алессан потратил на раздумья пять секунд. Кажется, пора подлаживаться к новому раскладу, и лучше делать это на ранних этапах.
– Отчего же нет, – вмешался он с широкой улыбкой, – досточтимая Арис… Флавиевна весь день распускала чары на дереве прямо перед вами.
Кабинет затопило молчание. Толстый мотылек звучно колотился головой о магическую лампу, и кое-кто позавидовал его праву на такую непосредственность.
Диего отмер первым и отер сухое лицо шершавой ладонью.
– Не имеет к тебе отношения, да? – мрачно поддел он брата, забыв этикет и не признаваясь даже себе, какое испытал облегчение.
Царевич вытряхнул из головы жанровую сценку с оборванной крестьянкой и ее голодной двойней. Мысленный взор его заняла прекрасная, талантливая Арис!
С блаженством он припомнил робкий реверанс изящной блондинки, ее (теперь это так очевидно!) знакомый высокий голос, ее неустанную работу с магическими блоками – и победно расхохотался.
Все-таки с выбором жены он не прогадал.
Глава 37. Необычайная популярность Зеленой улицы
В Итирсисе: 19 мая, пятница
Арис едва заметила, как они миновали центральные аллеи – Себастьян вел ее под руку, точно леди (с непривычки оказалось не так уж удобно), а беседа легко слагалась вокруг событий ушедшего дня.
Когда позади остался Виноградный мост, а улицы стали беднеть, вязунья ощутила укоры совести. Знакомые косые дома развеяли мираж, в котором она сегодня выступала барышней, так что право на любезность господина Карнелиса показалось краденным. Разве для него не унизительно провожать безродную девицу с такой галантностью?
Арис попыталась невзначай освободить кавалера хотя бы от части повинности, с энтузиазмом бросившись гладить в темноте первого встречного котёнка. Однако, дождавшись окончания умильного этюда, Себастьян Базилевич снова подставил свой локоть.
Вязунья обреченно прицепилась, решив, что господин Карнелис теперь уже сам виноват, если дискредитирует себя неподобающими знакомствами.
Кавалер же черту сомнений миновал еще в Приказе. Вдоволь наблюдая за работой юной Арис, он окончательно рассудил чтить ее как девицу дворянского рода. Если это и заблуждение, Себастьян примет его философски – лучше так, чем наоборот. Язвительным взглядом одарит разве что надменный Алессан – консультант он, конечно, ценный, но по данном вопросу его мнение господина Карнелиса ничуть не занимало.
Улицы этой части города освещались только окнами, и было не очень ясно, кто кого ведет здесь под руку. Арис легче ориентировалась в знакомых колеях и ужасно за них извинялась. На Зеленой улице пришлось так замедлиться, что обласканный котенок успел несколько раз пройти мимо них вдоль плетней, надеясь на более весомую подачку. Наконец, Себастьян растворил перед спутницею низкую калитку.
Он замер, гадая, будет ли уместным поцеловать ее руку на прощание, или даже к этой нехитрой учтивости барышню надо прежде подготовить. Лицо вязуньи во время заминки почти нельзя было различить, но юноша знал, что она непременно краснеет.
– Арис! – шорох у калитки достиг чуткого слуха взволнованной Леоноры, и та распахнула дверь, выпуская квадрат света на садовую тропу.
Не решаясь должить матушке о Земском приказе даже посредством записки, Арис оставила ее в полном безвестии. Женщина привыкла к дневной деловитости дочери, но прежде та не возвращалась к полуночи. Изведя себя тоской и подозрениями, Леонора поначалу обрадовалась тихому скрипу, но мужской голос позади плетня царапнул по сердцу.
«Кто с ней?»
Как дальше объяснять расцветшей Арис, что добродушные соседские молодцы ей не пара? Опуская даже сословную разницу – разве необразованный муж составит счастье тонкой ее натуре?
Велеречивый купеческий отпрыск, о коем поминала Арис, еще стал бы вариантом сносным, но взаимной склонности меж ними как будто не сквозило.
Леонору накрыло бессильной тоской. Как она устала от бремени этой тайны!
Год за годом упрямо и молча пестовать в дочери благородство, не зная – к добру ли? Давно пора перестать разрывать ее душу на части, позволить найти свое место здесь! Пока больная лежала в забытьи, дочь повзрослела на несколько лет – а время невест быстротечнее зимнего дня.
Леонора сделала два шага в полном смятении, когда различила гибкое сложение дворянина Карнелиса.
«К добру, – выдохнула она, закусив губу и беря себя в руки. – Еще поборемся.»
Арис бросилась к ней, прося прощения за свою беспечность. Работу в Приказе она помянула только вскользь, желая как можно меньше заострять внимание на разговорах с Диего – совсем не хотелось наблюдать, как матушка примется бледнеть при Себастьяне.
Леонора и сама постаралось не бледнеть. Она вполне светски поблагодарила провожатого за любезную заботу о дочери, извинилась, что не может пригласить его к чаю ввиду позднего часа, и строго увела Арис под кров родного дома.
Материнское сердце билось торжеством.
Себастьян дождался, пока избушка затворилась, постоял еще немного, качая хлипкое воротце, лишь затем обернулся и принялся ощупью выбираться назад.
Определённо, в другой раз нужно сомневаться меньше.
Впервые за долгое время древесник дурно спал.
В «Улитках» натопленный уют старой усадьбы располагал забыться чуть не по пути к подушке – тем более, что магические коды обычно занимали его допоздна. Переезд в Итирсис юношу взволновал порядком: целые две ночи кровать казалась узкой, одеяло – колким, но на третью все подобные глупости перестали тяготить.
Сегодня снова все было не то. Колючесть одеяла возрастала сообразно тому, как он сначала припоминал хитрости дневной работы, потом свое провожание юной помощницы, затем думы перескакивали на странную Леонору и дивную скрипку, после чего вновь обращались к трудам у дерева.
Себастьян то растворял, то захлопывал окно, все не находя удачного соотношения свежести и тепла. В третий раз подскочив, чтобы задернуться от издевательской луны (могла бы подсветить, когда он ломал ноги на окраинах!), древесник замер посреди своей комнатушки.
Код на дереве и код на скрипке – вот что не давало ему покоя. Догадка пробилась сквозь мысленный круг и ослепила ясностью: это чары одного и того же гения!
Построение блоков, их величина и дробление, прочие признаки почерка артефактора – все сходилось, все стало очевидным на стволе, лишившемся защиты. Это значит, что при отсутствии событийных ниточек, ведущих от дерева, можно искать те, что тянутся от скрипки.
Едва задремав под самое утро, он поднялся очень скоро, поверг в изумление раннюю пташку Виолу, перехватил вареное яйцо, оставив половину белка на скорлупке, и помчался наружу.
Он должен уговорить Леонору Эмильевну рассказать все главе Земского приказа.
Повернув на улицу, Себастьян споткнулся о кочку уже среди белого дня – в низкую дверь вязуньиной избушки стучал Алессан.
Древесник сбавил ход, не понимая хорошенько, удивило ли его само присутствие здесь младшего Алвини или то, что он стучится. Подумал было, что догадку его опередили – но ведь даже Алессан не слышал кода, а приказничие не видали и собственно скрипки.
Каким ветром сюда занесло этого франта в черном камзоле?
Леонора, отворив, удивилась все-таки меньше.
Брови ее гневно свелись к переносице – следовало ждать, что вчерашняя встреча дочери с Диего не была случайной. Что ж, защищать ее свободу она будет до края своих сил – благо, та уже в совершенных летах и горьким пряником дворцовой жизни ее сманить не просто.
– Доброе утро, леди Терини, – младший Алвини улыбнулся с обаянием долгожданного визитера и слегка изогнулся в поклоне.
Леонора не двинусь, поставив руку на дверной косяк, как будто это могло сколько-то помешать магу пройти внутрь. Однако, тот не рвался силой.
– Где и когда я могу говорить с вами тет-а-тет? – осведомился он едва слышно.
Леонора помедлила. Лучше не бежать от разговора, пока ее вообще спрашивают об удобстве. Арис была на дворе позади дома, полоскала перевязанную тунику – дивный шанс обозначить свою позицию немедленно.
– Нынче, Алессан Диегович, если вы будете кратким, – сказала хозяйка и, храбро показав спину, вернулась в клеть на негнущихся ногах.
Лис аккуратно вошел, старательно притворил за собою наружную и сенную двери, осмотрелся очень бегло. Женщина встала у старой печи, сцепив кисти в замок.
– Я пришел к вам легатом, – произнес он, смакуя каждое слово. – Его высочество передает поклон своим законным супруге и дочери.
Плечи Леоноры вздрогнули куда заметнее, чем она того хотела. Ей потребовалось прислониться к печи, но из пересохшего горла никак не рождался очевидный вопрос.
Алессан поклонился еще раз, чуть глубже, теперь от имени царевича, и продолжил ворковать в ответ на неозвученный отклик:
– Да, он в свободен и он в Итирсисе.
Юноша всем нутром сознавал, что рожден быть сияющим вестником пафоса, и млел от каждого им же сказанного слова. Все утро прокручивая сценарий в голове, Лис намеревался предложить ослабнущей женщине стул, но, как на грех, в доме обретались только неказистые лавки. Поморщившись при одной только мысли о производимом ими скрежете, он оставил их скучать у стола, жестоко лишив роли в представлении. Для красивой левитации они тяжеловаты, а наклоняться в третий раз – увольте.
Леонора – тут он угадал – совсем влилась обмякшей спиною в печь и прижала к губам ладони.
«Боже мой, только бы не разрыдаться!»
– Он искал нас? – вымолвила она, наконец.
– Флавий Максимилианович искал только вас, леди Терини. Об Арис он узнал вчера ночью, – юноша расширил свою улыбку. – Могу сказать – а я присутствовал при этой сцене – известие соделало его счастливейшим из смертных.
Не разрыдаться не получилось. Всхлипы удалось придержать, но предательские слезы все-таки явились на лице, позоря ее перед самодовольным сыном Диего.
– Они виделись? – спросила она еще труднее.
– Леди Арис поразила его своим умом и очарованием в Приказе, – заверил юноша, источая любезность, – но лишь после ее ухода открылась ему истина. Как видно, от Арис она скрыта до сих пор – и его высочество благодарит за вашу верность данной клятве. Если только это возможно, он мечтал бы присутствовать, когда вы решите рассказать о нем дочери.
– А я могу это сделать? – неверяще произнесла хозяйка.
Здесь полагалось напустить щепотку трагики – и руки Алессана безвольно повисли.
– К сожалению, обстоятельства все еще не позволяют заявить о вашем браке открыто, – сокрушенно тряхнул он головой. – Однако, он возвращает ваше слово – если сочтете нужным, вы можете говорить правду кому угодно и в любое время.
Алессан вытащил из-за пазухи сложенное письмо с оттиском личного перстня Флавия.
– На случай, если вы сомневаетесь в полномочиях вашего покорного слуги, – передал он.
В эту минуту окно донесло голос младшей хозяйки, чем-то приятно удивленной – ответил ей взволнованный голос господина Карнелиса. Гремя мокрой кадкой о двери, в клеть споро вошла Арис, после нее ступил и Себастьян. Крохотный дом готов был трещать по швам от наплыва благородных лиц.
Вязунья едва не споткнулась, поймав на себе взгляд первого визитера. Она сделала шаг назад, натыкаясь на древесника, но тут ее ждало новое непостижимое испытание: Лис адресовал ей коронную улыбку номер три с задействием «непослушной пряди» на лбу и вкрадчиво произнес:
– Доброе утро, Арис!
Обычно этой комбинации хватало, чтобы леди прощали ему даже легкие эпиграммы. Умница Лея вчера не позволила ему отпустить несколько совсем уж фатальных слов, могущих похоронить его карьеру. Сейчас Флавий в немилости, но он остаётся сыном императора, так что ссориться с его семьей будет катастрофически недальновидно.
Арис, понятное дело, осталось только покраснеть в совершенной панике. Ей показалось, или последнее «с» юноша преобразовал устами в беззвучное «сестренка»? Значит, они с Диего тоже знают? Вязунья перевела свой взор на матушку – по ее лицу текли слезы, ладонь унимала дрожащие губы.
Себастьян вскинулся. Кажется, дуэли с молодым Алвини ему не избежать. Что творится в гордой голове лицедея? Между делом уничижать простых людей взглядом – глупо, но нарочно явиться для этого в дом – отдает уже сумасшествием!
