Kitabı oku: «И залпы башенных орудий…», sayfa 3
Глава 3. Передовая
– Жабы и здесь уже побывали, – глухо проговорил Копаныгин. – Т-твари…
– Вот теперь я тебя понимаю от и до, – высказался Нупуру.
Середа только отмахнулся – не до того.
– Пошли, – сказал он. – Поищем. Может, кто остался…
Он спустился с пологого откоса на стекломассовое шоссе, покрытое вздувшимися пузырями, и пошагал к городу. Пузыри под ногами лопались и противно хрустели. Чем ближе он подходил, тем больше деталей бедствия замечал – стены, припорошенные жирным черным пеплом; скрученные от жара решетчатые мачты микропогодников; остовы куполов-капониров – только дуги обгорелые торчат, с них грязные сосульки свисают, отражаясь в лужах расплавленного спектрогласа. Виктор потрогал пяткой сапога – поверхность лужи не прогнулась, спектроглас давно застыл.
– Трупов не видать пока, – с надеждой заметил Нупуру.
– Здесь знаешь какая температурка была? – вздохнул Копаныгин, обходя перевернутый вездеход с потекшими от жара эластичными гусеницами.
– Но не все же сразу! – отчаянно воззвал Таппи.
– Может, и не все, – сжалился над ним. Михаил.
Искали до самого обеда, но никаких следов уцелевших так и не нашли. Даже Нупуру угас.
– Пошли, – буркнул Копаныгин, – поедим…
И в этот момент до слуха Виктора донесся глухой свист.
– Ти-хо! – крикнул он и прислушался.
– Вон они! – заорал Таппи, подпрыгивая от возбуждения. – Вон! Я же говорил! А вы не верили!
Он захохотал, хлопая себя по ляжкам и тыча пальцем в сторону моря. Оттуда, стелясь над грязными волнами, подлетали пять или шесть глайдеров-антигравов. Они сделали круг над разрушенным городом и сели за околицей, с наветренной стороны.
– Правильно! – оценил Копаныгин. – А то нанесет активного пепла, и лечись потом целую неделю…
Виктор стремительно пошагал к месту посадки глайдеров. Народу из них повылезло много, человек тридцать, и Середа повеселел – в Порт-Гаданде всего-то числилось тридцать семь человек планетологов и космозоологов. Подойдя ближе, он заметил и присутствие женщин.
– Кто вы? – крикнула одна из них, шатенка в автоном-комплекте не по размеру.
Виктор опустил щиток и отдал честь, прикладывая руку к шлему:
– Младший командор Середа, честь имею!
– Командор Копаныгин! – отрекомендовался Михаил.
– Кибернетист Нупуру, – представился Таппи.
– Так вы с корабля?! – обрадовался сухощавый, очень смуглый парень лет тридцати. – Он на орбите, да?
– Ага! – весело согласился Копаныгин.
– А скоро сядет?
– Скоро! И года не пройдет, как все его обломки выпадут вдоль экватора!
Лицо сухощавого вытянулось.
– Они и вас… тоже? – выговорил он.
Копаныгин хмуро кивнул.
– А как вы умудрились выжить?
– А мы вовремя умотали на острова! – воскликнула рыжая девушка с пронзительно-зелеными глазами.
Сухощавый вздохнул и протянул руку Виктору:
– Ксенолог Чак Кэссиди, по совместительству – начальник базы… Бывшей базы.
Виктор снял перчатку и пожал ему руку.
Монтировать временный лагерь закончили уже в темноте – две луны висели в черно-зеленом небе, и еще три десятка звездочек размытыми пятнышками света мерцали в зените, складываясь в незнакомые созвездия. Лагерь собирали из надувных куполов, которыми был набит отсек аварийного бота. Купола делались из силикета, не пропускавшего радиацию, и за их тонкими стенками можно было снять наконец чертовы скафандры и освободиться от автоном-комплектов.
Тишина над полем стояла полнейшая – ничего ползучего, летучего, бегучего не появлялось в окрестностях «космодрома». Таппи еще сыскал в себе силы поухаживать за шатенкой, космозоологом Васнецовой, которую он через пять минут после знакомства уже называл Дашенькой, а Виктор заполз в спальный отсек.
Было невыразимо приятно лежать на чистой простыне, глядеть сквозь гибкий иллюминатор в вогнутой стене на луны и чувствовать, как сон властно подчиняет себе твое тело, начинает путать мысли в голове, отдаляет негромкие голоса, доносящиеся из главного купола, и отвлекает от мыслей о случившемся. О войне…
Утро выдалось пасмурным. Садира висела над степью и заливала развалины и лагерь берилловым светом, выделяя лучами четкие круги и квадраты фундаментов, вытягивая за куполами длинные тени. Середа протер глаза, зевнул, перевел ленивый взгляд в сторону от светила, еще не жалящего зрение, на нижние иллюминаторы и сильно вздрогнул.
– Чего ты? – сонно проговорила Васнецова, прилегшая в том же отсеке.
– Посмотри! – произнес Виктор напряженным голосом и показал в иллюминатор на северо-восток, где моховища редели, почва истончалась, и степь растекалась пустыней. Над барханами, высоко в небе, выдувался гигантский полупрозрачный пузырь – радужный, нестойкий, зыбкий, все более мерцающий сиреневым. Загрохотал гром. Даша рывком села и кулачками протерла глаза.
– Что это?! – громко прошептала она.
Виктор искоса глянул на обнажившиеся груди и вскочил, заметался по отсеку в поисках одежды.
– Что-то новенькое… – проговорил он, облачившись за сорок пять секунд. – Ох, не нравится мне этот пузырь…
«Пузырь» подозрительно напоминал сгущения, которыми сопровождались финиши кораблей, выходивших из подпространства. Обычно это были сферы, волчки или конусы. Но финишировать в атмосфере?!
Середа выбежал в главный купол, вспугнув Таппи, самозабвенно приникшего к губам рыжеволосой девушки. Скомандовав: «Подъем!», натянул автоном-комплект и выскочил на поле.
«Пузырь» будто лопнул – налетел жгучий шквал, засвистал, швыряясь песком, зашуршал по округлым стенам купола, опалил лицо горячим воздухом.
– Что это?! – крикнул Чак.
– Похоже на финиш! – крикнул Копаныгин.
– Они что там, чокнулись?!
Заслоняясь рукой от сильного ветра, Середа поглядел на растаявшую сферу, разогнавшую тучки. Небо вокруг колебалось, струилось и расслаивалось. Дюны шатались и вытягивались, меняя желто-белый цвет на красный и зеленый. И где-то в самой середке круга, очерченного валиком бегущих туч, за муаровым дрожанием и бледно-фиолетовой дымкой начало проявляться конусовидное тело метров семидесяти в высоту. Да, это было вполне материальное тело, а не какое-нибудь атмосферное явление, и его постепенно отвердевающие формы узнавались знатоками вроде Таппи.
– Да это рейдер! – завопил кибернетист. – Класса «Доннар»! Я на таком практику проходил!
«Похоже…» – мелькнуло у Виктора.
– Наши! – заорал Кэссиди.
– Ура! – подхватил Таппи.
Волна восторга окатила всех. Ученые, инженеры, звездолетчики забегали и запрыгали, испытывая понятное человеческое счастье спасительной встречи со своими.
– Смотрите! – голос Даши перебил радостный гул. – Там еще кто-то! Да вы не туда смотрите! На востоке!
Середа посмотрел, куда протягивалась рука девушки, и радость его поутихла, сбиваясь под накатом новых тревог. На востоке творилось нечто пугающее. Небо в той стороне исходило белесыми, свинцово-серыми и иссиня-черными вихрями, бешено клубящиеся облака расцвечивались то желтым, то зеленым, то густо-вишневым, то светло-лиловым. И весь этот катаклизм надвигался, близился, грозил.
Шлейф бурлящих туч расползся от края до края, и был прочерчен горизонтальной линией, все набухавшей и набухавшей. По тому, как текучие клубы туч сверкали белизной сверху и сгущали сумрак понизу, Середа догадался о форме летающего объекта. К ним приближался колоссальный диск.
– Себумы! – вскричал Нупуру.
– А ну! – гаркнул Виктор. – Все в купола, быстро! Они с камуфляжем!
Все бросились к надувным тамбурам, набиваясь в хлипкое убежище.
Линия на горизонте превратилась в объемный, сильно вытянутый овал, и уже все глаза воспринимали НЛО как гигантский диск. Его диаметр равнялся примерно десяти километрам.
– Господи! – вскрикнула Даша. – Они сейчас столкнутся!
Исполинский диск был совсем близко от земного корабля, когда с его края сорвались оранжевые струи пламени.
Выпустив бледные султаны огня, конус «Доннара» распался.
Окаменевший Виктор разглядел старт маленького аварийного бота – и тут инопланетный диск закрыл солнце.
Заклубились прах и пепел, пригнулись, закивали шпилями перекрученные мачты микропогодных установок. Чудовищный ураган обрушился на лагерь. Середа упал и схватил за руку Дашу.
– Держись! – крикнул он, перебарывая рев ветрового потока.
– Держусь… – пискнула девушка.
А сизое брюхо корабля-диска все проплывало и проплывало поверху и никак не могло кончиться. Днище не было гладким, на нем выделялись выступы, сегменты, пазы, но все эти детали не запоминались, сливаясь в серое мельтешение.
И вот показался край диска. Необъятная тень скользнула по земле, и прихлынуло солнце. Но на душе было тускло.
Середа встал на колени и проводил глазами миновавшую их прямую и явную угрозу.
– Чак! – закричал он. – Заводи глайдеры!
Все антигравы, набитые битком, понеслись к дальним дюнам. В этих местах никто из людей не бывал – пустыня никого особо не тянула. Сверху Виктор разглядел севший бот – матово блестевшее яйцо острым концом вверх, косо вставшее на три лапы-упора. Люк бота был раскрыт, и несколько фигур метались по песку, видимо, готовясь к отражению атаки. «Встретились, называется!» – горько усмехнулся Середа. Он посадил глайдер на склон дюны и откинул прозрачный колпак, поднимая руки.
– Эй, вы там! – крикнул Виктор. – Не стрелять! Свои!
Люди у корабля-бота перестали метаться и двинулись навстречу. Они все были в легких пленочных скафандрах и в круглых шлемах. Середа разглядел самые обыкновенные лица, в меру красивые, в меру курносые и приметные, три белых и одно коричневое. И с одинаковым выражением на всех – полнейшего изумления.
– Кто вы?! – крикнул он.
– А вы? – спросил светловолосый мужчина в скафандре.
– Мы-то? – усмехнулся Середа. – Сбили нас! Могу даже себума показать – в скафандре, только дохлого!
– Так и нас тоже подбили! Мы с Алты!
Светловолосый поднялся на бархан и оказался седым.
– Профессор Вайнштейн! – представился он. – Я физик-нулевик, у нас на Алте целая лаборатория… была, и вдруг эти прилетели! Все плазмой выжгли!
Еще двое членов экипажа пожали Виктору руку, пилот Федосеев и бортинженер Григорян, а четвертый оказался не человеком, а гуманоидом. Семигуманои-дом, как он сам уточнил позже. Пока же к Виктору подошел крупный лысый мужик и протянул четырехпалую руку, по странному сгибая длинные многосуставные пальцы.
– Гумм, – прогудел он, – из-з рода Вз-зат.
Он улыбнулся совершенно по-человечески – добродушно и словно смущаясь своей внешности. А внешность была приметная – у семигуманоида почти отсутствовали уши, голый череп распирали бугры, похожие на шишки после хорошего удара, и узловатые гребенчатые выступы. Лицо у него было белое, безгубый рот смешно прикрывался клапаном мягкой кожи, похожей на нос. Круглые, будто у совы, глаза обведены кольцами серебристого пуха.
– Семигуманоиды проживают на планете Вариана, – объяснил Вайнштейн, – это третья планета в системе альфа Кассиопеи, звезды Шедар…
– Вернее будет с-сказ-зать, – выговорил Гумм, – проживали…
– Его планету захватили себумы, – объяснил Григорян. – К нам на Алту галактисты с Варианы прилетели, точнее – эвакуировались, и он был с ними. Все раненые…
Середа угрюмо покивал.
– А мы, – подхватил Федосеев, – сразу на космодром. Там три «Доннара» стояли. Мы их мигом протестировали, подняли – и в бой! Хотя… Северную базу нам уже было не спасти, а до южной мы так и не добрались…
– Вы говорили о трех кораблях, – напомнил Виктор. – Один я видел, а где другие два?
Григорян охнул и побледнел.
– Ч-черт… – простонал он. – Наши ж еще не финишировали! Леха! Активируй систему слежения!
– Есть! – крикнул Федосеев и понесся к боту.
– Вот черт… – продолжал горевать Григорян. – Мы едва прорвались через волну себумских истребителей и только взялись втроем за их эсминец, как появился вескусианский крейсер… Вы его видели – это тот диск. Мы чухнули сюда, а он за нами! И доконал-таки! А наши должны финишировать в ближайшие сутки – мы двигались по трем разным векторам разгона…
Прибежал Федосеев.
– Крейсер вышел из подпространства, – доложил он. – Беда в том, что жабы оставили охранный спутник! Если на нем стоит этот их генератор нелинейности – нашим хана придет! Это как засада!
– Повоевали! – скривился Григорян. – Сначала наш грохнули, а потом и «Тенгри» достанут с «Перуном» на пару!
Звездолетчики, инженеры, ученые молча, вздохами и взглядами выражали сочувствие.
– А этот ваш бот, – спокойно спросил Середа и кивнул в сторону матового яйца, – он способен долететь до их спутника?
– А толку? – буркнул Григорян. – На нем не стоит даже ПМП! Вообще никаких активных средств!
– Да по фигу мне ваши активные средства! – отмахнулся Виктор и обратился к Чаку Кэссиди: – Ты говорил, у тебя в загашнике взрывчатка имеется?
– Имеется! – энергично кивнул экс-начальник. – Мы ею скалы рвали на островах, еще кусяка осталась – хватит, чтобы разорвать этот бот!
– Отлично! – довольно произнес Виктор. – Значит, будем делать бомбу.
– Бомбу? – растерянно спросил Вайнштейн.
– Бомбу, бомбу! А доставить ее на спутник придется вручную.
– Да, – кивнул Григорян, – ракету они отобьют.
– Так и человека могут почикать! – возразил Федосеев. – С той же легкостью!
– А что делать? Дожидаться, пока ваши финишируют, и почтить их минутой молчания?
– Ладно, – вмешался Таппи, – давайте взрывчатку, помаракую над «взрывным устройством»…
Экипаж бота растерянно вертел головами.
– Займись, Таппи, сделай хорошее дело, – сказал Середа. – Ну, чего стоим? Поехали, некогда! Гумм, садись ко мне в кабину!
– А можно с-сказать? – поднял семигуманоид руку. – Вы говорили, что захватили с-себума в с-скафандре? Ес-сли этот с-скафандр надеть, то их с-спутник пропус-стит кос-смонавта.
– Молодец, Гумм, – похвалил его Виктор, – сообразил!
Семигуманоид радостно ухмыльнулся, оскаливая зубные пластины, и пошагал, сильно косолапя, к глайдеру. Середа двинулся за ним. «Свой-чужой, – подумал он. – Вроде бы и не человек, а нашенский. А то, что не по образу и подобию, так это пустяки, дело житейское! В военном госпитале такого, бывает, насмотришься… Куда там шишкам с гребнями!»
Глава 4. Абордаж
– Наш-ша планета крас-сивая… – говорил Гумм. – Оч-чень…
Семигуманоид сидел у костра, подложив под себя ногу, и огненные отсветы скрывали инаковость его лица. А бугорки с гребешками на голом черепе казались прической.
– Это вы, хомо, наз-зываете ее Вариана, – продолжал Гумм, – мы привыкли… – он шумно вздохнул. – На ней один Приполярный материк, с-с с-севера он с-спускается до экватора и далыи-ше… Полуос-стровами. Между ними – теплые моря. И Млечный океан… У нас-с много с-степей, они раз-зные, плос-ские или волнами… Мой род вс-сегда жил в с-степи, с-с начала времен. У нас-с не так, как у вас-с, когда мужчина с-с женщиной. У нас-с вс-се вместе, моя с-семья – это род. Нас-с было много, но теперь вес-сь мой род – это я. Один. Больш-ше не осталос-сь…
…Гумм-на-Взат стоял на вершине плоского холма и глядел вдаль. От холма до самого горизонта тянулась плоская равнина, покрытая блестящей травой. Ветер клонил ее широкими разливами, то серебристыми, то темно-зелеными. Маленькое белое солнце горело в белесом небе, нагоняло влажный жар, и Гумм всей грудью вдыхал густой травяной дух.
За его спиной сбивались в рощу деревья с плоскими кронами, там были тень и свежесть, и высоко били холодные ключи, наполняя зеленое озеро, но Гумму нравилось терпеть жару и духоту. Он – воин. Нежиться в прохладе – удел подруг и жен, а ему надо оставаться сильным и стойким. Всегда. И везде. Уже две зимовки провел он на Дальнем Севере, там, где вода каменеет и поднимается голубыми морозными горами. По весне их склоны тают и оплывают влагой, начинают журчать ручьи, собираясь в реки. Чистая вода Севера поит травы Юга.
А зимой там очень холодно и всюду лежит глубокий снег. Белый мех бедолангов, или мимикрозавров, как их называют хомо, сливается со снегом – зверя не увидишь, пока не наступишь. И тогда сугробы взорвутся коловращением когтей на всех шести лапах, и снег окропит красная кровь раззявы-охотника. Но надо, надо плести снегоступы и ходить на охоту, иначе не добыть вкусного мяса и теплых шкур – нечего будет есть и не во что кутаться, когда буран, и сухой, колючий снег заносит тебя, завернутого в теплую шкуру бедоланга…
Гумм фыркнул и пошел к реке, рукой ведя по пушистым конусам зеленых цветов.
За рекою раскинулся Халог – главный город сразу четырех родов, его широкие улицы застроены рядами высоких куполообразных зданий. Гумм довольно фыркнул – все эти купола возводили мастера из его рода. Давно уже, сотни циклов тому назад.
Он прошагал по средней улице, раскланиваясь со встречными родичами, и вышел на необозримую площадь, обведенную кругом самых высоких куполов. Гумм направился к тому, перед которым вразброс стоял десяток глайдеров, а со двора выглядывали лопасти вертолета. Это была база КМО3 Земли, на ней жил его друг Миккель и здесь работал он сам – проводником. Эти хомо такие смешные! Гумм фыркнул, вспоминая, как Миккель все пытался узнать, какому богу они поклоняются. Старейшины не поняли его слов. Что значит «поклоняться»? Кланяться? А что такое «бог»? Миккель объяснил, и все смеялись. Было весело – многие сочли, что Миккель пошутил. Нет, ну в самом деле – как же это кланяться существу, которое – выдумка?! Верить надо в удачу, в себя, в товарища… Только так.
Гумм вошел в прохладный холл и по обычаю рода снял с себя оружие – кинжал, откованный ко дню Посвящения, и земной бластер. Бласт, как небрежно называл Миккель плазменный излучатель, был куда мощнее варианских иглометов. Игла, если выстрелить в упор, пробивала стальной лист толщиной в полпальца. Бласт просаживал броню в ладонь.
На лестнице Гумм столкнулся с Коггой из рода Ста. Оба были воинами и приветствовали друг друга, как Посвященные, – коснувшись большим пальцем лба и рта.
– Спешишь, мой Когга? – спросил Гумм.
– Очень, мой Гумм, – с достоинством отвечал Когга-на-Ста. – Корабли чужих на орбите.
– Много?
– Да.
– Будет война?
Когга обмахнулся большим пальцем и выдавил:
– Будет…
Со второго уровня сбежал встрепанный Миккель, планетарный координатор.
– Мой Гумм! – вскричал он. – Как же ты кстати! Слушай, собирай воинов своей сотни и обходите все дома города! Женщин и детей надо срочно эвакуировать!
– Эвакуировать? – нахмурился Гумм.
– Уводить! – нетерпеливо растолковал Миккель.
– В лес? – уточнил Гумм.
– Нет, лучше в Пещерный город!
Гумм согласно покивал. Пещерный город очень древний – его строили три тысячи циклов назад. В то давнее время астрономы из рода Кги увидали небесную гору, которая могла ударить по городам, как ядро, пущенное из баллисты, и предупредили Степь. Все роды тогда послали своих мастеров в горы Комо – расширять тамошние пещеры, укреплять их и рыть новые. В них все и укрылись, пережидая падение горы. Великую дрожь земли вытерпел Пещерный город, никто не был погребен под обломками сводов – мастера строили крепко. И вот опять на равнину падает тень с неба…
– Я иду, мой Миккель! – сказал Гумм. Повесив на пояс кинжал, а на плечо – бласт, он вышел в город. Его догнал Миккель, по паспорту – Михаил Северцев, галактист.
– Я с тобой, мой Гумм! – заявил Миккель и зашагал рядом.
– Кто они, грозящие из тьмы? – спросил Гумм.
– Себумы негуманоиды, – ответил хомо. – Они похожи на длинные, локтя в три-четыре, кожаные мешки. Блестят, как намазанные маслом, и формы не имеют. Такие, знаешь, шевелящиеся студенистые туши, противные очень. Они из любого места выбрасывают, когда им это нужно, по два мясистых отростка – вместо рук – или больше. У них огромные глаза, то ли два, то ли три… И они совсем другие, не как мы! У нас и у вас есть женщины, они рожают нам детей, а эти – бесполые, и размножаются почкованием, как ваши болотные элу!
– Мерзос-сть… – сказал Гумм. Третья, рудиментарная пара конечностей, спрятанная под рубахой, рефлекторно дернулась.
– И еще какая! Мы их еще называем вескусианами. Или жабами. Они живут на Вескусе, это их прародина, их материнская планета…
– А почему ж-жабами?
– Ну, это как бы презрительное сравнение, мы называем такие слова бранью. Жабы – это такие твари, они вроде ваших элу, только без шерсти.
– Понятно, – сказал Гумм. – Но з-зачем им наша с-степь?
– Если бы одна степь… – уныло протянул Мик-кель. – Жабам подавай всю планету разом! И не вы первые… Себумы уже захватили Тиссу, Наиру, Рубелу, Нериану, Рутанию и Биссеру – все колонии кхацкхов! Они не трогают поля и леса, но города, энергостанции, заводы, дороги, порты, короче, все построенное, сжигают плазмой! Зачем, спросишь ты, мой Гумм? Жабам не хватает «жизненного пространства»! Хоть они и почкуются, но их уже двадцать миллиардов, а селятся они исключительно по берегам теплых морей, и то не везде – лишь там, где мелко! А если у этих морей уже есть хозяева, то тем хуже для хозяев – жабы их истребят, чтобы не мешали вволю плодиться и размножаться… Я только что со станции Д-связи, передал рапорт на Землю, но прибудет ли помощь? И какая? Сейчас на орбите два наших сигма-Д-звездолета сверхдальнего действия, я приказал им уходить, но их командиры послали меня куда подальше…
– И ты на них не сердишься? Ты улыбаешься?
– Я горд, мой Гумм! Это настоящие люди, понимаешь?
– Они воины?
– Они стали воинами…
К вечеру сотни Гумма, Когги и Атты обошли все жилые купола. Вестники на глайдерах разлетелись по городам и ранчо. Стада буллов перегонялись к горам Комо, тысячи беженцев двигались туда же.
Завечерело. Лиловые краски заката померкли, свод небес украсился россыпями звезд. Когда совсем стемнело, взошли четыре луны в разных фазах. Но глаза Гумма следили за кораблями чужих, круглыми или овальными пятнами света в черноте – явный признак того, что вескусианские крейсера и линкоры имеют размеры большие, чем пять тысяч шагов. Пятна плавно скользили по орбитам, маневрировали и перестраивались.
Стержень коммуникатора в кармане расшитой жилетки Гумма курлыкнул, толкаясь в слуховые перепонки, и семигуманоид сказал, наклонив голову:
– С-слушаю!
– Мой Гумм! – раздалось из коммуникатора; – Это Михаил… Миккель! Слышишь?
– С-слышу, мой Миккель.
– Так вот, наши Д-космолеты вступают в бой! У них на каждом всего по три-четыре ПМП, но и этим можно знаешь как врезать?! Мы…
Связь прервалась, а подвижные огоньки наверху закружились оживленней. Заблистали ослепительные вспышки, расходясь огненными смерчиками, расплываясь мерцающими туманностями, бросая багровые и голубые отсветы на степь. Десятки подбитых истребителей вошли в плотные слои атмосферы и прогорели желтыми болидами, распадаясь в воздухе и рушась в болота Кли.
Небо пылало, гигантские пятна призрачного света пробегали по равнине, а потом грянул гром громов, и голубой столб энергии ударил по городу Халог. Купола взорвались все одновременно – вспыхнули красно-лиловыми факелами, и грохот прокатился по степи. На убежище накатила волна горячего воздуха, пыли и горящей травы.
А небо полыхало зловещим белым пламенем, облака то и дело пронизывали фиолетовые лучи лазеров, выжигая в степи глубокие рвы.
– Падает! – закричал, подбегая, Миккель. – Сбили!
По-над горизонтом означилась огненная полоса, очерчивая округлую массу вескусианского истребителеносца. Корабль падал. Он летел в атмосфере, поднимая бури и расшвыривая снопы молний, от него отламывались куски размером в сотни шагов и низвергались на равнину сотнями радужных вспышек. Истребителеносец рухнул поблизости от Халога. Земля зашаталась, когда сигара в десять тысяч шагов вонзилась в холмы, срезая их, как нож срезает сладкий нарост на дереве дао. Корабль раскололся, из трещин забили струи бледного огня.
И тут в небесах взошло второе солнце – взорвался еще один корабль себумов – транспорт.
– Второй! – заорал Миккель. – Ур-ра!
– Что з-значит «Ур-ра»? – спросил Гумм.
– Это клич победы!
– Ур-ра! – подхватил Гумм-на-Взат, и его крик умножили Когга, Атта, Хитта, Барра, все десятки и сотни ополчения…
– …Это с-случилос-сь две руки дней наз-зад, – закончил свое горестное повествование Гумм. – Вс-се Д-кос-смолеты погибли в том бою, а мы… Кто с-смог, укрылс-ся в горах Комо. С-с ними осталис-сь Когга и Атта. Кхитта погиб в с-схватке с-с дес-сантом с-себумов на Берегу Тао, а я с-стал первым кос-смонавтом Варианы…
Середа кивнул, понимая и разделяя чувства семигуманоида. Вроде и странно ему было, и в то же время обычно. Раньше почему-то думалось так: внеземная цивилизация – это нечто абсолютно чуждое и человеческому уму, и образу жизни, и той, почти неуловимой и трудно определимой сущности, именуемой душой. Но вот сидит напротив него представитель этой самой ВЦ, и что? Гумм так же греет у огня руки, как и он, и вся разница между ними в том, что у ладони воина из рода Взат на один палец меньше…
Середа оглянулся. Круглый бок бота четко выделялся в лиловых сполохах сварки, шипенье и треск нарушали тишину ночи, одинокие искры пролетали и гасли – Копаныгин мастерил оболочку для бомбы.
Со стороны дюн донесся свист двигателя, потом гребень бархана очертился в дрожащем свете фар, и на склон сел глайдер. Из кабины показался Нупуру. Увидев Середу, он закричал:
– Я скафандр привез!
Соскочив с трапа, он подбежал к костру.
– С дыркой, правда, – затараторил Нупуру, – но мы ее залепим! Да и не лезть же в него голышом! Сначала в свой скафандр законопачусь, а потом уже в жабий – он здоровый, почти круглый, как чуть сдутый мяч!
– И куда ж это ты намылился, Таппи? – ласково спросил Середа.
– Как куда?! – изумился Нупуру. – На спутник!
– Увы тебе, – притворно вздохнул Виктор, – на спутник отправятся младший командор и командор. С ними пойдут два пилота и воин из рода Взат. Верно, Гумм?
– Так точно, Викк! – расплылся в страшненькой улыбке семигуманоид.
– А как же я? – растерялся Таппи.
– Командование возлагает на тебя ответственную задачу – держать оборону базы, защищать женщин и гражданское население. Проникся?
– Проникся… – уныло откликнулся Нупуру.
– Не горюй, кибернетист, – усмехнулся Середа, – навоюешься еще!
– Буду надеяться… – сморщился Таппи.
– Готово! – крикнул Копаныгин из-за бота и загремел чем-то металлическим.
Вдвоем с Федосеевым они вынесли обрезок титановой трубы, заваренный с обоих торцов.
– Заряд внутри, – доложил Михаил, – взрыватель вставлен самим Таппи Нупуру Замбо! Сработает от радиосигнала!
– Очень на это надеюсь, – улыбнулся Середа. – Пошли!
– А слезы прощания лить не будем? – поинтересовался Копаныгин.
– Времени нет! Да и не хочется никого будить… Я лучше потом понаблюдаю слезы встречи! Когда вернемся…
– Если вернемся… – уточнил Михаил.
– На войне, как на войне, – пожал плечами Середа. – Всяко быват…
Конечно, это была поза. Полная неизвестность пугала, собственный план казался Виктору авантюрой, и хоть какая-то убежденность в победе отсутствовала напрочь. А когда бывало иначе? Всегда так – рассчитываешь на себя, прикидываешь варианты и гадаешь: чет-нечет, выйдет не выйдет?
Подошел Григорян.
– Готово? – спросил он, несколько нервничая.
– Готово, – сказал Середа. – Вперед!
– Удачи! – крикнул Кэссиди.
– Ждем! – добавил Вайнштейн.
– Мы только туда и обратно! – невесело оскалился Середа, чувствуя себя камикадзе-любителем, отправляющимся в свой последний полет. Ну уж, на фиг!
Фары глайдера отразились от мутного зеркала бота. Таппи ждал экипаж у трапа.
– Мы с Федосом бросили жребий, – оскалился он, – и выпало мне! Картина маслом!
– Смухлевал небось? – проворчал Середа.
По тому, как Таппи изобразил оскорбленную невинность, Виктор понял – без мухляжа не обошлось.
– Ладно, забираемся! – скомандовал он. – И стартуем! Время на исходе…
Середа миновал тесный шлюз, поднялся в небольшую кабину пилота и лег в кресло. Рядом примостился Копаныгин, за ним все остальные.
– Пятеро на одного! – натужно пошутил Середа и приказал: – Предстартовый тест!
– Норма! – крикнул Григорян, подняв руки и чего-то там касаясь на пульте.
– Энергетика!
– Норма!
– Биоприставки!
– Норма!
– Сопряжение!
– Норма!
– Дублирование!
– Норма!
– Контроль!
– Норма!
– Готовность!
– Есть готовность!
– Гравипривод активировать!
– Есть!
– Старт!
Копаныгин не ответил, он повернул ключ и нажал красную ребристую клавишу. Тяжкий выдох огласил пустыню, и откатный луч гравитатора чуть примял разворошенные барханы.
– Отрыв. Двигатель на разгон!
– Есть! Пошло ускорение!
Середа с интересом смотрел на панорамный экран. Поверхность Гаданды заметно округлилась, опадая вниз размытым светло-зеленым шаром. Одна за другой «включались» звезды, складываясь в непривычные сочетания. Потерянными мячами зависли луны.
– Долго еще? – поинтересовался Середа.
– Да нет… Успеть бы только до финиша наших…
Середа поразился, до чего же быстро он привык к военному положению. Он совершенно спокоен, хотя прекрасно понимает, что его ждут бои и чьи-то смерти. Очень может быть, что и его не минует безносая с косой…
– Подходим, – сказал Копаныгин, напрягаясь. – Вот он!
Середа пригляделся и рассмотрел маленький блестящий шарик.
– Остановись на безопасной дистанции, – распорядился он.
– Понял… Может, все же мне пойти? – неуверенно предложил Копаныгин.
Середа покачал головой.
– Ты пилот куда лучший, чем я или Таппи, у тебя налетано ого-го, – возразил он. – Кто, в случае чего, возьмет на себя управление ботом?
Михаил вздохнул. Таппи ничего не сказал, углубленно всматриваясь в показания приборов.
– Пойду, – пробормотал Середа, отстегивая пояс. – Пока влезу во все скафандры…
– Я помогу, – предложил Таппи.
Вдвоем они спустились в шлюзовой отсек, и Таппи достал из шкафа гибкий спецкостюм.
– Вот вырез, где шея, – объяснил он, – влезай в него ногами…
Середа влез, просунул руки в рукава, ноги в штанины, кончавшиеся безразмерными сапогами, и нацепил на голову шлем, серебристый снаружи, прозрачный изнутри. Таппи помог ему пристроить к поясу модуль СЖО4 размером с тарелку, а на сапоги он прицепил «шпоры» – миниатюрные сингулярные гравидвижители, каждый больше самого сапога втрое.
– А теперь… Вот! – жестом фокусника Таппи развернул что-то вроде огромного мешка, сшитого из черной блестящей пленки. – Пустотный спецкостюм жабы!
– Кошмар какой-то… – проворчал Середа и полез в мешок. – Давай бомбу! Не забыл, надеюсь?
– Что ты, как можно?! – вытаращился Таппи и протянул Виктору весьма увесистое «взрывное устройство». Тот сунул бомбу в скафандр-мешок и неуклюже шагнул к внешнему люку. «Полет в мешках, – подумал он угрюмо, – до такого массовики-затейники не додумались…»
– Все, – сказал он и добавил: – Закрой за мной…
Крышка люка уехала в пазы. Звезды полезли в шлюз, посыпались колючей пыльцой. Середа вывалился в открытый космос, чувствуя, как внутри все сжимается и скручивается. Матерясь про себя, он растопырил ноги, направляя тягу сингулярников. Представил, какой смешной раскорякой выглядит на панорамном экране, и выматерился. Вслух.
