Kitabı oku: «Дикий, дикий Норд», sayfa 3

Чем закончилась научно-конспиративная полемика вокруг остатков модуля, впоследствии перевезённых в секретные лаборатории Министерства обороны, Вербов не знал. Его повысили в звании до полковника, и он продолжил свою службу в оперативном подразделении ГРУ под командованием полковника Зотова. Операция в Монако по обезвреживанию диверсионной группы ЦРУ была третьей на его счету за истекший год, и Денис был чрезвычайно доволен результатом, хотя иногда с сожалением думал, что не прочь был бы повторить поход в озеро Восток и поискать остатки Купола и других древних сооружений.

С Максимом Лобановым он перезванивался и терпеливо выслушивал обстоятельные рассказы приятеля о подводных походах и участии в экспедициях военно-прикладного характера. Максим и перед отлётом Вербова в Монако хвастался ему, что вскоре будет испытывать какой-то суперскафандр для подводных диверсантов, но где будет происходить эксперимент, не уточнил.

С Ингой Вершининой произошла странная перемена.

Денису ещё во время похода в озеро Восток показалось, что между ним и полковником ФСБ, кем она была, проскочила искра взаимного интереса. Женщина действительно ему понравилась, и он готов был ради неё пойти в огонь и в воду, образно выражаясь. Да и она явно выказывала признаки расположения к нему, не убоявшись при расставании в Москве поцеловать его при всех. А потом словно отрезало!

Денис звонил, предлагал встретиться, звал к себе, но Инга так ни разу и не согласилась подъехать, отговариваясь занятостью и частыми командировками. Возможно, она и в самом деле была чрезвычайно занята, особенно после такого каскада открытий и краткого путешествия во времени – в прошлое, к моменту битвы Гипербореи и Антарктиды-Атлантиды, однако по ощущениям Дениса поведение женщины не укладывались в прокрустово ложе простых объяснений типа «забыла», «не любила» или «это был курортный роман» (хотя смертельно опасное путешествие в глубинах подлёдного озера вряд ли можно было назвать курортным), и Вербов перестал ей звонить, с грустью вспомнив чьё-то юмористическое двустишие: «Мы были б идеальной парой, конечно, если б не она…»

В день своего возвращения из Европы он вышел из дома только один раз – в магазин, купить продуктов и молока для кофе; холодильник, естественно, был пуст. Связался и договорился о встрече с институтскими друзьями в ресторане «Пушкин» на Тверском бульваре, полистал купленные в аэропорту газеты, посмотрел новости по телевизору. А когда собрался лечь спать, позвонил Зотов:

– Не разбудил, полковник?

Вербов не сразу стряхнул с себя марево расслабленности.

– Да нет, Пётр Емельянович, читаю.

– Что читаешь?

Денис смутился.

– Не поверите… Дюма читаю, «Королеву Марго».

– Ну, не самое плохое чтиво, – хмыкнул Зотов. – Завтра утром ко мне, есть дело.

Вербов, собравшийся отоспаться, с трудом сохранил нейтральный тон.

– Снова за рубеж?

– На этот раз Арктика.

– Арктика?! – невольно удивился Вербов, хотя тут же вспомнил слова Дрёмова о втором Буфере, прячущемся подо льдами Арктики. – Неужели дошло до поисков Бу…

– Цыть, полковник! Подробности по прибытии. Спокойной ночи.

– Минутку! – взмолился Вербов. – Один вопрос: я один… вызван?

– А кто тебе ещё нужен?

– Ну… Макс Лобанов… в группе ещё были… люди.

– Она тоже предупреждена. – Зотов выключил связь.

Вербов подержал смартфон прижатым к уху, аккуратно положил его на стол и глубокомысленно произнёс:

– Ёлки-моталки… откуда он знает, кого я имел в виду?

А потом снова нахлынули воспоминания, закончившиеся коготками сомнений, скребущими душу: и что мне делать, как вести себя при встрече? Кто-нибудь посоветует?

Смартфон не ответил.

Глава 5
Лобанов

Солнце светило так, что смотреть на западную часть горизонта можно было, только надев очки.

Море дышало спокойно, волны сверкали рыбьей чешуёй, и бескрайний морской простор, покрытый к северу ледяной шугой и обломками ледяных полей, действовал на всех успокаивающе, в том числе на Лобанова, собиравшегося спуститься под воду в новейшем подводном скафандре «Экзо», по уверениям разработчиков способном выдерживать давление шестикилометрового слоя воды.

Человек в этом скафандре, перетянутый двумя десятками шарниров-обручей, выглядел многосуставчатым роботом, созданным для съёмок очередного «Терминатора».

Скафандр поражал не только футуристическим обликом.

В него были встроены четыре двигателя мощностью в полтора киловатта каждый, питавших водомёты, позволявшие передвигаться под водой со скоростью до пяти узлов, два светодиодных фонаря, система снабжения кислородом и поглощения углекислого газа, манипуляторы, инструменты, датчики давления, и всем этим сложным хозяйством управлял компьютер, отзывающийся на звуковые команды пловца.

Весь костюм был собран из упрочнённого алюминия и весил около двухсот килограммов, на суше в нём передвигаться было невозможно, но конструкторы уверяли, что в жидкостной среде человек в нём будет чувствовать себя почти как рыба в воде. Лобанову предстояло выяснить это, нырнув в заполярное море.

Но в его задачу входило не только испытание поведения скафандра в водной среде на больших глубинах. Лобанов должен был проверить работоспособность подводного навигатора ИКВ-1 «Слухач», обеспечивающего навигацию и связь между группами водолазов на дальности до одного километра и глубине погружения до двухсот метров, а главное – установить на дне моря в определённой точке измерительный сонар-комплекс с притопленным буем, представляющий собой элемент морского контура обнаружения подводных и надводных объектов, включающего гидроакустические антенны и датчики, аналогичные американской системе СОСУС³, которая была предназначена для обнаружения российских подводных лодок. Такая система, только уже намного совершенней, разворачивалась теперь и Министерством обороны России.

Исследовательское судно «Янтарь», формально принадлежащее Российскому географическому обществу, а на самом деле – Министерству обороны, заняло позицию в море Лаптевых, в точке с координатами: 79 градусов северной широты и 124 градуса восточной долготы, имея на борту всё необходимое для миссии Лобанова.

Место это было выбрано не случайно. Во-первых, в данном квадрате располагалась самая глубокая впадина моря Лаптевых⁴, а во-вторых, летом линия льдов отступала от берега на сотню километров, почти полностью освобождая море от ледяных полей, позволяя приблизиться к этому району даже обычным судам, не ледокольного типа.

«Янтарь» же имел усиленный корпус и мог не бояться льдин. На его борту кроме вертолёта и крана был установлен уникальный комплекс регистрации параметров океана, а также располагались два подводных аппарата – батискаф «Русь» и батиплав «Консул», способные опускаться до глубин в шесть километров и более. Один из них – «Консул» – должен был страховать водолаза в скафандре, на роль которого был выбран Максим Лобанов, имевший на счету больше полусотни погружений в глубины озёр и морей в разных аппаратах и водолазных костюмах.

Натянув специальное термоизолирующее и влагопоглощающее комбинезон-трико, Лобанов с помощью техников влез в нижнюю часть скафандра – в районе пояса костюм раскрывался на две половины, – и, следуя досконально изученным инструкциям и подсказкам помощников, загерметизировал скафандр. Включилась система регенерации костюма, на забрале шлема высветились цифры, характеризующие параметры среды: температуру, давление, газовый состав. В наушниках прорезался голос руководителя экспедиции профессора Бурмакова:

– Как состояние, пилот?

– Нормально, – отозвался Лобанов, чувствуя себя как в смирительной рубашке; спустя несколько минут он приноровился и перестал ощущать тесноту костюма.

– Оборудование?

– Работает… слышу вас хорошо.

– Попробуйте шевельнуться.

Лобанов послушно приподнял руки, присел, с трудом выпрямился.

– Тяжеловато…

– В воде будет легче, да и сервомоторы помогут вам двигаться, включите систему при погружении.

– Понял.

– Начинаем спуск авангарда и контейнер с «изделием 77». – Под «авангардом» Бурмаков имел в виду аппарат «Консул», а под «изделием 77» – контейнер с аппаратурой гидроакустического обнаружения и прикреплённый к нему футляр навигатора.

– Если хотите, можете разгерметизироваться и подышать свежим воздухом, – добавил Бурмаков. – Спуск займёт минут десять.

– Не надо, хочу привыкнуть к внутренним звукам и запахам.

– Вы чувствуете запах? – встревожился руководитель экспедиции.

– Резина… пластик…

– Это уплотнители, ничего страшного, – расслабился профессор.

Погружение «Консула» и трёхметрового контейнера в воду прошло в штатном режиме. Через пятнадцать минут начали опускать «робота» Лобанова.

Вода сомкнулась над головой прозрачной зеленоватой вуалью, стемнело, но спустя секунду включились фонари, и водную толщу прорезали столбы света, уходя в глухую мутноватую фиолетовую бездну. Метрах в двадцати под водолазом мигнул встречный конус света – «Консул» включил свой прожектор.

– Вас видят, – сообщил Бурмаков, сидя в операционном отсеке судна перед мониторами связи и контроля. – Не забудьте о проверке функционирования.

– Уже провожу, – сказал Максим, чувствуя, что двигаться стало намного легче. – Можете опускать дальше.

Свет над головой окончательно погас. Скафандр плавно пошёл вниз, в глубины морских вод, вслед за погружающимся батиплавом.

Первую остановку руководители эксперимента сделали на глубине в сорок метров.

Лобанов с помощью компьютера, отзывающегося на ник Нептун, провёл ещё один контроль функционирования систем скафандра, доложил наверх:

– Всё в порядке, только жарковато.

– Не обращайте внимания, – успокоили его. – На глубине сто метров температура упадёт до нуля, система отопления рассчитана на эту ситуацию. Что-нибудь видите?

– Ничего, – лаконично ответил Лобанов.

Действительно, в свете фонарей лишь изредка вспыхивали бисеринки каких-то крошечных созданий, не то медуз, не то водорослей, но рыба в воде приполярных морей на таких глубинах, на широте в семьдесят градусов, практически не водилась.

Плотность воды по мере погружения увеличивалась, каждые десять метров добавляя к давлению на погружающееся тело около одной атмосферы, но скафандр, разработанный в конструкторском бюро предприятия «Севморгео» по заказу ГУГИ – Главного управления глубоководных исследований Министерства обороны, пока отлично справлялся с ростом давления и не мешал водолазу шевелить конечностями. Вес его в воде почти не ощущался.

На глубине в двести метров Лобанов снова завис.

– Навигатор, – напомнил Бурмаков.

Максим поднял левую руку, на локте которой крепился футляр ИКВ. Касание пальцем манипулятора оживило прибор. На его экране появились цифры: координаты местонахождения, мигающие звёздочки режимов. На земле прибор весил семь килограммов, но в воде он казался легче пушинки.

– Работает, – сообщил он.

– Сигнал пойман, – ответили ему. – Отцепляйте, мы его фиксируем.

Лобанов нажал копку с цифрой «1».

Булькнуло. Корпус прибора разрезала щель, из неё вылез воздушный пузырь, Лобанов отцепил скобу крепления, и навигатор поплыл вверх, мигая красным фотодиодом.

– Послал.

– Теперь он наша забота.

Снова началось погружение.

У Лобанова зачесался нос, он чихнул.

– Что такое?! – тотчас же отреагировал Бурмаков, прислушивающийся к звукам, испускаемым водолазом.

– Нос чешется… под шлемом нет какой-нибудь загогулины – почесать?

– К сожалению, не подумали, – сокрушённо проговорил руководитель экспедиции. – Учтём при доработке, терпите.

Тьма вокруг сгустилась окончательно, подчёркиваемая идущим снизу зеленоватым сиянием прожектора «Консула».

На глубине в полкилометра движение прекратилось.

– До складки на дне около полусотни метров, – предупредил Бурмаков. – Что-нибудь видите?

– Нет, только прожектор батискафа.

– Скальный подъём, ограничивающий впадину, представляет собой, скорее всего, край вулканического конуса, он где-то рядом. Мы поищем своими локаторами, а потом «Янтарь» отработает моторами пару сотен метров, не пугайтесь, когда начнёт сносить.

Речь шла о том, что водолаз был связан с кораблём пуповиной троса и оптоволоконным кабелем, и стоило судну тронуться с места, оно потянуло бы за собой и скафандр.

– Я понял.

Ждать пришлось четверть часа.

Становилось душно. Нижняя часть забрала шлема начала запотевать. Но жаловаться Лобанов не стал, опасаясь, что его начнут поднимать и задание он не выполнит.

Захотелось пить. И хотя под губой из шлема торчала соска, подающая воду, Максим пить не стал, опять-таки опасаясь, что следящий за его действиями компьютер пошлёт наверх предупреждающий сигнал.

Повело боком: двигатели «Янтаря» привели его в движение. Через несколько минут луч фонаря отразился от какой-то желтоватой туманной массы справа.

– Вижу дно! – встрепенулся Лобанов.

– Мы останавливаемся, вам придётся определить место установки самостоятельно.

– Пусть «Консул» высветит край кратера.

Через минуту свечение прожектора батиплава усилилось, туманная полоса перед водолазом стала ярче, приблизилась, распадаясь на цепь бугров и скруглённых илом валов.

– Ещё метров двадцать, – попросил Лобанов.

Его послушно перенесли к гребню кратера.

Зубчатые края кратерной скобы просматривались плохо, и Лобанов включил двигательную установку. Заурчали пропеллеры в кольцевых тубусах, толкая водолаза вперёд.

Испещрённый тенями склон кратера стал виден почти во всех деталях, и Лобанов подумал, что когда-то, тысячи лет назад, дно моря представляло собой часть суши. А где-то севернее прятался под водой и материк Гиперборея.

– Вижу ровную площадку.

– Ищите контейнер, мы его опустим.

Связи с батиплавом у Лобанова не было, и он не мог подсказать подводникам, чтобы они пошарили по дну лучом прожектора, но они сами догадались сделать это.

Луч света мазнул по фигуре водолаза, осветил толщу воды вокруг, и Лобанов заметил сверкнувший металлом корпуса контейнер «Слухача».

– Вижу! Его надо передвинуть метров на тридцать западнее.

– Сейчас переедем.

Водолаза плавно понесло в указанном направлении вместе с контейнером.

– Стоп! Опускайте.

Контейнер, поддерживаемый поблёскивающей в свете прожекторов струной троса, пошёл вниз, лёг на плоский выступ между двух каменных зубцов, подняв небольшую волну мути. Струна троса беззвучно пошла вверх, исчезла. На корпусе «Слухача» сверкнул огонёк.

– Нормально стоит, – с облегчением сообщил Лобанов.

– Выпускаем буй.

В крышке контейнера возникла дыра, из которой вылетел продолговатый красный язычок, развернулся четырьмя лепестками и поплыл вверх.

– Вижу буй.

– Отлично! Теперь мы уже сами. Благодарю за работу.

– Не за что, я лишь сопровождаю груз.

– Готовы к дальнейшему погружению? Вы уже второй час под водой, больше трёх часов находиться в костюме не рекомендуется.

– Поехали.

– Предупредите, если почувствуете себя нехорошо. Нам придётся вернуться к жёлобу с нужной глубиной.

– Без проблем.

Что-то неясное вдруг всплыло из темноты за скалами, спускающимися в бездну кратерного конуса.

– Подождите! – отреагировал Максим.

– Что случилось?! – всполошился Бурмаков.

– Я что-то вижу…

Движение в сторону замедлилось.

– Может, это батискаф?

Расплывчатая тень между зубцами скал сформировалась в странное треугольное тело, похожее очертаниями на гигантского ската, легко скользнула к установленному на скале контейнеру. У Лобанова ёкнуло сердце. Он узнал тень: точно такие же «скаты» охраняли Купол на дне озера Восток!

Голос сел.

– Вижу фагоцитолу…

– Кого?!

– Неопознанный подводный объект, – поправился Лобанов, – в форме морской манты.

– Не может быть! Манты на такой глубине и в северных водах не живут!

– Это не манта… я уже видел таких существ в Антарктиде. Это роботы для обслуживания Буфера, контроля среды и охраны Купола…

Наверху замолчали.

Лобанов прикусил язык, вдруг подумав, что Бурмаков может и не знать подробностей похода «Краба» в недра озера.

Скат скользнул к «Слухачу», грациозно обогнул его, словно принюхиваясь к незнакомому предмету, тронул тросик, уходящий к всплывшему бую.

– Чёрт! Он порвёт трос!

– «Консул» поднимается к вам, – сообщил наконец руководитель экспедиции. – Ничего не предпринимайте.

– Я и не могу ничего предпринять, из оружия у меня только тесак. Разве что пырнуть эту тварь?

– Ждите.

Из тёмных глубин котловины вырвался расплывчатый конус света, за ним поднялась округлая туша батиплава.

Скат перестал «обнюхивать» контейнер гидроакустического комплекса и тросик буя, взлетел над скалами, метнулся к водолазу, замер перед ним, шевеля синусоидами плавников. На Лобанова глянул ряд выпуклых «глазков» на головном выступе существа.

Он осторожно вытянул к нему манипуляторы.

Скат отодвинулся и в мгновение ока исчез, растворился в темноте.

– «Консул» ничего не видит, – объявил Бурмаков.

Лобанов выдохнул застрявший в лёгких воздух.

– Он уплыл…

– Вы точно его видели? – с недоверием спросил Бурмаков.

– Я даже успел его сфотографировать.

– Ага, это хорошо… но это точно манта? Вы не ошиблись?

– Я же говорю – это фагоцитола, робот обслуживания Купола в Антарктиде, мы не раз встречали таких в озере.

– Впервые слышу… ждём вас на борту.

– Нет уж, я ещё не до конца выполнил задание. Опускайте меня в кратер, на всю глубину, скафандр держит давление хорошо, мешает только запотевание шлема.

– С этим мы разберёмся. Но если вы не возражаете…

– Не возражаю, опускайте.

Через минуту скольжение в бездну возобновилось.

Туша «Консула» на сей раз находилась рядом, буквально в десятке метров, и это успокаивало.

Через полчаса Лобанов достиг дна.

Ничего особенного он не увидел. Компьютер деловито высвечивал на шлем данные о состоянии среды, системы скафандра вели себя в соответствии с функциональным назначением, Лобанов проверил маневренность костюма и его возможности брать образцы и закручивать гайки, дал сигнал к подъёму.

Скат-фагоцитола больше не показывался, хотя сомнений в том, что дно моря Лаптевых обжито роботами древних жителей затонувшего материка, у Лобанова не было.

На борту его ждал сюрприз.

Когда матросы и техники, вынув его из скафандра, взмокшего от пота, поубавили восторги по поводу успешного окончания испытаний, к нему подошёл раскрасневшийся, плотно сбитый, с короткой бородкой профессор Бурмаков и сказал, отведя в сторону:

– Вас требуют отправить на материк.

– Как это – отправить на материк? – удивился разгорячённый Лобанов, не ощущавший холодного ветра: температура в районе корабля не превышала минус пяти градусов.

– Бортовой вертолёт доставит вас на остров Большевик⁵, откуда пограничники переправят вас в Мурманск.

– На базу Видяево? – предположил Лобанов.

– Этого я не знаю.

– Что за спешка? – задал последний вопрос Лобанов, уже зная ответ: он понадобился командованию флота как подводник, принимавший участие в антарктическом походе. А это в свою очередь означало, что его ждёт новый поход.

– Собирайтесь, – сказал Бурмаков. – Я доложил о вашем подвиге кому следует.

Но Лобанов его уже не слышал…

Глава 6
Пентагон

После встречи с президентом в Овальном кабинете Белого дома министр обороны Джеймс Уилсон вернулся в Пентагон в мрачном настроении. Ему было высказано много претензий, особенно в связи с проигранной русским кампанией в Антарктиде, и Уилсон жаждал наверстать упущенное, наказать виновных в срыве экспедиции к озеру Восток, а главное – отомстить зарвавшимся наследникам Советского Союза и вернуть армии и флоту США былую славу.

После обеда одиннадцатого июля он собрал в своём хайтековском кабинете в недрах Пентагона тех, от кого зависел исход нового «крестового» похода за славой: командующего разведкой Министерства обороны Уильяма Перетту, командующего Северным флотом Гербигера, директора ДАРПА Томаса Лэйбра, начальника отдела стратегической географии РУМО Чака Картера и своего зама Элиота Фиксдера. Обещал подъехать сенатор Комитета по безопасности конгресса Бруно Хейгел, но его можно было не ждать, сенатор не отличался ни умом, ни сообразительностью, ни тактом, являя собой типичный образчик янки-«ястреба», готового объявить России войну в любой момент.

Приглашённые вели себя вальяжно, шутили, и раздражённый Уилсон резко оборвал заместителя, начавшего рассказывать веселый случай из жизни спортсменов, как израильские альпинисты успешно обошли Эверест.

– Мы уже обожглись на спортсменах, – сказал министр, кривя смуглое, гладкобритое лицо, покосился на смущённого Перетту. – Русские преподали нам хороший урок, нейтрализовав сразу четыре команды, нацеленные на ликвидацию спортивных функционеров.

– Не нам, – робко запротестовал Перетта, – операцией занимались парни ЦРУ.

– Слава аллаху, что ваших парней там не было! Позор на весь мир!

– Мы должны отомстить, – угрюмо бросил Томас Лэйбр. – Своими средствами, не подключая ЦРУ.

– Президент дал нам карт-бланш, но без ЦРУ не обойтись. Хотя мы об этом ещё поговорим. Адмирал, чем мы располагаем в Арктике?

– Весь флот включает в себя… – начал командующий Северным флотом.

– Не надо перечислять все корабли флота, я и так знаю, чем вы командуете. Кто сейчас на дежурстве?

– В штатном режиме в океане сейчас находятся четыре эсминца, поисковые корабли «Альянс» и «Марджата» и три субмарины.

– Плюс спутники, плюс беспилотники, – добавил воспрянувший духом Лэйбр. – Группа дока Мергеля на «Альянсе» сканирует дно океана со стороны Чукотского моря, «Марджата» мониторит северный район со стороны Гренландии.

– А Евро-Азиатская котловина?

Перетта и Гербигер переглянулись.

– Это зона интересов русских, – осторожно сказал командующий флотом.

По лицу министра пошли красные пятна, но он сдержался.

– Не существует ни одного района мира, которые не представляли бы для нас интереса! Запомните, адмирал! Русские щёлкнули нас по носу в Антарктиде, и мы должны, просто обязаны не упустить Арктику! Есть новые данные о поисках артефактов под Северным полюсом?

– Боюсь, новости неутешительные, сэр, – признался Перетта. – Уже почти год наши субмарины ползают по дну океана подо льдами, однако ничего похожего на второй Купол не нашли. Впрочем, насколько мне известно, и русские не преуспели в этом деле.

– Меня раздражают эти ваши ссылки на русских, Уильям! У вас они всегда и во всём виноваты! Сами же мы не ошибаемся, не так ли? Допускаю, что и они потерпели неудачу, но ведь остатки модуля древней антарктической цивилизации у них? Не у нас? Что вы сделали, чтобы наши парни подсмотрели, чем занимаются русские?

Перетта неопределённо пожал плечами.

– Мы делаем всё возможное… к тому же к делу подключились ЦРУ и разведка Госдепа, с них и надо спрашивать.

– Я знаю, с кого надо спрашивать! Наше разведуправление тоже должно было вступить в игру. Русские не только догнали нас на море и на суше, но и опережают! Чего стоит их «подводный охотник», «ужас глубин», проявивший себя в Антарктиде! Их батиплавы ни в чём не уступают нашим! Их атомные эсминцы класса «Лидер» не хуже наших «Замволтов» и намного дешевле при этом, а по вооружению превосходят даже крейсера! Российские технологии радиолокационной борьбы вообще вне конкуренции, недаром они признаны лучшими в мире! Почему мы это допустили?!

Взгляд Уилсона упал на директора Агентства военных технологий.

– Где ответ на их «Периметр» и «Статус-6»? Почему их истребитель «Ураган» оказался лучше наших «Хищников»?! Почему их «Белый лебедь»⁶ стал неуязвим?! Я уже не говорю о новом комплексе дальней авиации русских ПАК ДА, готовый подняться в воздух! Это вообще кошмар для зенитно-ракетных систем! А их суперракеты «Циркон», летящие со сверхзвуковой скоростью в семь махов?! Почему у нас нет ничего подобного?!

– Зато у них нет авианосцев и «морских охотников», – проворчал командующий флотом.

– Слава аллаху, что хотя бы в этом мы их опережаем!

– Мы работаем, – промямлил Лэйбр. – Подводные ракето-торпеды есть и у нас, многие субмарины класса «Вирджиния» уже получили эти комплексы. Зато у нас скоро на вооружении появится «испаритель», а такого оружия, смею вас заверить, способного потопить любой корабль без всяких ракет и торпед за считаные минуты, нет ни у кого.

Министр слегка расслабился, злобно изогнутые губы расправились.

– Этого мало, нужны другие решения, и во что бы то ни стало надо опередить русских в Арктике! Несмотря на их субмарины и ледоколы. Кстати, что делает возле Северного полюса их ледокол «Борей»? Есть данные?

– По косвенным сведениям, исследовательская группа на борту «Борея», – сказал Перетта, – изучает рельеф дна, то есть, по сути, ищет уцелевшие остатки Гипербореи. Не так ли, Чак?

– Судя по его маршруту, – заговорил Картер, – он и в самом деле сканирует дно океана в поисках затонувших материков, следуя карте Меркатора. По докладам полярников можно понять, что они нашли каньоны, некогда разделявшие части материка Гипербореи.

– Спутник заметил, что русские опустили в воду с борта ледокола какой-то объект, – добавил Перетта. – Но потом они включили глушение, и спутник ослеп. Что именно они опустили, пока неизвестно.

– Может быть, стратегический комплекс «Статус-6»? – предположил Гербигер.

– Всё может статься.

– Так выясните, Билл! – снова взорвался министр. – Если не хватает собственных ресурсов, свяжитесь с Фрэнком! – Уилсон имел в виду директора ЦРУ Фрэнка Баума.

Лицо Перетты стало кислым. Все знали, что он не любил технократа Баума, пришедшего в разведку из Носсемского технологического института, где разрабатывал стратегию психозомбирования крупных человеческих коллективов. Впрочем, Баума недолюбливали все присутствующие – за его откровенно презрительное отношение к военным. Зато и радовались, когда главное ведомство разведки и диверсий США терпело очередную неудачу.

– Хорошо, мы свяжемся, – неопределённо пообещал Перетта.

– Кроме того, Элиот, – резко повернулся Уилсон к заместителю, – почему вы не докладываете об успехах наших десантников в Арктике? Или и тут мы отстаём?

Фиксдер сделал квадратное лицо, хотя и без того всегда походил на оживающий время от времени холодильник.

– Русские действительно опередили нас, создав бригаду прибрежного спецназа и регулярно проводя учения, в том числе – на севере, в Заполярье и на островах. Мы лишь недавно передислоцировали на Аляску и в Гренландию группировки морской пехоты. К тому же они за последние десять лет успели создать военную инфраструктуру на берегах северных морей, оборудовав пограничные заставы и построив новые аэродромы. Но мы тут же взяли эти объекты под прицел «Томагавков», а наши эсминцы с системами «Иджис» не дадут их флоту развернуться в случае какого-либо конфликта.

– Рад слышать, хотя это меня не сильно успокаивает. – Уилсон подумал и добавил: – И президента. Наши интересы должны быть надёжно и жёстко, подчёркиваю – предельно жёстко! – соблюдены! Арктика, со всеми её богатствами, должна принадлежать Штатам!

– Но на Арктику претендуют и канадцы, и норвежцы, и эскимосы, – заметил Фиксдер. – Даже китайцы запустили в северные моря свои подлодки и корабли.

– Яхта их миллиардера Хо Жиньбао замечена в Восточно-Сибирском море, – усмехнулся Перетта.

– Что она там делает, выяснили? – спросил Уилсон.

– По нашим каналам – ничего криминального. Этот Хо оригинал, увлекается дайвингом, заказал японцам особый водолазный костюм, в котором не раз спускался в кратеры подводных вулканов.

– Так, может быть, он тоже ищет артефакты?

Перетта виновато потянул себя за прядь волос.

– У нас нет никаких конкретных сведений, сэр. Китайцы – мастера скрытности.

– Выясняйте, чёрт побери! Чем занимается наша резидентура в Пекине?

– В Пекине нет нашей резидентуры, – нервно заикнулся Фиксдер. – Мы работаем в приморских городах…

– В Пекине работают коллеги из ЦРУ, – сказал Перетта.

– Тем более установите с ними контакт! Думаю, им тоже будет интересно узнать, чем занимается господин Хо Жинь… э-э… бао в северных морях.

– Слушаюсь, господин министр!

– Итак, давайте ещё раз обсудим стратегически важные пункты наших планов. Первое: поиск артефактов. Усилить группировку субмарин под льдами Арктики, дать им ориентировку – что именно мы ищем – в связи с находками в Антарктиде. Второе: направить туда же авианосец «Трамп» вместе с соответствующим сопровождением из эсминцев и вспомогательных кораблей.

– «Трамп» не подойдёт близко к полюсу, – покачал головой адмирал Гербигер.

– Освободить один из наших ледоколов от обычной работы и послать для проводки «Трампа» через льды.

– Слушаюсь!

– Третье: во что бы то ни стало опередить русских по всем направлениям наших интересов! Вплоть до военных провокаций! Надо потеснить их с просторов Арктики!

– Они ответят, Джеймс, – криво усмехнулся Фиксдер.

– Вряд ли они полезут в открытую драку, кишка тонка, их соплежующие политики всегда запускали страшилки о «глобальной ядерной катастрофе», так как знают, что в этой войне они не победят. А у нас есть что им предъявить помимо ядерных боеприпасов. Не так ли, Том?

– Новые «Рельсотроны», – расплылся в улыбке директор ДАРПА. – Боевые лазеры на эсминцах, дроны класса «Х-37», разведпокемоны, ударные беспилотники, а теперь ещё и «испаритель».

– Великолепно! – оттаял министр. – Все эти изделия – в дело! Север – н а ш а зона интересов, и мы его никому не уступим! Вы ещё сомневаетесь, Элиот?

«Боевые роботы русских не хуже наших», – хотел остудить восторги министра Фиксдер, но передумал.

– Америка превыше всего! – с пафосом сказал он.

Присутствующие зааплодировали.

Уилсон улыбнулся.

– Рад вашей уверенности. А теперь, господа генералы и адмиралы, давайте обсудим состав экспедиции на нашей новейшей субмарине «Нордоушен». Кстати, батиплав взамен потерянного «Мистика» готов?

– Так точно, сэр, – доложил Гербигер. – Передислокация «Мистика-2» на базу в Гренландии прошла успешно. Туда же скоро подойдёт субмарина.

– Итак, господа, какие будут предложения?

Перетта раскрыл планшетник. Список команды «Мистика» составлял он.