Kitabı oku: «Легенда о капитане Бероевой», sayfa 5
Глава V. Союзник
Помещение, где назначалось общее совещание, не превышало пяти метров в длину и четырёх в ширину; с одного края, расположенного при входе слева, на высоте двухсот сантиметров от пола, устанавливался широкоэкранный плазменный телевизор; перед ним, помещаясь в шесть рядов, расставлялись двадцать четыре стула. Именно здесь и предполагалось разместить оставшихся девятнадцать сотрудников, в том числе и штатного доктора с американским оперативником. Вести немногочисленное заседание взялась российская представительница. Ожидая, пока все остальные не соберутся, она продолжала стоять, выбрав наиболее удобное место и расположившись под выключенным телевизионным устройством. Наконец явился последний зимовщик, и кареглазая сыщица, пересчитав присутствовавших участников и сделав логичные выводы, что никого уже больше не будет, подняла кверху правую руку, призывая к повышенному вниманию. Едва в актовом зале стихло, она, чувствуя себя необычайно уверенной, с выражением начала́:
– Я не буду долго задерживать ваше личное время – изложу лишь главные тезисы. Как все, надеюсь, догадываются, главная цель совместного собрания такова, что нам необходимо разобраться, как же так получилось, что за последние несколько дней здешнее сообщество лишилось аж пятерых действительных членов? Подводя печальный итог, скажу: четверо из них жестоко убиты, а один считается как пропавший без вести. И вот здесь у меня назревает наиглавнейший вопрос: кто из здесь сидящих людей что-либо знает, ну, или догадывается о случившихся трагических происшествиях?
На минуту Бероева замолчала, взяв короткую паузу и очень надеясь, что кто-нибудь соизволит высказаться либо сокровенными мыслями, либо подводящими к разгадке эмпирическими соображениями. Однако угрюмые заседатели, опустив понурые головы, предпочитали тупо отмалчиваться. Выдержав недолгую паузу, бойкая оперативница продолжала:
– Хорошо, первый вопрос остаётся открытым. Я прекрасно понимаю, что говорить в присутствии всех остальных не слишком удобно, поэтому, если вдруг у кого-то возникнет отдельное желание пообщаться лично со мной – чтобы передать мне хоть какую-то информацию – я буду рада их выслушать и окажусь признательна за выказанную в загадочном деле предметную помощь. Можете мне поверить, при создавшихся обстоятельствах ваши бесценные жизни находятся в ваших же личных руках, и ни я, ни мой американский коллега, не сможем никого защитить без общественной, самой активной, поддержки. Поразмыслите, дорогие зимовщики, надо всем мною сказанным хорошенечко и сделайте, пожалуйста, надлежащие выводы. Признаюсь, мне будет очень неприятно осматривать следующий труп, понимая, что мы так и не смогли найти с вами общего понимания и что я не сумела вас убедить о притаившейся серьёзной опасности.
Убедительная девушка вновь замолчала, чтобы перевести неугомонный бойцовский дух, разгоряченный пламенной речью, и осмотрела унылые, хмурые лица. Никто, по-видимому, так и не возжелал проявлять прямого согласия на деятельное сотрудничество. Оценив тупиковую, безрезультатную ситуацию, она перешла к назидательной проповеди:
– Раз желающих на открытый диалог не нашлось, перехожу к следующей части нашей недолгой программы. Она будет носить характер больше рекомендательный: я призываю вас к осторожности! Ненужно – ни в коем случае! – без особой нужды выбираться на улицу. Если возникает прямая необходимость, то выходить требуется непременно не в одиночку, а отдельными группами. Я просто настаиваю, чтобы каждый раз с собой брали что-нибудь, чем, в случае внезапного нападения, возможно обороняться. Защитными средствами могут использоваться любые предметы, способные причинить более или менее существенный вред. Внутри самих зимовочных помещений я точно так же не уверена в полной безопасности живущих людей, поэтому и здесь призываю соблюдать и осмотрительную внимательность, и прозорли́вую дальновидность.
Едва закончив, Оксана заметила, как один из благодарных слушателей нерешительно поднимает кверху правую руку; он то потянет её, то снова опустит, будто бы сомневаясь, стоит ли привлекать к себе преувеличенное внимание. По внешнему виду он казался молоденьким парнем, по возрасту равным усердной докладчице. Когда он получил благосклонное разрешение и неторопливо привстал, то невзначай показал: во-первых, что имеет высокий рост, выделяющийся худощавым телосложением, но и не исключающий значительной силы (что угадывалось по развитым бицепсам, выделявшимся сквозь плотно прилегавшую синюю водолазку); во-вторых, что овальное лицо представляется больше обычного вытянутым (что успешно скрывалось за длинными тёмно-русыми волосами); в-третьих, что карие глаза поблескивают лёгким лукавством, но сейчас в основном выражают скромную недоверчивость, а еще и некое трусливое опасение; в-четвёртых, что обмороженная кожа испещряется многочисленными мелкими ранками, образующимися из-за длительных пребываний на северном холоде; в-пятых, что одевается он в специальную одежду российского МЧС. «Ему бы тоже не помешала лечебная мазь, способная защитить от холодного, излишне студёного, ветра», – машинально промелькнуло в сочувственном женском мозгу. Поскольку цель собрания являлась кардинально другой, она доброжелательно кивнула, позволяя безропотно говорить.
– Ре́шетов Сергей, – как и полагается, он в первую очередь представился, – у меня есть серьёзный, злободневный вопрос: правда ли, что наши покойные товарищи подвергались нападению огромного хищного зверя никому не известной породы?
– Не факт, – жёстко возразила Бероева, плавным мановением предлагая молодому человеку садиться (она отлично его поняла, что основная цель интереса предполагалась кардинально иной), – хотя в чём-то и соглашусь. Да, действительно, оставленные на мертвых телах ужасные раны больше характерны для нападения, осуществленного каким-нибудь дивным животным, нежели обыкновенным, среднестатистическим человеком. Вместе с тем никто ничего похожего так пока и не видел, а значит, утверждать о непременном наличии некой диковинной сущности лично я, как понимаете, не возьмусь. Возвращаясь к сказанному, вновь повторюсь: максимум осторожности, а при обнаружении любого, вызывающего подозрение, факта, немедленно ставить меня в известность, и желательно в наикратчайшие сроки.
На той, не совсем утешительной ноте, расстаравшаяся докладчица справедливо предположила, что общее собрание можно уже заканчивать. Не видя других желающих, вольно или невольно выражающих согласие пообщаться, она убедительно заявила:
– Если ни у кого нет насущных вопросов, предлагаю всем расходиться.
Молчаливые участники все разом подня́лись и поочередно направились к выходу; в актовом зале задержался лишь американский специальный агент.
– Чем, Ксюша, собирается скрасить вечерний досу́г? – спросил он, намекая, что был бы не против скоротать приближавшуюся ночку с ней вместе. – Делать всё одно пока нечего, тем более что уставшие члены экспедиции улягутся сейчас спать – может, где-нибудь уединимся да узнаем друг друга поближе?
– Извини, Джонни, но при первом свидании к поспешному сексу я отношусь, скажем так, настороженно, – незамысловато отшутилась кареглазая россиянка.
Она заметила, что недалеко от выхода, ведущего из общественной залы, стоит самый активный слушатель, отметившийся в ходе недавнего совещания неохотным желанием высказаться. «Наверное, он ко мне»? – предположила Оксана, мысленно размышляя о нетипичном, зато ожидаемом проявлении. Между тем О’Нил, уловив в мелодичном голосе некую озабоченность, не нашёл ничего наилучшего, как отрешенно промолвить:
– Как знаешь?.. А не то, гляди… не пожалеешь.
Оказывается, как истинный американец, он и не думал шутить, а на полном серьёзе предлагал русской коллеге вступить с ним в интимную близость. Безошибочно распознав, что перед ним находится личность стойкая, крайне принципиальная, специальный агент подумал, что «пока не выдалось охочее время», и, неприветливо попрощавшись, пошёл в занимаемый им маленький кубрик, намереваясь уединиться и, отвергнутым, предаться спокойному сну.
Пожелав Джонни приятной ночи, наполненной сладкими сновидениями, Бероева, сославшись на пресловутый «женский каприз», на какое-то время осталась в просторном зале. В одиночестве она скучала недолго, и, едва недовольный американец скрылся из виду, в комнату украдкой проследовал Ре́шетов. Заранее предчувствуя, что молодой человек намеревается сообщить ей нечто (что не должно быть услышано кем бы то ни было, кроме, единственное, неё), Оксана предложила пройти в отдалённый угол, расположенный справа и находившийся вне зоны видимости, со стороны входного отверстия (ежели кому-то приспичит разгуливать в коридоре). Указав Сергею на самый последний стул, сама эффектная брюнетка уселась на предпоследнее сидение, повернувшись прекрасной грудью к округлой спинке и положивши на неё не менее красивые руки. Сейчас на осмотрительной сыщице, поверх чёрной водолазки, находилась оперативная кобура, ничуть не скрывавшая табельный пистолет, с которым она приняла решение больше не расставаться.
– Ты, Серёжа, хотел мне поведать что-нибудь дополнительное? – поинтересовалась проницательная красавица, едва они разместились друг против друга. – Есть нечто такое, что я должна непременно узнать – ведь я же права?
Произносимые вопросы миловидная девушка задавала заговорщицким полушепотом, вкрадчивым голосом, стараясь получше расположить к себе нежданного собеседника; она была сотрудница опытная, а соответственно, отлично себе представляла, что решиться на смелый, едва ли не отчаянный шаг стоило и большого труда, и титанического усилия. По прошествии пары минут, видимо собравшись с нужными мыслями, он осторожно заговорил:
– Я, пожалуй, перво-наперво признаюсь, что Сидорчук Виктор является мне двоюродным братом, а главное, что именно он устроил нас сюда подработать; также я вынужден просветить, что Иван, он же наш инженерный техник, являлся ему ближайшим товарищем. Когда начали́сь страшные, чудовищные убийства, мы точно так же, как вы нам сейчас посоветовали, решили держаться вместе, отдельной маленькой группой. Однако, как ни старайся, постоянно быть втроём всё едино так и не получалось. Между Ваней и Витей существовал устойчивый договор, что если Картонкин не возврати́ться с котельной дольше обычного, то его чрезмерное отсутствие означает единственное – там случилось что-то крайне серьёзное и ему требуется срочная подмога, скорая помощь. В ознаменованном случае мой брат обязан бросать любые дела и немедленно направляться к нему.
– Хорошо, но почему он не доложил о случившемся кому-то из нас? – прервала Бероева откровенную речь. – Скажем, мне или американскому спецу-фэбээровцу?
– Однозначно ответить нельзя, – опасливо поглядывая на дверь, полушёпотом договаривал Ре́шетов, – да и о Вашем личном прибытии мы узнали не раньше, чем Вы появились в общей столовой… если Вы успели заметить, на зимовочной станции всякая информация держится в строжайшем секрете. И потом, ко всем новым людям мы относимся с естественным недоверием; поверьте, поступать так есть и веские, и наглядные основания.
– Да?.. Правда? – расширив сомнительные глаза , изобразила московская сыщица крайнее удивление. – Тогда теперь о главном: с чем излишняя предосторожность связана?
Сергей замолчал, пару минут о чём-то мучительно поразмыслил, а затем, всё более интригуя, продолжил:
– На полярной экспедиции в мои непосредственные обязанности входит ручной ремонт и каждодневное обслуживание трактора-снегохода, помимо прочего являющегося ещё и маломестным автобусом. Если быть кратким, я являюсь обыкновенным механиком. Так вот, дней эдак пять назад, – он сморщился, словно бы производя сложные умственные расчеты, – как и обычно, я выполнял профилактическую проверку нормального функционирования механизированных систем. Вдруг! Я почувствовал себя плохо – то ли давление скакнуло, то ли ещё чего-то похуже? – в общем, снежное покрытие передо мной словно бы заходило по бескрайнему кругу. Не в силах вернуться обратно, я передал о нечаянном ухудшении прямиком в центральную базу. Буквально через пятнадцать минут ко мне прибыл американский санитар Бредуэ́ст. Однако к моменту его появления меня более или менее отпустило, и я продолжил заниматься порученным делом, прерванным из-за случайного казуса либо простого недомогания.
– Американский медик, соответственно, вернулся назад, – закончила Оксана за сдержанным рассказчиком само собой понятную мысль.
– Совершено верно, – продолжал молодой человек развивать нелёгкое повествование дальше, – только до зимовочного комплекса он в тот день не добрался… О случившейся трагедии я узнал не сразу, а много позднее, когда, закончив основные работы, возвращался обратно. Следуя, как и всегда, не спеша – неожиданно! – на привычном пути я обнаруживаю мёртвого Гарри, изуродованное тело которого лежало между отопительным помещением и топливной емкостью – благо в тот роковой период северное сияние отчётливо озаряло ближайшую местность, виделось сравнительно далеко, и двигался я без использования стального пути. Словом, заприметив на незначительном отдалении, в ста метрах от котельного отсека, некое тёмное пятнышко, отлично выделявшееся на белом снегу, я осторожно отправился к нему посмотреть. Нетрудно догадаться, мне предстало изуродованное туловище убитого санитара. Но это ещё не всё…
– Неужели? – почему-то нисколько не удивилась Бероева. – Я так понимаю, ты обнаружил что-то, показавшееся тебе необычным, если не любопытным?
– Именно, – переходя на еле слышимый шёпот, дрожавшим голосом констатировал Ре́шетов, – ведь я и к мёртвому-то телу отправился только затем, чтобы проверить привидевшееся явление. Какое? Не удалившись порядком от обслуженной техники, я услышал странный, необычный для крайнего полюса, шум, напоминавший тарахтевшую работу двигателя внутреннего сгорания. Оглядываясь по окружающим сторонам, в тот злосчастный миг я нежданно-негаданно разглядел, как от участка местности, где я позже обнаружил истерзанного покойника, отъезжает двухместный «мотоснегоход», перевозящий на себе всего лишь одного человека.
– Одетого… – подсказала дальновидная сыщица, прекрасно понимая, какой услышит ответ.
– В ту же военную форму, что и все другие американцы, находящиеся здесь, на полярной зимовке, – закончил Сергей недосказанную мысль и при́нялся рассказывать дальше: – Именно поэтому на обратном пути я и вглядывался в то самое злосчастное место. Затем был профессор Попов, а через день появился американский агент ФБР. Между прочим, последнее обстоятельство нисколько не успокоило, а наоборот, еще больше усилило нашу повышенную нервозность. Когда появились Вы, мы, не осведомлённые о поставленной перед Вами истой задаче, точно так же решили не рисковать и продолжали действовать по заранее продуманным планам, тем более что до настоящего времени у нас и неплохо получалось, и отменно срабатывало.
– И всё-таки привело к трагичным последствиям, – вставила Оксана максимально справедливое замечание. – Как следует понимать основную суть всего, что я сейчас выслушала, скорее всего, Картонкин тоже убит.
– Судя по всему, выдвинутое предположение более нежели верно, – безропотно согласился Ре́шетов, печально опуская потухшие очи и внимательно что-то разглядывая на железном полу, – после ужина Ваня, как и обычно, пошёл с надлежащей проверкой в котельную. По обыкновению, если все складывалось нормально, привычная процедура занимала не долее двадцати, как максимум, тридцати минут. Сегодня он отсутствовал более сорока, и мой двоюродный брат решил сходить и посмотреть, что же в действительности случилось. Кто же мог предположить, что их дружеская приверженность закончится таинственной драмой? Поэтому я чуточку поразмыслил и принял ответственное решение, что отмалчиваться больше нельзя и что непременно кому-то необходимо довериться.
– Честно скажу, и правильно сделал, – воодушевленно разгорячилась Бероева, понимая, что сумела заручиться хоть чьей-нибудь безусловной поддержкой (если говорить откровенно, до конца она ему все же не доверяла, в силу длительной практики закономерно предполагая, что верить не следует никому, пока не проверишь и не перепроверишь всё самолично); через секунду она успокоила его чрезмерную подозрительность: – Не переживай, вместе мы чего-нибудь да непременно придумаем.
– Очень хотелось бы верить, – чуть сильнее воскликнул Ре́шетов, всем оживлённым видом как бы показывая, что вверяет себя в полное распоряжение сотрудницы МУРа, – ежели потребуется моя активная помощь, Вы только скажите, я же сделаю всё, – ему пришлось снизить восхищённую интонацию, – если окажется в моих скромных силёнках, конечно.
Искренняя готовность помочь явилась одинокой сыщице лишь на́ руку (она не доверяла никому, даже агенту Джонни). На минуту задумавшись, она поразмыслила, как бы ей в запутанном расследовании получше использовать простосердечного человека. Неожиданно, словно бы что-то вспомнив, она вперилась настойчивым взглядом в прямодушного собеседника, открытого для полноценной вербовки, и удивленно воскликнула:
– Стой!.. Ты, кажется, сказал, что имеешь свободный допуск на вездеходный трактор?
– Совершенно верно, – согласился Сергей, утвердительно кивнув головой, – ежедневно, после окончания исследовательских работ, я провожу технический осмотр всех механических систем и делаю окончательное заключение, готов ли он к следующей поездке либо же нет. Надо понимать, если при холодной, крайне морозной, погоде с ним что-нибудь приключится, да ещё и на значительном удалении от зимовочной базы, то эвакуировать влиятельных пассажиров будет попросту не на чем, потому что то передвижное средство единственное. Как Вы понимаете, выпускаю я агрегат, основательно убедившись в его полной исправности.
– Понятно, – прервала Ксюша чрезмерно затянувшийся монолог, сгорая от жуткого нетерпения прояснить некую интересующую подробность, – но скажи: раз ты занимаешься техническими работами, значит, тебе доверяют и пусковые ключики?
– Какие такие ключи? – искренне удивился Сергей. – Выездной снегоход остаётся незапертым: нелепая, абсурдная мысль, чтобы его закрывать, инда и в самую сомнительную голову никому у нас не приходит. Стоит он себе и стоит – кому вообще понадобится? А хотя бы если и так! Всё равно без специальных навыков завести его не получится; а в ближайшей окрестности, я думаю, мало найдётся посторонних людей, обладающих технологическими познаниями и воровскими искусствами.
Болтливый механик добродушно заулыбался, тем самым давая понять, что сказанными словами имеет в виду, что такую безлюдность, какая существует на Серном полюсе, навряд ли отыщешь даже на Южном, где находится множество иностранных полярных станций. Мгновенно разгадав подразумеваемую особенность, Бероева не стала на ней зацикливаться, а озадачила его другим, более чем насущным, вопросом:
– Ну, а стартер… как запускается двигатель?
– Просто и совсем незатейливо, – с некоторой гордостью ответил умудрённый специалист, – обычным нажатием парочки чёрных кнопок, помещённых на панель управления: с помощью одной направляется сжатый воздух, а другой запускается электрический стартер – вот разве на дизельном топливе предпринятые усилия будут напрасными, если вначале охлаждающую жидкость не разогреть до нужной температуры.
Глава VI. Находка
Озвученное обстоятельство привело московскую оперативницу в некоторое смятение и зародило в недоверчивом мозгу нехорошие подозрения. «Зачем он, – имея в виду О’Нила, – мне нагло соврал? Почему сказал, что пусковые ключи находятся у учёных, когда неохраняемый трактор вовсе не запирается? – размышляла она про себя, когда, закончив разговаривать с Ре́шетовым, возвращалась в выделенный для отдыха маленький кубрик. – явно он ввёл меня в наивное заблуждение чисто умышленно – но, опять же, зачем? Надо держать с ним ухо востро! С другой стороны, в рассматриваемом случае с точностью можно сказать лишь одно: он ведёт здесь какую-то двойную игру, ничуть не направленную на целевое расследование, а скорее, наоборот, – окончательно утвердившись в навязчивой мысли, Бероева на всякий случай заперла́сь изнутри, а боевой пистолет положила на прикроватную тумбочку, готовая в любой момент воспользоваться им по прямому предназначению; затем пожелала себе спокойной ночи: – Всё, пора спать, а завтра уже и посмотрим…»
Спала Оксана скверно: каждые полчаса она просыпалась от страшных предчувствий. Ей казалось, что непрочная дверца, ведущая в махонькую каморку, неожиданно открывается, а следом внутрь вбегает американский специальный агент, охваченный явным намерением ее предательски уничтожить, причём вместо лица у него (как не покажется странным?) страшная волчья морда, лязгающая огромными стальными зубами. Подобные кошмары (то ли беспокойные сновидения, то ли фантастические галлюцинации?) преследовали девушку все четыре часа, что она смогла себе предоставить на непродолжительное восстановление растраченных сил (положенных, кстати, ещё и на задержание Маркова Михаила).
Встала она, «словно вконец разрушенное корыто» совершенно не отдохнувшей. Однако, делать нечего, нужно было готовиться к продолжению трудного следствия; но вначале ей требовалось привести себя в надлежащий порядок. Умывальник с туалетом являлись общественными, но там ещё никого не присутствовало: Оксана умышленно встала на час раньше, чтобы закончить утренние процедуры до общего пробуждения. Не отягощённая посторонним наличием, на всё про всё она затратила не более двадцати минут. Закончив с бодрившим умыванием, кареглазая брюнетка оделась в ту же утеплённую одежду, что была на ней накануне, не позабыв про оперативную кобуру, снабженную знаменитым пистолетом системы Макарова. В последующем, хорошенько экипировавшись, рассудительная девушка воспользовалась царившим затишьем и направилась в штатный радиоузел.
Всего радистов числилось двое, и работали они через сутки. На сегодняшнем дежурстве находился американец Билл Уоркен, молодой симпатичный парень, достигший возраста двадцати семи лет. Оценив его внешние признаки, опытная полицейская остановилась на основных: слишком маленький рост делал схожим с невзрачным карликом, хотя и отмеченным коренастой фигурой, а заодно и круглой физиономией, приятной и добродушной; чуть зауженный разрез каре-оливковых глаз придавал некоторое сходство с настоящим китайцем (в общей сложности подобное сравнение не было лишено фундаментальной истины, потому как его родная бабушка являлась подлинной китаянкой); смуглый цвет кожи, а также иссиня-чёрные локоны, спускавшиеся на лоб и полностью скрывавшие уши, нисколько не умаляли первого впечатления. Верхняя одежда, скрывавшая неказистое туловище, мало чем отличалась от остальных членов американской команды, кроме разве того небольшого нюанса, что его короткую шею обматывал шерстяной удлинённый шарф, заманчиво тёплый и выделявшийся коричневатой окраской.
– Мне в срочном порядке необходимо отправить радиограмму, – произнесла Бероева, едва переступая порог.
– Охотно Вам помогу, – с готовностью ответил Уоркен. – Какой будет текст?
Российская оперативница передала услужливому радисту бумажный клочочек, исписанный красивым женским почерком и минуту назад вырванный из блокнота, предназначенного для важных попутных записей. На нём значилось следующее:
Оперуполномоченная капитан Бероева О.В.
Москва. Кремль. Президенту.
Операция заходит в тупик. Миссия близится к нежелательному провалу.
На станции происходит массовое истребление гражданских людей. Прошу разрешения произвести всеобщую эвакуацию.
Жду дальнейших инструкций.
27.11.2017 года, 05 часов 30 минут.
Внимательно ознакомившись с представленным содержанием, Билл тут же, в непосредственном присутствии сотрудницы МУРа, на указанной сосредоточенной девушкой частоте, осуществил передачу представленного запроса. Как только появилось сигнальное подтверждение, что тревожное послание успешно отправлено, успокоенная сыщица покинула и без того невместительный корпус радиорубки. К тому времени по узким коридорам серверной зимовки начиналось людское движение.
Обмороженная часть руки немножечко ныла, и вторым утренним делом Оксана решила показать её доктору Джордану. Отправившись в медицинский отсек, она, вопреки столь раннему времени, застала Майкла в служебном помещении, как и обычно в свободное время, гревшимся горячим напитком. Едва оказавшись в приёмной, смущённая девушка объяснила истинную причину, вынудившую её к нежданному посещению и не оговоренную заранее:
– Док, посмотрите, пожалуйста, поврежденную кисть: у меня присутствует неясное ощущение неприятного дискомфорта – может, чем другим полечить?
– Давай поглядим, – настоял медицинский специалист, отставив парившую кружку.
Внимательно проанализировав пораженный участок, он удовлетворенно отметил:
– Лечебный процесс протекает нормально: травмированная поверхность успешно начала́ заживать, поэтому и усилились болезненные покалывания. Можно, конечно, перевязать, но тогда, без доступа атмосферного воздуха, заживление будет протекать несколько медленней; да и определённые неудобства тоже возникнут, а они, насколько я понимаю, не входят в твои дальнейшие планы?
– Все правильно, Майкл, – подтвердила российская сыщица, убедившись, что никаких нежелательных осложнений с обмороженной рукой в настоящее период не происходит, – раз нет ничего страшного, тогда я пойду – встретимся в столовой за поданным завтраком.
Сегодняшним утром в пищевом блоке присутствовало одиннадцать человек, представлявших обслуживавший персонал, четверо ученных мужей и двое оперативных сотрудников, прибы́вших в мрачное зимовье и из различных стран, и с разных материков. Как и накануне, все сидели на укоренившихся местах; единственное, за одним столом, накрытом обслуге, присутствовало не шесть, а всего лишь пять человек, да и Бероева с О’Нилом теперь завтракали вдвоём, без вчерашнего отрешённого компаньона.
– Чем, Ксюша, займёмся сегодня? – поинтересовался американский агент, едва они уселись друг против друга.
– Тем же, Джонни, чем и вчера, – ответила Оксана, ослепительно улыбаясь и искусно маскируясь за видимым дружелюбием (после вчерашнего разговора с механиком Ре́шетовым, она не доверяла двуличному фэбээровцу значительно больше), – будем пытаться разоблачить и поймать кровожадного, безжалостного убийцу.
– Каким путём будем идти? – не унимался настырный напарник, выказывая чёткое стремление разгадать насущные планы. – Есть какие-то значимые подвижки либо обоснованные соображения?
«Интересно, знает ли он о нашем вечернем разговоре с Сергеем?» – подумала кареглазая сыщица, удовлетворенно отметив, что тот находится в обеденном зале; вслух же, не переставая расплываться в бесподобной улыбке (будто бы она испытывает невероятное удовольствие от плодотворных общений с дотошным американцем), завораживавшим тоном томно промолвила:
– Странно, но я почему-то подумала, что сегодня именно ты предложишь что-нибудь эдакое, мал-помалу рациональное? Откровенно говоря, по какой, спрашивается, несправедливой причине все здешние проблемы вдруг решили свалить на хрупкие де́вичьи плечи – а вы, сильные мужики, тогда здесь на что? Я, конечно, не отказываюсь от возложенных служебных обязанностей, но и чья-нибудь посильная помощь явилась бы далеко не лишней.
Специальный агент воспринял едкое замечание, как обычную женскую эксцентричность, и не прида́л ему какого-либо значимого внимания; с другой стороны, ему непременно хотелось выведать, как же та собирается проводить основное расследование. Пока он размышлял, как бы побыстрее разговорить московскую сыщицу, сама она с неприкрытой иронией продолжала:
– Вот вы все спокойно спите, а я с самого утра занимаюсь решением всех тех ужасных проблем, что «снежным комом» свалились на северную зимовку. Ты спросишь: что же я конкретного сделала? Что ж, я охотно отвечу: срочной радиограммой запросила немедленную эвакуацию всех сотрудников, приписанных к тайным исследованиям.
– Неужели? – словно очнувшись от глубокого сна, поразился О’Нил. – И чего, интересно, тебе ответили?
– Пока ничего, – честно призналась Оксана, от которой не ускользнула лёгкая злобная тень, пробежавшая по улыбчивому лицу не слишком надёжного собеседника, – но, думаю, окончательное решение придёт в течении текущего дня, ближе к вечеру.
– То есть, Ксюша, получается, не так-то ты и уверена в наших профессиональных возможностях? – спросил озабоченный фэбээровец, глядя ей прямо в восхитительные глаза.
– Да, Джонни, я очень сильно в них сомневаюсь, – не удержалась Бероева, чтобы не состроить прекрасные глазки и не одарить американского коллегу пронзительным взглядом.
На этой неутешительной ноте непродолжительный завтрак закончился. Научные сотрудники сразу засобирались, намереваясь, как и обычно, покинуть основной зимовочный комплекс и выдвинуться продолжать секретные изыскания. Докучли́вая оперативница еще раз предупредила их о собственной безопасности, предельной осторожности, не позабыв осуществить очередную безрезультатную попытку напроситься в качестве вооружённой охраны. Они лишь, как от назойливой мухи, пренебрежительно отмахнулись. Между тем от зоркой оперативницы не ускользнуло то важное обстоятельство, что Григорович о чём-то шепчется в сторонке с О’Нилом. «Что они, стесняюсь спросить, затевают? Явно плутоватый американец осведомлен намного больше, чем хочет казаться. Хм?.. Что же всё-таки они замышляют?» – подумала Оксана, нисколько в закулисных интригах не сомневаясь.
Когда учёные покинули зимовочное строение, Бероева, сославшись, что ей необходимо обдумать неоднозначное положение, складывающееся на северной экспедиции, отправилась в крохотный кубрик и заперла́сь изнутри. Оказавшись одна, она посвятила освободившееся время тщательной чистке боевого оружия и методичной проверке его боевой готовности (на тот крайний случай, если вдруг придётся осуществлять его внезапное применение). Ровно через час она вышла в центральный коридор… И тут! Ей неожиданно показалось, что в отдалённом конце промелькнула неясная фигура американского спец-агента, одетого в тёплые вещи и словно бы приготовившегося выйти наружу.
Она мгновенно вернулась назад, схватила верхнюю куртку, добавила вязанную шапку (покрасоваться в песцовой у неё пока так и не получалось), меховые варежки и, быстро одевшись, бегом проследовала в разъединительный коридор. Московская сыщица заходила туда как раз в тот самый момент, когда пронырливый американец открывал наружную дверь.
