Kitabı oku: «История без мифологии», sayfa 3

Шут со шпагой

Шута Шико мы прекрасно знаем по великому роману Александра Дюма "Графиня де Монсоро" – одному из лучших в творческом наследии писателя. По книге в 1997 году был снят замечательный одноименный сериал, в котором роль Шико блестяще воплотил Алексей Горбунов.

Что на страницах романа, что в фильме, шут Шико предстает перед нами в образе умного, сильного и благородного человека, умелого интригана при дворе французского короля Генриха III. Но таким ли Шико был на самом деле? И вообще, существовал ли он?

Жан-Антуан д'Англере

Да, шут Шико существовал. Настоящее имя этого человека было – Жан-Антуан д'Англере, он родился примерно в 1540 году в маленьком городке Вильнё́в-сюр-Ло в Гаскони.

В юности, подобно другому знаменитому герою Дюма, мушкетеру д'Артаньяну, отправился покорять Париж, успешно поступил в Реймсский колледж и окончил его с хорошими отметками.

Жан-Антуан отличался начитанностью и превосходным чувством юмора, что делало его своим практически в любой компании. Кроме того, д'Англере был искусным фехтовальщиком: виртуозное владение шпагой неоднократно спасало ему и жизнь, и честь, однако, Жан-Антуан в большинстве случаев предпочитал решать все вопросы дипломатическим путем.

После колледжа юный д'Англере поступил на королевскую службу простым солдатом. В качестве воина Жану-Антуану довелось послужить двум королям – Франциску II и Карлу IX. Д'Англере был храбрым солдатом, но снискать особой славы на полях сражений ему не довелось. В историю Жан-Антуан вошел совсем в другой ипостаси – любимого шута короля Генриха III, а затем и Генриха IV.

Шут-головорез

Достоверно неизвестного, где и когда Жан-Антуан д'Англере получил свое знаменитое прозвище. В переводе с французского "Chicot" – это пенёк, обломок зуба. Какие выводы из этого можно сделать? Возможно, шут отличался невысоким ростом, а, возможно, у него была щербинка во рту – история умалчивает.

Зато известно, что Шико был ярым католиком и в ходе печально известной Варфоломеевской ночи 24 августа 1574 года, вместе со своим братом Раймондом участвовал в убийстве одного из ключевых лидеров французских гугенотов Франсуа де Ла Рошфуко.

Рвение Шико во времена религиозных войн было настолько велико, а преданность герцогу Анжуйскому настолько безусловна, что в 1569 году в свете его стали в шутку называть герцогским "портмоне". Шико, обладавший феноменальной памятью, и правда, хранил в своей голове документы и письма герцога, которые тот не отваживался доверить бумаге.

В 1572-1573 годах Шико участвует в осаде Ла-Рошели, где проявляет себя весьма и весьма отважным воином. В 1574 году король жалует ему чин лейтенанта и назначает комендантом замка Лош. Еще через десять лет, в марте 1584 года, Шико наконец-то получает дворянский титул.

К зрелому возрасту Шико сильно пересмотрел свои взгляды на жизнь, его религиозное рвение резко уменьшилось, а сам он стал относиться к людям с изрядной долей иронии.

Шут, который говорит правду

Придворный шут при дворе французского короля – это была более чем достойная должность, которую нельзя сравнить с шутами при дворе русской царицы Анны Иоанновны, над которыми смеялись все кому не лень. Шут во Франции – это был своего рода проводник между народом и королем, которому позволялось сказать несколько больше, чем другим царедворцам. По большому счету, шут был тем человеком, что говорит королю правду.

Шико был назначен придворным шутом Генриха III, прежде всего, за свой ум, преданность, смелость и острый язык.

2 августа 1589 года Генрих III был убит 22-летним монахом-доминиканцем Жаком Клеманом, использовавшим тонкий стилет. Новым королем был провозглашен Генрих IV, которого Шико сразу же признал.

При дворе нового монарха шут пользовался еще большим почетом, чем при дворе прежнего. Герцог Сюлли, глава французского правительства при Генрихе IV, описывал сложившиеся между шутом и королем отношения следующим образом:

Шико имел вольность говорить с королём, как хотел, и тот на него никогда не гневался. … «Не удивительно, – говорил он Генриху Четвёртому, – что столько людей бегают, как собаки за королевским титулом: оно стоит труда. Трудишься час в день и точно знаешь, что тебе есть, чем прожить целую неделю, и можно обойтись без соседской ссуды. Но ради бога, опасайся попасть в руки Католической лиги, они с тобой управятся, как с жареной колбасою, велят нарисовать над твоей виселицей французский и наваррский гербы и надпишут: „Здесь ему самое место“.»

Понятно, что любой другой царедворец за такие слова получил, как минимум, немедленную отставку, как максимум – гильотину.

Шико выделялся и на фоне других придворных шутов своего времени. Так, он был единственным, кому дозволялось носить шпагу, единственным, кто принимал непосредственное участие в политической и военной жизни страны.

Прекрасный фехтовальщик и отважный солдат никогда не лез за словом в карман и шутил – порой очень обидно – даже про самых высокородных господ. Из-за острого языка Шико нажил себе множество врагов, неоднократно на него совершались покушения, но шуту всегда удавалось выходить сухим из воды.

Умер за злую шутку

Тем не менее, причиной смерти шута Шико, как и положено, стала шутка – и, надо сказать, весьма злая и обидная.

В 1591 году Шико участвовал в осаде Руана войсками Генриха IV. В ходе сражения шут проявил храбрость и пленил одного из важнейших сторонников Католической лиги молодого графа Анри де Шалиньи, дальнего родственника своего прежнего хозяина – короля Генриха III.

Это само по себе было позором, но шут продолжил издевательство. Во-первых, он не стал разоружать графа, демонстрируя тому, что совершенно его не боится. Во-вторых, приведя графа к королю, шут не удержался от едкой остроты и сказал:

"Смотри, Генрих, что я тебе дарю".

На этот раз де Шалиньи не выдержал и, выхватив шпагу из ножен, нанес сильнейший удар эфесом по голове Шико. Шут рухнул как подкошенный и, спустя некоторое время, скончался. На момент смерти Шико было около 50 лет.

Оскорбление в адрес де Шалиньи было настолько очевидным и невиданным, что король Генрих IV пощадил графа за убийство своего любимого шута…

История без мифологии №8

Миледи Люси

Каких только женщин не записывали в прототипы смертельно опасной, но такой притягательной леди Винтер из "Трех мушкетеров" Александра Дюма! Однако, в последнее время исследователи сходятся на том, что наиболее вероятным прототипом является британская графиня леди Карлайл. Это была удивительная женщина, не менее удивительная, чем описанная Александром Дюма леди Винтер.

Начнем с того, что графиня Карлайл, равно как и ее книжная "сестра", была ближайшей сподручной кардинала Ришелье. И выполняла она весьма экстравагантные задания, подчас проникнутые тонким эротизмом.

Вокруг леди Карлайл циркулировало множество разнообразных слухов. Диковатые англичане тех времен на полном серьезе считали женщину ведьмой, продавшую душу и тело дьяволу. Если бы Миледи (так леди Карлайл тоже называли, кстати сказать) родилась немного раньше, ее бы непременно казнила Инквизиция.

Тяжелое детство будущей la femme fatale

Родилась графиня Карлайл в 1599 году, и родители дали ей имя Люси. Отец девочки, граф Генри Перси, впал по какой-то причине в немилость к королевской семье, был арестован и заключен в Тауэре. Малышке Люси с матерью пришлось несладко. Имение постоянно осаждали кредиторы, несчастная мать даже подумывала сдать дочь "в помощницы" к какому-нибудь доброму богатому джентльмену.

Однако, Люси удалось избежать этой участи и достигнуть 18 лет, не потеряв, как тогда говорили, невинности и чести (хотя, казалось бы, о какой чести может идти речь, если продать девочку старику собиралась ее собственная мать?).

Чтобы избежать полного разорения и нищеты, Люси пришлось брать дело в свои руки. И она сделала то единственное, что она могла сделать. В 18 лет девушка вышла замуж за богатого старика-землевладельца. Позднее она рассказывала, как омерзительно ей было терпеть ласки престарелого эсквайра.

Впрочем, терпеть долго не пришлось. Через 2 года при весьма странных обстоятельствах (внезапная рвота, кровавая диарея и остановка сердца) старик скончался и двадцатилетняя красавица стала состоятельной вдовой. Тут же она вышла замуж за своего любовника а, по совместительству, двоюродного брата графа Джеймса Карлайла.

Близкое знакомство с герцогом Бекингемом

Графиня Люси Карлайл добилась почти всего, чего она хотела, но теперь она жаждала большего. Ее не устраивал статус состоятельной аристократки-землевладелицы, она хотела настоящего богатства, а, главное, власти и влияния в обществе.

Все это можно было получить только от высшей аристократии Королевства. Графиня начала часто бывать в обществе, вести активную светскую жизнь. Очень скоро на блистательную леди, что называется, положил глаз один из влиятельнейших вельмож Англии – герцог Бекингем (Джордж Вильерс). Бекингем пообещал двадцатилетней красавице все блага мира и та, купившись на сей хитрый трюк, стала его любовницей. Стоит ли говорить о том, что ни одного своего обещания пылкий герцог не сдержал? Тем более, что вскоре Бекингему стало не до графини – он полностью переключился на французскую королеву Анну, которую герцог планировал очаровать ради получения международного политического влияния.

Для Бекингема, у которого были десятки фавориток по всей Европе, переступить через графиню Карлайл было обычным делом. Но вот только молодая леди ничего не забыла. Ее гордость, ее честолюбие были жестоко попраны, она возненавидела герцога всей душой и поклялась отомстить ему.

И тут как раз подвернулся французский кардинал Ришелье, злейший враг британской королевской семьи. Злость на Бекингема и жажда мести были настолько сильны, что леди Карлайл предала родину, став шпионкой кардинала.

История с подвесками

Прежде всего, придется разочаровать поклонников Д'Артаньяна: настоящий мушкетер никоим образом не мог принять участие в эпизоде с подвесками, так как в этот период времени пятилетний гасконец играл с другими мальчишками в мушкетеров короля перед домиком своего отца.

Но вернемся к леди Люси и подвескам. Итак, герцог Бекингем внезапно начал носить алмазные подвески, которые графиня никогда у бывшего любовника не видела. Миледи немедленно сообщила об этом факте кардиналу Ришелье. Выяснилось, что подвески Бекингему подарила королева Франции, а та, в свою очередь, получила драгоценность от своего законного и такого нелюбимого супруга короля Людовика XIII. Кардинал поручил своей протеже выкрасть у Бекингема подвески.

На балу графиня улучила момент для общения с герцогом наедине и сделала ему недвусмысленный намек: почему бы не уединиться в укромном месте, не вспомнить былое. Бекингем, известный своей необузданной страстностью, немедленно последовал за бывшей любовницей.

В пылу страсти леди Карлайл не составило труда острым ножиком срезать подвески с камзола герцога. Теперь предстояло переправить эти подвески королю Франции. Бекингем, обнаружив пропажу, мгновенно обо всем догадался: он уже успел понять характер мстительной графини.

Чтобы не позволить Миледи переправить подвески во Францию, тем самым дискредитировав честь королевы Анны, Бекингем приказал полностью закрыть все английские порты (убытки, кстати сказать, моряки понесли колоссальные). Пока графиня пыталась переправить подвески всеми правдами и неправдами, лучшие ювелиры Англии создавали точную копию драгоценности. Вскоре подвески снова заблестели на камзоле Бекингема. Честь королевы была спасена.

23 августа 1628 года герцог Бекингем был убит. В его дом в Портсмуте проник бывший солдат Джон Фельтон и вонзил в грудь вельможи кинжал. В обществе ходили слухи, что убийство Бекингема было спланировано графиней Карлайл, но доказательств этому найдено не было.

Также, как и Миледи из романа Дюма, Люси Карлайл была чрезвычайно обаятельна, ее воздействие на мужчин было зачаровывающим, и она этим умело пользовалась. Поклонники же чувствовали исходящую от этой женщины опасность, но все равно стремились к ней.

Литературную Миледи убили мушкетеры, настоящая же после смерти Ришелье сделала новый шаг в своей шпионской карьере, работая одновременно на двух злейших политических противников – Томаса Уэнтфорта и герцога Пима.

После революции и казни короля Карла Первого леди Люси была фрейлиной и ближайшей помощницей вдовствующей королевы Генриетты-Марии. В это же время она неистово шпионила сразу для трех сторон – революционеров из Парламента, сторонников реставрации монархии, а также для вдовствующей королевы.

В 1649 году пятидесятилетнюю уже леди Карлайл все-таки арестовали за ее шпионскую деятельность. Чуть больше года она провела в башне Тауэр. Впрочем, жила она там ни в чем себе не отказывая: ей были обеспечены отменное вино, свежие десерты и даже дичь. Ежедневно леди Люси посещали друзья.

Выйдя из застенков, графиня спокойно жила в своем поместье, не участвуя более в дворцовых интригах. Скончалась леди Карлайл в 1659 году в возрасте 60 лет.

История без мифологии №9

Поймать чёрта

Георгий Аполлонович Гапон… Священник, политический деятель, проповедник, талантливый оратор, организатор первых в стране профсоюзов рабочих. А также провокатор и подстрекатель, вошедший в отечественную историю под именем Поп Гапон.

Именно Георгий Гапон и его легальная организация "Собрание русских фабрично-заводских рабочих Петербурга" организовали шествие рабочих к Зимнему дворцу для передачи коллективной петиции Николаю II в воскресный день 9 января 1905 года. День, который навеки стал Кровавым воскресеньем…

"Поймать чёрта"

Родился Георгий Гапон в 1870 году в селе Белики, что в Полтавской губернии. Отец Аполлон Федорович Гапон – зажиточный крестьянин, человек весьма видный и настолько уважаемый односельчанами, что те на протяжении 35 лет избирали его волостным писарем. Мать Георгия была из бедной крестьянской семьи, не умела ни читать, ни писать.

Георгий провел детство в родном селе, помогал родителям по хозяйству, пас домашний скот – коров, овец, лошадей. С самого раннего возраста мальчик был необычайно религиозен. Георгий истово молился, с упоением слушал рассказы бабушки о жизни святых угодников. Идеалистически, мистически настроенный мальчик мечтал, что когда-нибудь и он научится совершать чудеса, как святые.

Особенно потряс юного пастушка рассказ о святом Иоанне Новгородском, святом, сумевшем оседлать самого чёрта и слетать на нем в славный город Иерусалим. Мальчик верил, что когда-нибудь и он будет насколько могучим, что сможет "поймать чёрта".

По духовной части

Видя особый интерес сына к религии, отец решил отправить его учиться "по духовной части". Вообще, многие крестьяне, несмотря на определенное предубеждение к священнослужителям, мечтали, чтобы их дети стали теми самыми "попами" из "страмных" анекдотов. Это считалось – выбился в люди.

Георгий успешно сдал вступительный экзамен в Полтавское духовное училище и был зачислен сразу во второй класс. В учебе проявил усердие и любознательность, неоднократно признавался лучшим учеником. Особо молодого богослова выделал преподаватель, известный толстовец Иван Трегубов. Именно Трегубов познакомил мальчика с трудами Льва Толстого, которые оказали на Георгия колоссальное влияние.

Окончив училище, Гапон без проблем поступил в Полтавскую духовную семинарию. Здесь Георгий познакомился с другим толстовцем- Исааком Фейнерманом, проводившим немало времени в Ясной Поляне. Постепенно учение о непротивлении злу насилием становится для Гапона едва ли не выше официальных догматов православной церкви.

Духовное лицо

Высказывание Гапоном толстовских идей привело к конфликту с руководством семинарии. Ректор пригрозил лишить Георгия стипендии, но тот немедленно заявил, что сам отказывается от государственной помощи.

В итоге Гапон начал давать частные уроки. Несмотря на сложности, в 1893 году Георгию удалось закончить семинарию, но вот диплома первой степени, позволявшего поступить в университет, молодой человек так и не получил.

Зато на личном фронте дела Гапона обстояли гораздо лучше. В 1894 году, будучи преподавателем-репетитором, он женился на дочери богатого купца. По настоянию супруги Георгий и принял духовный сан при активном вспомоществовании полтавского епископа Илариона, ставшего покровителем Гапона.

В 1894 году Георгия Аполлоновича рукоположили в дьяконы, а через некоторое время и в священники. Гапон начал служить в церкви Всех Святых при Полтавском городском кладбище.

К службе новоявленный священник отнесся со всей свойственной молодости страстью. Вскоре о проповедях Гапона узнал весь город. В церковь Всех Святых, у которой и собственного прихода-то не было, стали собираться сотни людей.

Популярность Гапона стремительно росла, что привело к недовольству священников "старой школы" из соседних приходов, вдруг обнаруживших, что они стремительно теряют паству. Священники стали строить козни против молодого выскочки, но тот в долгу не остался, обвинив их в фарисействе и лицемерии.

Тяжелый удар

1898-ой год стал для Гапона переломным моментом. Его молодая супруга тяжело заболела и скоропостижно скончалась, оставив на руках мужа двух маленьких детей. Смерть жены стала для Георгия Аполлоновича тяжелейшим ударом. Молодой священник утратил вкус к жизни, потерял интерес к проповедям, его стала угнетать провинция.

Понимая, что тяжелые мысли могут привести его к непоправимому шагу, Гапон отправляется в Санкт-Петербург, где надеется поступить в духовную академию.

Полученный в Полтаве диплом второй степени не позволял Георгию Аполлоновичу поступать в академию, но помощь епископа Илариона пригодилась и здесь. Церковный сановник замолвил словечко о Гапоне перед своим другом Константином Победоносцевым, всесильным обер-прокурором Святейшего Синода. С рекомендательным письмом епископа Георгия Аполлоновича с легкостью взяли на 1-й курс петербургской духовной академии. Учебой и аскетическим образом жизни Гапон надеялся приглушить тоску по умершей супруге.

Но все вышло иначе. Учеба в академии категорически разочаровала полтавского священника. Георгий Аполлонович не принял методы обучения в академии, которые он называл "мертвой схоластикой, не дающей ответа на вопрос о смысле жизни".

В Петербурге душевное равновесие окончательно оставило Гапона, он забросил учебу и летом 1899 года отправился в Крым восстанавливать здоровье.

Пребывание на море положительным образом сказалось на состоянии Гапона. Он много ходил по святым местам, размышлял о жизни и смерти, несколько раз был близок к тому, чтобы уйти в монахи, но, в конце концов, решил, что его предназначение остается таким же, как в детстве – "поймать чёрта". То есть, бороться с власть имущими, притесняющими простой народ.

Проповедник среди рабочих

И, возвратившись в столицу империи, Гапон начал "ловить чёрта" тем способом, что был ему доступен, а именно, проповедью. Проповедовал Георгий Аполлонович среди очень сложной аудитории, а именно, среди петербургских рабочих. Бедным, озлобленным людям, добывающим кусок хлеба тяжелым трудом, достаточно было легкой искры, чтобы "проучить попа", но Гапону всегда удавалось удерживать интерес толпы на безопасном для себя уровне.

Популярность проповедника, использовавшего в своих речах самые простые приемы, которые ныне назвали бы популизмом, постоянно росла. На выступления Гапона в Церкви Милующей Божьей Матери на Васильевском острове приходили тысячи людей: многим приходилось стоять на улице.

Георгий Аполлонович не смущался сойти к представителям самого дна. На глазах у толпы он лобызал питерских босяков, охотно общался с обитателями ночлежек и притонов.

Однако, Гапон не был доволен своими проповедями. Он считал, что одни лишь слова не помогут. Чтобы принести реальную пользу, необходимо было достучаться до сердец высшей аристократии. Да что там аристократии – до сердца самого царя!

"До царя дойду!"

В 1900 году Гапон стал настоятелем сиротского приюта святой Ольги, который содержался на деньги людей высшего света, в том числе, представителей царской фамилии. Молодой священник, умеющий произносить пламенные речи, оказался как нельзя кстати в петербургских аристократических салонах: в те годы религиозность и мистицизм буквально пропитывали высшее общество.

Особенно Гапон понравился дамам, многие из которых называли его пророком, пришедшим, чтобы передать людям Новую истину.

Вместе с тем, Георгий Аполлонович не оставлял и свою основную паству – рабочих, городскую бедноту, разночинцев, обездоленных студентов. Популярность Гапона в этой среде росла так стремительно, что он начал вызывать беспокойство у властей. Чиновники стали всячески мешать проведению проповедей Гапона, на что он говорил:

"До царя дойду, а своего добьюсь!".

Новая жена

Летом 1902 года между попечительным советом приюта и Гапоном произошел конфликт, в результате чего Георгий Аполлонович был вынужден покинуть пост настоятеля. Обидчивый священник тут же собрал своих многочисленных поклонников и, раззадорив их пронзительной речью, вызвал у людей ненависть к попечительскому совету.

Сторонники Гапона принялись писать попечителям письма с угрозами. Некоторые члены совета даже подверглись нападениям: в них бросали камни.

Приют Гапон покинул не один. Юная воспитанница Александра Уздалёва, только-только окончившая курс, глубоко запала в душу Георгия Аполлоновича. Настолько глубоко, что вдовый священник стал жить с ней, как с гражданской женой, что является абсолютно неприемлемым для православной церкви.

Атака "гапоновцев" на попечительский совет приюта не прошла бесследно. Председатель, тайный советник Н. М. Аничков, сообщил о произошедшем в Охранное отделение. Гапона вызвали на допрос. Так проповедник впервые познакомился с деятельностью Департамента полиции Российской империи…

Под сенью двуглавого орла

Судя по всему, знакомство с Охранкой прошло вполне безопасно и даже полезно для Георгия Аполлоновича. Уже осенью его восстановили в Духовной академии, откуда он был отчислен за прогулы. По мнению историков, произошло это благодаря вмешательству Департамента полиции, осведомителем и агентом которого стал Гапон.

В Департаменте Георгий Аполлонович познакомился с незаурядной личностью – главой Особого отдела Сергеем Зубатовым. Зубатов курировал создание рабочих организаций, находящихся под колпаком у полиции. Гапону предложили поучаствовать в этом деле.

Зубатов считал, что легальные рабочие организации остановят революцию, нивелировав воздействие на людей революционной пропаганды. Подконтрольные рабочие союзы успешно действовали в Москве, Одессе, Минске, но в Петербурге никак не получалось "накрыть рабочих колпаком". Гапон должен был помочь этому делу.

Судя по всему, Георгий Аполлонович принял предложение Зубатова по той причине, что надеялся через подконтрольную организацию выйти на царя и донести до помазанника Божия свои мысли о том, "как нам обустроить Россию".

Так было создано "Собрание русских фабрично-заводских рабочих Петербурга" – первое легальное объединение петербургских рабочих.

Собрание

На первых порах организация Гапона была немногочисленной: еще в середине 1904 года в нее входило несколько сотен человек. Однако, Георгий Аполлонович умел привлекать людей к своему делу. Численность союза росла, в него входили все новые и новые группы рабочих.

К этому времени Гапон видел главной задачей своей деятельности воплощение идеи своего давнего учителя-толстовца И. Трегубова. Идея эта называлась – всеобщая мирная стачка. По мнению Георгия Аполлоновича, мирная стачка покажет сильным мира сего, что они поступают неправильно, одумаются, рабочий класс будет освобожден.

Вместе со своими верными соратниками из так называемого "комитета" Гапон разработал "программу пяти" – тайную программу организации. В ней содержались не только экономические, но и политические требования. Эта программа будет полностью воспроизведена в знаменитой петиции, с которой рабочие пойдут к царю в Кровавое воскресенье.

С весны 1904 года "Собрание" стало принимать по несколько сотен новых членов ежедневно и вскоре в ней состояли десятки тысяч петербургских рабочих, поверивших Гапону.

Инцидент на Путиловском заводе

В декабре 1904 года мастер Тетявкин уволил с Путиловского завода четверых рабочих. Все они оказались членами гапоновского "Собрания". Администрация утверждала, что рабочих попросили с завода за нарушения трудовой дисциплины, однако, среди путиловцев поползли слухи, что их товарищей уволили за участие в "Собрании".

Это было воспринято рабочими крайне нервно. Гапон, узнав об инциденте, заявил, что в увольнении своих людей он видит вызов, брошенный рабочим капиталистами.

27 декабря "Собрание" приняло резолюцию с требованием к руководству завода немедленно принять рабочих обратно, выплатить им финансовую неустойку. Также в документе содержалось несколько важнейших требований относительно изменений в общей организации труда рабочих на заводе, прежде всего, там содержался пункт о 8-часовом рабочем дне. В случае отклонения резолюции "Собрание" не могло поручиться, что в городе будет сохранен общественный порядок. Также в более узком кругу руководителей организации был поднят вопрос о немедленной организации мирного шествия с подачей петиции царю.

Директор Путиловского завода С. И. Смирнов отказал рабочим по всем пунктам. Кроме того, он называл Гапона главным виновником бедственного положения рабочих Петербурга. Георгий Аполлонович весьма разозлился и пообещал Смирнову и присутствовавшему при этом инспектору заводов Чижову, что пустит против них суд, прессу и "раздражение 6000 рабочих". Но эта явная угроза на Смирнова и Чижова не подействовала.

2 января 1905 года "Собрание" провело очередное заседание, на котором было принято решение о начале забастовки. 3 января Путиловский завод встал.

Только царь поможет

На протяжении двух дней Путиловский завод, выполнявший важнейший заказ для Маньчжурской армии, не работал. В городе проходили забастовки и митинги, в центре которых находились члены гапоновского "Собрания". 5 января 1905 года министр финансов В.Н. Коковцев подал на имя императора доклад, в котором заявил, что выполнение требования рабочих о 8-часовом рабочем дне приведет к катастрофическим последствиям для военного фронта и армии. Кроме того, Коковцев указал, что событиями на Путиловском заводе руководит легальная организация священника Гапона, таким образом, есть шанс погасить забастовку быстро и безболезненно.

Между тем, Георгий Аполлонович, действительно, искал способ мирного решения назревающего конфликта. Гапон несколько раз посещал директора Путиловского завода Смирнова, пытался попасть на прием к главе МВД князю Святополк-Мирскому. В конце концов, священник понял, что единственное лицо, к которому есть смысл обращаться с требованиями рабочих – это царь.

6 января Гапон произнес перед многочисленной толпой рабочих проникновенную речь, в которой призвал всех с женами и детьми мирно идти к Зимнему дворцу в 2 часа дня, в воскресенье 9 января 1905 года.

Пожар

«Не откажи в помощи Твоему народу, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества, дай ему возможность самому вершить свою судьбу, сбрось с него невыносимый гнёт чиновников. Разрушь стену между Тобой и твоим народом, и пусть он правит страной вместе с Тобой».

Так начиналась написанная Гапоном Петиция к царю. Помимо прочего, в документе содержался призыв немедленно созвать Учредительное собрание, на что Николай II в 1905 году, конечно же, никоим образом не мог пойти.

Идея мирного шествия к царю-батюшке давно вынашивалась Гапоном – он был главным инициатором этого события. Суть была очень простой: петиция, которую принес Государю народ так просто не положишь под сукно, как документ от двух-трех тысяч рабочих.

Пока власти наверху думали, что агент охранки Гапон "усмиряет пожар", тот всячески этот пожар раздувал, созывая на шествие все новых и новых рабочих.

Чиновники скрыли царя от народа

Но едва ли сам Гапон ожидал, что 9 января на улицы выйдет столько людей. К рабочим присоединился простой петербургский люд, и приезжие из других городов.

Взбудораженные речами Гапона, люди пребывали в состоянии почти религиозного исступления. Многие рвали на себе рубахи, клялись, что не отступят, умрут за правду и за свободу народа.

Воодушевление было невероятным, исстрадавшиеся люди плакали, обнимались – как будто бы царь уже принял петицию. А ведь шествие еще даже не началось!

Гапон в эти дни был самым популярным человеком в стране. В нем видели чуть ли не Иисусах Христа. Женщины подносили Георгию Аполлоновичу младенцев, чтобы тот благословил их.

Гапон убедил людей, что батюшка-царь – хороший, а окружение плохое, что Николай непременно и милостиво примет челобитную народа, ведь чиновники заслоняют Государя от простого люда, врут ему об истинном положении дел в стране.

Гапон был настолько уверен в том, что царь выйдет к народу и примет петицию, что убедил в этом даже революционеров – так, многие эсеры были уверены, что у "попа" есть какая-то договоренность с Николаем II.

Между тем, насколько царь был осведомлен о деятельности Гапона, свидетельствует запись в его дневнике от 8 января:

«Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали все заводы и фабрики… Во главе рабочего союза – какой-то священник-социалист Гапон».

Однако, религиозные приемы, использованные малороссийским священником Гапоном, оказались исключительно эффективными. В этот момент он сокрушил все революционное, преимущественно атеистическое движение России, став главным ее революционером.

Кровь на снегу

Утром 9 января Георгий Гапон с 50 тысячами рабочих двинулся к Зимнему дворцу. Из других частей Петербурга к Дворцовой площади также направились многочисленные колонны демонстрантов, возглавляемые членами "Собрания".

Вскоре стало понятно, что численность манифестантов превышает все ожидания – это были сотни тысяч человек, улицы оказались буквально запружены манифестантами.

Перед выступлением Гапон обратился к толпе:

«Если царь не исполнит нашу просьбу, значит, у нас нет царя».

Очевидно, к этому моменту уверенность Георгия Аполлоновича в том, что Государь примет петицию поубавилась. Более того, другие члены высшего комитета "Собрания" были абсолютно убеждены, что правительство расстреляет рабочих. Но поделать они уже ничего не могли – движение приняло стихийный характер.

Гапон шел впереди шествия, облаченный в епитрахиль, с иконой в руках. Идущие рядом рабочие несли портреты Николая II и плакаты: "Солдаты! Не стреляйте в народ!".