Kitabı oku: «Князь Барятинский 2. Императорская Академия», sayfa 2
Жемчужина на цепочке под рубашкой едва заметно кольнула в грудь. Значит, мысли не прошли даром. Магический индикатор, отражающий баланс энергий в моей душе, только что стал немного чернее.
– Я назову два имени, – сказал Василий Фёдорович, опустив взгляд в папку. – Это – курсанты, произведшие особое впечатление на приёмную комиссию. Согласно решению нашей педагогической коллегии, сегодня они станут командирами и наберут свои команды. Отнеситесь к набору мудро, господа! Пусть дружеские чувства будут последним, что повлияет на ваше решение. Помните о том, что ваша цель – не только весело провести время в хорошей компании, но и завоевать победу… Итак. Имена. – В зале повисла напряженная тишина. Василий Фёдорович эффектно выдержал паузу и объявил: – Константин Александрович Барятинский!
Глава 3. Игра
Сработал инстинкт. Я сделал шаг вперёд, вытянулся по стойке смирно и гаркнул:
– Я!
Самому мне служить в армии по понятным причинам не довелось. Но наше Сопротивление прекратило бы своё существование быстро, если бы в подполье не было профессиональных военных. В большинстве своём – людей, так или иначе обманутых Концернами. Комиссованных по состоянию здоровья или возрасту и получивших вместо солидной пенсии, на которую рассчитывали, жалкие крохи.
Борьба с крючкотворами Концернов была делом, заведомо обреченным на провал. И такие люди уходили в подполье. Где обучали сопляков вроде меня не навыку маршировать в ногу, а тому, что было реально необходимо. Тому, что и сделало из меня со временем неубиваемого Капитана Чейна. В числе прочего – привычку мгновенно реагировать, когда к тебе обращается командир.
За моей спиной прошелестел негромкий смех, будто ветер прогнал листву через парк.
Василий Фёдорович поднял взгляд от папки и улыбнулся:
– Похвальный настрой, господин Барятинский. Что ж, принимайте командование белыми магами. До восьми часов вечера вам нужно набрать в команду четырёх человек. В восемь часов, на закате, стартует Игра.
– Есть, набрать четырёх человек в команду до восьми часов вечера! Разрешите приступать?
Я уже ничего не мог с собой поделать. От моего рвения, похоже, даже ректор немного растерялся.
– Приступите, как только я закончу собрание, господин Барятинский.
Сообразив, что команды «вернуться в строй» не последует, я сам сделал шаг назад и мысленно выдал себе подзатыльник.
Ну а что с меня взять, с другой-то стороны? Дисциплина была нашим основным оружием. Армия, как известно, сильна не тогда, когда она хорошо вооружена, а тогда, когда представляет собой единый слаженный механизм – где каждый винтик до точки знает, как себя вести в любой ситуации.
– Кристина Дмитриевна Алмазова! – произнес ректор второе имя, и, как мне показалось, с опаской посмотрел в другую сторону.
Я отчего-то ждал, что командиром чёрных станет Жорж Юсупов. Хотя эту девушку – одетую, как и все мы, в парадную академическую форму, – заприметил ещё в парке, когда мы прощались с родственниками. Стройная, черноволосая, со строгим выражением лица – она привлекала к себе внимание.
В ответ на обращение ректора Кристина не произнесла ни слова. Просто сделала реверанс.
– Вам предстоит возглавить команду чёрных магов. Наберите четырёх человек до восьми часов вечера.
– Да, господин ректор, – услышал я наконец её голос. Чуть более низкий, чем ожидалось.
Кристина вдруг резко повернула голову и перехватила мой взгляд. Прищурилась, будто пыталась взглядом просверлить меня насквозь. Я не отвернулся, продолжал спокойно её рассматривать. Спустя пару секунд Алмазова фыркнула и сделала вид, будто потеряла ко мне интерес. А я поймал себя на том, что пытаюсь угадать, что же такое Кристина изобразила, выступая перед приёмной комиссией. Сомневаюсь, конечно, что шваркнула её председателя о потолок и подвесила его на люстру – этот способ я считал своей запатентованной фишкой. Но всё равно любопытно.
***
По пути в жилой корпус я присматривался к белым магам и размышлял, кого из них завербовать в команду. О предстоящей миссии пока имел лишь весьма отдалённое представление. Надо полагать, такова задумка: мы должны быть готовы ко всему. В любой момент – поэтому на подготовку дали так мало времени.
Ну что ж, будем рассуждать логически. Если игра пройдёт в парке – вряд ли мне пригодится, например, Бражников Борис Петрович – отличающийся философским складом ума и проявляющий незаурядные таланты в игре на рояле. Ни один рояль на глаза мне пока не попался. Царское Село, где будет проходить Игра – конечно, огромный комплекс, там всё что угодно может быть, однако будем по возможности исходить из здравого смысла.
А вот господин Данилов Пётр Евграфович, который в прошлом году, после распития спиртных напитков в компании друзей, голыми руками раздвинул прутья решётки на окне комнаты одной красивой мещаночки – это уже другой разговор. Моя «память» подсказывает, что он эту мещаночку ещё и умудрился как-то спустить на руках со второго этажа, после чего повёз на романтическую прогулку. Прогулка, правда, закончилась у первого же столба – всё-таки напитков в организме Петра Евграфовича присутствовало слишком много. К счастью, в аварии никто не пострадал, и скандал быстро замяли. Вот такие люди нам нужны.
Однокашники тоже на меня поглядывали и переговаривались вполголоса. Беспокоились из-за доверенной мне мобилизации? Или обсуждали связанные со мной слухи? Впрочем, кажется, сейчас я это выясню наверняка.
Один коротко стриженный светловолосый парень, сказав что-то своему товарищу, остановился и, дождавшись меня, загородил дорогу.
– Не узнаёте, ваше сиятельство? – оскалил он зубы в улыбке.
Я остановился, мгновенно прикинул варианты развития ситуации. Парень стоит на ступеньку выше, чем я, формально у него преимущество. По факту же я готов поставить автомат против рапиры, что преимущество ему никак не поможет. Тут даже магия не нужна, хватит обычной рукопашки, чтобы…
Господи боже мой, ну о чём я думаю?! В Императорской Академии, среди сливок общества, стою и прикидываю, как будет развиваться мордобой на лестнице! Хватит, Капитан Чейн. Если ты в Риме – веди себя как римлянин.
Я сделал шаг вперёд и в сторону, оказался рядом с парнем и протянул ему руку. Тут же активировалась внедрённая дедом и Ниной искусственная память, которую надо как можно скорее абсорбировать и сделать своей. А то магия может и развеяться в одну прекрасную минуту.
Долинский Анатолий Алексеевич, князь. Род владеет сетью ювелирных мастерских и магазинов. В Ближний круг не входят, да и вообще – род скорее богатый, нежели знатный. Но Анатоль – мой друг, один из тех, с кем я был на мосту, аккурат перед тем как сломал шею. Типичный «золотой мальчик», прожигатель жизни. Однако это именно он вытащил меня из воды при помощи своей отработанной магической техники «Лассо». И тем спас бестолковому другу жизнь.
– Анатоль, – улыбнулся я, пожимая парню руку. – Ты, наверное, слышал – у меня не всё в порядке с памятью после того происшествия.
– Да уж, наслышан, – усмехнулся Анатоль. – Прости, что ни разу не заехал навестить. Папахен после того случая посадил меня под домашний арест и заставил круглыми сутками готовиться к экзаменам.
– Так вот как ты здесь оказался! – воскликнул я.
Опасный был момент. Есть ли у Анатоля чувство юмора и способность посмеяться над собой – я понятия не имел, выпалил наугад. И – угадал. Анатоль, широко улыбаясь, развёл руками.
– Взаимно не ожидал, что будем учиться вместе. Впрочем, после того как Петербург наполнился слухами о твоём выступлении в императорском дворце, я не сомневался, что увижу тебя здесь. Отличная причёска, кстати. Ты знаешь, что из молодых некоторые тебе уже подражают?
Вот как, «из молодых», значит? Мы, то есть, старые. Ну да, ну да, позади босоногое детство, мы теперь взрослые серьёзные люди. Если верить ректору – лучшие люди государства, вершители судеб и кандидаты на включение в учебники истории.
– Надо бы сообщить им, что начинать следует с перелома шеи, – опять пошутил я, и Анатоль вновь рассмеялся.
– Кстати, Костя, ты не представишь меня своей очаровательной спутнице?
Тут я обнаружил, что на соседней ступеньке рядом со мной мнётся Полли.
– Конечно. Знакомьтесь: княгиня Аполлинария Андреевна Нарышкина, князь Анатолий Алексеевич Долинский.
Анатоль подчёркнуто-внимательно поцеловал Полли руку – так что та аж зарделась и бросила на меня быстрый взгляд.
Обменявшись парой клишированных светских фраз с Полли, Анатоль вновь посмотрел на меня.
– Слышал, ты набираешь команду мечты?
Я ещё раз прокрутил в голове описание магической «коронки» Анатоля. А ведь неплохо, весьма и весьма неплохо! Если я не найду, как использовать такую способность – грош мне цена как командиру.
– Свободен сегодня вечером? – спросил я.
– Как ветер, – ухмыльнулся Анатоль. – Благодарю за оказанную честь, ваше сиятельство.
– Да какая там честь? – пожал я плечами.
Анатоль посмотрел на меня с удивлением.
– Ты шутишь, Костя? За право состоять в команде любой готов в лепёшку расшибиться. За некоторыми играми наблюдает сам император!
– Если хочешь попасть в команду, запомни правило номер один, – серьёзно сказал я. – Думать следует не о том, какая честь состоять в команде, и не о том, что подумает о тебе император. А только о том, как максимально эффективно выполнить приказ. Впрочем, ещё лучше – не думать вообще. А просто максимально эффективно выполнять приказы. – Это я сказал, обращаясь уже не к старому другу, а к подчинённому.
– Есть, максимально эффективно выполнять приказы! – выкрикнул Анатоль, явно пародируя моё выступление в зале.
Подумав секунду, я решил не кошмарить пока личный состав. Улыбнулся, хлопнул Анатоля по плечу и сказал:
– Молодец!
К этому времени на лестнице мы остались уже одни, а вслед за нами поднимался мрачный, как туча, наставник. Смотрел он так, будто мы расселись на ступенях с банками пива в руках.
– Увидимся в столовой, – сказал Анатоль и поспешил наверх.
Я последовал его примеру.
Чёрные и белые маги жили смешано – в Академии нам создали условия, максимально приближенные к реальности. Разделение проводилось лишь по половому признаку: девушки-первокурсницы обитали на третьем этаже, юноши – на четвёртом.
Я увидел, как Полли остановилась в коридоре возле одной из закрытых дверей и сказала негромко, но чётко:
– Аполлинария Нарышкина.
Дверь мигнула зелёным – цветом, который, похоже, во всех мирах означал одобрение и позволение двигаться дальше – и открылась. Полли, перед тем как скрыться в недрах своего общежития, подарила мне крайне выразительный взгляд. Правда, что он выражал – я не понял. Пошёл по лестнице дальше.
– Константин Барятинский, – представился на следующем этаже.
Дверь мигнула зелёным и отворилась.
***
В своей комнате я сменил парадный академический китель на повседневный. Всё-таки у строгой формы есть неоспоримое преимущество: тебе никогда не нужно думать, что надеть. За тебя уже подумали.
Комната была крохотной, всё здесь стояло как-то впритык. Кровать у стены с окном, в полушаге от кровати – письменный стол, больше напоминающий парту. Шкаф для одежды – и, собственно, всё. Три шага туда, три шага обратно. Настоящий Костя Барятинский, наверное, тут взвыл бы во весь голос, после своей-то гигантской опочивальни в родовом имении. Ну а я… Мне доводилось жить и в куда худших условиях. Тут, по крайней мере, сухо и тепло. И относительно тихо – только за перегородкой шуршал и сопел мой сосед.
Одна стена в моей комнате была кирпичной, капитальной, а вот вторая стеной, по сути, вообще не являлась. Комнаты отделялись друг от друга деревянными перегородками, которые даже не доставали до потолка. То есть, при желании, можно было заглянуть через перегородку к соседу. А при ещё большем желании – даже перелезть. Но, поскольку соседи были одинакового пола, такое желание вряд ли посещало кого-то слишком часто. К тому же было объективно проще воспользоваться для похода в гости дверьми.
Кстати о дверях. Посреди каждой находилось квадратное окошко, занавешенное тонкой белой шторкой. Занавешенное снаружи. Предполагалось, что за нами будут таким образом приглядывать наставники. Наставниками в Академии называли людей, призванных следить за соблюдением дисциплины. Помимо них, были ещё профессора – преподаватели, и «дядьки» – прислуга.
Окошко в двери, на мой взгляд, роднило комнату с тюремной камерой – где мне в прошлой жизни тоже доводилось бывать. Тут было, конечно, не в пример уютнее. Однако я представлял себе, как корёжит настоящих аристократов от таких вот мелких деталек.
Переодевшись, я вышел в коридор одновременно со своим соседом. Тот, заметив меня, приветственно поклонился, я ответил тем же. Машинально отметил, что мундир соседа хоть и пошит точь-в-точь как мой, и по цвету идентичен, всё же выглядит по-другому. Другая материя, не так ладно сидит… Похоже, что родители парня решили сэкономить как минимум на повседневной форме.
Проходя мимо его двери, я посмотрел на привинченную к ней табличку: «Пущинъ Михаилъ». Да, на дверях висели таблички с нашими именами. В зависимости от настроения и обстоятельств мы могли чувствовать себя либо большими начальниками, либо заключёнными, либо учениками элитной академии.
Имя «Михаил Пущин» мне ни о чём не говорило. В «базе данных», заложенной в мою голову Ниной, оно отсутствовало. А следовательно, Костя Барятинский не был с ним знаком. Ну или дед об этом знакомстве ничего не знал.
***
В столовой равновесие опять сместилось в сторону элитности. Индивидуальных столиков здесь не было, но длинные общие столы оказались застеленными белоснежными скатертями. Фарфор, хрусталь, сверкающее серебро приборов, салфетницы, соусники и бог знает что ещё. Я бы, пожалуй, не удивился, обнаружив щипцы для разделки омаров.
Питались мы все вместе, независимо от пола и возраста. Каждому курсу полагался отдельный стол. Я нашёл на столе первого курса табличку со своим именем и занял место.
Кушанья подавали официанты. Меню почти не отличалось от того, к которому я привык дома. А вот кое-кому достался стол попроще. Так я второй раз заметил Михаила Пущина, перед которым стояли всего две тарелки: с супом и кашей, да ещё корзиночка с хлебом.
– Ты на диете, Мишель? – ехидно окликнул его кто-то.
Мишель густо покраснел и уставился в тарелку.
Справедливости ради, он был не один такой – рядом с ним я заметил другого парня, который обходился такой же скудной пищей. Но этот парень, в отличие от Мишеля, который скромных тарелок явно стеснялся, расправлялся со своей порцией с таким видом, будто истреблял превосходящие силы противника.
«Батюшкин Андрей Семёнович, – подсказала моя „встроенная“ память. – Род богатый и знатный, состоит в Ближнем кругу. Андрей скептически относится к магии, зато с раннего детства одержим развитием физических навыков. Гимнастика, верховая езда, фехтование, закаливание и аскетизм во всех его проявлениях». Я понял, что образец этого аскетизма наблюдаю непосредственно сейчас, за столом. Если Мишель просто вынужден обходиться малым – я уже понял, что происходит он из небогатой семьи, – то Андрей Батюшкин не балует себя разносолами совершенно сознательно.
Да и в целом, здесь, в этом мире, как я успел узнать, «золотая молодёжь» занималась не только прожиганием жизни. Каждый аристократ, каким бы рохлей ни казался, умеет как минимум держать саблю и стрелять из пистолета. Не говоря об одном-двух коронных магических приёмчиках, вроде «лассо» Анатоля. И вопрос сейчас не в том, чтобы выбрать из сотни четверых самых лучших – у меня нет времени на испытания. Вопрос в том, чтобы собрать именно команду. Единый организм. Которому нужен мозг, нужны руки и ноги, и нужен, в конец концов, корпус.
– Константин Александрович, – повернулась ко мне Полли. Она, естественно, сидела рядом со мной; почему-то наши таблички с именами оказались рядом, и я был на девяносто процентов уверен, что Полли приложила к этому руку, – давно собираюсь спросить. Вы не хотели бы взять меня в команду?
Глава 4. Команда
Я задумчиво взглянул на Полли.
– А что вы умеете, Аполлинария Андреевна?
Честно говоря, ждал надутых губ и пространных излияний о глобальной ценности Аполлинарии Нарышкиной во вселенной. Но получил неожиданно чёткий и ясный ответ:
– Я умею залечивать мелкие раны. Справлюсь даже с растяжением, если понадобится.
– Ах, да, – вспомнил я. – Ты же маг-целитель.
– Что-о-о? – изумилась Полли. – Нет-нет, я не такая!
В ответ на мой вопросительный взгляд она закатила глаза:
– Подлинное целительство – довольно редкий дар! Меня учили с детства, но я не вылечу ничего серьёзнее лёгкого сотрясения мозга. Хотя многие не умеют и такого – несмотря на то, что теоретически каждый белый маг может этого достичь.
«Я, например, не умею», – подумал я. И сказал:
– Хорошо, ты в команде.
Полли радостно пискнула и, придвинувшись ко мне, с видом заговорщицы спросила:
– Кого хочешь взять ещё?
– Есть мысли. – Мне не хотелось обсуждать свои планы. По крайней мере, не с легкомысленной болтушкой Полли.
Я собирался заговорить с Андреем Батюшкиным. Но он раньше всех покончил с обедом, встал, поклонился присутствующим и вышел из столовой – только его и видели. Следующим доел свою немудрёную порцию Мишель Пущин. Он хотел выйти вслед за Батюшкиным, но не сложилось.
Мишель не смотрел под ноги, и один из чёрных магов, развернувшись на стуле, ловко поставил ему подножку. Мишель, вскрикнув и взмахнув руками, как раненая птица, полетел носом в пол. Чёрные маги захохотали.
Виновник случившегося вскочил и, смеясь, прижал к груди руку:
– О боже мой, господин Пущин, что случилось? Вы, кажется, споткнулись? Позвольте предложить вам помощь!
Он протянул Мишелю руку. Тот, удивлённо моргая, взялся за неё. Чёрный маг приподнял его и резко отпустил. Мишель грохнулся обратно.
– Проклятье, рука соскользнула! – «расстроился» подонок. – Господин Пущин, если у вас проблемы с потливостью ладоней, я могу подсказать хорошее средство!
Я наконец-то сфокусировался на этом клоуне, и дедова наука не подвела. Звягин Денис Леопольдович. Род из Ближнего круга, временно управляет десятком питейных заведений и игорных домов. Сам Денис по жизни почти ничем не отличился, кроме таких вот выходок. На его счету уже три дуэли. Правда, ни одной со смертельным исходом. Ему просто нравится унижать других.
– Костя, ты не вмешаешься? – спросила Полли. Она наблюдала за происходящим с заметным неодобрением.
– И не подумаю, – мотнул головой я.
Люди, как известно, никогда не раскрываются столь хорошо, сколь во время таких вот конфликтных, напряженных моментов. Но Полли не стоило знать, что я об этом знаю. И я ограничился другим объяснением:
– Понадобится – вмешаюсь. Пока просто наблюдаю. А того, кто вмешается, скорее всего, возьму в команду.
И тут поднялся Пётр Данилов. Те, кто это увидел, моментально смолкли, потому что выглядел Пётр монументально. Так могла бы выглядеть пришедшая в ярость скала.
– Не допущу оскорбления белого мага! – взревел он. Хрустальная люстра под потолком жалобно задребезжала.
Звягин резко позабыл про Мишеля и повернулся к настоящей угрозе. По лицу пробежала тень страха. Похоже, до него дошло, что Пётр – из тех людей, которых в гневе перекрывает настолько, что они не думают уже ни о чём, в том числе – о последствиях.
Пётр понёсся на Звягина, как набирающий ход поезд. Даже я поёжился, вспомнив того бугая, с которым пришлось столкнуться на заводе Лавра. Не родственник ли был, часом?..
– Пьер! – ахнула Полли. – Остановись!
Она, должно быть, как и Костя, хорошо знала Данилова. Всплеснула руками. Но Пьера было уже не остановить.
Звягин взмахнул рукой. Магию я почувствовал, но также почувствовал и то, что Звягин абсолютно растерялся и применил какую-то незначительную фигню – от которой бронепоезд по имени Пьер едва дёрнулся. Зато когда он добежал до своей цели, магия ему не понадобилась.
Тонко взвизгнув, Звягин описал в воздухе дугу и приземлился на стол среди скопища чёрных магов. Аккурат между Жоржем Юсуповым и Кристиной Алмазовой.
Изящный фарфоровый соусник опрокинулся, выплеснув томатное содержимое на платье моей сопернице. Фурия, побледнев от гнева, поднялась из-за стола. Остальные чёрные маги встали спустя мгновение, как будто были её марионетками.
– Ты за это поплатишься, Данилов! – проскрежетала сквозь зубы Кристина. И тут же добавила резко, отрывисто, как будто всю жизнь только и делала, что отдавала команды: – Таран! Объединённый! Я – острие!
Я понял, что она имеет в виду, только в процессе. Чёрные маги подняли руки, кончики их дрожащих от напряжения пальцев смотрели в спину Кристине. Сама же Кристина наставила руку на Пьера. Ладонь её вспыхнула красным, с неё сорвалось свечение и понеслось по воздуху, стремительно расширяясь.
Таран использовал против меня Жорж Юсупов в императорском дворце. И против него одного я тогда едва сдюжил. А здесь сейчас силы объединили сразу восемь, и Жорж был в их числе.
Я с интересом ждал, что сделает Пьер, но тут на сцену внезапно вышел Мишель. Он как раз успел подняться на ноги и теперь оказался между Тараном и Пьером. Согласно моему прогнозу, ему оставалось либо замереть с раскрытым ртом, либо отскочить в сторону, и я мысленно ставил на то, что он замрёт.
Однако Мишель поднял руку, и Таран с оглушительным грохотом врезался в невидимую преграду. Красные сполохи пробежали по Щиту и иссякли. А Мишель даже не шелохнулся!
– Господа курсанты! – раздался наконец голос взрослого человека, и в поле моего зрения быстро вошёл седовласый маг с чуть сгорбленной спиной. – Довольно! Вы позорите свои фамилии!
Это сработало. Все как-то резко присмирели и потупились. Звягин слез со стола, снял китель и принялся с сокрушённым видом его рассматривать. После падения на стол без стирки было не обойтись.
– Господин Звягин! – посмотрел на него маг. – Ваше поведение недопустимо.
– Я не виноват! Я… пострадал! – воскликнул Звягин. В качестве доказательства встряхнул испачканным кителем.
– Я видел всё с самого начала! – отрезал маг. – Вы позволили себе издеваться над своим товарищем.
– Да он мне не…
– Попрошу вас воздержаться от слов, о которых потом придётся жалеть! Я сегодня же отправлю вашему отцу подробный отчёт о случившемся. Леопольд Сергеевич очень просил держать его в курсе относительно вашего поведения.
Звягин побледнел.
– Или же вы предпочтёте самостоятельно ответить за свои поступки? – вкрадчиво спросил маг.
– П-предпочту с-самостоятельно, – сразу начал заикаться Звягин.
– В таком случае вы на сутки отправитесь в карцер, после чего принесёте господину Пущину извинения.
– Да, разумеется! – В голосе Звягина прорезался неподдельный энтузиазм.
И тут вмешался новый голос. До отвращения мне знакомый.
– Всеволод Аркадьевич, вы кое-что забыли! – К месту происшествия подошёл с царственной осанкой Илларион Георгиевич Юсупов. – Господин Данилов позволил себе рукоприкладство.
– Он защищал товарища, – возразил Всеволод Аркадьевич.
– Так ли? Насколько я успел заметить, господин Звягин понёс куда больший урон, нежели… господин Пущин. – Перед словом «господин» Юсупов выдержал презрительную паузу. – Господин Данилов! Ваше поведение не достойно белого мага! Вы также проведёте сутки в карцере, после чего принесёте извинения господину Звягину. Господа наставники! Будьте любезны сопроводить провинившихся.
Откуда-то мгновенно нарисовались наставники и увели Звягина и присмиревшего Данилова.
Ну, как «увели». Не было ни заломленных рук, ни «браслетов», ни даже рукоприкладства. Одно сплошное: «Пожалуйте-с, сюда-с, не сочтите за грубость». Чудно́…
– Ну вот, – сказала Полли, когда оба преподавателя удалились. – Надо было тебе вмешаться! А теперь, получается, некого брать в команду.
– Да ну? – усмехнулся я. – Господин Пущин!
Мишель обернулся. Он всё ещё стоял тут с потерянным видом – явно не зная, куда себя девать.
– Отличный Щит, – похвалил я. – Как я успел заметить – сто́ит восьмерых чёрных магов?
Мишель робко улыбнулся. Я почувствовал на себе пылающий взгляд Кристины, но не удостоил её вниманием.
– Предлагаю вам место в команде.
Мишель вздрогнул. Секунд десять соображал, не издеваются ли над ним. А потом решился:
– Спасибо за предложение, господин Барятинский! Я согласен.
***
После обеда все, кого не отправили в карцер, высыпали в парк. Насколько я понял из чтения академического устава, прогулки в парке здесь были доминирующим видом досуга. Ещё можно было читать книги, сочинять стихи, рисовать, музицировать, выполнять гимнастические упражнения и играть в подвижные и интеллектуальные игры. Ну, или каким-то образом совмещать несколько этих занятий. Например, сочинять стихи, прогуливаясь в парке. Или, прогуливаясь в парке, размышлять, кого ещё позвать в команду… Чем я, собственно, и занимался.
– Нас уже четверо, – рассуждала вслух Полли, хвостом следующая за мной. – Нужно найти кого-то пятого, кто будет хорошо смотреться на фотографиях.
– Хорошо смот… Чего? – удивился я.
– Игры в Царском Селе всегда широко освещаются прессой! – пояснила Полли. – И когда мы победим, нас обязательно сфотографируют для газеты и возьмут интервью. Прекрасный штрих для репутации!
– У тебя от таких мыслей жемчужина не чернеет? – не выдержал я. – Ну, там… себялюбие, гордыня?..
– Нет, – беззаботно отмахнулась Полли. – Я не эгоистка, просто легкомысленная. Это не порок для белого мага. – Подмигнула и рассмеялась.
А я огляделся. Большинство студентов были на виду. При фокусировке взгляда на многих из них, в памяти всплывали начертанные твёрдой рукой деда строки, дающие ёмкие характеристики. Кого же ещё подписать на сегодняшнюю операцию?..
Насколько я успел понять из объяснений Полли, нам предстоит нечто вроде военно-полевой игры, где нужно будет находить предметы, следуя подсказкам. Сражаться с командой чёрных и преодолевать препятствия, которые всякий раз новые. Подготовиться к ним заранее невозможно.
И всё же. У нас есть стратегическое мышление – я. Есть надёжная защита – Мишель. Есть Анатоль, со своей отработанной техникой Лассо, которая позволила ему вытащить меня из воды с моста. Есть Полли, которая может залечить мелкие повреждения. По-хорошему, не хватало только господина Данилова, с его очевидной способностью крушить всё, что стоит на пути. Но господин Данилов опрометчиво загремел в карцер.
Беда же в том, что способность крушить в число достоинств других белых магов не входит. Данилов был исключением из правила, и у него в свете этого явно были проблемы с цветом жемчужины. Но заменить его, тем не менее, попросту некем.
Что ж, если на пробивную физическую силу я рассчитывать не могу, то… Остаётся сделать ставку на силу духовную и строгую дисциплину.
– Костя! Зачем?.. Он сумасшедший! – зашептала мне на ухо Полли, когда я двинулся к Андрею Батюшкину.
Тот уперся руками в край одной садовой скамьи, ноги поставил на край другой и так стоял, неподвижный. Если бы не ветер, игравший с кителем и волосами, можно было бы предположить, что перед нами странная фантазия неведомого скульптора.
– Ну да, делать планку через десять минут после обеда – так себе идея, – согласился я, остановившись на приличном расстоянии.
– Не в этом дело! – Полли до того жарко дышала мне в ухо, что казалось, сейчас начнёт его страстно целовать; я бы, впрочем, не удивился. – Род Батюшкиных очень богат, они состоят в Ближнем кругу!
– Мой род тоже не беден и состоит в Ближнем кругу. Хочешь сказать, я – сумасшедший? – Я на миг задумался, вспоминая свои многочисленные подвиги в этом мире. – Впрочем…
– Да нет же, Костя! – поморщился Полли. – Я не об этом. Ты заметил, что Батюшкин ест в столовой? Он берёт только самую простую пищу! Говорят, что дома он спит без перины, на голых досках, а по утру обливается ледяной водой! После чего делает гимнастические упражнения.
– Это значит только одно, – улыбнулся я. – Если по ходу игры Батюшкина обольют ледяной водой, он подумает, что настало утро, и приступит к гимнастическим упражнениям. Что ж, меня устраивает.
Полли вздохнула и посмотрела на меня с укоризной. Но, похоже, доводы у неё закончились. Я сделал ещё один шаг к неподвижному Батюшкину. Позвал:
– Господин Батюшкин! Надеюсь, беседа со мной не помешает вашим упражнениям?
– Отнюдь, господин Барятинский, – отозвался Батюшкин таким безмятежным тоном, как будто валялся в гамаке, любуясь облаками. – Я весь внимание.
Ответ мне понравился. Часто люди, занимающиеся самодисциплиной, считают непременным атрибутом грубость по отношению ко всем остальным. Батюшкин же был вежлив. И руки у него до сих пор не дрожали. Запросто может статься, что физической силы в нём – не меньше, чем в Данилове, просто он не выставляет её напоказ. Сила ведь зависит от объёма далеко не так явно, как принято думать. Скажем, я в своём мире качком никогда не был. Но в борьбе на руках неоднократно с легкостью побеждал парней, у которых бицепсы разрывали рукава.
– Хочу вам предложить войти в команду для сегодняшней Игры.
– А могу я узнать, кто ещё состоит в команде?
Вот это было неожиданно. Я-то полагал, что тут все мать родную продадут, лишь бы поучаствовать в Игре. А этот, значит, присматривается.
– Помимо меня – господа Долинский, Пущин и госпожа Нарышкина. Кстати, познакомьтесь.
– Благодарю, это честь для меня, – отозвался Батюшкин.
– Значит, договорились…
– Нет, я имел в виду знакомство с госпожой Нарышкиной. – Батюшкин повернул голову к Полли. – Прошу прощения, что не могу поцеловать вашу руку. Вы можете либо подождать ещё пять минут, либо встать мне на спину и сократить это время до двух минут.
– Встать вам… на спину? – Полли захлопала глазами.
– Да, если вас не затруднит.
Полли посмотрела на меня. Я пожал плечами. Полли подошла к скамейке, скинула туфли и шагнула сначала на скамейку, потом – на спину Батюшкина. Тот не дрогнул, но к лицу прилила кровь. Не то от напряжения, не то от избытка чувств.
– Вам не тяжело? – спросила Полли, балансируя руками.
– О, не извольте беспокоиться! Вы уже там?
Я фыркнул. В галантности парню тоже не откажешь. Да, он со странностями. Ну а кто из нас без них?
– Возвращаясь к предмету нашей беседы, господин Барятинский, – сказал Батюшкин чуть более напряжённым голосом, чем в начале. – Я бы хотел узнать, какими критериями вы руководствовались в отборе. Те, кто уже состоит в команде – ваши давние друзья?
Вот теперь я, кажется, понял, почему он не согласился сразу. Долинский и Полли действительно мои давние друзья, и со стороны похоже, будто потому я их и взял. А этот парень хорош! Он хочет убедиться, что я собираю не просто толпу приятелей, а настоящую команду.
– Я пытался собрать людей, которые смогли бы действовать максимально эффективно в максимально широком диапазоне ситуаций, – сказал я. – Аполлинария Андреевна немного умеет целить, справится с царапинами и растяжениями. Господин Долинский в совершенстве владеет техникой Лассо. Моё личное оружие – цепь, я могу ею дотянуться довольно далеко, но всё-таки это именно оружие. А при помощи Лассо Анатоль может быстро и безопасно доставать отдалённые предметы, либо вытащить кого-то из нас из скверной ситуации.
