Kitabı oku: «Нелюди, противостояние III. Остров», sayfa 4
– Если не пойдём… – Задумчиво проговорил Кондрат, вглядываясь в сгущающуюся тьму окраины леса, тесно граничащую с погостом, – могилы сами к нам не придут…
– Это точно. – С подтверждением Петрова все облегчённо вздохнули и с намеренно создаваемым шумом направились к кладбищу.
На деле всё оказалось не таким мрачным. Да, могилы. Да, разрыты. Есть лопаты, кинутые словно не нужные. Оброненный буряткой цветастый платок. Ни тел. Ни духа, ни слуха. Слух их, кстати, стал заполняться шелестом деревьев. Редким, но далеким щебетанием птиц. Стрекотом сверчка. И «ухнул» где-то неподалёку филин.
– Тьфу! – Плюнул Валера, обезоруживающе улыбаясь и бросая в сторону своё оружие – «палку-весло».
– Трижды тьфу. – В подтверждение своих слов трижды плюнул через левое плечо « не суеверный» Кондрат.
У Петрова почему-то пересохло во рту – не до плевков. Зажигая факел, он быстрыми «выстрелами» глаз осмотрел деревянные таблички ближайших валяющихся к нему трёх крестов. Даты смерти расходились между собой лишь днями, датированные июнем третьего года войны. А имена. Имена нерусские. Написанные латиницей.
– Бека… бека… нур, – пришёл на помощь с задатками «лингвиста» байдарочник, – топ… тописан… – Петров молчал, ожидая окончательного результата. – Странно…
– Очень. – Согласился он с Валерой.
– Чем? – Кондрат с опаской заглядывал, светя зажжённым факелом в разрытые могилы.
– Кресты… – В свете пламени факелов глаза Валеры блестели, и его натянутая улыбка не придавала никому уверенности. – Кто их ставил? Староверы… допустим… кресты – русские, имена нерусские. Не странно?
– Нет. – Смачно плюнул в могилу Кондрат. – Тебя как члена ВЛКСМ за подобные знания, взгляды – за согласие с поповскими ритуалами погребенья, исключили бы из членов как минимум, а как максимум, я даже озвучивать не хочу.
– Не усложняй, это всего лишь предположение – кто здесь раньше жил-поживал… – Пожал плечами Валера, косясь на застывшего в раздумьях Петрова. – Что делать?
– Да. Что делать, Егор? – Громко спросил Кондрат, пытаясь вывести старшего группы из ступора.
Его вопрос отразился эхом, словно в пустом помещении, заставляя всех вздрогнуть и ощутить, как по телу побежали мурашки.
Петров прошёл к следующим могилам. Странные имена на табличках. Тот же период времени. Но, судя по датам там, человеческие существа прожили короткую жизнь. Дети от семи до двенадцати лет.
– Семья… – Проговорил Кондрат.
Во внезапно возникшей зловещей тишине название этой обычной ячейки общества прозвучало жутковато. Словно речь шла об умершей семье, которая по каким-то древним поверьям после проклятья приходила по ночам убивать живых.
Но это же всё за рамками сознания людей, верящих в светлое будущее коммунистического общества!
– Похоже на то… – Петров, поёжившись, «стряхнул» мурашки с тела и сорвал ветку небольшого растения возле себя, – «волчья ягода»? Похоже тоже… Что там, Валера?
– Одежда… – Байдарочник, вновь поднятым «веслом» подцепив, продемонстрировал какие-то лохмотья.
– Останков нет?
Голоса их странно перекликались эхом, то отдаляясь, то возвращаясь словно издалека. Но они «не замечали» этого.
– Не… не видно.
– Звери бы не стали далеко уходить… – Кондрат, осматривая местность, шёл к спутнику, ковыряющемуся «веслом» в кучах одежд. – Если их, конечно, никто не спугнул…
– А разве волки и прочие хищники, – Валера застыл с поднятой на конце его «орудия» тряпкой, – не тащат добычу в свое логово?..
– Ну раздевать то тела… – Егор вглядывался в сгустившуюся темноту леса, слабо освещённую пламенем факелов – ему показалось что-то странное– ни движение, ни тень мелькнувшая, а словно сами деревья, их стволы разжались и сжались снова, – точно бы… не стали. Рвали бы всё по месту.
– Да и лопаты им для этого ни к чему. – Хохотнул Кондрат и оборвался, словно испугавшись собственного смеха.
– Их могло забыть местное похоронное бюро… – Попробовал пошутить и байдарочник.
Продолжить диалог, явно придающий смелости, никто не успел. Раздался странный звук – бас духового музыкального инструмента. Долгий и затем два отрывистых.
Все трое переглянулись между собой. Смелости в глазах – ноль. Ощущение, что они не одни, вызвало потоки мурашек под одеждой каждого. Дрожащая рука Валеры опустилась вместе с «веслом» и рванью. Левая нога Петрова задрожала. Раздалось несколько ударов бубна в полной тишине. Кондрат, ступив в сторону, провалился по колено в яму. Замер в ожидании, как и все остальные. Одиночный удар бубна заставил всех вздрогнуть. Кондрат медленно вытащил ногу, словно боясь нарушить тишину.
Шёпот. Тихий, но проникающий через органы слуха в разум, заставил быстрее биться человеческие сердца. Вынудил людей пятиться к тому месту, откуда они пришли. Нарастающим воинственным боем застучали бубны. Все трое одновременно ускорились, продолжая пятиться. Раздался мощный одиночный удар бубна в паузе. От него порывом ветра шелохнулась листва кустарников и трава. Это стало сигналом для троицы запаниковавших «исследователей могил» – синхронно развернулись и под нарастающую «барабанную дробь» побежали. Спотыкаясь о камни и кочки, оббегая деревья и кустарник, ломая полусгнившие косые кресты. Валера со сжатым «веслом» в руках. Кондрат, махая на бегу потухшим давно факелом. Остановились у «спасительной» покосившейся церквушки, частично заросшей плющом и кустарником. Здесь было гораздо светлее. Рассматривая постройку, тяжело дышали, приходя в себя.
– Зайдем?.. – Пытался разрядить обстановку байдарочник, с трудом «натягивая» на лицо улыбку, в данный момент кривую.
– Я… – Петров, выпрямляясь, прислушался – звуки, напугавшие их, «остались» где-то там – на границе кладбища и леса, сливаясь в единый гул, похожий на приглушенный ропот толпы. Здесь, возле церкви, в их слух «ворвались» и далекий крик птиц, и скрип деревьев, и шорох листвы, высокой травы. – Я… – Егор повторил, выдохнув. – Если даже отпевать внутрь понесут, ногами упираться буду.
– Богохульник! – Внезапно, как конь, «заржал» Кондрат, выставляя на показ свои лошадиные зубы и все-таки разряжая смехом обстановку.
– Не меньше. Всё! Уходим! – Петров развернулся по направлению к лагерю.
Уходили смелее, чем приближались. Хотя каждый думал об одном и том же: как долго они бежали в панике, покрывая этот короткий отрезок от края погоста до церкви?
И «смелость» их была вознаграждена. По крайней мере для Петрова.
– Егор… – Кто-то окликнул его – мелькнула тень в проёме барака.
Голос женский. Не пугающий. Петров вздохнул – не пугающий лесной шёпот. Кондрат с Валерой уже скрылись в противоположном дверном проёме. Тонкая, женская, но сильная рука затянула его в полумрак постройки. Другая обняла его шею. Губы, пахнущие лесной ягодой, прижались к его губам. Он слегка прикусил проникший в его рот язык. Прерывание. Возмущение прижатого к нему женского тела.
– Осторожнее, воин…
– Несанкционированное проникновение… И мои действия – лишь метод персональной защиты…
Мария вновь прижалась всем телом и своими дрожащими губами к его пересохшим, толкая одновременно его внутрь помещения. Поцелуи. Прерывистое дыхание. Снова прерывание.
– Ого! Воин… – Это она столкнулась с его «непреодолимым желанием». – Поосторожнее…
– Откуда ягоды лесные?.. – Егор увернулся от ее губ.
– Так из леса вестимо… – Мария, хмыкнув, прижалось носом к его щеке, – могу показать лесную плодоносную поляну… Идём?
Он, взяв ее бережно за талию, отодвинул от себя.
– Да был я в лесу, чужое там всё… – он смотрел в ее светящиеся в полумраке глаза.
– Там леший бродит?.. – Она снова приблизилась и прикусила мочку его уха.
– Нет. – Он отстранился, – Я серьёзно! – Егор выставил руку, справляясь с трудом с возникшим желанием.
– Права была, – голос Марии надломился в хрипе, она прокашлялась, – Агнесса Францевна… – Не мужчина ты, наверное, вовсе! Не возродился ты тогда из пепла… – Она поправила волосы, вздохнула, – пойду встану под ее победоносные кружевные кумачовые знамёна.
Театральная попытка уйти была прервана Егором. Он схватил ее за руку.
– Как Данко сердце вырвав из груди, я указывать вам должен путь? – Он видел ее блестящие глаза перед собой даже в этой тьме, созданной серостью вечера и глубиной проёма. – Куда?! Вести куда?.. – Он буркнул, отвернувшись в сторону, поймав взглядом тускло горящую лампочку. – Остров. Воды передо мной не разойдутся. – Поворачиваясь к Марии, подтянул ее к себе. Она поддалась. Глаза её снова стали ближе. В них вся гамма чувств к нему. Переживание. – А вот к Францевне быть ближе – отличная идея, – он подул ей на лицо, она закрыла глаза, словно поддаваясь ласкающему ее ветерку, – неизвестно, чем это всё закончиться. А у нее связи административные… Очевидно же – всё делает, чтобы меня очернить…
– Мм-м-м, – Мария томно простонала, откинув голову назад, и прошептала страстно, – роман-то какой закручивается… Ну хоть сейчас постановку ставь.
– Ты не понимаешь! – Он встряхнул ее как безвольную куклу.
– Да всё я понимаю, Петров. – Мария, открыв глаза, освободилась из его рук. Сделала шаг назад отстраняясь. – Пойду я, – она демонстративно одернула брюки комбинезона, поправила волосы, убирая их назад, заколола, – перед барыней лизоблюдить… но! – И она вдруг схватила его резко за только что успокоившееся мужское достоинство, сжала до едва переносимой им боли, – если всё моё при ней будет зря. Я это! – Она потрясла рукой, заставляя Егора морщиться от боли, – оторву нафиг! Веришь?!
– Верю… – Выдавил из себя сжавшийся в комок Петров. – Верю. Верю… – Его шепот перешёл в хрип.
Мария отпустила его плоть. И бросая прощальный взгляд, виляя бедрами, вышла в свет. В электрический, слабый и мерцающий.
Едва Петров отдышался, в раздумьях выходя из барачного подсобного помещения, пахнувшего затхлостью и ржавчиной, уже совсем не Марией и лесной ягодой (к мгновенно посетившему его сожалению), он столкнулся с быстро идущим Кондратом.
– Вот ты где! – Его товарищ запыхался от быстрой ходьбы. – Дегтярев пропал!
– У нас было оружие? – Все еще мысленно связанный с предыдущей встречей, он не смог отреагировать адекватно.
– Да нет, очкарик, щуплый такой…
– А, а-а-а… Кашляет еще всегда, – перебил, напрягая память, Егор, – я после крушения всё время думал – первый умрет…
– Он. Ушел к источнику и не вернулся.
– Один?!
– Агнесса послала. – Кондрат хмыкнул, – Пояснила: «день и он все-таки мужчина».
– Ох, Кондрат, этот генерал в чулках, нам еще попьет крови, поверь мне…
– Так…
– Вот они! Когда произошло ЧП, – голос Агнессы Францевны пронзал слух и сознание, – они тут воркуют…
Рядом, кивая ей, стояла Мария, и это явно доставляло обвиняющей удовольствие. «Поддержка комсомола» проявлялась в гордо поднятом подбородке, который был под стать бюсту Агнессы Францевны. В глазах её горел огонь коммунистического триумфа над классовым врагом, в данном случае – над Петровым.
– Как раз… – Егору было знакомо понятие «действие на опережение», – как раз обсуждаем состав поисковой группы и возможное направление Дегтярева.
Агнесса Францевна хлопнула ладонью по бедру и взглянула в глаза Марии. Было очевидно, что они поняли друг друга без слов – способности их бесполезного мужского коллектива обсуждались недавно.
– Какое может быть ещё направление? – прогремела женщина голосом командира артиллерийского расчёта. – Он был мною направлен к источнику. Именно направлен!
– Но…
– Но? – пресекла Агнесса Францевна попытку возражения Егора. – Но отклониться Дегтярёву некуда. Нет по дороге ни пивных шалманов, ни столов с вероятной возможностью забить в «козла». Отправляйтесь немедленно!
Егор в согласии склонил голову, щелчок его пяток не произвёл нужного звукового эффекта. Агнесса Францевна гордо развернулась и направилась в свой «штаб» – в барак. Бросив презрительный испепеляющий взгляд на Егора, за ней скрылась и Мария.
– Она… только что выпила литр… – сглатывая слюну, медленно проговорил Кондрат.
– Не понял? – Егор взглянул на него с недоумением.
– Ты говорил о крови… Вот. Только что целый литр моей испила…
Они прыснули от смеха одновременно. Негромко – всё ещё находясь под окнами «штаба».
– А твоя-то быстро как переоделась в наркомовский френч?
– Почему это она «моя»? – Искренне удивился Егор.
– Да ты что?! – удивился в свою очередь Кондрат, едва не наступив своему спутнику на ногу огромным ботинком. – Да у нее на лице написано – я не бесхозная, я его – Петрова.
– Да ну брось! – Егор, хмурясь, ускорил шаг. – Гордая, как революционная комсомольская речёвка.
– Ой, Егор! Мне-то своих речёвок не выкрикивай.
– Не, я серьезно. – Егор, оглянувшись, всё-таки покраснел.
– И я.
– Ладно, пойдем соберем народ.
– Идем… – с пониманием усмехнулся Кондрат, прибавляя шаг.
В путь отправились четверо. Взяли проверенного в «боях» байдарочника Валеру. Правда, в этот раз вооружили его – вместо весла вручили топор. Пошёл и учитель Лужин, прошедший в прошлом военную подготовку, но по льготам там «не участвовавший». Грузный когда-то, но из-за скудного рациона «островитян» и эмоционального потрясения от происходящего худеющий на глазах. И, по мнению Петрова, «в лучшую для учителя сторону» – двигался он довольно быстро для своих лет.
До источника добрались быстро. Видимых следов отклонения Дегтярёва от маршрута не было – высокая трава по краям уже ставшей широкой тропы не примята. Да и возле самого источника Кондрат обнаружил слом сухого ствола дерева, ранее уныло торчащего вверх, кора от которого разбросана далее по тропе.
– Думаешь, вооружался… – согласился Петров с пониманием, взглянув на осмотр поднятой коры товарищем.
– Пытался, по крайней мере… – пробубнил Валера с долей недовольства, непонятно на чём основанном.
– Звери бы точно не стали уносить с собой сухое и ненужное дерево, – высказал своё мнение Лужин, – столько времени торчащее здесь без их внимания.
На его слова никто не отреагировал, выражая своё отношение к высказыванию, как и к самому учителю тоже.
Порыв ветра шевельнул листву деревьев и кустарников вокруг них. Солнце, вышедшее из-за туч под вечер, уже стремилось к горизонту. Молча дошли до места, где погибла Измайлова.
Несмотря на больше чем месячную давность события, здесь все, кто бывал, испытывали странные ощущения. Помимо скорби ещё и страх. Во-первых, место смерти. Во-вторых, не вырвать из людской памяти ни вида изувеченного тела Валентины, ни умалишённых криков её мужа. В-третьих, пропали останки Измайловой. Их не убрали ночью, а утром пришедшие специально сделать захоронение обнаружили на земле только остатки крови и то, словно вытертой, вылизанной кем-то.
«Звери…» – Сделали тогда вполне логичное и всех устраивающее заключение.
Вот и теперь, стоя возле этого места, четверо мужчин молчали. Испытывая неосознанный страх. И сегодня в разы усиленный – цветочные венки, заботливо приносимые сюда девушками, были разорваны и разбросаны вокруг.
– Звери… – одновременно произнесли Петров с учителем, глядя на сцену вандализма.
Переглянулись между собой.
– Или Дегтярёв. – Пнул ногой Кондрат рядом лежащую оглоблину, очищенную от коры.
– Не смешно… – медленно проговорил Валера, внимательно оглядывая окружающую местность.
– Нет. – Согласился с ним опустивший голову и плечи ссутулившийся Лужин.
Внезапный шум с правой стороны заставил всех вздрогнуть и одновременно повернуться по направлению доносящегося звука. С нарастанием которого складывалось впечатление, что кто-то приближается к ним из глубины леса. Громкий шум говорил или о быстроте движения, или о силе несущегося существа.
Людские тела всех четверых «поисковиков» неосознанно напряглись. Учитель даже сделал шаг назад.
– Вы что преподавали? – Заглушая шум ломающегося сушняка и шороха листвы спросил Егор. – Э?..
– Матвей Сергеевич… – голос учителя окреп, проявляя в себе металлические нотки. – Математику.
– Раз уж сделали шаг назад, – Петров прокашлялся, видя, как остальные его товарищи невольно группируются с наклоном тел, шум становился громче, и Егору пришлось повысить голос: – повернитесь к нам спиной и прикройте тыл!
– Хор…ошо…
Егор периферийным зрением отметил готовность Кондрата и байдарочника. Первый, выпрямившись, встал в стойку, видимо, известной только ему борьбы. Но визуально даже странно – придающую уверенности. Второй выставил топор, но, предупреждая замечание Петрова, сменив хват, переложил топор на другую сторону – противоположную от остальных.
– Не руби с плеча, Валера… – процедил сквозь зубы старший по положению в сплотившейся группе, видя, как топор то поднимается, то опускается вверх, словно для прицела.
Уже было видно, как тряслись ветки и листья деревьев в глубине леса, окрашенные оранжевым светом солнца. Неви́дение потенциального противника заставляло нервничать. И вдруг солнечный свет заката погас. Так, словно его выключили, как обычную лампу. Шум тем не менее нарастал.
«Это не люди» – успел подумать Петров, «слишком быстро…», – он ощутил прикосновение локтей своих спутников. Их объединяла дрожь. Сзади прижался к его спине своей учитель.
«Смелые же мы – самое время петь интернационал…».
И вдруг ближайшие к тропе кусты затряслись и раскрылись в нескольких местах. Раскрылись шире и глаза держащих оборону поисковиков.
*
Ксения работала на износ. Словно проснувшись от долгого литургического сна, вцепилась в работу, наверстывая упущенное, боясь, что может быть поздно и она не успеет сделать то, что ей крайне необходимо сделать. Только «что» именно, она не знала. Поэтому с усердием и рвением занималась текущей работой.
Баркас с единственным живым «моряком» и человеческими останками его предполагаемого спутника. Но и живой ненадолго пережил своего «товарища».
Дело пугало. Но чем дольше она работала над ним, тем больше понимала, что именно она в будущем сможет разобраться в нем. Ксения не знала, откуда была в ней эта уверенность. Проводила параллели с теми событиями, что произошли лично с ней в прошлом. С делами 46-го года, когда работала в отделе «М» … связь очевидна между делами. Каннибализм. Ей стало казаться, что именно она встретиться с убийцей, поедающим человеческое мясо. И что эта встреча прольет свет на трагические события и в ее прошлом.
Коллеги пытались помочь Ксении, но она, видимо, из-за усталости и недосыпа, резко отказывала им. Они пытались понять её, и, казалось, действительно проявляли сочувствие.
Кочубей, видя её потенциал, постоянно намекал на важность этого дела и интерес к нему со стороны высших эшелонов власти города. Однако Ксения, несмотря на «карт-бланш», сталкивалась с бюрократическими препятствиями, которые замедляли ход следствия, а порой и с прямыми отказами сотрудничать. Привлечь к ответственности за эти отказы у неё не было полномочий.
«Сплошной замкнутый круг, несмотря на свободу, данную мне… Мои руки полностью связаны», – думала она.
Было установлено, что подозреваемый, сердце которого остановилось во время допроса в следственном изоляторе, был отличным механиком и инженером, начальником цеха, который перевыполнял план пятилетки на 200%. Он действительно заслуживал поощрения в виде путевки на отдых. Семьянин, не имевший никаких сомнительных пятен на репутации гражданина СССР. В его биографии не было и намёка на то, о чём говорил Кочубей.
Она просматривала личные дела остальных пассажиров, собранные в беспорядочных папках. Создавалось впечатление, что бумаги этого дела, которое вели несколько человек, до неё перебирал и складывал не вполне вменяемый человек. Никакого порядка не было. А допрос рыбаков, обнаруживших баркас в открытом море, почему-то вёл практикант, только что окончивший училище.
«Это при архи (как говаривал великий вождь) важности дела?» – думала она.
– Как вас сюда занесло?! – не в первый раз тыкала острием карандаша в карту северных морей Ксения, то хватая папиросу, то медленно возвращая её обратно в пачку.
– Может, шторм, непогода?.. – раздалось над ней, и Кочубей всей своей мощной фигурой навис над склонившейся за столом Ксенией. Он заслонил свет, отбрасывая тень на карту. – Не думала?
– Отклониться от маршрута больше чем на 150 морских миль!? – она пожала плечами. – Я, конечно, не моряк… но тут и ребёнку понятно – такое невозможно.
– Море… – нахмурился Кочубей, почесав шрам на лице. – Бывалые моряки говорят, что в затяжные шторма и не такое возможно. Тем более ты рассматриваешь маршрут теплохода, а баркас этот, как сама понимаешь… не стоял на балансе этого судна. Он пришёл из другой точки.
– Хорошо, допустим, море… – она всё-таки вытащила папиросу и закурила, избегая тактильного контакта с близко стоявшим начальником. – Ближайшие земли от точки, где был обнаружен баркас, далеко, помимо самого порта, конечно, но в нём о баркасе никто не знает. С остальными ближайшими поддерживается связь и пути сообщения. Между маршрутом возвращения отдыхающих и точкой обнаружения судна только мелкие группы островов и, судя по всему, они…
– Они безжизненно необитаемы, – Кочубей, громко пододвигая стул, сел сбоку от неё.
– …если только, – Ксения, уже морщась от горечи табака, со злостью затушила папиросу в пепельнице, обжигая пальцы, – это не ошибка топографов…
– Ну… – Кочубей накрыл пачку папирос своей рукой, опережая неосознанное движение к ней Ксении. – Какова вероятность такой ошибки? Даже в до конца не исследованных участках морей?
– Минимальна… – проговорила она, поднимая глаза на майора. Они встретились взглядами, и Ксения смутилась, краснея. – Ну… если взять за основу версии то, что предположительно «Заря» потерпела крушение в этих квадратах, – она снова ткнула грифелем карандаша в озвучиваемые точки. – С учетом опять же присутствия на теплоходе опытных моряков и четырёх спасательных шлюпок вероятное местонахождение спасшихся возможно только на этих островах…
– Возможно… – нахмурился, повторяя Кочубей, глядя на карту. – Но не забывай, что оставшийся в живых на баркасе был не моряк и кому принадлежат останки… тоже неизвестно. А при таких стечениях обстоятельств баркас, вышедший в море с дилетантом за штурвалом, могло отнести в точку его прибытия откуда угодно. И из этого квадрата, и из этого…
– Но они же вышли в море на этом убогом суденышке, – сказала Ксения, всё-таки вытаскивая очередную папиросу из пачки, разминая её в руке. – Шли куда-то целенаправленно. Значит, на баркасе должны были быть моряки или…
– Смелые и отчаявшиеся люди…
– Которые были вынуждены выйти в море в силу ряда причин – например, спасая собственную жизнь и избегая большей опасности…
– Да уж… – Кочубей встал, по-хозяйски прошелся по кабинету, осматривая столы с папками отсутствующих на местах подчиненных. – Догадки и предположения….
– Но на чем-то надо строить версии… – Ксения взглянула на широкую спину начальника, застывшего у окна. – Еще и этот баркас со смешным названием, не числящийся ни в одном из регистров морских рыболовных судов…
– Такое судно-то?.. Хотя там, наверное, и буксиры, и такая мелочь числиться тоже… – Задумался, потирая лоб Кочубей. – Общалась с кем-то из моряков?
– Нет… – Ксения, смущенная собственной «близорукостью», схватилась за голову рукой.
– Виктор Сергеич Шорох?..
– Смешной громила со второго этажа?
– Капитан третьего ранга при этом, более четверти века в море, – рекомендую пообщаться, проконсультироваться, – Кочубей развернулся, в его глазах плясали веселые огоньки. – Но и я тебе могу сказать, что касается баркаса… возможно так – списанная давно посудина, восстановленная кем-то на добровольных началах… и название, – он махнул по-дирижерски рукой, – полет фантазии его нового хозяина. Реализация детской мечты в жизнь, к примеру, да все что угодно… Но это всё лирика… нужны факты, мотивы, версии, доказательства. Убийство, знаешь ли, со всеми отягчающими…
– Товарищ майор! – Ксения даже встала, бросая размятую папиросу на стол. – Как работать… если даже с единственно оставшимся в живых работали, – она кивком указала головой вверх, – такие «следователи», что я не могу не то что побеседовать с ними на тему каких-то показаний, данных подозреваемым, я даже… – Ксения вздохнула, выдохнула в подборе слов. – Приблизиться к ним ближе чем на две ступени не могу, несмотря на озвученную не однократно важность этого дела…
– Знаю, все знаю… – Кочубей нахмурился, переложив стопку бумаг на столе Абакина с места на место. – На меня самого из одного ведомства давят, а из другого жалуются на нападки моих подчиненных…
– А-а-а… – Начала Ксения, хватая в очередной раз «несчастную» папиросу.
– Всё, стоп! – Кочубей, прерывая её, направился к двери, остановился и рукой указал на её стол. – Поговори с Шорохом! А я в свою очередь по своим каналам попробую узнать, может в этом районе есть что-то такое, что на обычную карту и вовсе запрещено было наносить…
Дверь открылась, и в кабинет вошли, затихая, коллеги Ксении.
– О! – Кочубей ухмыльнулся. – На ловца и зверь бежит. Ну, красавцы, где были? Никого на рабочем месте не найти. Епифацева одна отдувается за вас…
– В архиве.
– В тире.
– В медпункте…
Офицеры вытянулись перед майором, нестройно отвечая.
– Ну раз пришли все вместе, – усмехнулся недобро, но хитро прищурив глаза Кочубей. – Все трое залпом стреляли пробирками по нераскрытым делам…. Что думаете, товарищ Епифанцева?
– Или… – Ксения шмыгнула носом, принимая игру начальника. – Все трое клялись медсестре на этих делах в любви, и с собой притащили гору отстреленных гильз в доказательство своих дуэлей за нее…
– Точно. – Рассмеялся от души Кочубей.
Засмеялись уже все. Пришедшие офицеры даже присели на стулья. Малинин держался за живот. Абакин тыкал указательным пальцем через его руки.
– Бо…бо?
Соловьев смеялся стоя у двери – высокий, статный, он задевал висевший на стене горшок с цветком, чьи длинные листья от этого тряслись, вызывая дополнительный смех у всех. Ксения сначала несмело, стесняясь, потому же в открытую хохотала над раскрасневшимися в веселье коллегами.
Майор, переводя взгляд с одного своего подчинённого на другого, смеялся, прикрыв половину лица рукой и иногда вздрагивая всем телом.
– Нет… не болит… – вдруг смог выдавить из себя Малинин.
Все снова «взорвались» смехом. Соловьев ударился головой о горшок, и тот с шумом упал на пол, вызвав новую волну веселья.
Но веселье было прервано вновь открывшейся дверью. На пороге стоял полковник Хорин. Затихая и поправляя на себе обмундирование, офицеры выпрямились, вытянувшись по стойке смирно.
– Весело… – Голос полковника всегда поражал Ксению своей мягкой вкрадчивостью, из чего она делала вывод, что за маской невозмутимого спокойствия и проникновенным взглядом Хорина скрывается добрый и отзывчивый человек. – Весело. – Его сжатые губы побелели. – Дела ваши тоже так весело и скоро раскрываются?.. Докладывайте, вместе посмеемся… – полковник прошел и оперся кулаком на стол Соловьёва, на лице ожидание. – Как там говорят наши подопечные – «Я за любой кипишь, кроме голодовки…» Что с ограблением главпочтамта?
Кочубей, нервно застегивая воротничок под пристальным взглядом начальника, посмотрел на Абакова, тот опустил глаза, всем видом давая понять, что отдуваться придется самому майору.
– Личности подозреваемых – подельников Чехова установлены, подали в розыск. – Кочубей прокашлялся в кулак. – Работаем…
– Кража квартиры профессора Махова? – Хорин подбодрил Кочубея поднятием своих густых бровей вверх.
Тот даже не взглянул на Соловьева, понимая, что там «глухо».
– После повторного, более расширенного опроса свидетелей, – майор смахнул с кармана френча ворсинку, видя, как Хорин слегка пристукнул кулаком по столу, – появились две ниточки, ведущие к знакомым профессора, которые в прошлом имели контакты как с коллекционерами картин и украшений, так и с уголовными элементами. Работа ведется в этом направлении… и…
Полковник поднял руку, останавливая доклад.
– Но больше всего меня волнует дело, связанное с каннибализмом, – Хорин задержал взгляд на мгновенно зардевшейся Ксении, – хотя постойте, – переводя взгляд на Кочубея, полковник поднял руку, – работа ведется, но результатов пока нет, в виду нехватки информационных ресурсов, недостаточности улик и из-за вставления палок в колеса служащими из других управлений… Так? Или что там еще? – он махнул рукой – со свистом «рубанул шашкой», – садитесь!
Все шумно сели.
– Не вы, майор!
Кочубей, прокашлявшись, поднялся. Остальные сидели «по стойке смирно», ожидая смены гнева на милость. Хорин снял фуражку, бросив взгляд на вытянувшегося перед ним Кочубея.
– Одним словом, тишина… – Полковник, вздохнув и выдохнув, качнулся вперёд и назад, – сюда посмотри, майор! Плешь видишь?! – Он, наклонив голову, показал всем свою густо заросшую сединой макушку.
– Никак нет…
– А она есть… – Хорин горько усмехнулся, заметив, как дернулись уголки губ Ксении. – Три! Три генерала и плюс маршал! Мне ее проедали в течении двух с половиной часов, так что будь спокоен, – полковник провел по непослушным волосам рукой и снова махнул ею как шашкой, – к вечеру проявиться. После такого не может не проявиться. Вы все! – Он обвел указательным пальцем сжавшихся следователей. – За работу немедленно! Кочубей, ко мне в кабинет…
Напоследок «рубанув шашкой» рассекая воздух, полковник Хорин вышел из помещения. Кочубей, недовольно оглядев подчиненных, качая головой, вышел за ним. Только через несколько минут, проходя мимо не закрытой до конца двери, стали заглядывать проходящие служащие других отделов, глядя на «взявшихся за работу» коллег. Ну не как на покойников, но как на разжалованных до участковых минимум.
– Я его, – подытожил «разбор полетов» Абакин, – таким ещё никогда не видел…
– Боль в моем желудке от его посещения только усилилась. – Но эта фраза Малинина не разрядила обстановку.
– Досмеялись… Что теперь делать?
– А ты не слышал?.. – Буркнул угрюмо Соловьев, – Работать…
Каждый из работников отдела перебирал бумаги на своем столе, тупо перекладывая с места на место – так бывает в присутствии начальника: все создают видимость работы. Здесь же вместо его присутствия всё еще свистел воздух, рассекаемый воображаемой шашкой Хорина, подстегивая тем самым нерадивых подчиненных.
– А как работать? Над чем?..
– Да уж… – Абакин подошел к столу Ксении, – Что там? Полный ноль?..
– Круглый как земной шар, – подтвердила задумчиво та, глядя на карту северных земель, выдвигая и задвигая верхний ящик стола с папкой безнадежного дела внутри.
– А что там может быть? – Удивленно усмехнулся Соловьев, щелкая дыроколом, – Сам вспомни – баркас, и тот пропал на следующий день после осмотра криминалистов – «уплыл в неизвестном направлении». Не оставив ни надежды, ни следа на водной глади.
– Ну… – Малинин задумчиво смотрел в окно, – тебя, «руководителя кружка скептиков», давно пора представить к заслуженной награде.
