Kitabı oku: «Шомка»
1.
– Бабушка! – радостно закричал маленький мальчик в синих шортиках, сандальках на босу ногу и футболке с принтом Человека-паука. Он бросился на встречу женщине пятидесяти лет, которая в этот момент выходила из калитки палисада, окружавшего высокий деревянный дом.
– Митенька! – женщина протянула руки и, наклонившись, кинулась к подбегавшему внуку. Она подхватила его, подняла и расцеловала в обе щеки, а мальчик крепко обнял ее за шею.
– Какой ты тяжелый стал! А какой красивый! – она с любовью поглядела на мальчика.
– Ну-ну, Дима, осторожней, а то задушишь бабушку, – посмеиваясь сказал мужчина, лет двадцати семи, отец мальчика. Он шел по дорожке, держа под руку симпатичную молодую женщину. Они как раз все вместе подходили к дому, когда их маленький сын Дима побежал навстречу бабушке.
– Ой, дорогие мои! – воскликнула она радостно. – А я все глаза проглядела, думала – когда же вы приедете наконец. Шестичасовой автобус уж как почти как час проехал, а вас все нет.
– Да мы встретили по дороге Кольку Седова, моего одноклассника, и минут двадцать проболтали с ним. Он ведь как начнет на жизнь жаловаться – не уймешь, – сказала с улыбкой молодая женщина. – Ну, здравствуй, мама, – они обнялись и поцеловались, – как ты тут поживаешь?
– Да как, работа все, без конца и без края, сама, чай, помнишь, как маленькая была да жила здесь, – со вздохом отвечала мать.
– Здравствуйте, Елизавета Матвеевна! – мужчина обнял тещу и поцеловал ее в щеку.
– Здравствуй, здравствуй, Александр Михайлович. Как жив- здоров?
– Да, тьфу – тьфу, не болею. А как вы?
– Да ничего, слава Богу. Только вот, весной оступилась на льду, так немного колено побаливает, – она отпустила мальчика на землю, и он резво побежал к дому, вслед за ним пошли родители с бабушкой.
– Ну, и надолго приехали? – спросила Елизавета Матвеевна, когда они уже входили на крыльцо.
– У меня отпуска две недели осталось, Аня с Димкой наверно пробудут до конца лета, – сказал Александр, – зайчик, ты так собиралась? – обратился он к жене.
– Да, Саш, давно уже не гостила толком у мамы, побуду в этот раз подольше, – сказала Анна, с любовью оглядывая старые потемневшие стены родного дома, – да и Мите полезней будет здесь на природе.
– Оставайтесь, оставайтесь, – быстро промолвила Елизавета Матвеевна, – у меня тут такая красота, воздух какой! Не то, что у вас в городе! Овощи все свежие, а яблоки какие в этом году! – он сжала кулак и показала им размер яблок. – Ты, Саша, езжай и не беспокойся, Митеньке тут будет самое раздолье, – и она посмотрела на мальчика, который в этот момент принялся играть с кошкой.
Елизавета Матвеевна усадила детей за уже накрытый стол и пошла звать соседей в гости. Вскоре пришли четыре женщины возраста Елизаветы Матвеевны, одна старушонка семидесяти лет и двое взрослых мужчин, лет тридцати. Все они были старые, давно знакомые соседи, и Анна с Александром их хорошо знали. За столом пошел разговор о деревенских делах, соседи расспрашивали приехавших о новостях из города, какие там цены и сколько платят, и изумленно охали, услышав какую-то цифру, чуть более превышающую сельские расценки.
Женщины все ласкали и хвалили маленького Митю, отдавая должное родительскому тщеславию. Особенно умилялась сама бабушка Елизавета Матвеевна. Мужики почти не болтали, налегали на спиртное и много закусывали. Особенно усердно подставлял стакан Петр – грубый, здоровый детина с красным лицом, приплюснутым носом и мутным взглядом из под нависавших бровей. Он был немного старше Анны и хотя никогда не водил дружбы с теми компаниями, в которых крутилась Анна в юности, но теперь пришел на угощение на правах «друга детства».
Митя же был совершенно счастлив и от новой необычной обстановки вокруг, и от оказываемого ему всеобщего внимания, и особенно от предвкушения ожидавших его здесь приключений. Мама и папа успели ему рассказать о речке, что течет неподалеку от бабушкиного дома, о большом саде, где у бабушке растут сладкие яблоки и ягоды, и о разной живности, что водилась здесь. Дома родители не разрешали ему завести себе щенка или котенка, и Митя давно уже мечтал о том, как он будет играть и ухаживать за какой-нибудь зверушкой. Порядочно замученная им кошка, в конце концов, вырвалась и спряталась за печной трубой.
– А сколько лет твоему внучку, Матвеевна? – спросила одна из соседок, баба Люба.
– Так пять лет уже, ведь верно, Аня? – сказала Елизавета Матвеевна. Анна утвердительно кивнула.
– Ох, большой ведь уже! – всплеснула руками другая подружка Елизаветы Матвеевны. – А ведь недавно, я помню, привозили его малюсенького в пеленках, а ты на крыльце как сядешь и все качаешь его на руках.
Елизавета Матвеевна улыбнулась и с нежность поглядела на внука. Она подозвала его и посадила к себе на колени.
– Да какой я большой, скажи, я маленький еще, – ласково заворковала она, – вот погощу у бабушки на молочке парном и яблочках и тогда такооой большой вырасту. Да?
– Бабушка, а у тебя есть собачка? – сказал Митя, пытаясь высвободиться из бабушкиных рук и сползти на пол.
– Да куда ж ты вырываешься? Играть? Ну пойди, играй. Когда еще так побегаешь как не здесь. Вот в городе у мамы с папой уж не побегать, – она отпустила Митю.
– Ты не представляешь, мама, как он нас измучил, все просит купить ему щенка, – сказала Анна, – у вас-то тут собак много, так найди ему какую-нибудь.
– Э, такого добра у нас хватает, – усмехнулась Елизавета Матвеевна, – завтра пойду спрошу. У Смирновых вроде была сука со щенятами.
– Только, мама, Вы смотрите, он ведь не понимает, полезет к любой собаке, – сказал Александр, – а тут может злые есть.
– Ты не боись, Александр Михайлович, я братьев и сестер младших вырастила и Анну твою с ее братом, и все живы – здоровы, – отвечала Елизавета Матвеевна. – Уж будто я не знаю как за ребенком глядеть.
После ужина Елизавета Матвеевна пошла проводить своих подружек, а Александр с Анной и маленький Митя вышли прогуляться в небольшой садик рядом с домом.
– Все таки, хорошо здесь, – сказал Александр вдыхая полной грудью воздух и подняв голову к лазоревому небу, – погода до конца месяца будет солнечная. Я рад, что мы выбрались из города.
– Да, любимый, мы здесь проведем время и отдохнем намного лучше, чем на всяких курортах. Ну что в этой Турции или Греции – мы съездили разок, больше и не хочется.
Александр усмехнулся:
– А мама все такая же. Ну да ладно, она все просила меня привезти ей тебя с Димкой. Хочется понянчиться с внуком.
– И прекрасно! Пусть понянчится, она очень любит Митю, и он ее тоже любит… Слушай, нарви-ка вон тех яблок, это должен быть Медовый налив, – она указала на дерево в глубине сада.
Александр подошел к яблоне и, схватившись за толстую ветку, сильно потряс. На землю с глухими ударами посыпались крупные желтые яблоки. Они бросились подбирать их и набрали с десяток.
– Ну-ка, попробуем, действительно ли так хороши яблоки в этом году, – Александр с хрустом откусил бок одного яблока. – О! Недурно! Митя, беги сюда, попробуй какие вкусные яблоки…
Через две недели Александр уехал в город, оставив жену с сыном гостить дальше. Они хоть и гуляли каждый день по лесу и по окрестным лугам, где пас коров старый дед Кузьмич, хоть с удовольствием ходили купаться на речку, где Александр даже раз участвовал в рыбалке с местными мужиками, правда, только промок насквозь, ничего не поймав, но, в конце концов, он стал скучать от такой размеренной и непривычной для него жизни и был рад наконец вернуться в город к друзьям и работе.
Анна же чувствовала себя здесь прекрасно, здесь все было связано с дорогими ее сердцу воспоминаниями детства и первой юности. Она знала здесь почти всех и могла свободно зайти в гости в любой дом и там подолгу говорить с женщинами как старшего поколения, так и своими ровесницами, которые тоже приезжали на лето. Ей также нравилось помогать маме по хозяйству, которое было уже не такое большое как раньше и не требовало больших хлопот.
Сама Елизавета Матвеевна не так сильно заботилась о хозяйстве как обычно, ее внимание большую часть времени занимал Митя. Вечером она читала ему сказки и деревенские байки, вроде той, что соседка баба Нюра по ночам вылетает из печной трубы в деревянной ступе. Днем она иногда ходила с ним по землянику на опушку леса или на речку, но чаще Митя любил бегать один, без бабушкиной опеки. Она же волновалась и все ходила смотреть, как бы он не расшалился и не попал в беду. «Ох, Митенька, ну что ж ты такой, все тебе не сидится спокойно, ведь на самую верхушку дерева забрался! Такая вышина!», – беспокоилась она, – «Митенька, не бегай к пруду, он глыбокой, там пиявки черные и жабы зеленые, вот как укусят!»
Но на Митю ее увещевания действовали мало, ему казалось, что все самое интересное находится в самых далеких, высоких и непролазных местах. Свойственный его возрасту исследовательский дух не давал ему спокойно играть в границах палисадника, рядом с обрезающей кусты бабушкой и загорающей в кресле-качалке мамой.
Единственное, что могло занять его и не давать убегать далеко от дома, так это возня с домашними зверушками. Бабушкина кошка Маркиза в скором времени стала стремительно убегать, едва завидев назойливого мальчишку поблизости от себя, но для Мити и без нее хватало товарищей по играм. Он мог гоняться по двору за курами и хватать их маленьких цыплят, от чего куры приходили в волнение и принимались шумно кудахтать. После дождя он охотился за лягушками, которые вылезали из пруда и прыгали в траве и по лужам. Часто он бегал за соседским одномесячным теленком, что пасся на лужке, теленок испуганно мычал и убегал, высоко взбрыкивая ногами. Впрочем, иногда в нем просыпался дух будущего свирепого быка, тогда он оборачивался и сам бежал на Митю, а тот с испуганным плачем улепетывал от него. Чтобы через минуту, отдышавшись и успокоившись, вновь начать незаметно подкрадываться к теленку.
