Kitabı oku: «Коллекция поцелуев», sayfa 4

Глава восьмая

В «ПИКТОНЕ» ЦАРИЛА АТМОСФЕРА радости по поводу грядущих весенних каникул, однако я не разделяла всеобщий энтузиазм по этому поводу. Завтра мне предстояло покинуть дом, который я так любила. Дом, в котором я прожила всю жизнь. И почему? Потому что мои родители, которые, я уверена, все еще любили друг друга, не смогли найти общий язык и забыть взаимные обиды. Дойдя до школы, я пулей помчалась в кабинет испанского, забежав туда вместе со звонком. Я была в напряженном предвкушении собственной презентации. Пока я рассказывала, миссис Эрнандес смотрела на меня с гордостью, даже слегка приподняв голову: она всегда смотрела на меня так, когда я говорила по‐испански. За все годы она хвалила меня больше, чем все учителя вместе взятые. Я была так погружена в свой рассказ, что три минуты пролетели как одно мгновение. Закончив презентацию под аплодисменты класса, я неловко улыбнулась. Миссис Эрнандес жестом подозвала меня к себе, как вдруг я заметила кого‐то около ее стола. Это был тот парень, Джоэл, который ходил со мной на английский и спал во время урока и которого считали наркоторговцем. Я вспомнила, что краем глаза видела, как он входил в класс во время моей презентации.

– Молодчина, Зэй! – воодушевленно сказала миссис Эрнандес. – А сейчас иди, куратор хочет поговорить с тобой. Джоэл тебя проводит.

Я взглянула на Джоэла. Ого, он и вправду не спит, и его капюшон откинут. У него были светло-русые волосы и маленькие ониксовые серьги в ушах. Он даже не взглянул на меня, просто молча вышел в коридор, и мне пришлось последовать за ним. Мы шли, не проронив ни слова. Обычно в подобной ситуации я завязываю разговор, но, когда мы вышли из класса, на меня вдруг снова накатило уныние. Доведя меня до кабинета куратора, миссис Кроули, Джоэл так же молча удалился. Пожилая женщина сняла очки и улыбнулась мне.

– Зэй Монро, заходи.

Она жестом указала мне на стул напротив ее стола, и я села. В комнате воцарилась тревожная тишина, длившаяся несколько секунд, пока она осматривала меня, а я – вдохновляющие плакаты на стенах ее кабинета, гласившие: «Говори по делу», «Мечтай и дерзай».

– Твоя мама позвонила мне и объяснила вашу ситуацию.

Прекрасно. Куратор говорила спокойно, но это меня отнюдь не успокаивало. Мне тотчас же стало не по себе. Она выдержала паузу, очевидно, ожидая моей реакции, так что я сдержанно кивнула.

– Не важно, что разводом в наши дни никого не удивишь, это всегда нелегко.

– Они не разведутся, – выпалила я. – Просто временно поживут раздельно.

Я знала, насколько наивно звучали мои слова. В глазах миссис Кроули читалась жалость, будто бы я была дурочкой. От осознания этого мне хотелось закричать и броситься прочь из кабинета.

– Что ж, никогда не знаешь наверняка, – продолжала она. – Я понимаю, что это очень личное, и знаю, как тебе тяжело. Если тебя что‐то тревожит, можешь рассказать мне об этом.

– Нет.

Пожалуй, стоило притвориться, что я задумалась, а не рубить сплеча, поскольку она вновь жалостливо взглянула на меня, чем сконфузила еще больше. Что еще хуже, я произнесла самую лживую фразу на свете: «Все в порядке».

Она лишь глубокомысленно хмыкнула. Хотела бы я посмотреть на нее, если бы я со всей силы ударила кулаками по ее столу.

– Мне кажется, во времена, когда нам особенно тяжело, лучший выход – просто смотреть вперед. Что ты собираешься делать после школы? Планируешь поступать в колледж этой осенью? Если да, то ты уже сейчас могла бы заняться поиском вариантов. Прозондировать обстановку, заполнить заявления. Это могло бы тебя отвлечь.

Бр-р. Понятия не имею, что я буду делать после школы. Знаю, звучит дико, учитывая, что заканчиваю выпускной класс в средней школе, но это один из немногих вопросов, способных вывести меня из себя. Кензи хочет пойти в колледж имени Джеймса Мэдисона, как и ее мама когда‐то, и стать учителем биологии. Лин уже составила список мест, где она могла бы изучать экономику и предпринимательство. Монике нравятся маркетинг и связи с общественностью. Они все твердо знали, кем хотели бы стать в будущем. Мне же были интересны языки, так что, когда меня спрашивали, кем бы я хотела стать, я бодро говорила, что учителем испанского, просто чтобы отстали с расспросами. На самом же деле меня совсем не прельщала перспектива каждый день вещать, стоя у доски. Честно говоря, я хотела, чтобы после этого года мне никогда бы не пришлось вновь вернуться за парту. Этого я не говорила никому и никогда. Разве я лузер, если не хочу идти в колледж?

Я хотела путешествовать и изучать другие языки. Я было подумала пойти учиться на переводчика, но оказалось, что везде для поступления требуются оценки выше, чем были у меня. Другим вариантом было стать трэвэл-блогером, показывать людям мир и другие культуры на ютьюб-канале, но для этого требовался стартовый капитал. Я продолжала тешить себя мыслью, что времени, чтобы определиться, у меня предостаточно, но в такие моменты, как разговор с миссис Кроули, понимала, что времени оставалось все меньше и меньше.

– Хорошо. Спасибо. Я попробую.

Я выдавила из себя фальшивую улыбку, и она прищурила глаза, словно включился ее внутренний детектор лжи.

– Если тебе вдруг понадобится поговорить с кем‐нибудь, не стесняйся, приходи ко мне в любое время.

– Конечно, мэм.

Я встала и направилась к двери, прежде чем она успела еще что‐нибудь сказать. Когда я вышла, Джоэл сидел на стуле в коридоре, головой прислонившись к стене. Капюшон был поднят, а глаза закрыты. Я уже практически прошла мимо, как вдруг услышала его голос:

– Хорошая презентация.

От удивления я обернулась. Он даже не смотрел на меня, его глаза были по‐прежнему закрыты.

– Моя? – все, что я смогла произнести, оторопев.

Он улыбнулся, приоткрыл один глаз и ответил:

– Si.

Так вот оно что, он говорил об уроке испанского.

– Спасибо, – сказала я, шмыгнув носом. Так неожиданно.

Он снова закрыл глаза, и мне осталось только удалиться. Стоило спросить его, был ли сегодня очередной стих про мой любимый сок. Хотя, наверное, он, как всегда, спал.

Вернувшись домой, я нашла Зебби там же, где он был, когда я уходила, – на диване. Я уселась рядом, и мы бесцельно сидели перед телевизором, пока мама не вернулась с работы. Она устало опустила тяжелую сумку на пол.

– Зеб, почему ты сегодня не отвечал на звонки? Я целый день на нервах!

Она подошла, скрестив руки на груди, и, грозно нахмурив брови, посмотрела на брата. Он же повернулся ко мне. Ах да, черт возьми.

– Я забыла оставить ему телефон, – призналась я.

Стационарного телефона у нас не было. На мгновение я почувствовала себя виноватой, ведь мама волновалась, а брат не мог никому позвонить в случае чего, но это чувство быстро ушло, ведь все было в порядке, поэтому я просто пожала плечами. Мама сверлила меня взглядом, сжав губы.

– Ну что? – раздраженно огрызнулась я. – Ничего же не случилось. Может, пора уже купить ему телефон?

Я понимала, как грубо и обидно прозвучали эти слова, и приготовилась к тому, что она мне ответит или даже влепит пощечину. Однако ничего этого не последовало, более того, мама выглядела так, будто боялась меня.

– А может, тебе следует следить за языком, пока я не отняла у тебя этот дурацкий телефон насовсем?

Так себе угроза. Под стать ее усталому и дрожащему голосу. В этот момент я почувствовала свое превосходство над ней – чувство, которое было мне чуждо до сей поры, но которым я ввиду своего гнева наслаждалась.

И все же мне не очень хотелось лишиться телефона как раз перед весенними каникулами хотя бы и на день, поэтому я невнятно проворчала: «Прости», – да еще так, что было очевидно, что я абсолютно не жалела о том, что сказала. Мама покачала головой и устало вздохнула, отвернувшись. Боже, в последнее время мне становится мерзко от того, как я себя веду, но другая часть меня вопила, что я имею право злиться на тех, кто разрушил мою жизнь. Я чувствовала себя грязной после нашего разговора, поэтому поспешила в душ. Проходя мимо кухни, я заметила, как мама доставала из пакета ингредиенты для супа тако – моего любимого, и у меня свело живот от чувства вины.

Последняя ночь в нашем доме была самой грустной ночью в моей жизни. Наши кровати были разобраны и стояли в коридоре вдоль стен. Мы с Зебби спали на надувном матрасе в моей пустой комнате, завернувшись в спальные мешки. Мы жевали попкорн и играли с карманными фонариками. Ему захотелось послушать страшную историю, так что пришлось поискать ее в интернете. В итоге она оказалась настолько дурацкой, что мы оба залились истерическим смехом. Этот смех был следствием глубокого стресса, который мы переживали, чем‐то средним между смехом и плачем, и смеялись мы потому, что плакать за последние дни попросту устали. И все же как только Зеб уснул, окруженная лишь звенящей тишиной и пустыми стенами, я заплакала.

Весенние каникулы

Глава девятая

БУРЛЯЩЕЕ, ВСЕПОГЛОЩАЮЩЕЕ ЧУВСТВО гнева. Вот что я испытывала, стоя в нашей тесной квартире в первый день весенних каникул, силясь понять, как мы до этого докатились. Утром мы устроили небольшую распродажу вещей, которые не могли взять с собой. Все, что осталось, мы передали в благотворителный фонд «Гудвилл», поскольку арендовать контейнер для хранения нам не позволяли финансы. Отныне в нашем жилище царила атмосфера абсолютного минимализма, во всех смыслах. В ушах гремела музыка из наушников, пока я со злостью разрывала коробки с вещами в нашей с Зебби комнате. Мама сказала, что мы могли бы продать мою кровать и купить раскладушку, чтобы нам не спать на одной кровати, но Зеб ответил, что вполне может спать на диване в гостиной, на ночь предоставляя комнату в мое полное распоряжение, что было очень благородно с его стороны. Его одежда и все остальное находилось в комнате. Поскольку места для раздельных шкафов у нас не было, свои вещи мы хранили в ящиках под кроватью. Как же меня все бесит.

Мое сердце подпрыгнуло при звуке эсэмэски.

Кензи: Ты точно не сможешь прийти сегодня?

Вечеринка у Джека Райнхарта. Сегодня я не в настроении тусить.

Я: Уверена. Прости, дорогуша. Веселитесь.

В ответ она прислала плачущий смайлик.

Вынув наушники, я направилась в ванную и случайно услышала разговор Зебби и мамы в ее комнате.

– Почему я не могу помочь ему с переездом? – спрашивал Зеб.

– Милый, папе не нужна твоя помощь, он справится сам.

– Ну ладно. А когда мы с ним сможем увидеться?

– Может, в следующие выходные?

– Целую неделю ждать?

– Зайка, ему нужно время, чтобы обустроиться. В мамином голосе явственно слышалась усталость, будто бы она сама хотела, чтобы всего этого не было. Она всегда была сильной, но очень эмоциональной женщиной. Я понимала, как ей тяжело переживать случившееся, но все равно не могла прекратить злиться на нее. Она допустила, чтобы это случилось. Зеб вздохнул и выбежал из комнаты. Он чуть меня не снес, если бы я вовремя не нырнула в ванную.

В половине одиннадцатого мне пришло новое сообщение. На этот раз от Моники.

Боже мой. Тут такое. Джон порвал с Лин. Она в истерике.

Вот дерьмо. Бедняжка Лин. Все, кроме нее, понимали, что это было неизбежно, и все же было жалко ее. Я позвонила Монике, в трубке гремела музыка.

– Зэй, как жаль, что ты не с нами.

– Ее нужно увести оттуда, – сказала я Монике.

– Я хотела, но мы все выпили, а Джон должен был развозить нас по домам.

Дерьмо в квадрате. Я была нужна своим девчонкам.

– Я заеду за вами.

– Вот здорово! – раздался в трубке возглас облегчения. – Обожаю тебя.

Наспех я собрала кудряшки в аккуратный хвостик, сменила широкую футболку на черную и облегающую и запрыгнула в обтягивающие джинсы. Я надела босоножки со стразами, хотя ночной воздух был уже прохладным. Жаль, что не осталось времени накраситься.

Захватив сумочку, я пошла к маме, предупредить ее, куда я собираюсь. Я понимала, что она вряд ли оценит мой порыв, но мама всегда давала мне много свободы, плюс на руку мне играло ее чувство вины. Уже подойдя к двери, чтобы постучаться, я услышала, как она очень тихо, но эмоционально разговаривает по телефону. Я приникла к двери и внимательно вслушалась. Мама лежала на кровати с красными глазами и выглядела как будто постаревшей.

– …Я не собираюсь лгать ради тебя, Зандер. Наберись сил и расскажи им все сам, иначе расскажу я!

Что рассказать? Сердце сжалось в груди. Я дважды постучалась и открыла дверь. Мама уже не говорила по телефону, и несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

– Что такое, Зэй? – спросила она.

– Что там с папой?

Она моргнула и попыталась принять как можно более непринужденный вид. Я решила смягчить тон.

– Пожалуйста, мам, скажи правду.

В ее глазах отражалась внутренняя борьба.

– Я бы хотела, чтобы он сам вам все рассказал. Дурное предчувствие не давало сердцу успокоиться, и оно продолжало стучать как бешеное.

– Пожалуйста, скажи.

Она тяжело сглотнула. Было похоже, что каждое произнесенное слово приносило ей адскую боль.

– Ваш папа… помнишь, я говорила, что он будет жить с еще одним квартирантом? Так вот, это не совсем обычный квартирант.

Пытаясь понять, что кроется за этим уклончивым ответом, я прокрутила в голове десятки возможных вариантов и остановилась на худшем из них.

– Он будет жить с другой женщиной?

Я ждала, что она лишь усмехнется: «Конечно, нет», – но тщетно. Вместо этого мама грустно кивнула.

– Какой ужас… – прошептала я. – Ты имеешь в виду… они вместе?

И вновь мама лишь грустно кивнула. Мне стало трудно дышать. Папа изменял ей. Я потеряла уважение к мужчине, который был для меня примером, и это оказалось ужасно. Представьте, будто то, что вы когда-то очень любили, вдруг обернулось чем‐то фальшивым и никчемным. Папа был ничем не лучше Уайли. Неужели никто из мужчин не может быть верным своей избраннице до конца?

– Милая, прошу тебя, не злись на него.

Что?

– Какого черта ты его защищаешь? – прошипела я, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

Мама закрыла глаза, опустив голову. Все, что я любила и ценила в этой жизни, обернулось прахом в считанные дни. У меня закружилась голова.

– Это сложно объяснить. Но он все равно любит тебя и Зебби.

Ну конечно. Так я и поверила.

– Только не говори Зебби, – взмолилась мама. Мысли путались в голове. Я неуверенно попятилась к двери.

– Мне нужно съездить забрать друзей с вечеринки. Их некому отвезти.

Она нисколько не удивилась.

– Не стоит тебе сейчас садиться за руль. Уже поздно, а ты расстроена. Они могут попросить своих родителей заехать за ними.

– Все в порядке. Если бы не переезд, я бы пошла вместе с ними и все равно бы развозила их.

Мама выглядела напряженной.

– Будь осторожней, Зэй. Ты взяла с собой перцовый баллончик?

– Да.

– Не задерживайся там допоздна. Довези их до дома и поскорее возвращайся.

Я не ответила и, развернувшись, молча рванула к выходу. Зеб заснул на диване прямо в одежде перед работающим телевизором. Быстро же он. С другой стороны, сегодня был тяжелый день. Я выключила телевизор и накрыла брата одеялом с его старой кровати. Он свернулся калачиком…

Выйдя из дома, вернее, из маленькой неуютной каморки, которую мы были вынуждены называть домом, я почувствовала, как во мне что‐то изменилось. Это было неуловимое чувство, словно покров детства, плотно укутывавший меня до сих пор, внезапно исчез, оставив меня ни с чем. Внутри у меня бурлит ярость, горечью растекаясь по горлу. Родители не просто разъехались на время. Им вовсе не нужно никакое время, чтобы отдохнуть друг от друга. Папа ушел к другой женщине, ушел насовсем. И ничего уже не будет как прежде.

Глава десятая

ДОРОГА К ДОМУ ДЖЕКА заняла каких‐то десять минут. По пути меня всю трясло. Я припарковалась напротив дома и перед выходом посмотрелась в зеркало: глаза не заплаканные, губы накрасила. Одним словом, я была готова к операции по обнаружению и спасению Лин от унижений и страданий. Причиной которых был, разумеется, парень.

Уверенной походкой я пошла по направлению к дому, жизнь в котором била ключом. В тот момент я думала обо всех парнях, причинивших боль мне и моим близким за все эти годы. Парням, которым было наплевать на нас, которых интересовали лишь собственные прихоти, но не наши чувства. Им было все равно, какую боль мы испытывали, они развлекались и тешили свое самолюбие за наш счет. И когда эти парни вырастут, они станут точной копией моего отца. Глупые, самовлюбленные создания. Им всем нужно преподать урок. Мы будем обращаться с ними так же, как они с нами. Попользоваться и выбросить.

Я вломилась в дом Джека с жаждой отмщения в душе. Ребята окликали меня по имени и радостно кивали мне при встрече, но у меня была четкая установка найти моих девчонок в этом хаосе. Благо это не отняло много времени: все трое оказались в ванной, запершись изнутри, что было не по нраву успевшей накопиться очереди у двери. Я постучала и крикнула им, чтобы меня впустили. Когда я вошла, опухшее и красное от слез лицо Лин повергло меня в шок: оно было поразительно похоже на лицо моей мамы. Дав подруге руку, я решила как можно скорее вывести ее из ванной. Она упрямилась.

– Я никуда не пойду!

Боже мой! Судя по голосу, она была совсем пьяна.

– Ну хорошо, давай тогда просто выйдем подышать свежим воздухом. – С этими словами я повела Лин на террасу на заднем дворе.

Мы вчетвером забились в уголок, и я с силой прижала подругу к себе, пока она рыдала, спьяну заваливаясь на меня. Через ее плечо я видела широко раскрытые глаза Моники и Кенз, сообщавших мне, каким кошмаром обернулась эта вечеринка.

– Знаешь, какой лучший способ отомстить ему? – спросила я Лин.

Она продолжала всхлипывать.

– Двигаться дальше, – продолжала я.

Странное чувство. Вот вроде я дала ей этот дельный совет, а сама уже неделю ходила как разбитое корыто из‐за своего парня.

– Я не хочу двигаться дальше, – всхлипнула она.

– Знаю, но он не заслуживает тебя, так же как и Уайли не заслуживал меня.

– Как тебе удается быть такой сильной? – спросила она.

– Я не сильная, – отрезала я. – Просто сейчас я по‐настоящему разозлилась.

Это фраза заставила ее улыбнуться. – Можно я еще чуть‐чуть выпью?

– Нет, – хором ответили мы втроем, из‐за чего Лин недовольно надула губки.

Шумная компания парней вышла из дома, смеясь и громко ругаясь. Сигаретный дым окутал нас с девчонками.

– Ого, смотрите, – зашептала Моника. – Это же Рекс Морино, известный бабник.

Я обернулась и оглядела компанию. Действительно, Рекс Морино стоял в самом центре, подперев стену, одной рукой облокотившись на перила, а в другой держа сигарету большим и указательным пальцами. Четверо его неряшливого вида друзей стояли вокруг. Я точно знала, что один из них был малолеткой, а другой не из нашей школы. В прошлом году Лин и Моника запали на Рекса, и совсем напрасно. Он заигрывал с ними обеими на уроках. На целых полгода в нашей дружбе произошел разрыв, и все из‐за этого дурака.

Я не успела вовремя отвести взгляд, и Рекс заметил, что я смотрела на него. Его глаза были чернее ночи и наполовину закрыты выкрашенной в тот же цвет челкой. Они все были на удивление патлатыми. В школе я всегда старалась быть милой со всеми ребятами, но этих остерегалась. По необъяснимой причине они пугали меня. Рекс Морино кивнул мне и ноздрями выпустил дым.

– Ты что‐то хотела, красотка?

Вся его компания обернулась посмотреть, к кому он обращался, и дружно захихикала. Девчонкам стало не по себе от их пристальных оценивающих взглядов.

– Пошли отсюда, – прошептала Кенз.

– Нет, подожди, – ответила я, почувствовав прилив храбрости.

Скольким девушкам Рекс Морино причинил боль? Мне он тоже нравился в восьмом классе. Вряд ли он помнил, как мы танцевали на Снежном балу и он пообещал сбегать за кружечкой пунша для меня, а сам ушел через заднюю дверь с другой девчонкой. Он был моим наваждением на протяжении нескольких месяцев. Молилась, чтобы он взглянул на меня. Внимала любому слову, которое он говорил мне. Я искала подтверждения тому, что нравлюсь ему, и надеялась что то происшествие на балу было просто каким‐то недопониманием.

Сейчас же я направилась прямо к нему, как будто меня что‐то подтолкнуло… Его друзья расступились передо мной с усмешками на лицах. Я не чувствовала ни капли стеснения, безразличие придавало мне сил.

– Зэй, что ты делаешь? – услышала я шепот Моники позади.

Но все, что я видела в тот момент, – Рекс Морино. Разбиватель сердец. Он тоже ухмылялся. Ему льстило, что я подошла к нему, а не раскраснелась и не убежала.

– Осторожнее, детка, – произнес он, не отрывая от меня своих глаз, даже когда тушил сигарету о цветочный горшок. – Попробуешь меня – забудешь обо всех остальных.

Боже, что за позер. Остальные засмеялись, услышав эту глупую фразу, и он засмеялся вслед за ними. Понятия не имею, что на меня нашло, но было приятно стоять лицом к лицу с Рексом Морино и не бояться его. Удивить его. Быть центром внимания. Видеть, как он не может оторвать от тебя взгляд. Он плохиш. Неприкасаемый. Подойдя поближе, я увидела покрасневшие белки его глаз. Он был под кайфом.

– Ты что‐то хотела? – снова спросил он, в этот раз более вкрадчиво и осторожно.

– Поцелуй, – просто ответила я, ощущая волнение во всем теле.

Один из его дружков присвистнул, но мы с Рексом продолжали смотреть друг другу в глаза, пока остальные смеялись над происходящим. Мой пульс участился, и это было приятное ощущение. Уже почти год я не целовала никого, кроме Уайли. На мгновение в душу закралось чувство вины, но я быстро подавила его. Я принадлежу лишь самой себе. Рекс не проронил ни слова. Он не улыбался, но и не нервничал. Его рука с татуировкой легла мне на затылок, он придвинул меня к себе, и наши губы соприкоснулись. В нескольких шагах от нас я слышала, как девчонки в шоке выкрикнули мое имя, но все мое внимание было сосредоточено на его мягких губах. Его умелые губы и язык считали меня своей. Я погрузила руки в густую копну волос Рекса от макушки к затылку, в то время как его руки скользили по моей талии к линии бедер. Затем он сжал их и притянул меня еще ближе к себе. Этот поцелуй был не похож на все предыдущие. Физическая близость волновала меня, при этом мои чувства были под контролем и не вырывались наружу. Прямо как у парней. Руки Рекса опускались все ниже, достигнув моей задницы, что послужило сигналом. Я осторожно убрала его руки и сделала шаг назад. Когда он недоуменно уставился на меня, настал мой черед ухмыльнуться.

– Спасибо, – сказала я.

Его рот раскрылся от удивления. Девчонки и друзья Рекса смотрели на меня, как на привидение.

– Нам пора.

Девочки молча последовали за мной, и мы на автомате взяли друг друга за руки. Словно локомотив, я шла к выходу сквозь толпу, не останавливаясь ни на секунду. Когда мы наконец достигли входной двери, на меня посыпался град вопросов и возгласов, а девчонки прыгали вокруг меня, словно ошпаренные.

– Откуда взялась эта бесшабашность?

– Ты что творишь, Зэй!

– Совсем с ума сошла?

Впервые за всю неделю я от души посмеялась. Когда тебе на все наплевать, ощущение свободы пьянит.

– Девочки, мне кажется, настало время поменяться ролями.

Дойдя до машины, я встала, облокотившись на нее спиной. Все трое стояли передо мной с ошарашенным видом.

– Парни все время нас используют. Они много хотят и требуют, но ничего не отдают взамен. Они причиняют нам боль и лгут, делая из нас круглых идиоток. Не знаю, как вы, а с меня хватит.

– И как же мы поменяемся ролями? – недоверчиво поинтересовалась Лин.

– Мы будем использовать их ради того, что любим больше всего, – улыбнулась я ей.

Они смотрели на меня в полном недоумении. Разве я недостаточно четко продемонстрировала свои намерения на примере самого отвязного парня, которого мы знали?

– Поцелуи! – уточнила я. – На этих весенних каникулах мы поцелуем столько парней, сколько сможем. Мы не будем влюбляться в них, не будем думать о них. Просто будем целовать, сравнивать и наконец поставим их на колени.

Кензи захихикала, прикрыв рот.

– Гениально! – поддержала меня Моника.

По блеску ее глаз было понятно, что она уже рисовала в своем воображении наше маленькое приключение и предвкушала его. Луна освещала ее густые волосы цвета какао – наследие сальвадорских предков со стороны матери.

– Не думаю, что я смогу. – Лишь Лин проявила скепсис к моей затее.

Я подошла к ней и взяла за руки. Сегодня ей причинили боль, и в глубине души она до сих пор не могла признаться себе в том, что у них с Джоном все кончено. Но я знала, что Лин азартна, и решила сыграть на этом.

– У тебя получится, Лин. Мы устроим соревнование и посмотрим, кто из нас поцелует больше мальчиков до конца весенних каникул.

Девять дней. Кенз и Моника взвизгнули и захлопали в ладоши в полном восторге. Лин все еще смотрела неодобрительно, но это было явно из‐за ее плохого настроения.

– Не знаю, не уверена, – промямлила она.

– Думай, пока есть время. А мы займемся пополнением своих списков. Если уж я смогла поцеловать Рекса Морино, ты сможешь поцеловать любого.

Ее глаза широко распахнулись после моих слов, ведь я задела ее гордость.

– Итак, наш турнир начался, – торжественно оповестила я. – И я уже вышла вперед.

– Эй, так нечестно! – завопила Кензи.

– Да, – подключилась Лин. – Рекс не считается. Мы же не знали, что соревнование уже началось! – Она едва не упала от возмущения и выпрялилась, положив руки на бедра.

Я улыбнулась, залезая в минивэн, потому что знала: теперь она тоже в игре. Моника протянула мне кулачок, и я слегка стукнула по нему своим, после чего мы развели пальцы, имитируя взрыв. Я повернулась к Лин.

– Итак, если поцелуй с Рексом не в счет, ты с нами?

– С вами, – сказала она, изобразив игривый взгляд.

– Так, а теперь всем пристегнуться, – улыбаясь во весь рот, велела я.

В закрытом пространстве я ясно чувствовала запах алкоголя, исходивший от них. Ремни безопасности щелкнули, и мы отправились в путь.

– Слушай, Зэй, – начала Моника, – я не совру, если скажу, что это было просто потрясно. Да ты просто поимела его! Видела бы ты его рожу, когда отвернулась и ушла!

Меня переполняла гордость.

– Он хорошо целуется? – спросила Кензи, придвинувшись ко мне с пассажирского сиденья.

– Да, – признала я. – Ну, если не считать привкус травки. Но техника у него изумительная. Он вел себя очень… уверенно.

Кензи вздохнула.

– Все еще не могу поверить, что ты впрямь поцеловала его, – сказала Лин. – Что ж, если я в игре, пора бы узнать, каковы же правила.

Я усмехнулась про себя, радуясь своей маленькой победе.

– Не целовать бывших друг друга, – выпалила Кензи.

Это и так было ясно.

– Не целовать парней, у которых есть девушка, – вставила Лин. – Нам не нужно, чтобы за нами потом охотились какие‐то истерички, к тому же мы ведь не разлучницы.

– Это должен быть настоящий поцелуй. С языком. – Моника подняла брови.

– А будет считаться, если мы поцелуем одного и того же парня? – спросила Лин.

– Фу-у-у-у, – захихикала Кензи.

– Ну что? Это все равно что поделиться напитком, – улыбнулась Лин. – Я же не имею в виду, что мы одновременно будем целоваться с ним или что‐то в этом духе.

– Конечно, в этом нет ничего такого, – подтвердила я. – Только помните, что мы всего лишь используем их. И никак иначе. Так что без обид друг на друга. Хотите поцелуй – берете, и все.

Мы вчетвером громко рассмеялись.

– Быть сильной, – сказала Моника, изображая удар рукой.

– Быть дерзкой, – прорычала Кензи.

Загоревшись этим девизом, мы как сумасшедшие начали скандировать и хлопать в ладоши: «Быть агрессивной! Быть агрессивной! АГРЕССИВНОЙ!» – и затем истерически засмеялись над собственной глупостью. Боже, если бы кто‐то увидел это, мы бы все сгорели от стыда.

– Мы берем то, что хотим! – кричала я. – Никакого чувства вины за то, что мы им отказываем. Мы теперь главные. А основное правило таково: мы не влюбимся ни в одного из тех, кого будем целовать. Пришел наш час! Ни любви, ни эмоций, лишь поцелуи и веселье. Договорились?

– Договорились! – хором ответили девчонки. Я включила радио на полную громкость, и мы начали безбашенно дергаться в такт музыке. Я возродилась к жизни с помощью всего одного поцелуя.