Kitabı oku: «Фестиваль гребешка», sayfa 2
– Но почему? – оторопело спросил он. Радовался бы да бежал к порталу, пока не передумала.
– Если вы сейчас исчезнете из этого кабинета, мир станет лучше, – не удержалась я от хамства. Ашот на оскорбление внимания не обратил, зато посмотрел так пристально, будто у меня та самая веточка из прически выбилась. Рука сама потянулась, чтобы проверить, надежно ли ее скрывают волосы, но я себя одернула.
– Не задерживайте очередь, – буркнула ему. – Следующий!
– В Дзио, конечно, хорошо, но, если вдруг понадобится помощь, звони, – сказал Ашот, положив мне на стол визитку. – Помогу. Город курортный, всякое может случиться.
И он ушел, а я так возмутилась, что пропустила мимо ушей все, что пищала подошедшая к окну фея. С ума они, что ли, сошли? Не собиралась я ни на какой Фестиваль гребешка, и Дзио их ненаглядный мне тоже не нужен. Великодушничать он решил, помощь предлагает…
Наверное, в чай подсыпали зелье доброты, а может, Исла или оборотень меня сглазили, потому что, сама того от себя не ожидая, я каким-то образом умудрилась принять всю очередь за три часа. Но удивление мое вызвал не тот факт, что к обеду перед окошком не торчало ни одной переселенческой рожи, а то, что я всех пропустила. Штамп «допуск» аж нагрелся, так усиленно я им работала.
В столовую я пришла совсем потерянная. Мысли путались, руки тряслись, хотелось на всех обидеться. Болтливая обычно буфетчица, будто догадавшись о моих настроениях, молча протянула разнос с рагу и компотом, а я едва не грохнула его по дороге к нашему с Пешкасием столику. Ежик меня уже ждал. Я поставила перед ним две тарелки, а сама взяла компот и принялась цедить напиток через трубочку. Аппетит исчез, и я уже приготовилась к сражению с Пешкасием за обед. Друг, конечно, не смирится с тем, что я лишусь порции дневных калорий.
Однако Пешкасий придвинул тарелки к себе и, попробовав из обоих, выбрал ту, что, по его мнению, была вкуснее. Вторую отставил на середину – мол, хочешь, ешь, хочешь, выбрасывай. И тут я поняла, что с Пешкасием тоже было что-то не так. Первую половину дня он спал в шкафу в моем рюкзаке, и настроение ему мало что могло испортить. Разве какая-нибудь моль, шуршавшая крыльями слишком громко?
Он был такой хорошенький, этот Пешкасий! Глазки-бусинки, лапки-крохотульки, пузико упитанное, иголочки причесанные. Мордочка у него умненькая, а тельце потешное. Немного басоватый голосок придавал ему удивительную харизму. Конечно, я держала все эти сюсюканья при себе и насчет внешности Пешкасия помалкивала. Во-первых, мой друг ходил в тренажерный зал и качал какую-то там мышцу, не знаю, как она у ежиков называется. Во-вторых, он был жутко умным и даже писал статьи для местной газеты «Новости Межмирья». Какие уж тут глазки-бусинки. Поэтому обычно я умилялась молча.
– Что случилось? – спросила я с упавшим сердцем. Если Пешкасий не рассказывал мне об утренних снах и их символике, значит, заболел.
– Она такая прекрасная, – поднял он на меня свои круглые глазенки. Я немного расслабилась. Раз мы все-таки перешли к снам, значит, все в порядке, все как обычно.
– Кто тебе приснился? – поинтересовалась я, пододвигая к нему компот. Сладенькое Пешкасий уважал.
– Да что там сны, – махнул он лапкой. – Реальность сурова, а сны иллюзия. Наниша! Кажется, я влюбился!
Какое-то время я переваривала услышанное. Подобных чувств у Пешкасия еще не было, по крайней мере, мне он раньше не докладывал. С другой стороны, ежихи в его комнате точно гостили, я их сама видела.
– Только не говори, что это кто-то из моих клиентов, кого я отправила к людям, – подозрительно сощурилась я. Все-таки мы с ним давно вместе жили, и я Пешкасия знала хорошо. Он покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Это лишь подтвердило догадку.
– Пешкасий, выкладывай! – строго сказала я. – Что там у тебя на уме?
– Я должен ее спасти! – выдохнул он. – Как же на душе полегчало, когда я такой груз с нее сбросил! Скрывать правду – это так тяжело!
– Не драматизируй. Если захотел переселиться, так бы и сказал. Я давно подозревала, что тебе здесь скучно.
– Ты черства, а я весь пылаю от страсти, – вошел в роль Пешкасий. – Когда сердца не вместе, они увядают и истончаются, как лепестки роз на палящем солнце.
Я не выдержала и хлопнула ладонью по столу, расплескав компот. К черту.
– В двух словах. Или я возвращаюсь к любимой работе.
– Вот именно, – мои слова подействовали, потому что ежик затараторил. – У тебя только работа любимая, а других значений слово «любовь» не имеет. А я ее познал – Любовь с большой буквы. Ты бы слышала, как она поет!
– Любовь в твоем сердце? – съехидничала я.
– Сун-Пак! Ее насильно везут в Дзио, чтобы она выступила на Фестивале гребешка. Каждый год хозяин заставляет ее петь, срывать горло и выворачивать наизнанку душу. Чтобы послушать пение Сун-Пак, собираются толпы!
– Я сегодня не оформляла никаких Сун-Пак. Кто она такая?
– Ты пропустила ее хозяина – Ашота Косимана. Он везет ее в Дзио в багаже.
– В багаже? – вытаращила я глаза, представив худшее. С именем Ашота у меня и так всплывали не совсем приятные ассоциации, а если представить, что он еще и похититель и возит девушек в чемоданах… Тут я остановила поток мыслей и строго спросила Пешкасия:
– Сун-Пак ведь не человек?
– Ты меня совсем извращенцем считаешь, что ли? Как можно влюбиться в человека? Она – канарейка! Утром в твоем рюкзаке спать было душно, и я перебрался в другой шкаф. Она там сидела, ждала своего часа. Это ужасно! Мы должны ее спасти. Между прочим, ее тяжкая судьба – и на твоей совести. Ты ведь пропустила этого Ашота? Пропустила! Значит, должна помочь.
Минуту я сидела молча и пялилась на Пешкасия. После тяжелого утра и прихода Ислы новость Пешкасия не казалось такой уж дикой. И тем не менее, я оторопела. Хотелось выспросить все в деталях, но я тут же себя одернула. Возможно, Пешкасию и самому неловко, а тут я со своими расспросами. Ежик, влюбившийся в канарейку, это все равно, что я, полюбившая вампира. Или оборотня.
Поморщившись от сравнения, я осторожно спросила:
– Ты уверен, что ничего не перепутал? Правилами не запрещено перевозить с собой домашних питомцев. С чего ты взял, что Сун-Пак нужна помощь?
– Каждый год после Фестиваля гребешка моя бедная Сун-Пак долгие месяцы отлеживается в клетке, пока ее алчный хозяин, оборотень Ашот, считает деньги, которые он получил за ее золотое пение. Естественно, самой Сун-Пак не достается ни монеты, лишь горсточка зерна. Я хотел освободить ее из шкафа, но она была прикована к прутьям волшебной цепочкой. Только хозяин может ее снять. Ты в долгу перед нами! Помоги нам, Наниша, и наши дети будут называть тебя феей.
Я присвистнула про себя. Если Пешкасий уже начал называть канарейку своей, а тем более, задумался о потомстве, значит, у него далеко все зашло. На второй день нашего знакомства – а это было далекие пятнадцать лет назад, он уже кричал всем, что я – его лучший друг. И мы действительно стали не разлей вода. Похоже, его чувства к Сун-Пак искренние. Я не знаю, как влюбляются обычные ежики, но Пешкасий был родом с Саадула, а там, по его словам, все дышало магией. Что, если я и правда своей печатью на документах Ашота разрушила судьбу влюбленной пары?
То ли от того, что утро выдалось тяжелым, то ли потому, что Пешкасий смотрел на меня так особенно, но я решительно хлопнула в ладони и сказала:
– Раз надо помочь, сделаю! Но понятия не имею, как. Ведь Ашот уже наверняка в самолете. Я сама ему допуск дала на утреннюю посадку. Он сейчас летит в Дзио.
– Мы должны полететь за ним! – Пешкасий тоже хлопнул в ладоши, правда, его хлопанья никто не услышал, потому что лапки у него были покрыты мягким коротким мехом. Не совсем типично для ежиков, но таков уж он – мой Пешкасий.
– Я на работе, – предприняла я робкую попытку повернуть назад, но, похоже, обратной дороги не было.
– Возьми отпуск. Совместим приятное с полезным. Когда ты последний раз отдыхала? Правильно – никогда. Не будь тряпкой, сделай доброе дело! На одной чаше весов – твоя Седалия, которую ты боишься, на другой – моя с Сун-Пак жизнь. Что ты выберешь?
– Это грязные манипуляции, – возмутилась я. – С чего ты взял, что я боюсь начальницу? Просто сейчас не самое подходящее время.
– Оно у тебя никогда не будет подходящим, – грустно ответил Пешкасий и повесил вниз мордочку, почти уткнувшись носом в рагу. – Работа всегда на первом месте. Друзья – только вторые.
– Даже если мы полетим в Дзио, – я подняла палец вверх, предупреждая, что ключевое слово здесь «если», – то как освободить Сун-Пак? И где мы их найдем? Дзио огромен!
– Мы туда полетим, – решительно кивнул еж. – Я знаю кафе, в котором будет выступать Сун-Пак. Ее надо украсть у Ашота до Фестиваля. Другого способа спасти мою возлюбленную нет. Если родится дочь, мы назовем ее Нанишей.
Думать о том, какие дети могут родиться у горного ежа и певчей канарейки, даже близко не хотелось, зато я представила другое. Как это замечательно – влюбиться! Вот я, например, много раз ходила на свидания, встречалась то с одним, то с другим, однажды дело и вовсе далеко зашло, но того чувства, о котором поют, пишут и с трепетом рассказывают, ни разу не испытала. А вот Пешкасий сумел влюбиться за какие-то четыре часа сегодняшнего утра. Стоит не только за него порадоваться, но и помочь! Пусть даже это и будет стоить мне работы. В конце концов, он прав. Работа всегда была у меня на первом месте, пора менять приоритеты.
Итак, вместо того чтобы вернуться в кабинет, я решительно направилась к двери Седалии, которая обычно ела у себя. Мне хватило один раз наблюдать за обедом демоницы, чтобы никогда больше не беспокоить госпожу Бруберштерн за едой. Однако меня переполняла такая уверенность в правильности поступка, что я отбросила все сомнения.
В тот момент мне захотелось удивить Пешкасия своей решимостью. Но в первую очередь – себя.
Я громко стукнула в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла. Раз не заперто, значит, можно.
Мгновением позже мои щеки пламенели от смущения, потому что Седалия была не одна. На диванчике спиной к двери расположился человек в шляпе с такой высокой тульей, что начальница из-за нее едва виднелась. Острый кончик шляпы норовил проделать дыру в недавно отремонтированном потолке. При моем появлении гость или гостья, – кроме шляпы больше ничего видно не было, – даже не повернул голову. Седалия, однако, повела себя необычно. Я уже приготовилась, что меня сейчас отчитают самым строгим образом, но начальница вдруг мне кивнула.
– Это ты, Наниша? – почему-то спросила она, хотя других дриад Наниш в Бюро не работало. – Проходи, я как раз о тебе говорила.
Если сначала я смутилась оттого, что так бесцеремонно прервала разговор начальницы, которую побаивалась, то теперь настало время испугаться по-настоящему. Решимости как ни бывало. А ведь в голове уже сложилась идеальная картинка – я гордо вхожу в кабинет, бросаю удивленной Седалии на стол заявление об увольнении и говорю: «Прощаемся или временно, или навсегда». Наверное, я понимала, что афера в любом случае не удалась бы: какой отпуск, когда ты единственный сотрудник в отделе? На что рассчитывала?
Я было попятилась, бормоча, что лучше зайду в другой раз, но Седалия вдруг проворно подскочила и, оказавшись рядом, приперла к стенке. То есть, подошла так близко, что мне ничего не оставалось сделать, как вытянуться в струну и стараться не дышать. Седалия и раньше никогда не соблюдала личного пространства, а в своем кабинете и вовсе чувствовала себя на родной территории. Меня уже солидно так потряхивало, когда она улыбнулась и произнесла, обдавая нас ароматом крепкого табака. Курить в Бюро было запрещено, но на Седалию правила не распространялись.
– Хочешь в отпуск, Наниша? – сладким голосом спросила начальница. Дьявол и тот мог бы поучиться у нее искушению.
Я сглотнула и отчаянно замотала головой. Может, доложили, что я едва не опоздала? Или кто-то из недовольных клиентов оказался со связями и нажаловался?
– Не хочу! – заверила я ее, чувствуя себя предательницей по отношению к Пешкасию и его любви. Слово «отпуск» звучало божественно.
– Не хочешь, а придется, – заявила Седалия, грозно нависая надо мной и загораживая весь кабинет. А так любопытно стало, что за гость в остроконечной шляпе ее навестил. Наверняка кто-то из магов, может, даже из самого Ковена?
До меня не сразу дошел смысл сказанного.
– Увольняете? – пролепетала я, внезапно осознав, что смысл жизни под названием «работа» вдруг оказался на краю пропасти и собрался туда падать.
– Глупости болтаешь, – фыркнула Седалия. – Ты же незаменимый сотрудник! Сегодня я совещалась с отделом кадров, и тебе рекомендовали отдых. У тебя налицо снижение производственных показателей, стрессоустойчивости и других важных для нас способностей. Надо отдохнуть. А теперь, главное, громко не радуйся, а то у меня левое ухо побаливает. Итак, пляши. За счет Бюро ты отправляешься не куда-нибудь, а в курортный город Дзио на Фестиваль гребешков. Пятизвездочный отель у моря и безлимитная карточка расходов – за наш счет. Ни в чем себе не отказывай. Отдохни хорошо, Наниша! Отпуск может быть и один раз в жизни, зато какой!
До тех пор, пока начальница не произнесла последнего предложения, я еще надеялась, что сумею выкрутиться. Первый и последний отпуск в жизни – звучало плохо.
Меня выставили за дверь, даже не выслушав робких возражений. Я же почему-то была уверена, что причина моих несчастий – тот самый неизвестный гость Седалии. Меня явно использовали, знать бы еще для каких целей! Ведь поведение начальницы противоречило всему ее существу. Чтобы она отправила в отпуск последнего сотрудника отдела – неслыханно! А Дзио, самый дорогой отель, да еще и расходы за счет компании – звучало неправдоподобно.
Может, если бы кто другой заглянул тогда к Седалии, про меня бы и не вспомнили? Но сделанного было не вернуть. Сердце чуяло: есть нам с Пешкасием гребешков. И охотиться за его канарейкой.
Утерянная было решимость возродилась внезапно, да еще и с небывалой силой. Что это я рано нос повесила? Может, у Седалии и были на меня планы, но в хитрости с дриадами мало кто потягаться сумеет. Что она велела? Отдыхать, ни в чем себе не отказывая? Значит, так с Пешкасием и поступим. А заодно и свои дела провернем. Даже если это и будет первый и последний отпуск в моей жизни.
Глава 2
В самолете Пешкасия укачало, и весь полет, длившийся долгих четыре часа, из моей сумочки раздавались подозрительные звуки. Дама, сидящая рядом, косилась на меня с тех пор, как я вдруг заявилась спустя час после взлета, выскользнув из туалетной кабинки. Странная все-таки эта штука – порталы. Маги пусть и умные, но где-нибудь да перемудрят. Разве нельзя было настроить портал из нашего Межмирья так, чтобы я оказалась сразу в аэропорту Дзио?
Но нет, у нас все сложно. Как выяснилось, договориться с человеческим руководством не удалось, зато нашлась одна понимающая частная компания, которая за вознаграждение, разумеется, разрешила установить портал в туалетной кабинке одного из своих самолетов. В нем заранее бронировались места для мигрантов из Межмирья. Внезапное появление новых пассажиров объясняли переводом их из другого класса, мол, произошла путаница при посадке.
Наверное, моей соседке ничего не объясняли, потому что она пялилась на меня так, что аж захотелось пересесть. И дело было даже не в мерзких звуках из моей сумочки – за них я извинилась, притворившись, будто у меня бурчит в животе. Я была уверена, что дама пялилась на меня вовсе не из-за звуков, и внешность моя тоже была ни при чем.
Да, дриады похожи на людей, но отличия, конечно, имелись. В первую очередь, цветом кожи. У нас она немного зеленоватая, сухая и шершавая. Во время сильного ветра бывало, что и щепочки отлетали. Глаза у нас чуть больше, чем у людей, но с этим ничего поделать нельзя. Все дриады кажутся немного пучеглазыми. С головой мне повезло: там хотя бы волосы имелись и всего лишь одна веточка, которую я прятала в пучок, а некоторые дриады так всю жизнь и мучились – с хворостом на макушке. Фигура у меня немного корявая, ноги далеко не ровные, да и руки не всегда прямо вытягивались, но в целом я была собой довольна. Мне ведь всего тридцать исполнилось – для дриад возраст несерьезный. В общем, кожу я замаскировала кремом и пудрой. Пусть и выглядело странно, но зато не вызывало подозрений. Длинная джинсовая юбка в пол скрыла кривые ноги, под свободными рукавами спрятались не совсем обычные руки, а единственная веточка на моей голове исчезла в традиционном пучке волос, который я сверху еще и шляпкой прикрыла.
Одежду подбирал Пешкасий, так как в моем гардеробе одни пиджаки да брюки имелись. В отпуск меня отправили оперативно – на следующее утро. Времени было лишь на то, чтобы отдать ключи от кабинета молодой стажерке Юле родом из средних демонов, да пожелать ей удачи. А что еще оставалось? Хорошо, что багаж собирать не пришлось. Из Межмирья летели налегке. Наплечная сумка с Пешкасием и банковской карточкой – вот и вся моя кладь. Еж, к слову, пересекал границу нелегально. Я уже собиралась было прощаться с ним на недельку, так как понятия не имела, как уговорить дежурного мага портала пропустить друга, но Пешкасий снова удивил: маг оказался его хорошим знакомым и на незарегистрированного ежа в сумочке внимания не обратил.
– Извините, а как вы сюда попали? – не выдержала любопытная соседка. – Я последняя садилась, и вас не видела.
Может, она следователем работала? Или просто такая натура у нее была? Меня предупреждали, что у людей есть привычка лезть не в свое дело, но я не ожидала столкнуться с ней уже в самолете.
– От пилота, – неопределенно махнула я рукой и поняла, что надо было выбирать версию получше. В глазах соседки сверкнуло презрение. Интересно, за кого она меня приняла? Ну, хотя бы отвернулась, а то мне надо было сунуть Пешкасию еще один пакетик и куда-то деть уже заполненный.
Весь оставшийся полет в голове крутились мысли про демоницу Юлю, которую Седалия каким-то образом нашла на мое место за одну ночь. Как она там выживает? Иначе как выживанием ее жизнь сейчас назвать было нельзя.
Чем ближе я подлетала к Дзио, тем слабее становились узы, державшие меня прикованными всю жизнь к работе. Вспоминались былые деньки, когда я, очень молодая и тогда совсем зеленая – в буквальном смысле, только отделилась от материнского дерева. Отец сразу же забрал меня и привез в Межмирье. Мне едва исполнилось десять. Уже тогда моя жизнь принадлежала Бюро. Я ходила в детский сад при Бюро, училась в школе при нашей же компании, закончила колледж, который готовил специалистов для Бюро, а потом, благодаря папочкиным связям, устроилась уборщицей. Остальным выпускникам повезло меньше. Многие вернулись в родительские миры, где не знали, что делать с той массой знаний, что в нас впихнули, готовя к работе с человеческим миром. Болтали, что из таких вот «неустроенных» вырастали повстанцы, бунтари и разбойники. Они качали трон Ковена магов и бередили умы простого народа. Их с трудом отлавливали, вешали или сжигали. По мне, так один расход кадровых ресурсов, но, с тех пор как в Бюро оставили лишь одно направление – миграцию в Дзио, Ковен магов сильно сократил финансирование и, соответственно, количество сотрудников.
Подруге я написала еще из Межмирья. У нас работала система быстрой связи с теми, кто уже переселился к людям. Как она работала – не объяснить, я в таких штуках совсем не разбиралась. Писали короткие записки, отправляли в трубу-портал, которая из другого конца очень скоро выдавала ответ. Болтали, что такие порталы очень небезопасны, и, если случайно сунуть в нее палец, можно без него остаться. В целях безопасности сообщения для Ислы я вкладывала в трубу щипцами.
Написала, что выезжаю, мол, пляши от радости и встречай. Не знаю, как эта труба работала, может, сбрасывала письма прямо на голову адресата и дожидалась ответа, но Исла ответила буквально сразу. «Отдыхай сама, занята». Подумав, я добавила вторую записку. «Мне дали безлимитную карточку». Я все-таки хорошо знала подругу, потому что сразу прилетел тот ответ, который был мне нужен: «Работа подождет. Встречу. Отдохнем по полной». Эх, знала бы я, что значит это «по полной», сто раз подумала бы, прежде чем звать Ислу. Доехать до отеля и на такси можно было. Однако при слове «такси» сразу вспомнился тот оборотень, Ашот Косиман, и я подумала, что лучше Исла. В конце концов, жалко мне, что ли, корпоративных денег? Седалия сама сказала, чтобы я себе ни в чем не отказывала. А с Ашотом лучше было вообще не встречаться. Я как-никак собиралась похищать у него канарейку.
В аэропорту я, конечно, растерялась. Такое обилие людей на дриаду, привыкшую к тиши заваленного бумагами архива, действовало угнетающе. Я вжалась в стену и решила немного подождать, когда схлынет толпа, но стратегия была провальной – людей лишь прибывало. Они были похожи на грозовые облака затяжной непогоды. Только одни тучи пройдут, их место занимают новые. Не знаю, что бы я делала, если бы не Пешкасий. Еж уверенно выбрался из не очень хорошо пахнувшей сумки и покатился под ноги ближайшей компании.
– Крыса! – завизжала дама. Я за Пешкасия обиделась, но замысел поняла. Человеческий поток раздвигался в стороны от потенциальной угрозы, и я в этот тоннель вклинилась. Так и бежала, не сбавляя темпа, пока едва не врезалась в Ислу, которая уже тискала Пешкасия, подхватив его на руки. У русалок очень твердая кожа, иглы ежей им кажутся мягким ворсом. Пешкасий за это Ислу не переваривал, и я поспешила его спасти, засунув обратно в сумку. Пусть там и воняло, зато было спокойно. Пешкасий, похоже, был того же мнения.
– Ты же из своей дыры никогда не выбиралась, представляю, сколько у тебя вопросов, – сказала мне Исла вместо приветствия. – Карточку не забыла?
Это мне в ней и нравилось – прямолинейность. Зачем притворяться, что ценишь в человеке доброту, ум или дружелюбие, если тебе нужны только его деньги? Хотя вопрос, конечно, обидел. Может, я никогда и не выезжала из Межмирья, но в теории знала о мире людей все. Наверное, так бы «теоретиком» и осталась, если бы не Пешкасий со своей любовью.
Сам Пешкасий всегда предпочитал практику и сразу потребовал, чтобы Исла дала ему подержать руль. Бывшая русалка, забыв, что восхищалась им минуту назад, велела ему заткнуться, или она купит ему намордник.
– Ты в своем уме? – накричала она на него, почему-то глядя на меня. – Если тебя услышат, влипнут все, и я тоже. Ежи в Дзио молчат. Мне проблем с «дятлами» не нужно.
Интуитивно я поняла, что «дятлами» Исла называла не птиц. По смыслу предложения можно было догадаться, что она имела в виду местную полицию, но я читала только про «мусоров», да и то, выражение уже устаревало.
– Те, кто за нашими следят, – великодушно объяснила Исла. – Полиция Межмирья, она здесь под прикрытием работает. К людям не суется, но к нам постоянно цепляется. Не я их «дятлами» назвала, но один раз встретилась и поняла – в точку. Долбят так, что голова потом еще долго ноет. Поэтому ежа держи на коротком поводке. Если узнают, что нелегал, отправят на фарш.
Я решила не уточнять про фарш – и так звучало плохо. Пешкасий, конечно, обиделся, но из нас троих он соображал лучше всех, поэтому заявил, что будет общаться с нами на языке жестов и отправился в сумку спать.
– Разбуди, когда приедем в гостиницу, – пробурчал он где-то под моим локтем. – Я в душ – первый.
Выйдя из здания аэропорта, похожего на коробку со стеклами, мы побрели по огромному заасфальтированному полю. Да, к местным реалиям мне привыкать и привыкать. Я бы предпочла шлепать босиком по полю с травкой, но подобные фантазии следовало гнать из головы прочь. Я приехала отдыхать хоть и на курорт, но все-таки в город.
Аэропорт находился в окрестностях Дзио, и оставалось надеяться, что в самом городе погода лучше, чем та морось, что мелко сыпалась мне на голову. Тучи обложили горизонт со всех сторон, и нужно было быть сильно оптимисткой, чтобы надеяться на солнце в Дзио.
А я больше всего хотела солнца, ведь с тех пор как стала работать, его в моей жизни практически не было. Еще море, загадала я про себя. И теплый песочек. А может, осмелею настолько, что зафрахтую яхту или катер и отправлюсь куда-нибудь на острова. Пляжи в Дзио были хорошие, но отдыхать все ехали именно на Золотой остров, который соединялся с городом Золотым мостом. С названиями у людей всегда было сложно. Но сначала прикуплю себе теплой одежды, не совсем логично закончила я свои фантазии о пляжном отдыхе. И запоздало вспомнила про канарейку. Как там это кафе называлось? «Для своих», кажется. Надо будет предложить Исле там отобедать. Съездить на разведку, так сказать. А может, нам повезет, и мы сразу найдем там канарейку? Однако спасать Сун-Пак в первый же день почему-то не хотелось. Я уже настроилась на увлекательную программу с лежанием на песочке днем и поисками птицы по вечерам.
Пока мы шли до машины Ислы, я окончательно продрогла. Сама Исла была закутана в теплый длинный кардиган, из-под которого торчали две изящные ножки, затянутые в кожаные лосины. Про то, как она умудрялась не падать на таких каблуках, я старалась не думать. Глядя на ее ноги, я еще раз подумала про ведьмино волшебство. Интересно, а меня красивой она могла бы сделать? Не то чтобы я была недовольна своей внешностью, но заноза где-то сидела. Когда ты вся такая корявая и деревянная работаешь в компании демониц-красавиц, то поневоле задумаешься о настоящих ценностях в жизни.
– Не могла ближе припарковаться? – снова подал голос Пешкасий, недовольный, что я трясу его в сумке так долго. К его счастью, голос у него такой же писклявый, как и у меня, поэтому, когда Исла сердито обернулась, мне ничего не оставалось, как подыграть:
– То есть, я хотела спросить, почему ты не остановилась, например, вон там, – и я с самым невинным образом указала на машины, стоявшие прямо у входа в здание. При этом только сейчас обратила внимание, что на крыше аэропорта был установлен огромный транспарант с надписью: «Добро пожаловать на Фестиваль гребешка!». Да уж, праздновали они явно с масштабом. В самолете на спинке кресел тоже висели похожие плакаты – всех звали в Дзио на фестиваль. Мне же этого гребешка совсем не хотелось. Солнце и море – их было бы вполне достаточно.
– Потому что я не миллионерша, – сурово отрезала Исла. – Там только такси могут стоять, которым богатики время стоянки оплачивают. В Дзио много чего хорошего, но цены к этому не относятся. Мы пришли.
Такси у аэропорта, правда, стояло много. Может, и Ашот кого-то там сейчас ждал? Тьфу, напасть, что он у меня в мыслях все время крутится?
Я окинула взглядом цепочку машин, припаркованных за пропускным пунктом, пытаясь угадать, какая из них принадлежала Исле. Сразу вспомнилось, что Дзио называют городом машин. Такого разнообразия автомобильного транспорта вряд ли где еще увидишь.
– Спорим, у нее вон та розовая табуретка, – прошептал из сумки Пешкасий. Оказывается, нос у него давно торчал наружу. Любопытство не порок, если речь не идет про ежей.
– Какая табуретка? – не поняла я.
– Легковушки-малолитражки здесь так называют, – фыркнул Пешкасий. – А говорила еще, что все про Дзио знаешь. Хвастушка.
– Болтушка, – не осталась я без ответа. Маленькая розовая машинка мне понравилась, но Исла уверенно подошла к монстру, припаркованному сзади.
– Это что? – ошарашенно спросила я, разглядывая танк на колесах.
– Вот это да! – восхищенно присвистнул еж у меня под мышкой. – Представляю, сколько бензина эта красавица жрет.
У Пешкасия всегда так было. Если ему что-то нравилось, то это что-то наделялось женским полом. Все, что вызывало ежиное недовольство, относилось к полу мужскому.
– Ах, как бы я хотела оказаться на твоем месте, Нанишка, – закатила глаза Исла. – Впервые увидеть крузак и влюбиться в него с первого взгляда – такие воспоминания многого стоят.
Покопавшись в памяти, я выловила пару похожих названий, но решила внимание не автомобильной теме не заострять. Интуиция подсказывала: Исла готова болтать о своем «монстре» всю дорогу.
– Погнали отдыхать! – радостно завопила бывшая русалка и утопила педаль газа в пол. Я только порадовалась, что успела пристегнуться.
А вот про манеру езды в Дзио я читала внимательно и много чего запомнила. Прежде всего потому, что было смешно – на бумаге, конечно. Когда я поняла, что Исла относится к тем самым водителям, которые хронически не умеют ездить по правилам – а Правила Дорожного Движения я на всякий случай выучила, то пожалела, что с ней встретилась.
В боковых стеклах деревья превратились в сплошную зеленую полосу, будто художник жирно провел кистью по холсту, а в лобовом окне замельтешили машинки, уступающие путь ислиному монстру. Русалка гнала по левой полосе с таким видом, будто по дороге кроме нее больше никто не ехал. Догнав впереди едущий транспорт, она сразу принималась прижиматься к нему, сокращая дистанцию меньше метра и сигналя до тех пор, пока машина не уезжала вправо. Некоторые не уступали, тогда Исла начинала юлить и перестраиваться, пока не оказывалась впереди «наглеца». Какое-то время она его «учила». Пристроившись впереди, то притормаживала, то ускорялась, дразня и доводя водителя до бешенства. Потом, поддав газу, оставляла его далеко позади.
– Женщина за рулем, вот вам – женщина за рулем, – иногда приговаривала она, а я всерьез опасалась, что зелень на моем лице проступит даже сквозь крем. И вообще, хорошо было бы взять такси. А еще лучше, если бы Исле не ноги сделали, а навели порядок в башке. У нее там бардак был похуже моего.
Зато Пешкасий от езды Ислы пришел в буйный восторг. Особенно, когда на нашем пути встретилась пробка, и машина-монстр под управлением русалки смело свернула на обочину и, оставив в пыльном хвосте терпеливые авто, водителей которых она обозвала как-то на «л», на полной скорости объехала затор.
Пожалев, что не успела проникнуться никакой религией, и поняв, что молитвы в моем случае не помогут, я скорчилась на сиденье и принялась глядеть на зеленую мазню в боковом окне. Там иногда мелькали домишки разного калибра. Поменьше – где люди жили, побольше – где они тусили. Когда мы проезжали две гигантские стеклянные коробки, стоявшие по обеим сторонам трассы, Исла притормозила, позволив мне разглядеть сотни машин, припаркованных на стоянках у зданий, а также на каждом этаже внутри. «Здесь люди покупают тех самых дорожных монстров», догадалась я раньше, чем Исла принялась нахваливать «авто-салоны» – так эти коробки назывались. У входа одного из них стояла металлическая статуя смешно присевшего человека. Он изображал то ли боевую стойку, то ли просто дурачился. Как статуя была связана с машинами, я не сообразила, но она мне понравилась больше, чем сами авто. Видимо, я была совсем не автолюбительница.
