Kitabı oku: «По принципу подлости»

* * *

– Остановись.

– Не-а.

– Ну, хотя бы подожди минутку. Куда ты так торопишься? Давай поговорим.

– Зачем?

– Что, зачем? – старательно изображая из себя тупицу, невинно спрашиваю я.

– Зачем ты хочешь со мной говорить? – устало, глядя себе под ноги, бормочет он.

– Это очень важно для меня, – осторожно, чтобы не спугнуть, пододвигаюсь к туземцу поближе, – понимаешь, там, откуда я пришел, так никто не поступает, я очень хочу понять, почему ты собираешься это сделать?

– Это неправда, – шепчет он, презрительно отвернувшись, – так делают везде.

Вот этого-то момента я и ждал. Мгновенно вскочив, в два прыжка преодолеваю разделяющее нас расстояние и набрасываюсь на него. Я успел лишь обвить его мертвой хваткой и сдернуть с камня, на котором он стоял, как на меня обрушился шквал мощных ударов жесткими крыльями. Зажмурив покрепче глаза, почти ору на лингве команду инфо, пусть впрыснет этому идиоту лошадиную дозу успокоительного.

Еще несколько секунд неистовой борьбы, и в моем распоряжении оказывается внезапно обмякшее инертное тело. Забрасываю его на плечо и торопливо утаскиваю в свое логово.

В полутьме сыроватой и низкой пещерки мне приходится стоять на коленях, пока я вживляю ему между лопаток тонкий, мягко пружинящий диск инфо специальной модификации. Затем натягиваю на пленника, неподвижно лежащего на камнях, смирительную паутинку. Мазнув ему напоследок по губам клеем, специально приготовленным именно для таких случаев, осторожно выбираюсь наружу.

Тщательно изучив скалы вокруг, убеждаюсь, что похищение осталось незамеченным посторонними взорами. Вот и славно, а теперь пора устраиваться на ночлег и мне. Завалив вход в пещеру камнями и скрупулезно замаскировав сухими кустами, отхожу на несколько шагов и придирчиво изучаю свою работу. Вроде ничего. Во всяком случае, лично я никогда бы не догадался, что тут есть вход.

Несколько минут отдыхаю, подставив лицо свежему вечернему ветерку и прислушиваясь к окружающему меня незнакомому миру. Но кроме шума волн, разбивающихся далеко внизу о камни, да шелеста желтеющих листьев на обтрепанных кустиках ничто не нарушает покой этого мрачного места.

Бдительно следя за дорогой, пробираюсь в большой грот, расположенный за поворотом дороги, ведущей с площадки вниз. Никого уже нет в нише с каменными скамьями вдоль стен и журчащим по полу ручейком и я, устроившись в самом темном углу, начинаю переодевание. Достав из потайных карманов костюма – трасформа, полностью имитирующего на вид и на ощупь живое тело, новую внешность, голосовой модулятор и нехитрую одежду, проворно переодеваюсь.

Затем, включив программу перенастройки трансформа, вставляю в глаза специальные линзы. И в довершение нахлобучиваю на прическу причудливую шляпку и вешаю на шею несколько ярких, дешевых на вид, амулетов.

Всё, готово.

Напоследок придирчиво оглядев себя, чуть ли не рычу от досады. Вот из-за таких мелочей и проваливаются гениальные планы. Забористое выражение мореходов с далекой родины непроизвольно срывается с губ. Уныло вздыхаю, вспомнив, что моей маме оно бы сильно не понравилось и нажимаю пару кнопок на многофункциональных кроссовках. Теперь, оставаясь изнутри такой же легкой и удобной, снаружи моя обувь приобретает вид потрескавшихся и потемневших деревянных сабо, подвязанных многократно чинеными ремешками. Неприглядно конечно, зато вполне соответствует выбранному мной образу.

В первой деревеньке, расположенной всего в десяти минутах ходьбы от вьющейся по склону тропы нет ни одного свободного места. И не только в домах и постоялых дворах. Не осталось даже ни одного не забитого постояльцами сенника или чердака. Но меня это не очень-то и расстроило. Я вовсе не собирался тут особенно расслабляться, на эту ночь у меня совсем другие планы.

Низко опустив на лицо край шарфа, намотанного на шляпу, бреду между домами, внимательно присматриваясь к снующему во дворах и на улочках люду. А вот вроде и подходящая компания. Кучка разномастных странников сидит возле закипающего на костре котла.

– Благословенья вам, люди добрые, – бесцветным голосом бормочу я, опускаясь на землю неподалеку.

Несколько пар глаз обшаривают быстрыми взглядами мою фигуру, и, не отыскав ничего подозрительного, вновь устремляют их на костер. Осторожно рассматриваю компанию, пытаясь угадать, кто есть кто, затем, не надеясь на свою интуицию, начинаю, как бы в задумчивости вертеть в пальцах камешки амулетов. И почти сразу в ухе раздается тихий голос инфо, зачитывающий мне результаты сканирования. Ничего, себе. Скромно одетая женщина средних лет, оказывается, носит под просторной блузой широкий патронташ, битком набитый метательным оружием, от дисков до ножей. А сидящий напротив неё угрюмый горец с иссиня-черными крыльями обвешан скрытыми потертой безрукавкой тугими мешочками с золотыми монетами.

– Скажи, нана, а ты часом не гадаешь? – заставляя вздрогнуть, внезапно раздается надо мной вкрадчивый вопрос.

– Немножко, – тихо бурчу я, напрягаясь.

Неизвестно еще, что сулит мне это занятие.

– Пойдем со мной. – В голосе невидимого собеседника добавилось металла.

Придется идти, подавив вздох, решаю я, проклиная свое спонтанное решение отрекомендоваться гадалкой.

Шагать приходится недалеко, в сенник соседнего дома. Нанявший меня полноватый мужчина средних лет с недобрым прищуром стальных глаз, оказался типичным жителем побережья. Оставив мою персону ждать у входа под присмотром юного лесовика, помор откинул вытертый ковер, занавешивающий вход, и шагнул внутрь. Вот взять сейчас, врезать внезапно охраннику ногой в подбородок и прыгнуть через забор. Ловить вряд ли будут, темнеет быстро, да и бегаю я определенно получше, чем они. Или подождать еще немного, посмотреть, как дело обернется?

– Входи. – В проеме показался мой проводник.

В сеннике тускловато светит масляная лампа и под ней, на остатках прошлогоднего сена, накрытых ковром, сидит просто одетый, небритый лесовик.

– Ты, правда, умеешь гадать? – вскидывает он на меня недоверчивый взгляд прозрачно-зеленых глаз.

– По руке, господин. – вздыхаю я.

– На, – сует он мне руку, – скажи, откуда я приехал?

Да легко. Взяв его мягкую прохладную ладонь, начинаю потихоньку причитать на межгалактике, вставляя иногда названия близлежащих городов, рек и местечек.

Но, против моего ожидания, ни на одно из этих слов нет никакой реакции. Что за наваждение, даже если он просто проезжал мимо этих мест, чуткий сканер уловил бы малейшее волнение руки. Я уже начал сильно жалеть, что ввязался в эту авантюру, как вдруг микрофон в моем ухе ожил.

Великий космос, ну кто бы мог подумать.

– Прости, господин, – печально вздыхаю я, вглядываясь в лицо клиента и замечая мелькнувшую хитрую ухмылку, – я не смогу погадать по твоей руке.

По его лицу расползается откровенная торжествующая усмешка, а я продолжаю так же грустно:

– Мне очень жаль тебя, господин, но эта твоя рука мертва и не может ничего знать о тебе. Но если твоя вторая рука жива, я могу попробовать ответить на твой вопрос.

Темная тень мелькает в его глазах, ухмылка тает, а с губ невольно срывается раздосадованный вздох. Клиент резко выдергивает свою руку из моей и прячет ее под полой дорожного плаща.

– Ну, хорошо, попробуй еще раз, – с явной угрозой бурчит он немного погодя.

Левая рука заметно теплее, оно и неудивительно, инфо сообщил мне, что правая кисть руки подверглась частичной ампутации и была пришита, но нервные волокна и некоторые сухожилия не восстановились. Я вновь начинаю своё «гадание» стараясь не пропустить ни одного из заученных названий совершенно незнакомых мне мест. Ага, есть, вот оно. Система – сканирование, инфо, анализ, моё ухо – работает отлично. В той же тональности пробубнив еще несколько фраз, поднимаю на заказчика отстраненный взор и начинаю своё выступление.

– Сюда, господин, ты прибыл из Джада, а туда из Сизана, а до этого ты был в Райхане, а еще раньше в Туртане. Достаточно ли этого, или мне продолжить? – мелодичным голосом сирены осведомляюсь я, представляя в уме его маршрут на карте.

Ну и петлял же он, однако. Такое впечатление, что у парня куча долгов или врагов.

– Не надо, – слишком резко откликается он, – скажи мне лучше, что меня ждет?

– О, господин, – попричитав пару минут, объявляю я, – ждет тебя два пути, и ты сам должен выбрать, по которому ступать. Но, предупреждаю, от твоего выбора зависит жизнь, и не только твоя.

Интересно, найдется ли хоть один человек, которому не подошло бы такое пророчество?

– И какой же путь мне выбрать, чтобы остаться в живых? – саркастически усмехается он.

Похоже, я все-таки влип. Ну, и зачем мне понадобилось строить из себя гадалку? Лучше бы представился знахаркой, или сводней. Однако в этот момент инфо, анализирующий полученные сведения, подбрасывает мне новые данные об этом человеке. Это принц Заидал, объявленный преемник лесного правителя. И у него какие-то проблемы с остальными претендентами на наследство. Ну, вот, теперь я ясно понимаю, каким будет мой ответ.

– Ты и сам это знаешь, господин, – вздыхаю я, – чтобы выжить, тебе придется отказаться от того, что ты считал своим по праву.

Пару секунд он сидит молча, потом кратко свистит. В сенник мгновенно врываются оба его телохранителя и встают за моей спиной.

Всё, доигрался. Ну и с какого перепугу я полез гадать, скажите на милость?

– Где ты взял эту шпионку? – с угрозой рычит мой бывший клиент на помора.

– В соседнем дворе, – оправдывается тот, – ты же сам сказал, – первую попавшуюся.

Нет, мне определенно пора вмешаться, иначе может стать слишком поздно.

– Прости, господин, что перебиваю ваш разговор, но если ты не поверил в мои способности, попробуй проверить еще раз. – вкрадчиво мурлыкаю я, настойчиво глядя прямо в глаза принца.

Разумеется, с рекомендованными психологической инструкцией интонациями.

– Как я могу тебя проверить, если ты и так знаешь обо мне слишком много? – Слегка заколебавшись, язвительно осведомляется он.

– Я ничего не знала о тебе, входя сюда, – категорично отметаю его домыслы, – но если ты считаешь, что я вру, позови любого, кого захочешь, я погадаю ему с завязанными глазами.

– А и впрямь, может, попробуем? – Неожиданно становится на мою сторону явно желающий реабилитироваться помор.

– Ладно, – помолчав, с сомнением бросает Заидал, – завяжите ей глаза.

Однако его телохранитель придумал покруче, достал откуда-то плотный мешок и нахлобучил на меня до самых локтей.

– Задохнусь я здесь, – бурчу недовольно, в душе радуясь, что экспериментаторам не видна будет моя мимика.

– Ничего, потерпи, авось, недолго осталось. – ехидно отвечает лесной принц.

Ну и шуточки у тебя, видно, было, за что руку отрубать, желчно подумал я, и почти сразу ощутил в своей руке чью-то мозолистую крепкую ладонь.

– Ну, и что ты расскажешь об этом человеке? – нетерпеливо спрашивает мой мучитель.

Стискиваю руку незнакомца покрепче, и завожу свою волынку. Пока инфо собирает сведения, подключив сканеры, замаскированные под простенькие амулеты, обещаю себе, что на досуге сочиню хвалебную оду микроэлектронике моего мира. И буду громко распевать в свободное от работы время. А Заид-то, каким ушлым оказался. Чтобы не втягивать в конфликт посторонних людей, посадил напротив меня своего старшего телохранителя.

– Это мужчина, – монотонно начинаю перечислять то, что вижу с помощью экранчика сканера, слабо высветившегося на внутренних полях шляпки. – Средних лет, не худой, помор, приехал из того же места, откуда и ты, имеет большой шрам на груди, носит медальон с изображением маленькой девочки, за поясом кинжал и четыре кошеля с деньгами, в левом сапоге нож, в правом сверток с золотым кольцом…

Помор резко вырывает руку, и, толкнув меня на пол, устремляется к двери, выхватывая по пути кинжал. Но стоящий у двери юный лесовик не дремлет. Он успел достать свое оружие еще раньше и, отбив первый удар, теснит беглеца назад. Тот, бешено размахивая кинжалом, неожиданно разворачивается и бросается в глубь сенника, видимо, рассчитывая уйти через вторую дверь. И вдруг, хрипло вскрикнув, грузно оседает на пол. Это его господин ловко метнул левой рукой короткое копьё. Я за это время успел сесть на пол и снять с себя мешок, и теперь гадаю, пора ли и мне драпать, или можно еще немного обождать.

Лесовик, подойдя к упавшему, выдергивает из тела копье и по отсутствию вскрика я четко понимаю, что человек, приведший меня сюда, уже мертв. Ну что же это такое? Разве затем я ошиваюсь в этом месте, и в таком идиотском прикиде, чтобы из-за меня гибли люди? Пусть даже и не очень хорошие. А парнишка тем временем ловко обыскивает тело и снимает с него перечисленные мной предметы.

– Может, мне уйти? – осторожно осведомляюсь я, глядя, как он раскладывает все это перед своим господином.

– Сиди. – рявкает Заид, поднимая с ковра крошечный сверток и осторожно разворачивая.

Мягко поблескивая, из свертка показывается незатейливое золотое колечко. Только выгравированные внутри непонятные узоры выдают его значимость. Принц морщится как от зубной боли, от одного взгляда на кольцо, и брезгливо отодвигает от себя остальное.

– Убери это. – бросает он слуге, но внезапно, передумав, останавливает его и хмуро командует мне, – Иди сюда, нана, расскажи теперь всё вот про этого.

Как-то неуверенно шагнув вперед, парнишка протягивает мне дрогнувшую лапку. Незаметно вздохнув, повторяю уже ставший традиционным ритуал, и вдруг чувствую, как его ладошка сильно стискивает мою руку. Изумленно подняв на него взгляд, внезапно сталкиваюсь с таким умоляющим взором, что заготовленные слова застревают у меня в горле. Да чего он боится-то, никаких колец или денег у него нет, спрятанного оружия тоже, обычный пар… ЧТО? Ну, вот это уж действительно вечер сюрпризов.

– Дай мне вторую руку, – прошу я тихо, и получив требуемое, крепко стискиваю дрожащие ладошки. Теперь мне совершенно ясно, для чего они оба здесь, и у меня есть только один шанс это предотвратить.

– Прежде чем я расскажу всё о твоем спутнике, – обращаюсь к принцу, – скажи, я правильно поняла, что ты собираешься завтра подняться на скалу?

Заидал с минуту молчит, хмурясь все сильнее, затем мрачно кивает.

– Может, передумаешь? – прошу его, чувствуя, как дрожат в моих руках похолодевшие ладошки.

– А ты что, хочешь пойти меня отговаривать? – язвительно поднимает он брови, – или у тебя есть столько золота, чтобы я продался в рабство? Ведь не силой же ты собираешься меня остановить.

– Ты забыл, что есть еще один способ увести человека со скалы, – укоризненно вздыхаю я.

– Какой? – искренне изумляется он, и, вдруг вспомнив, разочарованно смеется, – а, это. Нет, это не про меня.

– Как раз это и про тебя. – строго обрываю принца.

– Ты хочешь сказать… Что … с первого взгляда так влюбилась в меня, что пойдешь за мною на скалу? – саркастически ухмыляется Заид, – а я ради твоего спасения откажусь от слова чести?

– Взгляни на него, девочка, он слеп и глуп. За что же ты так любишь его, и собираешься пойти следом на скалу, если за все время, пока ты с ним, он даже не понял, какое преданное сердце бьется рядом? – сурово выговариваю переодетой в парня лесовичке, не обращая внимания на разинувшего рот принца.

– Ты не права. Он не такой. Он добрый и честный. – не замечая текущих по щекам слез, упрямо спорит девчонка, – его подставили и обвинили во лжи, а я…

– Талил. Ты что… и вправду… – никак не может найти нужных слов принц.

– Талила, моё имя Талила, – всхлипывает она, отворачивая заплаканное лицо.

Я выпускаю ее руки, и спокойно прохожу мимо застывшего столбом принца к выходу. Теперь они разберутся и без меня, и, надеюсь, у него появится веский повод не подниматься завтра на скалу.

Возвращаться к костру мне уже не хочется, поэтому не спеша прохожу вдоль вереницы домов и останавливаюсь около двухэтажной таверны. Прямо во дворе стоят длинные простые столы и скамьи, на нехитром очаге булькает варево в огромном котле. Подсаживаюсь к дальнему столу и, приготовив в ожидании разносчика мелкую монетку, осторожно рассматриваю посетителей. Наученный прошлым опытом, незаметно подключаю к этому делу свои приборы, и постепенно узнаю о неторопливо ужинающих людях достаточно интересные сведения. Однако, не найдя ничего опасного для себя, немного расслабляюсь. Получив в обмен на монетку миску супа, большой ломоть хлеба и кружку местного аналога пива, не торопясь приступаю к еде. Суп вполне съедобный, остаток пресного хлеба кладу в карман, а кружку, немного поколебавшись, отодвигаю подальше. Сидящий напротив пустынник протягивает к ней руку и, получив кивок, забирает пиво себе.

Сижу за столом долго, далеко за полночь, а когда уже почти везде погасли огни и стихли голоса, выхожу на задний двор. Здесь тоже спят люди, прямо на разбросанной по земле соломе. Пробираюсь между телами в дальний угол и, найдя свободное местечко, тихонько укладываюсь на солому. Нужно протянуть еще часа два, поэтому прошу инфо включить мою любимую музыку, под эту мелодию точно не уснешь.

Однако через некоторое время обнаруживаю, что и кроме музыки имеются убедительные причины против сна. Чья-то ловкая нахальная рука, проникнув под плащ, которым я укрыт, осторожно ползет по моему бедру. Интересно, с какими намереньями? Вальяжно потянувшись, переворачиваюсь на другой бок, и вцепляюсь в налетчика мертвой хваткой.

– Ну, и чего тебе нужно? – зло шиплю ему в ухо, заломив руки за спину.

– Ты не так поняла, нана. – испуганно верещит он, – я хотел с тобой поговорить.

– Говори.

– Может, не здесь?

– А где?

– Ну, выйдем куда-нибудь.

Знаю я это куда-нибудь, на себе испытал, выйдешь с тобой, а там дружки, лупанут чем-нибудь тяжеленьким по голове, и поминай как звали. Но разобраться с ним все же не мешает.

– Ладно, пошли, – говорю с угрозой, и, взяв несчастного покрепче за руку, волоку обратно к столам. Тут все так же тускло светит одинокий фонарь и сидит несколько молчаливых фигур. Сажусь спиной в угол, чтоб никто не подобрался сзади и киваю проныре на место напротив. И, только когда он уселся, узнаю давешнего пустынника.

– Ну, говори, – выжидающе гляжу на него. Пустынник, тяжко вздохнув, некоторое время мается, не подозревая, что мои линзы дают мне прекрасную возможность рассмотреть в полутьме его мимику. Сканеры тоже не теряют времени даром, и вскоре я знаю столько же о содержимом его карманов, сколько и он сам. Только мне это ничего не дает, его карманы абсолютно пусты.

– Ты добрая, – наконец выдавливает он из себя, – купи меня, а?

– Чего? – невольно ахаю я.

Так вот зачем он здесь, но почему парня еще не купил никто из тех, кто специально занимается этим бизнесом?

– Купи, а? – безнадежно тянет он, все ниже опуская голову.

– А почему ты не предложил себя кому-нибудь побогаче?

– Я иду за долг, – вздыхает он, – столько никто не дает.

– И с чего ты решил, что у меня есть такие деньги?

– Наверное, нет, – еще тяжелее вздыхает он, но я тут уже два дня, а меня никто не захотел купить. Сегодня последний раз, выбора нет, а перекупщики дают совсем мало. Мне можно не сразу, возьми долг на себя, ты гадалка, я буду помогать, расплатишься понемногу. Возьми, а? Перекупщики ведут товар в Райхан, там хорошо покупают горцы, им нужны рабы в рудники. Не смогу я в рудниках, я без солнца пропаду.

Парень почти плачет, и я вдруг ясно понимаю, что он еще очень молод, просто его необычная внешность сбивает с толку.

– Как тебя зовут?

– Ориз, нана. – с надеждой вскидывается он.

– Какой у тебя долг?

– Тридцать средних монет, – плечи парня вновь безнадежно опускаются.

– За что?

– Верблюда не уберег, хозяйского.

– И что, один верблюд столько стоит?

– Жеребая была верблюдица, и с товаром, еще штраф и моральный ущерб хозяин посчитал.

Ишь ты, слов-то каких его хозяин нахватался, ущерб, да еще моральный. А продать парня в рабство за верблюда, это как? Уродство это моральное, вот как, по-моему.

– А если б тебя купили дешевле, с кого бы тогда твой хозяин свой ущерб получил?

– С отца. Тогда сюда младший брат придет, потом сестренка. Ее сразу купят, она красивая, только маленькая еще очень.

– А если бы ты на скалу ушел?

– Тогда жрецы отдают долг до десяти средних монет, остальное списывают.

Ну, вот теперь понятно, почему так много народу идет сюда. На скалу последнего дня.

– Ладно, Ориз, я тебя беру. Только не болтай об этом, встретимся у грота, я постараюсь денег раздобыть. Жди меня до заката, я обязательно приду. Вот тебе пока, – бросаю ему монетку, – поешь и купи что-нибудь в дорогу.

Ориз секунду медлит, разглядывая деньги, потом, вздохнув, берет монету и сует в карман. Теперь с облегчением вздыхаю я, сделка заключена, и мне можно не беспокоиться за парня, честное слово имеет огромную силу в этом мире. Правда, как я начинаю подозревать, не для всех.

Ложиться спать больше не имеет смысла. Выбираюсь через задний двор и по убранным к зиме крохотным огородам топаю к скале. Вдалеке на востоке уже начинает слегка светлеть небо. Выбрав кусты погуще, выворачиваю свой заплатанный плащ наизнанку и набрасываю на голову капюшон. Теперь меня будет трудно заметить даже вблизи. Неслышно ступая, пробираюсь мимо первой компании купцов, неспешно бредущих по дороге, и мимо грота, где скоро будут решаться чьи-то судьбы.

Вот и моя пещера. Линзы с функцией ночного видения, и не только, позволяют мне разглядеть каждую травинку. Вроде ничего не изменилось со вчерашнего дня. Осторожно отодвинув большой камень, забираюсь внутрь, и снова закрываю за собой лаз. Мой пленник не спит, широко распахнутыми глазами всматривается в темноту, пытаясь увидеть, кто за ним пришел. Не желая его дольше мучить, снимаю плащ и зажигаю маленькую масляную лампу, принесенную с собой.

– Кто ты? – задает он первый вопрос, едва я успеваю стереть ему с губ клей.

– Я? М…м Арт…а… – О черт, кажется, я упустил что-то важное.

– Ммарта, освободи меня.

– Сейчас, только объясню тебе, как обстоят дела. Видишь, ли, я тебя купила, за пятнадцать средних монет, это все, что у меня было, и теперь ты должен признать, что принадлежишь мне.

Тяжелый стон вырывается из его груди. Пленник закрывает глаза и пару раз яростно стукает головой о стену. Так он, пожалуй, попортит мое имущество.

– Перестань. – приходится прикрикнуть на него, – я не буду тебя обижать.

– Нана. – Распахнув полные горя глаза, проникновенно начинает просить он, – зачем я тебе? Я ничего не умею делать, поверь мне. Давай, я напишу письмо, здесь есть мой человек, он принесет тебе в три раза больше. Только отпусти меня.

– Да? – делаю вид, что обдумываю его предложение, – а, сколько, интересно, он даст мне, если я пообещаю, что выведу тебя отсюда живым?

Пленник в отчаянии скрипнул зубами.

– Перестань упираться, иначе я точно перепродам тебя твоему слуге, – стращаю беднягу.

– А если я соглашусь, ты что со мной сделаешь? – интересуется он, когда мое терпение уже почти иссякло.

– Ты будешь мне помогать, и охранять меня от злых людей.

– А чем ты занимаешься?

– Лекарством и гаданьем.

– Да уж, – с сарказмом вздыхает пленник, – это самое подходящее теперь для меня занятие, охранять бродячую знахарку.

Ну и угораздило же меня поймать такого сноба. Однако ждать следующего просто нет времени, поэтому придется терпеть.

– Ну ладно, даю тебе слово, что не сбегу и не обману, и буду служить тебе верно, если ты обещаешь никогда не продавать меня. – повздыхав еще несколько минут, надменно выдвигает условие горец.

– Обещаю. – серьезно киваю пленнику, – никому тебя не продавать.

– Тогда освободи меня, уже все ноги затекли.

Да пожалуйста. Одним махом снимаю с него паутинку и прячу в карман.

– Можно я выйду на минутку? – Испытующе глядит он.

– Иди, – легко соглашаюсь я, с инфо под лопаткой далеко ему теперь не уйти.

Пока горец гуляет, выворачиваю плащ-хамелеон заплатами наверх, и, постелив на пол, устраиваюсь отдохнуть. Покуда окончательно не рассветет, и не начнется торг, выходить отсюда не стоит. Из многочисленных запасов моего жилета достаю растворимый кубик кофе, а с пояса снимаю бутыль с водой. Сунув на минуту бутыль в мешочек-микроволновку, бросаю туда кофе и достаю складные стаканчики. Просто замечательно, что женщины этого мира, как правило, имеют крупные формы, иначе мне пришлось бы обходиться без большинства таких милых безделушек. Инфо сообщает, что мой новообретенный раб уже вернулся и стоит у входа, с тоской глядя в сторону скалы.

– Идем пить чай, – зову я его тихонько, и через пару секунд слышу, как он протискивается в лаз.

– Как тебя зовут? – интересуюсь, как бы невзначай.

– Раньше звали Алексарио, а ты зови, как хочешь, – равнодушно пожимает поросшими темно-серой шерстью плечами горец.

– Я буду звать тебя Алик, – спокойно решаю я, – а меня зови Марта. Вот, держи стаканчик, а вот тебе хлеб, – отдаю запасенный в таверне кусок.

– А ты? – жадно жуя хлеб, вдруг интересуется Алик, заметив, что я пью кофе без хлеба.

– Я ела суп в таверне, и пока есть не хочу. Попозже пообедаем, как следует. А пока садись рядом на мой плащ, нужно дождаться рассвета.

Алик, поколебавшись, садится рядом и доедает хлеб, запивая из стаканчика. Щели между камнями начинают светлеть и я гашу лампу. Через часок сюда хлынет вся орава, что я видел вчера в деревне, да еще подойдут ночевавшие в других поселках. Тогда и можно будет, незаметно смешавшись с толпой, спокойно уйти с горы.

– Марта, – с сомнением в голосе спрашивает Алик, – а какие еще у меня будут обязанности?

– Я же тебе сказала. Помогать и охранять.

– А… – мнется он, – ночью?

Ах, вот что его мучит.

– Ночью – спать.

– С тобой?

– И не мечтай. – сердито обрываю я, еле сдерживаясь, чтоб не захихикать, – только если придется спать на улице, и будет очень холодно, можешь придвинуться поближе, но не больше.

– Хорошо. – с облегчением вздыхает он.

Мой план сработал великолепно. Я выбрался первым, и, убедившись, что все внимание собравшихся посвящено нескольким упрямцам, сгрудившимся у верхнего камня, позвал Алика. Он выбрался наружу, с мрачной миной оглядел толпу и нехотя поплелся вслед за мной. Мы неспешно дошли до грота и заглянули внутрь. Те, кто определил себя товаром, сидели с левой стороны, жрецы и рабовладельцы с правой. Купцы бродили посредине, выбирая понравившихся рабов. Около лавки, где сидели женщины, толпилось особенно много народу. Особое удовольствие я испытал, увидев в этой толпе моих вчерашних клиентов. Талила по-прежнему была в мужской одежде, однако взгляды, которые бросал на неё принц, были так горячи, что заставляли девушку краснеть. Ориз сидел в дальнем уголке и около него не было ни одного купца. Парень расцвел, увидев, как я пробираюсь к нему, и вдруг как-то осунулся, заметив топающего за мной Алика.

– Ты его купила? – спросил он, не отвечая на приветствие.

– Ну да, – пожимаю плечами, – а теперь куплю тебя.

– У тебя ж нет больше денег? – обвиняюще воззрился на меня Алик.

– Зато есть богатые должники, – хмыкнул я, – посторожи его, я сейчас подойду.

Заид с Талилой уговаривали молоденькую беременную женщину не продаваться шикарно разодетому сутенеру, а пойти к ним. Они долго не замечали, что я остановился у них за спиной. Пришлось похлопать принца по плечу.

– Ну, кто там еще, – с досадой обернулся он, и открыл в изумлении рот, – Нана, а мы тебя искали.

– Еще бы, ведь вы должны мне тридцать средних монет.

– Разве твое гаданье стоит так дорого? – растерянно бормочет он.

– Нет, для тебя гораздо дороже, – лукаво поглядывая на покрасневшую Талилу, сообщаю я, – но мне нужно ровно тридцать, чтоб выкупить парня, который сидит здесь уже третий день.

– Но у нас нет с собой таких денег, – расстроился Заид, – осталось только то, что мы уже обещали этой девушке. Но там все равно тебе не хватит.

– А те четыре мешочка, разве вы их уже истратили?

– Нет, – упрямо поджимает губы принц, – мы решили этих денег не брать.

– И где ж они сейчас?

– Мы закопали их.

Как я понимаю, вместе с хозяином. И с кольцом. Еще ночью я раз десять пожалел, что поддавшись романтике момента, ушел, не попытавшись стащить кольцо. Ну, или выпросить. Мысль о том, что мне будет намного легче выполнить свою миссию, имея такую могущественную вещицу, прочно засела в моем мозгу.

– А ты не подумал, что полезнее было бы выкупить на эти деньги несколько жизней?

Нет, он не думал. Захваченный мрачными думами о собственной несчастной судьбе, человек обычно мало способен разглядеть чужое горе.

– Что же нам теперь делать? – несчастно повторяет Талила.

– Я уже купила одного парня, – объясняю лесовикам сложившееся положение, – возьмите его и отправляйтесь выкапывать деньги. И если вам не нужно то кольцо, передайте его мне.

Отправляемся в угол к Оризу. Узнав, что денег на выкуп нет, парень совсем завял.

– Не переживай ты так, – уговариваю я его, – скоро деньги принесут, я пока остаюсь с тобой. Ну а уж если денег не найдут, перепишу твой долг на себя.

Алик, презрительно поглядывая на удрученного пустынника, молча уходит вместе с принцем и его телохранительницей.

– Ты поел? – спрашиваю Ориза, пытаясь отвлечь его от грустных мыслей.

– Да, вот, – он сует мне мешок с провизией.

Ого, а парень явно умеет торговаться лучше меня, я получил бы за эти деньги раз в пять меньше продуктов.

– Пусть будет у тебя, понесете по очереди с Аликом, – возвращаю мешок Оризу.

– Ты уверена, что он вернется?

– Он поклялся, и я ему верю. Ну а не вернется – хуже для него.

– Заколдуешь? – Впервые в его раскосых глазах зажигается огонек интереса.

– Зачем? – усмехаюсь я, – он человек чести, его потом совесть хуже колдовства прижмет.

– А ты можешь?

– Что?

– Колдовать?

– Ну, могу немножко, – лукавлю я.

– И денег можешь?

– Нет, вот денег не могу.

Ориз, разочарованно вздохнув, отворачивается, а я поправляю шарф, стараясь скрыть ухмылку. Да ведь для меня наколдовать денег как раз легче всего. И сейчас я могу достать из кармана много больше, чем нужно для его выкупа. Но вот завоевать доверие Алика после этого будет намного труднее. И кто только меня тянул за язык ляпать, что я потратил последние деньги?

– Вот держи, – Неожиданно появившийся Алик сует мне в руки мешочек с монетами.

– Быстро ты, – удивился я, вставая, и только тут увидел за его спиной чернокрылого.

– Вот его встретил, – кивает Алик, – он и дал денег.

– Ладно, – не обращая внимания на сверлящие меня ненавистью глаза чернокрыла, говорю я, – пошли, выкупим Ориза.

Процедура выкупа проста и надежна, заплатив долг и налоги, покупаю пару одинаковых ошейников, и получаю документы на двух рабов. Пара небольших листков плотной бумаги и я могу делать все, что захочу с двумя молодыми парнями. Мороз проходит по коже от ощущения гнусности происходящего.