Kitabı oku: «Трактир «Волшебная жемчужина»», sayfa 3

Глава 6

Хватая ртом морозный воздух, Енын оперлась на деревянный столб, держащий угол соломенной крыши, и кое-как поднялась на дрожащие ноги, путаясь в длинной юбке. Она подняла голову. Снаружи все выглядело по-прежнему: та же покосившаяся дверь и вывеска с надписью «Волшебная жемчужина». Не верилось, что прямо за ней находится огромная ледяная пещера, в которой есть дух ветра и морской змей, устраивающие дружеские перебранки, словно они самые обычные люди.

Еще не отойдя от потрясения, Енын сделала несколько шагов по улице, пытаясь уложить в голове произошедшее. Это оказалось трудно. Невозможно представить, что с ней, дочерью уважаемого министра, всю жизнь прожившей под родительской опекой, могло такое приключиться. Енын всегда думала, что ее судьба известна на годы вперед: замужество, слуги, дети, внуки, забота о муже и домашние дела. Именно так прожила свою жизнь матушка, и Енын, хоть ей это и не нравилось, была уверена, что ее ждет точно такая же участь. Удивительно и непостижимо, что потусторонние силы так внезапно вошли в ее некогда спокойную, расписанную до самой смерти жизнь.

Она обернулась в поисках Суджон, носильщиков или кого-то из стражи. Улица была пустынна в обе стороны, и Енын забеспокоилась, опасаясь, что не сможет их найти. Как долго она пробыла в волшебной пещере? Ищут ли ее до сих пор, или напуганные ее исчезновением слуги уже вернулись домой и доложили матушке? Представив, какой ужас испытают родители, когда узнают, что их дочь пропала, Енын ускорила шаг, двигаясь в наугад выбранном направлении.

В этой части города она никогда не была и не понимала, куда идти. По обе стороны узкого переулка возвышались старые, покосившиеся дома с покрытыми соломой крышами. Улица пахла нечистотами, и Енын подняла повыше подол юбки, чтобы не запачкать его. Она все шла, но только забиралась все дальше в нищие кварталы Ханяна. Постепенно ее начала охватывать паника. Да и пустынная темная улица внушала совсем уж нехорошие мысли. Мало ли недоброжелателей, которые захотят получить выкуп за богато одетую дворянку?

Енын снова ускорилась, вжав голову в плечи и стараясь стать как можно незаметнее. Если идти вперед, рано или поздно куда-нибудь да выйдешь, а там, как знать, возможно, она узнает знакомые места? Позади послышался шорох сапог по мерзлой земле, и Енын испуганно обернулась. Никого. Как можно было совершить такую глупость и кинуться в погоню за этим высокомерным духом? О чем она только думала! Енын припустила бегом, теперь отчетливо слыша за спиной шаги преследователя. Сердце заполошно колотилось в груди, она стиснула руками края чанота, несясь по улице на всей возможной для нее скорости. Дыхание сбилось, волосы забивались в рот, а чужие шаги за спиной все приближались. Несколько раз она поворачивала за угол, но знакомые места все никак не встречались. Ноги в туфлях, совсем не предназначенных для бега по улице, замерзли и промокли, и Енын молилась только о том, чтобы выбраться из этой передряги живой.

И вот впереди, на соседней улице, она вдруг увидела слабый свет красных фонарей гёбана¹⁵. Люди! Там люди, нужно скорее добраться до них! Слыша за спиной чужие шаги, она собрала последние силы, бросилась вперед и… сразу за поворотом нос к носу столкнулась с Суджон.

– Госпожа моя! – дрожащим голосом пролепетала служанка. В ее глазах блестели жемчужины слез.

– Бежим, Суджон, скорее! За мной кто-то гонится! – Енын кинула за спину полный паники взгляд и замерла: улица была пуста, а преследователь исчез. Она облегченно выдохнула.

– Кто, госпожа? – Служанка вытерла слезы тыльной стороной ладони и выглянула из-за плеча хозяйки. – Куда же вы побежали? Стража повсюду вас ищет! Нам нужно остановиться на ночлег: дорога к храму долгая, а ночью еще и опасная!

– Хорошо, – согласилась Енын, идя вслед за Суджон к оставленному паланкину, который она увидела уже через несколько шагов. Мысль идти к храму ночью по лесу, полному опасностей, вызывала животный ужас. Уж лучше они потеряют день в пути, чем погибнут из-за ее опрометчивой глупости.

«Странно… Мне казалось, я бежала совсем в другую сторону, прежде чем открыла дверь трактира», – подумала она, но сил удивляться в очередной раз уже не осталось.

Енын замерзла, устала и хотела спать, да и недавнее недомогание еще не покинуло ее тело, поэтому она была счастлива оказаться, наконец, в безопасности под защитой воинов, а потом и в теплой комнате на постоялом дворе, о которой договорилась Суджон. И, засыпая, благодарила Небеса за то, что выпуталась из ужасной передряги, которая могла закончиться для нее плачевно. У нее не осталось сил даже на то, чтобы как следует обдумать свое приключение в пещере Сина. Все это она оставила на завтра.

На следующий день их маленькая процессия вновь отправилась в путь, но движение затруднял снег, который за ночь будто собрался с силами и теперь шел сплошной стеной. Носильщики с трудом брели по рыхлой дороге, паланкин потряхивало, и к середине дня Енын чувствовала, что у нее болит все тело. Не выдержав этой пытки, она пошла пешком, но быстро поняла, какой опасной затеей оказался этот поход. Гора Пэктусан оказалась почти непреодолимым препятствием. Протоптанные дороги замело, идти было трудно, снег попадал в туфли, посоны промокли. Енын едва переставляла ноги, боясь, что они не успеют дойти до храма засветло. А мысль, что придется заночевать в лесу под открытым небом, попасться в лапы разбойникам или – не дай бог – хищникам, вызывала настоящую панику. Черт бы побрал этот снег!

На очередном привале Енын повалилась на большой валун и пыталась отдышаться, глядя в небо. Большие хлопья падали с неба, укрывая лес белоснежным покрывалом. «Это все Син! – зло подумала она, раздраженно смахивая с одежды белые снежинки. – Как будто специально не пускает меня к монаху!»

Суджон выглядела измученной и печальной. Сердце сжималось от жалости, когда Енын смотрела на ее растрепанные волосы и бледное лицо. Девчонка, наверное, не раз успела проклясть и этот поход, и свою сумасбродную хозяйку. Но Енын не могла отступить, ведь от этого зависела ее жизнь. Она должна сделать все, чтобы спастись, пусть даже придется идти пешком до империи Мин.

К жилищу монаха они прибыли уже затемно. Стражники, которые за время пути не проронили ни слова, держали факелы, освещая густую черноту хвойного леса. Снег, будто смирившись, что не смог помешать Енын добраться до монастыря, наконец утих, и вскоре путники вышли на просторную, хорошо утоптанную площадку на вершине горы. Посреди нее стоял небольшой одноэтажный храм, пустынный двор которого освещал единственный фонарь.

Енын растерянно оглянулась в поисках монаха, но не увидела ни одной живой души. Возможно, он давно покинул это место, а народ еще об этом не прознал? Хотя территория храма выглядела ухоженной, чисто выметенной и очищенной от снега, а значит, кто-то здесь все-таки жил.

– Что привело ко мне столь важную госпожу? – раздался позади хрипловатый голос.

Все одновременно повернулись к мужчине, который неспешно вышел из-за деревьев. Он совсем не походил на просветленного монаха: шелковый ханбок, аккуратно убранные в сантху¹⁶ волосы, дорогие туфли, которые носили аристократы. Брови Енын взлетели вверх, и она удивленно рассматривала появившегося мужчину. Он поклонился и остановился в нескольких шагах, с интересом изучая гостью.

– Вы монах Чонджи? – неуверенно спросила Енын. Она запечатала в сердце горькое разочарование и решила не делать поспешных выводов.

– Непохож? – Кривая ухмылка исказила тонкие губы.

Когда «монах» подошел ближе, Енын увидела, что он гораздо моложе, чем ей показалось на первый взгляд. На вид ему было не больше тридцати, и это не добавляло уверенности в его знаниях и способности ей помочь.

– Понимаю, – кивнул он, будто отвечая на ее мысли. – Но не стоит судить людей по ханбоку, молодая госпожа. Пойдемте внутрь, здесь холодно, к тому же нам нужно разместить на ночлег ваших могочисленных сопровождающих.

Енын переглянулась с ничего не понимающей Суджон и пошла за монахом только потому, что им нужна была крыша над головой. Разочарование и злость кипели в душе, и она сжала зубы, стараясь сохранить невозмутимое лицо и не показывать, как расстроена своей неудачей. Ничего, у нее есть еще вариант: Суджон выяснила, к какому шаману ходят все знатные дамы Ханяна, и, если этот фальшивый монах ей не поможет, Енын обратится к нему. Она будет искать возможность разорвать их связь с Сином столько, сколько потребуется. А завтра на рассвете уйдет отсюда и продолжит поиски ответа, как ей остаться в живых.

Комнат в монастыре было всего четыре, одну из которых заняли Енын и Суджон. После долгой, утомительной дороги девушки чувствовали себя измотанными и уже собирались лечь спать, как вдруг в дверь кто-то тихонько постучал.

– Госпожа. – Енын узнала голос монаха и нахмурилась.

Суджон отрицательно мотнула головой, как бы говоря, чтобы она осталась, но Енын накинула чанот и все же вышла на улицу. Монах стоял напротив их спальни и улыбался.

– Не думал, что вы проделали такой путь только для того, чтобы переночевать на горе Пэктусан.

Енын поджала губы и ничего не ответила, глядя в темное беззвездное небо. На вершине было значительно холоднее, чем в столице, колючий ветер качал вершины сосен, пробирался в рукава блузки, и Енын бросила на мужчину недовольный взгляд, ожидая, когда он начнет говорить. Так и замерзнуть недолго.

– Удивительно, как сильны в людях предубеждения, – мягко сказал монах. – Неужели моя любовь к красивой одежде обесценила то добро, которое видели от меня люди?

Енын заинтересованно рассматривала расстроенного ее недоверием мужчину. Он удрученно покачал головой.

– Я должен ходить в рубище, чтобы мне поверили? Это печально… Однако я знаю, почему вы здесь.

– Неужели? – почти равнодушно сказала Енын, разглядывая его лицо. Оно было приятным и невольно располагало к себе.

– Вам не удастся разорвать связь с духом, тем более с таким сильным, как Сондольсин, – вдруг сказал монах, и она оторопело застыла, жадно глядя ему в глаза.

– Откуда вы знаете…

– Госпожа, я же говорил, чтобы вы не делали поспешных выводов о человеке лишь по его одежде, – лукаво улыбнулся он и запрокинул голову, будто ища что-то на черном небосводе.

– Ответьте мне! – От волнения голос Енын прозвучал более властно, чем того требовали приличия, но сейчас ей было не до церемоний. Если он что-то знает, может быть, и правда сможет помочь?

– Ваш тон красноречиво говорит о вашем происхождении, – беззлобно хмыкнул монах и устремил на нее блестящие черные глаза.

– Умоляю, скажите, что… расскажите мне все, что знаете, прошу! – сбивчиво взмолилась Енын, шагнув к нему. Она выбьет из него правду, даже если придется угрожать.

– Я помогу вам, однако у меня есть одно условие.

– Что угодно!

– Уверены, что сможете выполнить любое мое желание? Не отступите, даже если будет страшно, больно, невыносимо трудно? – Из взгляда монаха внезапно исчезли лукавые искорки, его глаза стали холодными и пугающими. И чем-то неуловимо напомнили глаза Сина.

– Если вы знаете, как спасти мою жизнь, я готова на все! – выпалила Енын, запоздало подумав, что цена может оказаться слишком высокой. Однако все равно хуже смерти ничего быть не может.

– Вы пообещали, госпожа, и от своей клятвы отказаться не сможете, – жестко сказал мужчина, и от его слов по коже Енын рассыпались ледяные мурашки.

Она с трудом сглотнула и медленно кивнула, не сводя глаз с его неожиданно ожесточившегося лица.

– Что я должна сделать?

– Подарить покой семи страдающим душам, только и всего, – пожал плечами монах так, будто это было что-то совершенно обыденное.

Енын, которая ожидала услышать про какие-нибудь кровавые жертвоприношения или что-нибудь в этом роде, недоуменно смотрела на него, гадая, что же он имел в виду.

– И как мне это сделать? Как отыскать эти души?

– О, вы это поймете, будьте уверены. Главное, чтобы вам хватило сил выполнить свое обещание, – натянуто улыбнулся мужчина.

«Кто же он такой? Откуда знает про меня и Сина, ведь я никому об этом не рассказывала, даже Суджон! Может, он тоже какой-то дух? Хотя Суджон и стражники его видят…» – терялась в догадках Енын. Что он имел в виду? Кому она может помочь? Беднякам? Сиротам?

– Как мне разорвать связь с Сином и остаться в живых? – задала она более важный вопрос, ради которого и пришла сюда.

– Вам нужно уничтожить место, где сосредоточена энергия духа ветра. Вы уже были там, и войти туда снова не составит труда.

– Это его пещера? Трактир «Волшебная жемчужина»? – удивилась Енын. Она вспомнила слова Сина о том, что там сосредоточена его энергия.

– Именно. Это его сердце и душа. Только уничтожив ее, вы сможете освободиться от чар и прожить долгую жизнь. – Странный монах расплылся в радостной улыбке, словно получил сейчас долгожданный подарок на день рождения.

– Но как это сделать? – Енын начала сердиться: получив ответ, она не имела ни малейшего понятия, как воплотить это в реальность.

– Когда придет время, вы все поймете, госпожа. А теперь пора спать, я рано ложусь и рано встаю, поэтому вынужден откланяться. Советую вам тоже отдохнуть. Силы понадобятся вам, ведь впереди вас ждет долгий и трудный путь.

Енын не успела ничего сказать, как монах развернулся и стремительно скрылся за дверью своей кельи, оставив ее наедине с холодной луной и угрожающе качающимся полотном черного леса.

Глава 7

В трактире стояла оглушающая тишина, которую время от времени нарушали лишь страдальческие вздохи обиженного Имуги. Син неловко крутил ледяную пиалу в пальцах и ждал, когда друг, наконец, заговорит. Было видно, что тысячи вопросов и упреков рвались с его тонких губ, однако он раз за разом наполнял свой графин, пил воду и молчал.

Сведенные к переносице брови, резкие движения – змей все еще был обижен и, по-видимому, не собирался мириться. Син вздохнул и сделал шаг первым:

– Я догадывался, что мое решение будет тебе не по душе, вот и не говорил. Не знал, как сказать.

От этих слов будто прорвало плотину, и Имуги разразился гневной тирадой:

– Мы были друзьями почти тысячу лет! Неужели я до сих пор не заслужил твоего доверия? А если бы эта девчонка случайно сюда не зашла, ты бы так и продолжал скрывать от меня такую важную новость? А что потом? Просто исчез бы в следующее полнолуние? Ну спасибо, друг!

Имуги допил остатки воды и с размаху опустил графин на стол.

– Ну прости, прости меня, я виноват. Я не думал, что это тебя так заденет. Извини. Ты мой единственный друг и единственный, кому я могу доверять. Я просто боялся, что мое решение ранит тебя, вот и оттягивал момент объяснения. – Син видел, как с каждым произнесенным словом сердитая складка на лбу Имуги разглаживается. Дух ветра едва сдержал усмешку: он всегда знал, чем может польстить вспыльчивому другу.

– Ну ладно, будем считать, что извинения приняты, – пробурчал змей и заглянул в бочку. – Воды почти нет.

«Ну еще бы! Ты же в гневе выпил ее за полчаса». – Син едва удержался, чтобы не закатить глаза. Щелкнул пальцами, и чистая родниковая вода вновь наполнила бочку. Имуги улыбнулся, и Син понял, что друг больше не злится.

– Я тут разбил твою пиалу… – сказал змей извиняющимся тоном.

Син вскочил с места, вихрем метнулся к ледяному прозрачному шкафу с посудой и распахнул дверцы. Яростно повернулся к невозмутимому другу и выкрикнул:

– Она была из моего любимого сервиза! И ты еще смел строить из себя обиженного ребенка после того, как нанес такой урон моей коллекции?!

– Ой, да перестань, сделаешь себе такую же, – поморщился Имуги, однако, судя по опущенным глазам, все же чувствовал себя виноватым.

– Тебе прекрасно известно, что я не могу создать две одинаковые вещи! Моя магия подчиняется внутреннему состоянию моей энергии, и этот сервиз я создал, когда впервые исполнил людские желания и пролил долгожданный дождь в засуху! Второй раз я не смогу испытать тот же восторг, а значит, и сотворить даже что-то похожее!

– Хорошо, будем считать, что мы квиты, – хитро улыбнулся Имуги. – Хватит беситься, все равно скоро ты станешь человеком, и эта пещера исчезнет вместе с твоей силой и твоими сервизами.

Син вернулся за стол к другу и постарался погасить вспыхнувшее внутри раздражение. В конце концов, скоро их дороги, долгое время идущие вместе, разойдутся, и неизвестно, увидятся ли они когда-либо еще. Поэтому ссориться с Имуги расхотелось.

– Почему она тебя видит? И как смогла попасть в трактир? Ведь это под силу только духам. – Видимо, этот вопрос Имуги хотел задать с того момента, как девчонка покинула пещеру.

– Точно не знаю, но могу предположить, что это из-за связи наших душ, поэтому она может видеть и меня, и мой трактир. Сначала она только слышала мой голос, но поскольку с каждым днем все больше теряет связь с человеческим миром, то теперь и видит нас.

– Хорошенькая, – констатировал Имуги и хитро прищурился. – Ты поэтому ее выбрал?

– Ну конечно же, нет! – всплеснул руками Син. – Просто во всем Ханяне только она умудрилась оставить туфли на пороге в канун Нового года. Мне все равно, кто приведет меня в человеческий мир: красивая девушка, торговец с рынка или бездомный бродяга.

– Жалко девчонку, такая юная… Не понимаю я твоего желания стать человеком. Для чего? Ты могущественный дух, повелеваешь стихией, в земном мире ты станешь беспомощным, – пожал плечами Имуги и внимательно посмотрел на друга, подперев ладонью щеку.

– У каждого из нас своя мечта. – Син не хотел распространяться о своих переживаниях, поэтому решил поставить точку в разговоре. – Тебе уже лучше? Тогда помоги мне приготовить успокаивающий напиток, скоро к нам пожалуют гости.

Имуги на мгновение замолчал, его глаза остекленели, как бывало, когда он смотрел сквозь стены и пространство, и сказал:

– Похоже, наша незваная гостья заблудилась… Пойду-ка провожу ее, а то еще беда какая по дороге приключится.

Син хмыкнул: друг всегда отлынивал от работы под любым удобным предлогом, однако обладал очень полезным даром видеть сквозь стены. Поэтому дух ветра сделал вид, что поверил в его искреннее стремление помочь Ким Енын невредимой добраться до места назначения.

– Только не задерживайся, сегодня будет полно работы.

Имуги дернул бровями и исчез в черном вихре.

Син вздохнул и открыл шкафчик с зельями, настоями и травами. Он чувствовал энергию ярости и безысходности, которая приближалась к «Волшебной жемчужине», и предчувствовал очередного обозленного духа, стремящегося выплеснуть свою злость и негодование в единственном месте, где его хоть кто-то мог выслушать.

Трактир существовал долгие столетия, с тех пор как Син понял, как тягостно и беспросветно его одинокое существование. Когда не с кем поделиться своими мыслями, печалями и горестями, а ведь у каждого духа они есть. Люди боялись их, называли нечистью, даже когда потусторонние силы не причиняли им никакого вреда. Их пугало все неизвестное, они закрывали глаза и уши, если неприкаянные души пытались до них достучаться.

Дух ветра столетиями жил лишь одним желанием: хотя бы раз испытать то, что чувствуют люди. Он носился над вершинами гор, над широкими реками и глубокими ущельями, гнал по небу грозовые тучи, проливал дождь и высыпал из облаков холодный снег. Повелевал природой, а значит, властвовал над всем живым. Но его душа замирала, лишь глядя на ничтожных, глупых, жадных людишек, которые поклонялись ему как богу. Он хохотал каждый раз, когда они проводили ритуалы вызова дождя в засушливые годы, молили о хорошем урожае, приносили в жертву животных, чтобы он, великий дух Сондольсин, имени которого они даже не знали, был милостив к ним и не дал им умереть с голоду.

Син презирал людей за слабость и глупость, но завидовал им так, как не завидовал никому на свете. Ведь они были друг у друга, они любили, ненавидели и страдали, веселились, смеялись и были счастливы. Каждый новый год встречали песнями и танцами. На главной площади Ханяна собирались фокусники, бесстрашно ходившие по канату, рассказчики в масках, разыгрывавшие забавные сценки, над которыми хохотала вся толпа. Молодежь запускала в небо бумажных змеев, которых он, Син, уносил далеко-далеко, чтобы эти ничтожные людишки поверили в то, что их ждет спокойное и счастливое будущее. Он всегда был среди людей. Невидимый и неузнанный никем, трепал волосы, поднимал полы одежд, бился в окна, заползал в щели, пытаясь получить хоть капельку тепла уютных домов. Он был властелином мира и не имел ничего. Всесильный, но одинокий.

Каждый новый год, в канун праздника, как одержимый метался он вместе с другими духами, ища забытую на пороге обувь, чтобы проникнуть в такой манящий и недоступный мир людей. Но люди боялись и тщательно охраняли свое существование от таких, как он. И вот неожиданно ему улыбнулась удача. Дочь королевского министра, увлеченная своим новым приобретением, сама того не зная, предоставила ему шанс. Обычная человеческая девчонка, чьи чаяния и мечты ему были совершенно безразличны.

Она пришла сюда, напуганная, потерянная, и где-то глубоко внутри, там, где у людей обычно находилось сердце, что-то дрогнуло. Но Син отогнал жалость, о которой говорил Имуги. Не его вина, что Енын так безрассудно предоставила ему шанс занять ее место в человеческом мире. Да, друг прав – став человеком, он лишится своего могущества, зато получит все, о чем мечтал. Ведь даже всесильным богам хочется тепла и любви. Проживет одну короткую, но яркую жизнь и вновь станет духом ветра.

Син легко читал души людей и знал, что задумала Енын. Девчонка оказалась на удивление упрямой и решила попытаться разорвать их связь, поэтому отправилась на поиски ответов к монаху на горе Пэктусан.

Син добавил в большой ледяной кубок настой ромашки, пустырника и папоротника. Плеснул зелья счастья, окрасив напиток в ярко-синий цвет, и щедро насыпал сверху больших кружевных снежинок. Пусть попытается. У нее все равно не получится, но пусть ее душа будет спокойна, что она сделала все возможное, чтобы сохранить свою жизнь.

Дверь трактира громко хлопнула, и перед Сином возникла взъерошенная, растрепанная кумихо¹⁷. Он повел носом и нахмурился, чувствуя странный, чужеродный запах, исходящий от гостьи. Жестом пригласил сесть за ближайший стол и молча поставил перед ней успокоительный напиток, после которого лисе должно было стать лучше.

Девушка провела по волосам дрожащими пальцами, наспех заколола выбившиеся из прически пряди и осушила кубок в несколько глотков. Вытерев тыльной стороной ладони алые губы, она криво улыбнулась и посмотрела на невозмутимого Сина, который наблюдал за ней, заложив за спину руки.

– Долго я искала твой трактир. Кто бы мог подумать, что за неприглядной вывеской находится такая красота. – Она повела рукой, с интересом разглядывая своды пещеры и ледяные деревья.

– Ты полукровка?

Девушка напряглась, но обреченно кивнула.

– Мать лиса, отец – человек.

– Как тебя зовут?

– Хэиль. Пак Хэиль.

– Первый раз встречаю кумихо, которая называет фамилию своего рода. Это дорого как память об отце? Или ты… – Син удивленно распахнул глаза. – Неужели ты живешь среди людей?

– Жила, – процедила Хэиль и подвинула кубок к Сину. – Можно мне еще?

Он только сейчас обратил внимание, что сидящая перед ним лиса одета в красивый ханбок, который могли позволить себе лишь аристократы, а на полу рядом со столом лежит увесистый узелок с вещами.

– Ты можешь рассказать свою историю, здесь тебя выслушают.

– И помогут? – мрачно усмехнулась она, наблюдая за ловкими движениями Сина, который готовил ей вторую порцию напитка.

– Это не в моих силах. «Волшебная жемчужина» существует для того, чтобы духи могли излить свои печали.

– Жаль. А то мне и идти теперь некуда, – вздохнула Хэиль, опустив голову на скрещенные руки.

– Люди поняли, что ты кумихо? – почти утвердительно спросил Син, добавив помимо зелья счастья еще и элексир эйфории. Хорошее настроение ей сейчас не помешает, пусть и созданное искусственным путем.

– Поняли и чуть не убили, – мрачно проронила лиса, беря из его рук вторую порцию «Напитка откровения». Обычно после него все духи становились веселее, разговорчивее и к концу беседы понимали, что не так уж все и плохо в их потусторонней жизни.

– Злобные людишки. Боятся всего неизвестного. Хотя в твоем случае их страх, в общем-то, оправдан, – резонно заметил Син.

Хэиль снова осушила чашу и поставила ее на стол. В ее узких глазах загорелся азартный огонек, она вдруг распушила хвосты и грациозно поднялась на ноги. Плавно обогнув стол, подошла к Сину, вызывающе глядя на него, приподнялась на цыпочки и прошептала в губы:

– Может быть, такой красивый господин позволит мне остаться здесь, пока я не найду новый дом?

Кожа кумихо замерцала, охваченная нежно-голубым магическим светом, и теплые пальцы невесомо прошлись по щеке Сина.

– Ты что-то напутала, здесь тебе не постоялый двор и не гёбан. И к женщинам я равнодушен, – криво усмехнулся дух ветра, смахнув ее руку.

Лиса обиженно надула губы и разочарованно вздохнула, отступив на шаг. Хвосты исчезли, волшебный свет погас, и она снова выглядела как дочь аристократа, которую выгнали из дома.

– Допивай свой напиток и уходи, – холодно сказал Син, убирая обратно в шкафчик свои зелья.

– Правду о тебе говорят, – капризно сказала Хэиль, – что ты равнодушный и жестокий. И на всех тебе наплевать. Непонятно только, для чего держишь этот трактир, тебе ведь безразличны чужие горести.

– Ты права, – Син оперся ладонями на стол и наклонился к гостье, – но, выслушивая чужие печали, я чувствую себя лучше, ведь всегда в мире есть кто-то, кому еще хуже, чем мне.

Хэиль мрачно наблюдала, как хозяин трактира небрежным взмахом руки убирает рассыпанный на ледяном полу мусор от трав.

– Пожалуй, мне пора, – снова разочарованно вздохнула лиса, встала и взяла свой узелок, но не успела сделать и пары шагов к выходу, как врезалась в грудь внезапно возникшего в пещере Имуги. Змей выглядел уставшим и бледным: без воды он быстро терял силы. И зачем только побежал «провожать» дочку советника!

Увидев перед собой кумихо, змей в изумлении распахнул глаза и отшатнулся.

– Ты! – вдруг выкрикнула Хэиль.

Исчезнувшие хвосты выстрелили, словно стрелы, и налились ярко-голубым светом. Кумихо с размаху метнула в змея сгусток энергии, но Имуги, проявив удивительную ловкость, успел нырнуть за стоявшую слева ледяную вишню. Магический сгусток врезался в ажурную иву, над которой Син трудился несколько дней, и разнес ее на куски. Хрустальные кристаллы брызнули на ледяной пол, рассыпавшись сверкающими бусинами.

Хэиль бросалась своей силой, раз за разом разбивая то, что Син создавал годами. Перепуганный Имуги метался по пещере, по-змеиному увиливая от ударов в самый последний момент. Син несколько мгновений потрясенно смотрел на это представление, никак не ожидая такого развития событий, но, когда под угрозой оказалась столетняя вишня с нежно-розовыми лепестками, завопил на всю пещеру:

– Прекратите!

Кумихо застыла, удерживая голубое пламя в ладони, и, тяжело дыша, повернулась к духу ветра.

– Вы что здесь устроили?! – угрожающе зашипел Син, мгновенно оказавшись рядом с ней. – Как ты посмела разрушить мой дом!

– Это… дело в том, что… э-э-э… – Растрепанный Имуги осторожно выглянул из укрытия и с опаской посмотрел на взбешенную лису.

– Я не знала, что этот червяк здесь, иначе ни за что бы не пришла! – выпалила Хэиль и посмотрела на свою руку, в которой колебалось пламя.

– Я здесь живу, вообще-то! – обиженно воскликнул Имуги, с опаской посматривая на нее.

– Вот как! Пригрел змею в своем трактире? – усмехнулась кумихо, глубоко вздохнула, и угрожающее свечение в ее пальцах погасло.

– Это не твое дело. Как ты посмела натворить такое в моем доме! Да ты хоть знаешь, каких трудов мне стоило создать всю эту красоту?! – Син кипел, как вода в котле. – Понятия не имею, откуда вы друг друга знаете и что между вами произошло, но убирайтесь отсюда оба!

Хэиль сердито фыркнула и, подхватив свой узелок, стремительно покинула пещеру, напоследок одарив Имуги ненавидящим взглядом.

– Син, друг мой, прости за это, я сейчас мигом все уберу! – залебезил змей, неумело собирая руками осколки ледяных деревьев.

– Ты меня не расслышал? Убирайся вслед за ней! Сначала пиала из моей коллекции, а теперь это! – громыхнул Син, и его голос отразился от ледяных сводов пещеры.

– Но мы же друзья… И я совершенно ни в чем не виноват! – В глазах Имуги мелькнул страх.

– Возвращайся в реку Хан, на суше от тебя слишком много проблем, – отрезал Син.

– Но вода в реке такая холодная, а ты знаешь, как я люблю тепло… – жалобно захныкал змей, преграждая ему путь.

– Здесь ненамного теплее, вообще-то, – холодно заметил Син.

Гнев все еще бурлил внутри и требовал выхода. Ледяные деревья, коллекцию искуснейших пиал, ажурные табуреты и изящные столы он создал в минуты эмоционального всплеска. Но в нынешнем состоянии смог бы изобразить лишь какое-нибудь уродство. Поэтому он сжал руки в кулаки, удерживая энергию на кончиках пальцев.

– Зато здесь есть ты, и это согревает мою душу, – подлизывался друг, расплывшись в улыбке. Он осторожно подошел к Сину и положил руку ему на плечо. – Ты же знаешь мою историю. Хэиль – та самая кумихо.

Имуги вздохнул преувеличенно печально и опустил глаза, вероятно, рассчитывая на понимание со стороны друга. Лицо Сина осталось невозмутимым, однако он заколебался и решил уточнить:

– Та девица, по которой ты страдаешь уже сто десять лет?

– Да… Я ждал ее столько времени и вот наконец-то встретил! Не отнимай у меня возможность заслужить ее прощение. Все равно через месяц и ты, и эта пещера исчезнете. – Имуги артистично смахнул со щеки несуществующую слезу и осторожно посмотрел на друга.

Син, на которого никогда не действовали хитрые уловки змея, все же смягчился. Он не раз слышал его трагичную историю и знал, что на самом деле Имуги остается на суше не из-за него, а потому что все это время надеется встретить свою бывшую возлюбленную.

– Хорошо, так и быть, только ради нашей долгой дружбы я разрешу тебе и дальше жить здесь. И… похоже, ей некуда пойти, так что пусть тоже остается. Во внутренних залах есть небольшая комната, она может использовать ее как спальню. Возможно, случится чудо, и она простит тебя. Но только попробуйте еще что-нибудь здесь разрушить – вышвырну обоих! – пригрозил Син.

– Спасибо, друг! – Имуги сложил ладони перед грудью и шутливо поклонился.

– Кстати… чуть не забыл. – Син лениво откинул белые пряди за спину, сделав вид, будто только что об этом вспомнил. – Ты проводил дочку советника?

– Довел ее до слуг. Она упорно шла не в ту сторону, поэтому пришлось ее немного напугать и направить по верному пути. А что, беспокоишься за нее? – лукаво улыбнулся Имуги.