Kitabı oku: «Оболганный император»

Редактор Вера Тумасова

Дизайнер обложки Вера Тумасова

Иллюстратор Герхардт фон Кюгельген. Портрет Павла I с семьёй. 1800 г. Государственный музей-заповедник «Павловск» Слева направо: Великие князья Александр Павлович, Константин Павлович, Николай Павлович, императрица Мария Фёдоровна, Великие княгини Екатерина Павловна, Мария Павловна, Анна Павловна, император Павел I, Великий князь Михаил Павлович, Великие княгини Александра Павловна и Елена Павловна https://www.liveinternet.ru/users/iira/post266761978

Корректор Вера Тумасова

© Вера Тумасова, 2020

© Вера Тумасова, дизайн обложки, 2020

© Герхардт фон Кюгельген. Портрет Павла I с семьёй. 1800 г. Государственный музей-заповедник «Павловск» Слева направо: Великие князья Александр Павлович, Константин Павлович, Николай Павлович, императрица Мария Фёдоровна, Великие княгини Екатерина Павловна, Мария Павловна, Анна Павловна, император Павел I, Великий князь Михаил Павлович, Великие княгини Александра Павловна и Елена Павловна https://www.liveinternet.ru/users/iira/post266761978, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-0051-9516-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Нечасто в историографии встречается объективная оценка правления и конкретной личности царствующей особы. Однако справедливости ради следует отметить, что в настоящее время, современные отечественные историки стремятся к объективности, но многим достаточно сложно вырваться из сложившихся столетиями стереотипов. Особенно это замечание относится к императору Павлу Первому¹, которого Пушкин А. С.², в силу особенностей характера назвал романтическим императором, а некоторые и в Европе ещё при жизни называли его за глаза Дон Кихотом. По скромному мнению автора, ему больше подходит термин – оболганный император, поскольку не было в истории России царя вокруг личности которого, нагорожено столько лжи и нелепых инсинуаций. Современники Павла оставили десятки воспоминаний о нём и его правлении, а историки – серьёзные исследования, которые с современной точки зрения недостаточно объективны. Кроме того, научные исследования, как правило, обычный читатель не читает в силу трудности восприятия и недостатка времени. Лишь сопоставление различных источников позволяют создать более или менее объективную картину. Немаловажна и популяризация, особенно в наше время, которое диктует необходимость обращения к истории каждого члена общества, ибо знание истории позволяет правильно оценивать текущие события.

20 сентября 1754 года в Петербурге Екатерина II³ родила сына Павла, ставшего Императором после её смерти 7 ноября 1796 года. Ему довелось править лишь «четыре года, четыре месяца и четыре дня». 4). Павел Петрович был задушен в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Это был второй случай цареубийства в русской истории. В первый раз подобное случилось летом 1762 года, когда в результате государственного переворота, был свергнут с Престола, а затем и убит отец Павла – Император Пётр III⁴. Оба стали жертвами государственных переворотов, которыми «славился» восемнадцатый век и которые в той или иной степени были инспирированы иностранными государствами. Официально Павел скончался от апоплексического удара, а его отец – от геморроидальной колики, хотя почти все знали истинную причину их смерти.

История гибели Павла не была секретом и для Европы, которая была в курсе причастности Англии к убийству в Петербурге.

Если при свержении Петра III роль Англии свелась по сути лишь к сочувствию в стремлении Екатерины захватить власть, поскольку, принимая 10 тысяч фунтов стерлингов взаймы от английского короля на подкупы и подарки гвардейцам и своим приверженцам, она обязалась действовать в общих англо-русских интересах. Причастность Англии к убийству Павла, который вместе с Наполеоном⁵ реально угрожали господству Англии не только на море, но и в Индии, была очевидна для многих.

В обоих случаях никто из заговорщиков не был наказан сразу после убийств, поскольку выгодополучателями были Екатерина и её внук Александр Павлович⁶, имевшие самое непосредственное отношение к этим заговорам.

Весьма своеобразная личность Петра III, включая его эксцентричное поведение и негативное отношение к России, не слишком взбудоражила его окружение после убийства, чего нельзя сказать об убийстве его сына¹. Злой гений Екатерины заранее готовил отношение подданных к Павлу Петровичу, поскольку её желание видеть своим преемником внука, а не сына было известно практически всем. Общественное мнение относительно личности Павла (с подачи его матери – Екатерины II, для которой он служил живым укором и постоянной угрозой) подготавливалось заранее – задолго до его воцарения. Слухи о его «странностях» и «жестокостях», повлекших за собой дворцовый переворот и убийство самого государя, привели к тому, что огромное большинство русского общества до сих пор считает его сумасшедшим тираном и неумолимым деспотом.

Почти столетие Павла Первого как бы не существовало вообще, а в последующее время его рисовали этаким сумасшедшим монстром. Лишь сейчас историки и литераторы осторожно пытаются приоткрыть завесу тайны и выяснить причины его забвения. «Большое видится на расстоянии», и личность Императора Павла, безусловно, заслуживает более почтительного отношения. Так кто же виновен в том, что реального человека заменили мифом и легендами?

Александр чрезвычайно болезненно реагировал на намёки, касавшиеся гибели Павла. Лишь в семидесятые годы девятнадцатого века начали публиковать в России мемуары и воспоминания современников, доступные очень немногим, в том числе и воспоминания матери³ Павла, по которым нельзя достоверно судить о поступках Павла Петровича и правильности их интерпретации. Мнение любого мемуариста всегда субъективно и вольно или невольно каждый из них хочет выглядеть лучше, чем на самом деле.

Личность Павла I довольно противоречива. Если дворянство ликовало после смерти императора 11 марта 1801 года, то простые люди скорбили говоря: «Он был наш отец». (С. Константинов. История, Павел I) и сразу заговорили об его убийстве.

О Павле I почти не писали романов, а то, что было издано, в т. ч. и публицистика, подчас грешили некоторой художественной фантазией авторов. В современных школьных учебниках Павлу I за малым исключением уделяется очень немного места. В них в лучшем случае он рисуется либо несчастным, либо психопатом, «крайне вспыльчивым, легко впадающим в необузданную ярость» человеком, при котором были только «массовые аресты, ссылки, свирепая муштра, палочная дисциплина, цензура» (С. Константинов. История, Павел I).

В настоящее время, несмотря на устоявшееся мнение, трагическая личность Павла Петровича возбуждает не только большой интерес, но и сочувствие, которое в русской истории из царствующих особ, пожалуй, вызывает только Борис Годунов⁷.

Некоторые дореволюционные историки, в частности, В. Ключевский⁸, видели немало полезного и ценного для России в государственной деятельности Павла I, хотя чаще всего реформы Павла I вызывали их усмешки или осуждение. Нельзя не принять во внимание, что почти все его изменения были направлены на улучшение жизни простого народа. Ключевский назвал Павла первым «противодворянским царём» 16)., чем объясняется неизбежно отрицательное отношение дворянства к Павлу I, который лишь попытался посягнуть на его права, но потомки вспоминают больше о его сумасбродствах, а не о благих делах.

История – это и наука, и коллективная память, хранящая мифы. С течением жизни новые поколения пересматривают факты и документы истории, переосмысливая их заново. Фальсификация истории является обычным делом с древнейших времён. Не избежала этой участи и Россия. По тем или иным причинам практически каждый венценосец, используя различные методы – от распространения ложных слухов вплоть до уничтожения документов, переписывал историю, сообразуясь субъективными ощущениями, под себя. В этом им не мало помогало ближайшее окружение, руководствуясь своими интересами.

Песков⁹ приводит пример фальсификации из учебника «История России», выпущенного в 1996 году, непосредственно относящейся к жизни и царствованию императора Павла Первого. «Правительственная политика, проводимая в эти годы, вполне соответствовала личности императора – человека капризного, деспотичного, переменчивого в своих решениях и привязанностях, легко подчинявшегося необузданному гневу и столь же легко менявшего гнев на милость, сентиментальность у него соседствовала с жестокостью. Эти черты характера Павла проявлялись ещё в годы, когда он был наследником престола. Два увлечения целиком поглощали его энергию: страсть к вину и страсть к муштре. Не менее отчетливо прослеживается и мания (навязчивая страсть) преследования. Подозрительность Павла распространялась не только на придворных и вельмож, но и на членов собственной семьи. Его притязания относительно сосредоточения всей полноты власти в собственных руках были беспредельны, но они далеко превосходили его способности». 31). В приведённой цитате наряду с правдоподобными, содержатся сомнительные и ложные сведения.

Политика времени царствования Павла соответствовала непредсказуемой личности императора. Например, за четыре с небольшим года царствования он, по меньшей мере, трижды полностью обновил правительственный аппарат. Тем не менее, анализируя императорских манифесты и указы, можно обнаружить логичные и последовательные меры по укреплению единоначалия, укоренению принципа личной ответственности государственных чиновников и тенденцию к преобразованию правительственных учреждений. Полная идентификация Павла Первого и Петра Третьего⁴ есть не что иное, как миф.

Павла, наверное, можно упрекнуть в некоторой поспешности в своих действиях, но он так долго ждал власти, видел так много причин для скорейшего реформирования страны, что просто боялся не успеть.

«Вина» Павла в глазах аристократии заключалась лишь в том, что он был врагом сословных привилегий и социальной несправедливости. “ «Закон один для всех, и все равны перед ним», – говорил он, – «гонитель всякого злоупотребления власти, особенно лихоимства и взяточничества»» 28). «И поэтому едут в Сибирь в одной кибитке генерал и унтер-офицер, купец и сенатор». 28).

Несмотря на властолюбие, он был благороден, великодушен и презирал тех, «кто раболепно подчинялись его воле в ущерб правде и справедливости» и «уважал людей, которые бесстрашно противились вспышкам его гнева, чтобы защитить невинного» 38). Павел Петрович был талантлив, неплохо рисовал хорошо разбирался в изобразительном искусстве. Он был соавтором архитектора Бренны¹⁰ при проектировании и строительстве Михайловского замка.

Эпитафией Павлу Петровичу могут служить слова П. А. Вяземского¹¹ приведённые Г. Л. Оболенским: «Его беда заключалась прежде всего в том, что он был слишком честен, слишком искренен, слишком благороден, то есть обладал рыцарскими качествами, которые противопоказаны успешной политической деятельности. „Верность“, „долг“, „честь“ были для него абсолютными ценностями». 28).

В цитатах, заключённых в кавычки и приведённых в тексте сохранена орфография и пунктуация подлинника. Пропуски в цитатах отмечены многоточиями. Пояснения обозначены сносками и приводятся в конце страницы. Более подробные Примечания приведены отдельно в конце книги. Источники информации, в том числе цитаты, обозначены ссылками, приводится в конце книги в Перечне используемой литературы. Кроме того, в конце книги приведена хронология в Хронологической таблице.

Я не разделяю довольно обычного пренебрежения к значению этого царствования».

Василий Ключевский

Глава 1. Молодые годы

Детство Павла

Елизавета¹² – дочь Петра Великого¹³, которая была законной претенденткой на трон по праву первородства, тридцати двух лет от роду, не имела ни мужа, ни детей и ни каких перспектив устроить свою жизнь в бытность царствования Анны Иоанновны¹⁴. Анне Иоанновне должны были наследовать потомки царя Иоанна Алексеевича¹⁵ – члены брауншвейгской фамилии¹⁶. Елизавете ничего не оставалось, как занять Престол, и она стала Императрицей после бескровного дворцового переворота и ареста наследников, которые были отправлены в ссылку. Единственным представителем потомства по женской линии Петра Великого, оставался её племянник – герцог голштейн-готторпский Карл Пётр Ульрих⁴. Он был сыном старшей дочери Петра Великого, цесаревны Анны¹⁷ и герцога Карла Фридриха¹⁸. Несчастный сирота жил в Голштинии до четырнадцати лет под присмотром грубых и необразованных воспитателей.

Елизавета Петровна «выписала» его в Россию, он принял православие под именем Петра Фёдоровича. В ноябре 1742 года на основании Закона о престолонаследии Петра I Императрица объявила Петра Фёдоровича наследником. Она выбрала ему в жёны принцессу Софию-Фредерику³, которая приехала в Россию с матерью весной 1744 года, 28 июня 1744 года была миропомазана в Москве и стала русскою великою княжною Екатериной Алексеевной, а на другой день была обручена с наследником русского престола. Свадьба Великого князя Петра Фёдоровича и великой княжны Екатерины Алексеевны состоялась в Петербурге 21 августа 1745 года. 4).

Шильдер¹⁹ справедливо отметил, что современники не могли себе представить, какую роль сыграет неведомая немецкая принцесса в будущем России. София³, которая, усвоив себе всё значение предстоявшей ей исторической роли, решила, что она не может относиться к русскому престолу так же, как Великий князь Пётр Фёдорович. Ходасевич²⁰, ссылаясь на «Записки Штелина об императоре Петре III» написал, что врачи, принимая во внимание физическую слабость Великого князя, советовали отложить свадьбу, но Елизавета не последовала этим советам. Бездетный брак сердил и волновал Елизавету. Недовольная и огорченная поведением своего племянника, выказывавшего признаки некоторого слабоумия, императрица мечтала о передаче престола не Петру Фёдоровичу, а его ещё не зачатому сыну. 43).

Для надзора за великокняжеской четой Императрица приставила к ним семью Чоглоковых²¹. С нетерпением ожидая наследника с 1752 года, Елизавета упрекала Чоглокову, но та отвечала, что «дети не могут явиться без причин"14). Екатерина в своих Записках рассказала о том, как её провоцировала Чоглокова, давая понять, что неважно кто будет отцом её ребёнка, предоставляя ей сделать выбор между Сергеем Салтыковым²² и Львом Нарышкиным²³. Вряд ли Чоглокова действовала по своему усмотрению. Скорее всего, императрица решила не замечать любовного увлечения молодой Великой княгини к молодому, изящному и решительному придворному Сергею Салтыкову. 20 сентября 1754 года в Летнем дворце в Петербурге Екатерина через девять лет брака, родила ребенка – будущего императора Павла. Двоюродная бабушка новорожденного – Императрица Елизавета Петровна, ставшая крестной матерью Павла Петровича, испытала настоящую радость, поскольку Павел стал продолжателем династии Романовых.

(Отцовство Салтыкова не доказано и остаётся мифом до настоящего времени. Как бы то ни было, Елизавета Петровна признала Павла сыном Петра Федоровича, несмотря на его сомнения. Восемнадцатый век отличался вольностью нравов в обществе, в котором довольно снисходительно относились к внебрачным связям Современники отмечали сходство характеров Павла и Петра Фёдоровича.).

В год рождения внука Елизавете Петровне исполнилось сорок пять лет. Она стала величавее, на лице ещё не увяла прежняя красота, а в одежде и осанке, несмотря на дородность, что в России не считалось недостатком, сохранилась былая грация, но здоровье её начало разрушаться из-за множества поездок, шумных маскарадов, неумеренности в еде и английском пиве. Впрочем, Валишевский²⁴ отмечал, несмотря на довольно негативное отношение к Елизавете Петровне, что слухи о её злоупотреблении пивом и спиртным несколько преувеличены. С осени 1755 года государыня стала кашлять кровью, задыхаться при ходьбе и беседе, появились колики, опухали ноги. Безусловно, о её состоянии здоровья знали только избранные, но в Петербурге люди думали о том, что будет после смерти императрицы. Они были наслышаны о недовольстве государыни своим племянником и о её якобы намерении объявить наследником младенца внука, но сама она об этом не говорила и думать о смерти не хотела. Она пыталась вести прежний образ жизни и в минуты облегчения выходила на балы, спектакли, обеды и ужины. 6).

Всеобщая радость была объявлена была в день рождения Павла двести одним пушечным выстрелом с обеих петербургских крепостей. На другой день утром всем духовенством был отслужен торжественный благодарный молебен, а 25 сентября 1754 года новорожденного Великого Князя окрестили. О рождении Павла с уведомлением были посланы: в Вену – камергер барон Сиверс²⁵, в Цербст – капитан Хрущов²⁶ и в Стокгольм – камергер Великого князя – Сергей Васильевич Салтыков, которого во избежание слухов о возможном отцовстве удалили из Петербурга. 6 декабря 1754 года он был назначен посланником, сначала в Гамбург, а потом в Париж. Сергей Салтыков не отличался порядочностью и не только считал себя отцом ребенка, но и позволял себе впоследствии намекать на это при иностранных дворах, отметил Ходасевич²⁰.

Родившийся сын Петра III⁴ и Екатерины II³, как правнук Петра Великого¹³ и мужской представитель династии со временем должен был бы иметь преимущественные права на российский престол. Существовавший слух об отцовстве графа Салтыкова, позднее осложнился легендой, что и Екатерина II не была матерью великого князя (вместо рожденного ею «мертвого ребенка» будто бы доставили по приказу Елизаветы Петровны грудного «чухонского» мальчика). Происхождение этих версий, отмечает Эйдельман²⁷, затронуто крупнейшим знатоком и литературы XVIII века Барсковым²⁸, который сопоставив разные редакции «мемуаров» Екатерины II считал, что царица сознательно (и успешно!) распространяла версии о «незаконности» происхождения своего сына, но полагал, как и Шумигорский²⁹, Петра III и Екатерину II наиболее вероятными родителями Павла.

Как бы там ни было, династические интересы стояли выше интересов истины: официально ребенок считался сыном Петра Фёдоровича, наследника престола. Императрица¹² со дня рождения Павла видела в нём прямого потомка Петра Великого и надеялась на прекращение дворцовых переворотов. Рождение мальчика было скорее политическим событием, ограждавшим трон от случайностей. Елизавета надеялась в дальнейшем передать корону непосредственно Павлу Петровичу, правнуку Петра I. «Всемогущему Господу Богу благодарение», гласил манифест Императрицы Елизаветы Петровны от 7 октября 1754 г. «Наша вселюбезнейшая племянница, великая княгиня Екатерина Алексеевна, отъ имевшаго бремени благополучное разрешение получила и даровалъ Богъ Ихъ Императорским Высочествамъ первороднаго сына, а намъ внука Павла Петровича, что учинилось минувшаго сентября въ 20-й день». 46). Почти год длилось празднование дня рождения Павла, что явилось залогом утверждения наследственности престола.

Нелюбимый отцом и фактически разлученный с матерью, Павел рос под присмотром нянюшек, мамушек и горничной прислуги императрицы. Елизавета, которая взяла его к себе сразу после рождения, отстранила ребенка от родителей. Пётр Фёдорович не печаловался, а для Екатерины, которой лишь изредка позволялось официально его навещать, это поначалу было большим горем.

Она писала в своих Записках: «Только что спеленали его (сына), явился по приказанию Императрицы, духовникъ ея и нарекъ ребенку имя Павла, после чего Императрица тотчасъ велела бабушкь взять его и нести за собою; а я осталась на родильной постель… На шестой день происходили крестины моего сына. Онъ уже едва было не умеръ отъ молочницы; я должна была украдкою наведываться объ его здоровьи; ибо просто послать спросить значило бы усумниться въ попеченияхъ Императрицы и могло быть очень дурно принято. Она его поместила у себя въ комнате и прибегала къ нему на каждый крикъ его; излишними заботами его буквально душили. Онъ лежалъ въ чрезвычайно жаркой комнать, въ фланелевыхъ пеленкахъ, въ кроватке, обитой мехомъ черныхъ лисицъ; его покрывали одеяломъ изъ атласнаго пике на вате, а сверхъ этого еще одеяломъ изъ розовато бархата, подбитаго мехомъ черныхъ лисицъ. После я сама много разъ видала его такимъ образомъ укутаннаго; потъ текъ у него съ лица и по всему телу, въ следсвие чего, когда онъ выросъ, то простужался и заболевалъ отъ малейшаго ветра. Кроме того къ нему приставили множество безтолковыхъ старухъ и мамушекъ, которыя своимъ излишнимъ и неуместнымъ усердиемъ, причинили ему несравненно больше физическаго и нравственнаго зла, нежели добра». 14).

В день крестин Елизавета подарила роженице сто тысяч рублей и ларец с ожерельем на шею, серьги, и парой недорогих колец c камнями, ни одно из которых не стоило более ста рублей, как недовольно отметила Екатерина в своих Записках. Деньги очень обрадовали Екатерину, ибо по её признанию она имела много долгов. Но через несколько дней барон Черкасов умолял Великую княгиню возвратить полученные деньги рублей в кабинет, в котором «… не было ни полушки”14)., а Императрица требовала денег. Она отослала эти деньги Великому князю, поскольку тот, узнав о дарении Елизаветы, «…ужасно разгневался, отчего ему ничего не дали». 14). По свидетельству Екатерины, деньги были ей возвращены в январе 1755 года. Всем служащим и военным было роздано по рублю. Только два человека, пишет Песков⁹, не веселились вместе со всеми – младенец и его мать.

В первый год жизни сына Екатерина «… видела его всего три раза…«4)., а потом раз в неделю, и «…писала, что ей не дозволялось видеться чаще”4). В первый раз Екатерина увидела сына в день крестин, во второй раз – через сорок дней, а в третий – после Пасхи 1755 года перед её отъездом с супругом в Ораниенбаум.

Позднее Екатерина точно также поступила с двумя старшими сыновьями Павла Петровича. Сначала она отняла от родителей Александра⁶ (12.12.1777 года), а затем – Константина³⁰ (27.04.1779 года). Павел Петрович потом говорил, что «старших детей у меня украли». 4).

Боханов³¹ отметил, что не сохранилось ни одного свидетельства, чтобы Екатерина просила о более частых встречах со своим малышом. «Она не страдала «чадолюбием», поскольку всю свою жизнь она любила лишь себя», а “ «Великая Россия» была нужна ей, чтобы тешить своё самолюбие, чтобы наслаждаться и упиваться властью и силой, которые принесла ей, бывшей голодранке, корона величайшей в мире Российской Империи». 4).

Поначалу Елизавету интересовал только маленький Павел, который обеспечивал продолжение рода. Она не интересовалась ни племянником, ни, тем более, его женой. И Екатерина пустилась во все тяжкие. С её умом и характером ей было не трудно оказаться в центре придворных интриг. «Дело Бестужева³²»³³, в котором Екатерина оказалась замешанной, едва не привело её к крушению.

«Свою взаимную антипатию муж и жена перенесли на сына Павла». 4).

«Павел Петрович постоянно находился в покоях Императрицы, которая заходила к нему ежедневно по два, три раза и, даже иногда, ночью». 19). Будучи напуган своими нянюшками, он пугался, начинал трястись при её появлении и посещения почти прекратились. Состоявшие при Павле лица обязаны были постоянно доносить о его здоровье. Постепенно, в силу своих болезней и слабости, она видела мальчика лишь от случая к случаю. 19).

Первые годы детства великий князь Павел Петрович, лишенный родительской ласки, был окружён: Матреной Константиновной, Катериной Константиновной, Татьяной Афанасьевной, Анной Даниловной, Матреной Димитриевной, Маврой Ивановной, Дарьей Володимировной, а также бабушкой Фандершар, мамушкой Фусадье и ещё несколькими женщинами разного возраста и происхождения. 31).

Благодаря бестолковому воспитанию в ранние годы, Павел был слаб здоровьем, склонен к простуде, нервным и раздражительным. Многие современники и историки отмечали, что в младенческие годы с ним случались частые болезненные припадки.

Кобеко³⁴, ссылаясь на воспоминания Павла, внёс в свою работу некоторые подробности о первых годах Павла. Мальчик начал ходить в год и один месяц. Спать он ложился или очень рано – часов в 8 вечера, или в первом часу ночи – по прихоти. По его просьбе его кормили даже ночью. Несмотря на то, что он был окружен толпой женщин, надзор за ним был слаб. «Одинъ разъ онъ изъ колыбели выпалъ такъ что никто того не слыхалъ. Пробудились по утру – Павла нетъ въ колыбели; посмотрели – онъ лежитъ на полу и очень крепко опочиваетъ. … В 1755 году Павел увидел в окно, что один истопник в воде, оборвавшись с плоту, утонул было; на глазах Его Высочества из воды его вытащили, что ему весьма чудно показалось. … На помочах водила тогда Матрена Константиновна. … В том же году церемониальный был переезд из Летнего дворца в Зимний. Покойная государыня Елисавета Петровна; держала Великого Князя на руках. … В 1756 году, в день Богоявления, увидел Великой Князь нищего; испугался, лег в постель и приказал закрыть окна, и после того боялся нищих. … Весьма любил всяких тварей: собачек, кошечек и тому подобных, особливо кошек». 21).

Кроме того, при Павле Петровиче состояли: Алексей Григорьевич Жеребцов, граф Мартын Карлович Скавронский и затем, с 1758 года, Фёдор Дмитриевич Бехтеев³⁵, который был выбран помимо воли матери, отозванный от должности поверенного в делах в Париже и назначенный, 19 октября, церемониймейстером. 21).

C первого дня Бехтеев начал учить своего ученика грамоте, который сначала очень его боялся, как, впрочем, и всех новых своих воспитателей. Бехтеев заменил четырёхлетнему Павлу детское платье на парик и кафтан. Кроме того, он начал учить мальчика арифметике, заповедям и начал развивать в нём природную страсть к военным учениям. Бехтеев выдумал для него азбуку, где буквы изображались солдатиками. 7).

9 декабря 1757 года Екатерина родила дочь, которую Елизавета Петровна нарекла Анной³⁶, вопреки желанию матери, в честь своей старшей сестры, герцогини голштинской¹⁷ (уроженка Голштинии), матери Великого князя Петра Фёдоровича⁴. Императрица взяла ребенка к себе, а на шестой день окрестила девочку и приказала выдать Екатерине и Великому князю по 60000 рублей. Екатерина оставалась, как и после рождения сына, одна в постели, двор, кроме матери, праздновал. «Я оставалась въ постели совсемъ исхудалая; вокругъ меня не было ни души, потому что едва лишь разрешилась я отъ бремени, но только, меня покинули все какъ несчастную бедняжку; никто не ступалъ ногою въ мою комнату, никто меня не посещалъ, никто даже не осведомлялся о моемъ здоровье». 21).

Через год и три месяца (7 марта 1759 года) великая княжна скончалась. Четырёхлетий Павел Петрович очень любил сестру и горько плакал, узнав о её смерти 21), – писал Кобеко³⁴.

Песков⁹ отметил приём Бехтеева³⁵ в воспитании Павла: о великом князе печатали ведомости под рубрикой «Из Петербурга», где сообщали обо всех поступках и погрешностях Его Высочества. Мальчику давали прочесть эти сообщения и уверяли его, что ведомости рассылаются по всей Европе. При содействии Бехтеева в 1760 году специально для Павла был составленный первый учебник: «Краткое понятие о физике, для употребления Его Императорскаго Высочества Государя Великаго князя Павла Петровича», в котором были помещены краткие статьи о физике вообще, о свете, о небе и о газах небесных, о земном шаре, о натуральной (действительной) истории и создателе натуры и, сверх того, отдельное «сокращение нравоучительной науки». 31).

(Для шестилетнего ребёнка подобный учебник был преждевременным, поскольку объём знаний в этих книгах был на уровне знаний профессоров Санкт-Петербургской Академии наук.)

В напечатанном особом календаре с картой Российской империи на пергаменте были обозначены границы России, главные города и реки с надписью: «Его Императорскому Высочеству, Государю Великому Князю Павлу Петровичу. – Здесь видишь государь наследство, что славные твои деды победами распространили; к тебе усердствуют народы, всечасно о тебе и мыслят и твердят: ты радость, ты любовь, надежда всех отрад!». 31).

Валишевский²⁴ считал Бехтеева виновником в развитии увлечения Павлом военным делом.

«Потом сделали для Его Высочества костяных гренадеров и мушкетеров, у коих на бантах и на шапках французские литеры были. Также сделали деревянных драгун, у коих на бантах русские литеры были. Складам по тому Великой Князь учился. … Была раздвижная крепость с нумерами до осьмнадцати: по ней цифры показывал Его Высочеству Фёдор Дмитриевич³⁵ … Пришел Дюфур снимать на парик мерку; и Фовантен портной пришел, для кафтана мерку снимать. Плакал. Как парик и платье поспели, то няня кропила святою водою. … В этом году трусость напала. Как Катерина Константиновна; вошла и дверьми хлопнула, то Великой Князь испугался и бросился под стол, и ухватился за ножку. … В исходе сего году в октябре и ноябре месяцах много резвился мячами, валялся по полу. … 1759 год. Оная же игра и резвости зимою продолжались. Весною ложился или очень рано, часов в 8-мь вечеру, или уже часу в первом пополуночи, по прихотям». 31).

В жизни взрослых всё было не так гладко. У родителей Павла Петровича были достаточно сложные отношения, а у окружающих – сильные сомнения в способности Петра Фёдоровича⁴ стать достойным Императором после смерти Государыни.

По мнению современников и историков, Екатерина после двенадцати лет жизни при русском дворе, приобрела славу приятной во всех отношениях женщины. Песков отмечал, что она похорошела, что часто случается с женщинами после рождения детей. У неё была хорошая, чистая кожа, безукоризненные белые ровные зубы, стройная шея, живой румянец и пышные каштановые волосы. Она считалась красивой. Её не портил большой нос, поскольку правильная линия переносицы придавала ей классический римский профиль. Особую прелесть придавали её проницательные, веселые и ясные серые глаза, и постоянная улыбка. Даже тяжёлый подбородок, выдававший твердую волю, не портил внешнего вида. Гибкий стан и плавные движения придавали ей некоторую величавость. 31).

В своих «Записках…» Екатерина признавалась, что с момента прибытия в Россию она считала необходимым угождать всем окружающим, не скупясь на маленькие подарки своему окружению, несмотря на то, что это стоило ей больше половины своего тридцатитысячного содержания. Она не забывала в день ангела каждому вручать небольшой подарок, хотя бы оранжерейные цветы или фрукты. На её праздниках в Ораниенбауме угощали не только царскими блюдами и винами, но проводились беспроигрышные лотереи, и каждый уносил с собой небольшой выигрыш.