Kitabı oku: «Ночной пленник», sayfa 5
ГЛАВА 5
Марьяна очень надеялась, что ей больше никогда не придется увидеть эти лица, но разве у нее был выбор? За эту кражу со взломом Барон обещал ей триста тысяч и сказал, что специально будет подыскивать для нее выгодные сделки, чтобы она как можно быстрее смогла накопить нужную сумму. Триста тысяч – огромные деньги для такой соплячки, как она, особенно учитывая, что заработает она их за один день… Но в то же время это жалкие копейки, если представить, сколько ей еще предстоит таких вот опасных вылазок, чтобы наконец хватило на операцию. Она пока не думала, как станет все объяснять родителям и сестре, но это было и не важно на данный момент. Расчет Барона был верен – он надавил на самое больное, предварительно выбив ее из колеи поцелуем, прекрасно понимая, что она неопытна и что он ей нравится. До сих пор Марьяна и представить себе не могла, что ее первый поцелуй будет таким волнующе сладким и ядовитым одновременно. Собственно, чего еще можно было ожидать от Аспида? Душить своими кольцами и травить ядом – это то, что он умел делать лучше всего, иначе он ни за что не был бы тем, кем стал, и все эти отморозки и выродки не подчинялись бы ему так беспрекословно. Марьяна чувствовала, что продала себя же саму за тридцать сребреников, особенно когда начинала думать о предстоящем деле со всей серьезностью. Каковы шансы, что она выйдет из этой истории живой? Зачем Барону вообще потребовалась такая, как она, неумеха и трусиха, если его окружает столько отпетых домушников с колоссальным опытом и навыками? Неужто он и правда искренне верил в то, что научит ее таким образом зарабатывать себе на кусок хлеба с маслом? Может быть, он и правда учил ее единственному, что хорошо умел и в чем разбирался… А, может быть, всего лишь использовал в каких-то своих целях как разменную монету…
Кое-какие лица на нынешней сходке были те же. Паук, которого все звали Отверткой или Коляном. Питбуль, личный телохранитель Барона, он же – Васян. Кабан, он же – Миха. Тот парень, что вычислил Марьяну в супермаркете, оказался отменным воришкой, который начинал с карманных краж и перешел в кражи со взломом. Кличка у него была Бабочка за мастерское обращение с ножом, а звали его Кириллом. Молчаливый водитель, который в первый раз отвез Марьяну на джипе в заброшенный пионерский лагерь, был Слоном, бог его знает почему, а его реальное имя ей пока не посчастливилось узнать. Еще ей представили Камбалу, тоже ворюгу со стажем, да и с внешностью примечательной: мало того, что у него отсутствовал левый глаз, и его веки были зашиты, так еще левую сторону его лица украшало серое родимое пятно. Смотреть на него было дико страшно и противно, но теперь Марьяна заставляла себя не прятаться по углам и не бояться смотреть в глаза всем этим отморозкам, как научил ее Барон.
Конечно же, общая картина была бы не полной без Феникс. Звали ее на самом деле Светланой, и выглядела она и вправду опасной, несмотря на кукольное личико и изящную фигурку. Говорили, что она безжалостна к своим врагам и соперникам, и когда впадала в раж, остановить ее было практически невозможно. Именно поэтому за ней были многочисленные поножовщины и огнестрелы. А еще Кабан поведал Марьяне, что родители Светы погибли в пожаре, когда ей было двенадцать лет, да и сама она чудом спаслась. За это ее и прозвали Фениксом. Глядя на эту молодую красивую девушку, Марьяна искренне ужасалась, как ее могло занести на такую стезю. Она могла бы стать деловой леди, актрисой, моделью или просто счастливой домохозяйкой в доме какого-нибудь небедного предпринимателя… Вместо этого она без какого-либо смущения общалась со всем этим сбродом и, кажется, занималась наркотой.
Конечно, все это была лишь самая малая часть общего коллектива, который Марьяна видела той страшной ночью в лагере. С двумя из них, с Пауком и Бабочкой, ей вскоре предстояло ограбить какой-то богатый дом, хозяина которого уже давно вычислили по наводке. Сегодня она должна была получить какие-то инструкции… Только вот она сильно сомневалась, что все это будет выглядеть как курс юного спецназовца или что-то в этом роде… Большинство из присутствующих смотрели мимо, сквозь или поверх нее, и едва ли были настроены читать ей лекции, проводить инструктаж или тренировки. Сердце билось где-то в пятках, дико хотелось пить, но самое главное – поскорее сбежать отсюда и никогда больше не возвращаться.
Барон сегодня снова прикатил на Харлее, а не в лимузине. День выдался теплым, даже жарким, и он снял кожаную куртку, оставшись в черной футболке. Мощные мускулистые руки сплошь покрывали какие-то затейливые рисунки, татуировка была и на шее сзади, также как и на спине, и на всем торсе, надо полагать. Как ни странно, ему шло, и выглядел он органично и царственно, когда расхаживал между своими подчиненными, небрежно кидал какие-то приказания, фамильярно подначивал, шутил и озарял всех своими обаятельными улыбками. Когда привезли Марьяну, он единственный подошел к ней, чтобы поприветствовать, запанибратски сгреб ее одной рукой в объятья, чувствительно прижимая к себе, и развернул ко всем присутствующим.
– Наша новенькая, как всем вам уже должно быть известно, – весело и насмешливо заявил он. – Прошу любить и жаловать. Волчонок. Немного кусается, но зубки пока еще не отрасли, поэтому прошу не обижать ее без моего указания.
Произнеся эту не слишком лестную речь, он склонился и больно прикусил ей мочку уха, а затем обжег его мягким прикосновением губ.
– Гуляй пока… – шепнул он едва слышно и как всегда обманчиво нежно. – Придет время, я займусь тобой как следует.
Марьяна болезненно поморщилась, злясь на свою неизменную реакцию на него, к тому же поймала на себе какой-то недобрый взгляд Феникс, от которого по спине прошелся озноб. Может, Барон и был полнейшей тварью, но тело предательски реагировало на его внешность, его голос, его взгляды, его феромоны, его слова и эту его фамильярную манеру общения, которой он умел совершенно выбивать ее из колеи. А еще наивное сердце невольно ждало встречи с ним, даже несмотря на то, что она прекрасно понимала – такой как он, скорее всего, попользуется, сломает и выбросит, как ненужную вещь, не испытав при этом ни угрызений совести, ни сожаления. Даже Феникс ему, скорее всего, нравилось мучить, чего уж говорить о ней, мелкой сошке в его глазах… Кажется, ей потребуется собрать все свои моральные силы и волю в кулак, чтобы выдержать это испытание…
Днем территория лагеря выглядела не так ужасно. Кроме того, весна преобразила лес – свежая листва и пробивающаяся трава кое-как оттенила кучи мусора и уродливые стены развалин. Пригревало солнце, пели птицы. Если бы не устрашающие лица некоторых из присутствующих, сегодняшнюю встречу можно было бы принять за пикник на природе. Барон, она сама и двое ее сообщников в предстоящей краже отошли в сторонку, чтобы обсудить дела. Марьяна вся напряглась, пытаясь оценить обстановку и в нетерпении ожидая своего приговора.
– Ну и что у нас по особняку? – несколько небрежно поинтересовался Барон, хотя Марьяне почему-то показалось, что небрежность его напускная. В его чуть сощуренных, непроницаемых глазах горел огонь, зубы сжались, а губы превратились в жесткую линию. Кирилл даже не подумал оторваться от своего занятия и ничего не ответил – он упражнялся в трюках с небольшим перочинным ножичком, который из разных позиций падал вниз и на все лезвие входил в древесину когда-то гладко спиленного пня. Паук мрачно сплюнул, показывая свое недовольство.
– Там нечего делать толпой, – отрезал он. – Пустой заброшенный парк, самая дальняя его часть в глубине. Заброшенное строение. Изнутри, может, там и правда хоромы, но снаружи – труха. Открыть окно на первом этаже – любой дурак сможет, все рамы старые. Охраны нет, хозяин живет один и почти всегда отсутствует…
– И? – протянул Барон нетерпеливо и несколько раздраженно.
– Либо я один туда иду, либо не иду вообще, – изрек Паук, даже не глядя в сторону Марьяны.
– А ты что? – опираясь спиной о стену, босс несильно пнул Кирилла ботинком в бедро, чтобы тот, наконец, бросил свои игры с ножом и что-то ответил.
– Я считаю, что это дело для девчонки… – тут же заявил парень и бросил на Марьяну косой насмешливый взгляд. – Это зашквар – с малолеткой в одной связке ходить. Никто не станет с ней нянчиться, если она накосячит. Так что либо пусть идет сама, либо Коляна посылай… Если тебе, конечно, очень нужен этот холст…
– Вот как… – Барон задумался, вдруг обратив лицо к ошарашенной Марьяне. Она сегодня ожидала чего угодно, но только не такого поворота. Понимая, что сейчас решается ее судьба, она открыла было рот, чтобы что-то возразить, но мужчина, чьего спасения она искала, лишь едва заметно ей подмигнул, будто сделал знак замолчать. – Что ж… – Барон не стал тянуть с ответом. – Значит, это будет твоим первым самостоятельным делом, волчонок… Надеюсь, ты меня не разочаруешь.
Услышав свой приговор, произнесенный вслух, она снова захотела было возразить, но лишь больно закусила губу и кивнула. Разве ей было, куда отступать, если приказывал босс самолично? Она ведь не дура, чтобы упираться. Наверное, он мог бы приказать этим двоим идти с ней и делать, что следует, а они подчинились бы беспрекословно. Только вот недовольство бы у них точно осталось… Вожак ведь не должен принимать глупые решения, не прислушиваться к мнению своих приближенных и идти на поводу у страхов какой-то соплячки. И все же… от осознания всей жестокости и несправедливости происходящего у Марьяны защипало в носу и тоскливо заныло в груди. Она еще больнее покусала губу, чтобы подавить страх и обиду, а потом сжала в кулаки руки.
– Куда я должна идти? – заставила произнести себя она. Кажется, голос ее при этом не дрожал.
– Пойди прогуляйся. Я все разъясню тебе чуть позднее, – как-то непривычно холодно ответил Барон. Она не могла понять, сердился ли он на нее или был не доволен этими двумя, но спрашивать было нельзя. Марьяна постояла еще несколько секунд, но все молчали. Зависла неловкая пауза. Видимо, она была здесь лишней. Стиснув зубы, девушка развернулась и зашагала, куда глаза глядят. У кромки леса валялся поваленный во время бури ствол сгнившего дерева, и она повернула туда, уселась там и принялась с тоской и тревогой наблюдать за находящимися здесь людьми. О чем они говорили? Решали ее дальнейшую судьбу без ее участия? Или вообще забыли о ее существовании, стоило ей отойти на пару шагов? Ведь не ради нее была эта очередная сходка… Как только босс ее прогнал, к Пауку, Бабочке и Барону подтянулись остальные приехавшие, все, кроме охраны и водителей, оставшихся при автомобилях. Все они что-то обсуждали. Одна она сидела в стороне, чувствуя себя изгоем, которого скоро отправят на смерть по ее собственному согласию.
Прошло не меньше получаса, когда к ней наконец-то подошел Барон. Он протянул руку, приглашая ее встать. Галантность самым непостижимым образом как-то соседствовала в нем с грубостью. Ей даже стало любопытно его происхождение… Кто его родители? В каких условиях он рос? Как его воспитывали и получил ли он какое-нибудь образование? На неотесанного гопника он никак не походил, хотя при необходимости очень умело мог косить под такого.
– Ну что приуныла, волчонок? – как всегда насмешливо спросил он и поддел ее за кончик носа. Он обращался с ней, как с ребенком, дразнил и держал на расстоянии, а это ужасно бесило. Впрочем, расстояние, скорее всего, было к лучшему. Какой мог быть между ними союз? Такому, как он, наверняка нравились крутые девчонки, вроде Феникс, а не какие-то скромные домашние девочки вроде нее. Она всегда робела даже в присутствии своих сверстников противоположного пола, а здоровенный, красивый и откровенно флиртующий Барон вызывал в ней и вовсе неподдельный ужас. В голове будто высвечивалась красная мигающая табличка: «Не подходи! Убьет!». Применительно к боссу преступной шайки ее можно было истолковывать как в переносном, так и в прямом смысле. Марьяна вся внутренне напряглась и попыталась вздохнуть, чтобы успокоиться.
– А мне есть, чему радоваться? – мрачно уточнила она.
– В жизни всегда есть, чему радоваться… – беспечно заметил он, обходя ее сзади и крепко обнимая за плечи. – Например, приятной компании и хорошему сексу. – Последние слова уже прошелестели прямо у нее в голове, потому что были сказаны на ухо, а губы мужчины ласково потерлись о ее шею, нос зарылся в ее волосы и вдохнул их запах.
Ну вот опять – по телу прошла волна горячего возбуждения, а еще она почувствовала, как к попке прижалось нечто твердое, под его узкими кожаными брюками чувствовалась нехилая эрекция. Она дернулась, пытаясь высвободиться из удушающих объятий, но он не пустил, лишь переместил одну руку ей на талию и крепче притянул к себе. Во второй его руке засветился экраном мобильный.
– Расслабься, я тебя не съем… Во всяком случае не сейчас… Посмотри сюда. – Он указал ей большим пальцем на экран, на котором отобразилась карта. – Это один из заброшенных городских парков, чья-то там бывшая усадьба… Там очень много построек и всяких объектов. Все в плачевном состоянии. Тебе нужен главный особняк. Смотри, – он прокручивал перед ее глазами карту, показывая маршрут, и Марьяна следила во все глаза, стараясь не отвлекаться на волнующую ее близость. На карте даже оказалась фотка этого самого особняка. Вид его впечатлял: былое величие с одной стороны и жалкий упадок, к которому пришла постройка, с другой. Шикарная белая парадная лестница все еще сохранила свою роскошь, изящные формы и даже белую краску, но фасад выглядел удручающе – полуразрушенные колонны портика, кусками отлетевшая штукатурка, а где-то и кирпичные куски стен, битые стекла, выцветший и посеревший желтый цвет везде.
– Впечатляет? – ухмыльнулся Барон. – Внутри еще больше впечатлит… Говорят, хозяин отреставрировал все интерьеры и воссоздал их первоначальный вид… Шикарные фрески на потолках и стенах, лепнина, статуи, инкрустированный паркет, мраморная лестница, дорогая мебель, ковры, картины… Это шедевр… как музей… Правда, частный и никому не доступный. Мне нужно, чтобы ты украла оттуда одно полотно, волчонок… Мои люди говорят, что оно подлинное… Они отследили покупку и удостоверились, что оно было доставлено сюда.
– Но… оно может быть здесь где угодно… Здание – огромное… Может быть, он хранит его в подвале или в каком-нибудь тайнике…
– Не стану спорить… Может быть… Но, боюсь, выбора у тебя уже нет. Я не терплю отказов. Дала слово – придется выполнять. – Его губы вновь обожгли ухо и поцеловали в щеку. На миг Марьяна подняла глаза и заметила прямой и недобрый взгляд Феникс в их сторону. Вот же черт… Зачем он ее провоцировал?! Прекрасно же знал, что проблемы с ней будут только у нее, а не у него… Барон же, казалось, не замечал ничего вокруг. Он прижимался щекой к ее щеке, и их дыхания сливались в одно, когда он говорил. – Поскольку здание действительно огромное, даю тебе на все час… Может быть, повезет, и ты управишься минут за десять. Может быть, придется провозиться очень долго… Но мне нужно это полотно, волчонок… Оно очень ценное… Туда доберешься сама своим ходом. А обратно мои люди будут ждать тебя у юго-западного входа в парк. Вот здесь. Передашь им полотно и можешь быть свободна… – Его ладонь бесстыдно погладила ее живот, скользнула вверх, чуть касаясь груди снизу. Жар от его действий туманил сознание, заставлял млеть и лишал всякой воли к сопротивлению.
– Пожалуйста, не делайте так… – задыхаясь, пролепетала Марьяна, пытаясь оторвать от себя его руки. – Ваша девушка… Она на нас смотрит…
– Моя девушка? – змеиный шепот сейчас звучал несколько удивленно, но скорее снова насмешливо. – Феникс не моя девушка. Я просто иногда ее трахаю, когда пожелаю… Но это вовсе не значит, что у меня не может быть других желаний.
– По-моему, это жестоко… потому что ей не все равно… – с пылом заметила Марьяна и, наконец, оттолкнула его руку и вывернулась из его объятий.
– Как и тебе… Да? – ничуть не смутившись, рассмеялся Барон. – Но послушай, что я тебе скажу… Сердечная привязанность – это слабость, которая в конечном счете сыграет с тобой злую шутку… Поэтому научись быть свободной и брать от отношений только самое приятное…
– Любовь не может быть слабостью. Она – сила. И она приносит счастье, – упрямо выпалила Марьяна. – Ты просто никогда никого не любил, поэтому так говоришь. – Она даже не заметила, как перешла на ты, но так уж получилось. Отступать теперь было поздно, а Барон, вроде бы, и не заметил этой перемены.
– А твоя любовь к сестре разве сделала тебя счастливее? – только спросил он, внимательно вглядываясь в ее лицо. – Ты стала воровкой…
Марьяна слегка смутилась, но тут же взяла себя в руки.
– Да, но это не навсегда.
– Что ж, посмотрим… все когда-то кончается… – холодно произнес стоящий перед ней мужчина, скрестив на груди руки. Девушка невольно прочла выведенные на тыльной стороне его ладони буквы в вензелях и узорах.
– Т-тебя зовут Виктор? – не смогла сдержать любопытство она.
– Да, но не называй меня так, – тут же ответил он и убрал обе руки в карманы брюк.
– Почему?
– Потому что имена – это для близких, – его голос и взгляд стали жестче. – А мы с тобой члены банды. Запомни это навсегда, волчонок, и никогда не забывай. Я пришлю тебе нужные координаты и кое-какие инструкции. Следуй им в точности, если тебе дорога твоя шкура.
На этом Барон вдруг развернулся и ушел прочь, а Марьяна почувствовала себя брошенной, одинокой и ужасно несчастной. А еще она точно знала, что в его словах была какая-то боль, которую он скрывал. Именно поэтому он вдруг так переменился и снова стал жестоким и равнодушным… Может быть, на его левой руке было написано еще какое-то имя… то, что заставляло его страдать? А, может быть, все его тайны вплетались в узоры татуировки на его теле? Девушка сглотнула и осмотрела площадь. Все присутствующие потянулись к своим автомобилям и мотоциклам. Она тоже побрела к автомобилю, на котором ее сюда привезли, ощущая усталость, тоску и пустоту. У джипа ждал лениво покуривающий Кабан.
– Ну что? – сразу поинтересовался он, и она была ему благодарна за хоть какое-то участие, даже если это было простым любопытством.
– Я пойду одна.
– В смысле? – мужчина нахмурился.
– В смысле эти двое отказались идти со мной на задание, и Барон посылает меня.
– Ммм… – как-то неопределенно выдохнул Кабан, похоже, очень удивленный.
– Все плохо, да? – выдала свои чувства Марьяна, не выдержав.
Миша пожал плечами, все еще пребывая в каком-то замешательстве.
– А… ты… хоть окно взломать сумеешь?
– Я не пробовала…
– Хуево, подруга…
Девушка только неопределенно развела руками.
– Ладно… – Кабан поджал губы. – Не очень понимаю, чего добивается босс, но ему виднее. Садись в машину. Съездим в одно место – покажу тебе пару трюков. Ну а там… все от тебя зависит.
ГЛАВА 6
Даже сам парк поздним вечером внушал ужас. Инстинктивно Марьяне показалось, что лучше держаться центральных аллей, потому что так она не собьется с дороги, да к тому же не постоянно будет идти между бесконечных чернеющих деревьев, а иногда будет попадать на какие-то постройки и свободное пространство вокруг них. Постройки все-таки были творением рук человеческих, и от этого должно было стать полегче, ведь на растительности парка рука человека уже совсем не чувствовалась – она давно превратилась в непроходимые заросли.
Шла Марьяна по навигатору и по фотографии какой-то старой туристической схемы поместья, раскинувшегося на многие километры. Впереди, как раз на ее пути, когда-то располагался парк развлечений, построенный в восьмидесятые годы и благополучно заброшенный в девяностые. На это даже было любопытно взглянуть, и она приободряла себя тем, что сейчас увидит нечто интересное, какой-то культурный памятник из прошлого. Это место представлялось ей романтичным и, возможно, все еще красивым, несмотря на пролетевшие годы. Однако, когда деревья, наконец, расступились, и она вышла на огромную площадь с хаотичным нагромождением каких-то металлических конструкций, мнение ее тут же поменялось. Старые, покосившиеся, поломанные и растасканные по частям карусели и аттракционы больше походили на остовы каких-то вымерших древних животных, динозавров или скорее монстров-мутантов… а, может быть, на огромные клетки для них или средневековые приспособления для изощренных пыток инквизиции. Совсем не кстати вспомнился Стивен Кинг, злобные клоуны, зло, притаившееся в бездонных сточных трубах, зло, бесконтрольно рыскающее по лесу, зло, зарытое глубоко в земле, но все же источающее свои тлетворные яды, способные одурманить, заманить в ловушку и свести с ума. На спине тут же физически почувствовались взгляды тысячи глаз, смотрящих из темноты. На коже выступил холодный пот, дыхание перехватило, к горлу подобрался вопль ужаса, а еще дико захотелось в туалет.
Для белых ночей еще было рановато, но в поздний лунный вечер на открытом пространстве все обволакивал холодный белый свет. Тут даже можно было выключить фонарик, но девушка не решилась, ведь вскоре ей предстояло снова войти под сень черных деревьев, уже успевших обзавестись молодой кружевной листвой, создающей тень. От ожидающей впереди черной пасти леса, казалось, волосы шевелились на голове, а ноги отказывались идти. Больше всего на свете хотелось наплевать на все, сбежать отсюда немедленно, оказаться дома в своей постели и забиться под одеяло. Только вот что-то подсказывало, что терпение Барона было не бесконечно, да и его симпатия к ней носила поверхностный, чисто сексуальный характер. Он ясно дал ей понять, что не потерпит промаха, да и второго шанса не даст. О том, что будет, если она провалит это задание, даже думать не хотелось.
Миновав паукообразный остов карусели устаревшей тяжеловесной конструкции, Марьяна двинулась дальше по беспросветной, уходящей вглубь парка дорожке. Под ногами хрустел гравий, и даже от звука собственных шагов обрывалось дыхание. Если верить навигатору, она уже прошла половину пути. Впереди справа ее ждал весь разбитый охотничий домик, а потом ей предстояло свернуть с боковой аллеи на главную, чтобы выйти к особняку. Думать о том, кто может повстречаться ей на пути, не хотелось. Место казалось самым подходящим для всякого сброда, начиная с бомжей и неформальной молодежи и заканчивая маньяками и грабителями. Успокаивало только то, что все кругом покоилось в гробовой тишине. Похоже, парк все-таки был мертв, и желающие посетить его отсутствовали.
Уже в который раз девушка попыталась ответить себе на вопрос, почему кто-то мог захотеть жить в таком месте. Почему-то найти логических объяснений этому не получалось. Возможно, просто днем тут было не так уж неприятно. Все же отсутствие лишних глаз, природа, пение птиц, белочки всякие и ежики имели свою прелесть, особенно для какого-нибудь отшельника-мизантропа, желающего жить в городе и по возможности не соприкасаться с «прелестями» цивилизации. Тем не менее, состояние парка и построек вызывало удручающее впечатление, да и в целом место казалось небезопасным, особенно для человека небедного, решившего окружить себя предметами роскоши. Неужели он делал ставку на то, что на него никогда не выйдут плохие люди? Или был настолько бесстрашен и уверен в собственной способности за себя постоять, что не нуждался ни в охране, ни в сигнализации, ни в надежных замках, ни в близости человеческого присутствия, в первую очередь органов по охране общественного порядка, здоровья и благополучия?
Все эти вопросы разом отпали, когда Марьяна наконец вышла по центральной аллее к поместью. От вида этого мрачного и в то же время удивительно прекрасного здания закружилась голова и невольно открылся рот. Да уж – похоже, хозяин этого места был эстетом со странными склонностями к чему-то готическому… Конечно, усадебный стиль восемнадцатого века северной столицы не имел ни малейшего отношения к готике, но мрачный упадок, в который пришел особняк, вызывал именно такую ассоциацию.
Первой в глаза бросалась огромная ажурная лестница в форме подковы, манящая гостей в свои объятья и ведущая к главному входу на втором этаже. Белые кружева ее кованых перил были различимы даже в темноте и, должно быть, поистине эффектно выглядели днем. Только вот главный вход предназначался для желанных гостей, а не для воришек, поэтому Марьяне пришлось прервать бесцельное созерцание и поискать какое-нибудь окошко на доступной высоте, через которое она могла бы проникнуть в дом.
Барон заверил ее, что хозяин сейчас находился в отъезде, поэтому ей ничего не грозило. Никаких сторожевых псов у него не было, сигнализацией и камерами слежения он тоже не обзавелся. Заглядывая в бездонную черноту окон, Марьяна дрожала, как в лихорадке. Она и правда чувствовала себя сейчас нездоровой: руки и ноги заледенели, по спине бежал озноб, а щеки неистово горели. Она раньше никогда не вламывалась в чужие дома, а это все-таки было более серьезное преступление, чем таскать кошельки, и за него грозило более суровое наказание…
Первым делом она натянула тонкие перчатки и обошла здание кругом, потолкав все окна: все оказались запертыми. Из-за перепада высоты с одной стороны здания окна шли почти вровень с землей, с другой они уже находились на уровне нормального первого этажа. Перепад был довольно большой, и девушка прикинула, что первые, видимо, вели в какое-то полуподвальное помещение, а вторые именно на первый этаж. Она без колебаний выбрала вторые. Идея сразу оказаться в каких-то складских или технических заброшенных комнатах ей совсем не понравилась. Выбрав одно из окон, она достала старый перочинный нож, подаренный ей Кабаном. Старинные окна изнутри запирались на обычные щеколды, и она без труда поддела одну из них, немного расковыряв подгнившую деревянную раму. Окно раскрылось с легким треском. Изнутри пахнуло ароматом новой мебели – едва уловимой композицией из запахов древесины, лака, краски и нового текстиля. Так обычно пахнет в только что отремонтированных и обставленных квартирах. Что ж – первое впечатление было приятным. Она скорее ожидала чего-то более подходящего для подобного места: плесени, грибка, гниения.
Еще изнутри повеяло покоем и тишиной. Все, вроде бы, шло как надо, дом наверняка был пуст, как ей и обещали, но сердце почему-то все равно билось в горле, и она никак не могла заставить себя перелезть через подоконник, хотя уже обшарила светом фонарика пол и кое-какие предметы мебели. Помещение показалось ей небольшим – какая-то комната отдыха с камином и с красивым паркетом, зеркалами на стенах и изящными диванчиками, выстроившимися по периметру. Марьяна выдохнула, стиснула зубы и заставила себя забраться на подоконник и спрыгнуть на пол. Несколько секунд она стояла, не двигаясь, все ожидая, что сейчас на нее кто-нибудь накинется… Но ничего не произошло. Девушка начала осторожно двигаться к центру комнаты на негнущихся ногах, одновременно оглядываясь по сторонам.
Поразмыслив об этом еще накануне, Марьяна решила проникнуть в дом с бокового фасада, чтобы потом последовательно обходить каждый этаж, не возвращаясь обратно. Сейчас она находилась в левом крыле, и ей предстояло пройти этаж по всей длине, осматривая каждый его закоулок. В первой комнате она не нашла ничего примечательного. Картины на стенах висели, но не те. Оставалось только надеяться, что то самое полотно хранится не в каком-нибудь недоступном тайнике, а точно также вывешено на видном месте в одной из зал. Иначе зачем было бы его приобретать за бешеные деньги, если им потом нельзя было бы любоваться? Идея о том, что его можно было бы перепродать, как-то сразу не пришла ей в голову. Впрочем, все это было не ее дело. Ей только нужно было украсть то, что приказали, доставить, куда следует, и передать тому, кому велено, при этом не попавшись. По-видимому, для нее, как для новичка, специально подобрали такое простое дело, чтобы она его не провалила…
Планировка особняка, как и у всех усадеб и дворцов того времени, оказалась стандартной – бесконечный коридор тянулся на всю длину этажа, а вдоль него шли разные комнаты: маленькие, средние и побольше, обставленные и отделанные каждая в своем неповторимом стиле. Все они казались довольно-таки бесполезными с практической точки зрения и отдавали холодом. Зеленый каминный зал с шелковыми обоями, покрытыми растительным орнаментом, с бархатными шторами на окнах и шикарно отделанной изразцовой печью. Охотничий каминный зал с ружьями на стенах и картинами со сценками охоты. Голубая столовая с каким-то столпотворением античных богов и героев на расписном потолке, с красиво сервированным серебром столом и несколькими сервантами для посуды. Белая спальня с золотыми часами, кроватью под балдахином и с изящными павлинами на стенах. Все это имело ровно тот же вид, что и в дворцах-музеях, которые Марьяна часто посещала с сестрой и мамой в детстве, когда их семьи еще не коснулись тяжелые испытания. Сразу чувствовалось, что в этих комнатах никто не живет. Их просто воссоздали в первозданном виде с роскошью и со вкусом. За ними, видимо, следили, чтобы поддерживать здесь чистоту и порядок, но мало кто на самом деле по ним хотя бы прохаживался, не то что проводил здесь время…
На второй этаж вела шикарная мраморная лестница. Белые ступени, многочисленные рельефы и барельефы на стенах, а также античные статуи полуобнаженных дев, воинов и амуров нежно оттеняли своей белизной бирюзу стен, угадывающуюся в луче фонарика и в слабом свете луны, струящемся из огромных окон. Закинув голову, Марьяна пыталась рассмотреть все новые и новые фрески на потолке, медленно и бесшумно поднимаясь вверх, зачарованная и ошеломленная такой красотой. Что за человек мог здесь жить совершенно один? Делился ли он хоть с кем-нибудь всей этой роскошью? Приглашал ли гостей? Устраивал ли какие-нибудь приемы? Может быть, сдавал особняк в аренду для каких-нибудь мероприятий? От своих более обеспеченных сверстниц она слышала, что даже исторические особняки часто снимали для проведения свадеб или юбилеев. Она и мечтать не могла о подобном, даже считала это ненужным пафосом, но сейчас она отлично понимала тех, кто имел возможность наслаждаться такой красотой… О таком стоило мечтать и к такому стоило стремиться… Погруженная в любование, она на время даже забыла о своем страхе, и на ее губах цвела восторженная улыбка.
Попав в огромный, холодный и пустынный холл второго этажа, колонны которого уносились ввысь живописными столпами, она завороженно остановилась, переводя дыхание. Как жаль, что ей нельзя было включить свет и в полной мере насладиться всем этим великолепием! Впрочем, даже в темноте она очень живо представляла себе, какие тут можно было бы устраивать приемы и балы, как тут мог бы раздаваться звонкий смех и изысканная классическая музыка, как пары могли бы кружиться в танце или слушать концерты в камерной атмосфере. Только взяв себя в руки, она смогла сосредоточиться на дальнейших поисках.
