Kitabı oku: «Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Созидание. 1963 год», sayfa 4

Часть 3
Командировки

ТАШКЕНТ

Витя по-прежнему ездил в командировки.

Ездил на конференцию в Ташкент. Остановился не в гостинице, а у своего дяди Андрея. Андрей Евстафьевич – родной старший брат Витиного отца, которого мы зовём Батей. У него (у брата) необычная судьба и профессия…

Он выращивал – цветной хлопок.

Выращивают хлопчатник из-за его волокон – длинных белых, буровато-белых, желтовато-белых или синевато-белых волосков, которыми покрыты семена. Длина волокон – около 3–5 сантиметров. Чем они длиннее и тоньше, тем ценнее.

Хлопок так же характеризуется способностью впитывать краску. Из длинноволокнистого хлопка получается качественный текстиль, а из коротковолокнистого – долговечный.

Из хлопка изготавливают бельевые, платяные, декоративные, а так же технические ткани, швейные нитки, шнуры… Хлопчатобумажные ткани прочны, гигиеничны, легко стираются (их можно кипятить) и легко утюжатся.

Из хлопковых волокон получают не только бытовую, бельевую ткань. Из отходов хлопчатника производят целлюлозу, бумагу, лаки, картон. Хлопчатник содержит до 29 % жира. Масло употребляют в пищу, делают маргарин, глицерин, мыло, смазочные материалы. Жмых скармливают скоту.

Коробочки с хлопком обычно собирают вручную, и это очень тяжелый труд. Полуоткрытые коробочки называются курак, закрытые – кусак.

В России после многолетних опытов был выведен натуральный цветной хлопок, который используется для изготовления цветных тканей. При соответствующей обработке хлопчатобумажной ткани щелочью, повышается ее плотность, ткань становится блестящей.

Здесь под словом – «в России» имеется в виду – в советском Узбекистане…

Хлопок – светолюбивое растение, оптимальная температура роста равна +25, +30 С, при температуре ниже 0 погибает. Наивысшие он дает в условиях жаркой, безоблачной погоды при систематических поливах. Хлопчатник в основном самоопылитель, хотя наблюдается и перекрестное опыление.

Один из ученых, я думаю, что речь идёт в том числе и о Витином дяде – специалистов по хлопку, заметил, что за последние десятилетия мы узнали об этом растении больше, чем за все предшествующие века. Установлено, например, что в течение суток хлопчатник 10–15 раз обновляет содержание воды в клетках. Таким образом, “ дитя Солнца”, как его именовали древние, в не меньшей степени и “дитя воды”.

Было бы несправедливо обойти молчанием другие амплуа хлопчатника – поставщика ряда ценных продуктов. Да и хлопковое волокно – это и вата, и полотенце, и занавеси. И деньги. Да, именно из этого волокна делают “ денежную бумагу”. А еще из “белого золота” получают порох и мыло, стеарин и глицерин, маргарин и майонез. Можно насчитать около 1200 продуктов – производных хлопка. А как не вспомнить хлопковое масло, без которого не мыслим настоящий плов. Да и хлопковый мед – тоже взят пчелами с цветущего хлопчатника…

ПРОДОЛЖАЕТ ВИКТОР…

Мой дядя, у которого я остановился, находясь в командировке в Ташкенте, Андрей Евстафьевич – учёный. Работал зам. Министра сельского хозяйства, затем начальником Главного хлопководческого управления республики. Занимался проблемой выращивания цветного хлопка. И, вроде бы это у него успешно получилось (зеленый, красный, желтый, это я узнал много лет спустя). В конце жизни, в 70 лет, он был награжден орденом Ленина. (Это в нац. республике, что для не узбека было практически невозможно).

Женился дядя Андрей на красавице полячке Елене. Она была очень гордой, и немного спесивой. Она не хотела признать родственников дяди Андрея. Поэтому дядя Андрей, практически перестал общаться со своей роднёй.

Но меня они встретили радушно.

Письмо из Ташкента.

4.10.63 г.

ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДОРОГИЕ ИРА И ЁЛОЧКА!

Доехали мы благополучно, опоздали на 1 день. В дороге ночью мёрзли (ехали мы с Сашей поездом трое суток – хотели поиграть в преферанс). Сейчас отогреваемся. Днём здесь жарко, вечером прохладно, но можно ходить в пиджаке.

Конференция проходит бодро. Боюсь, что по приезде шеф будет ругаться. Вообще, здесь ужасно скучно.

Встретил меня дядя Андрей. Живу у него. Тётя Лена работает до 8–9 час. вечера. Зря я у них остановился. Их ребята уехали на хлопок. Вот пока и всё.

Конференция кончается 8-го. Может быть, прилечу 9-го. Здесь ничего нет. Наверное, ничего не привезу.

Целую. Всего хорошего.

ВИКТОР.

Часть 3
Отпуск

КАМЕНЕЦ – ПОДОЛЬСКИЙ

Каждый год мы ездили весной на Украину, а осенью в Белоруссию. Это были незабываемые поездки: сначала с грудными детьми, собаками, палатками, примусами и сковородками, позже – с маленькими внуками и всё теми же причиндалами. Это то, что касается поездок на машине, а в этот год, когда мы были ещё «безлошадными», мы добирались на поездах и автобусах…

Почему Украина и Белоруссия? Ну это очевидно: на Украине, в Каменец-Подольском жила Витина мама, а в Бресте – Батя.

Все поездки осуществлялись в одни и те же сроки. Весной мы использовали майские праздники, присоединив к праздничным дням все отгулы и, если их не накопилось, то брали несколько дней за свой счёт. А осенью – ноябрьские праздники. Мы ездили в Брест.

С Батей было проще – он был на нашей свадьбе, а вот с Витиной мамой и сестрой были сложные отношения. Вера Николаевна и Анатолий Евстафьевич разошлись ещё в годы войны. Он просто к ней не вернулся.

Как мы уже рассказывали раньше, Виктор, будучи одиннадцатилетним мальчишкой убежал к отцу на фронт и тоже больше к матери не вернулся.

Она приезжала к нему в Дзержинку, когда он уже начал работать и жил в общежитии. Но это не наладило их отношений до уровня теплоты и доверия. Витина мама упрекала его за то, что он их бросил. Они, т. е. мама и сестра Рита считали, что Витя все эти годы купался в довольстве и достатке, променяв их на сытую и, как они предполагали, богатую жизнь. Хотя Батя регулярно им помогал, и высылал посылки с отрезами тканей и подарками для Риты. В общем, они считали Виктора предателем, и не могли этого простить ему всю жизнь.

Кроме того, было и еще одно событие, которое наложило ещё более негативный отпечаток на их отношения – это наша свадьба. Виктор долго думал, как выйти из этого положения и ничего не придумал… Если позвать маму, Батя обидится и не приедет. И, хотя Вера Николаевна очень хотела увидеть Остапыча, Виктор предполагал, что ничего хорошего из этого не получится, и пригласил только отца. Матери он даже не сообщил, что женится. Об этом они узнали от моих тёток, которые проживали тоже в Каменец-Подольском. Обиды выросли в кубе.

Тем не менее, мы получили письмо с поздравлениями и приглашениями приехать в гости.

Сразу же воспользоваться приглашением мы не могли по целому ряду событий. Мы поженились в ноябре 1959 года. Летом 1960 года, 22 июня погиб мой брат. В августе я сдавала приёмные экзамены в институт и была принята в Менделеевский химико-технологический. А 27 августа я родила маленькую Ёлочку. Зимой работала, и училась. Но всё пережитое наложило на меня такой тяжёлый отпечаток, что нервы не выдержали, и, правда с опозданием, но случился нервный срыв, и я попала в больницу – местное физиотерапевтическое отделение. Экзамены в весеннюю сессию я не сдавала, и пришлось брать академический отпуск…

В этом году я приехала в отпуск, в Каменец-Подольский, в первый раз… Мы взяли с собой Ёлочку. Мою очередную беременность не особенно было заметно.

Свои воспоминания о нашем отпуске я хочу начать с рассказа о самом городе – КАМЕНЕЦ-ПОДОЛЬСКОМ.

Не могу удержаться, чтобы не рассказать подробнее об этом волшебном старинном городе.

Я влюблена в этот город. Меня с ним связывают крепкие многолетние узы дружбы. Там затерялись могилки родителей моей мамы – моих дедушки – Николая Николаевича Варсобина и бабушки – Надежды Павловны. Брошены и неухожены могилки моей тёти – Маргариты Николаевны Варсобиной и её сына – Володи.

55 лет, начиная с 1944-го года в Каменце жила и работала моя свекровь – мама моего мужа Виктора. Именно к ней мы всей семьёй приезжали каждый год в гости на майские праздники, а иногда и в отпуск.

В Каменец – Подольском снималось много исторических и современных фильмов, так как виды города располагали к этому. Среди них, всем известные: – Щорс – Киевская киностудия художественных фильмов, режиссер Александр Довженко. Тревожная молодость – художественный фильм по трилогии

В. Беляева, Киевская киностудия. Орлёнок – художественный фильм Одесской киностудии. Рождённые бурей – художественный фильм Киевской киностудии, в котором снимались Сергей Гурзо, Павел Быков и Раиса Недашковская. Сотрудники ЧК – художественный фильм режиссера Б. И. Волчек, киностудия «Мосфильм». Комиссар – художественный фильм режиссера А. Аскольдова, в главных ролях – Нона Мордюкова, Ролан Быков, Раиса Недашевская. На войне, как на войне – художественный фильм по повести Виктора Курочкина, киностудия Ленфильм. Режиссер В. И. Трегубович, в главной роли – М. И. Кононов. Старая Крепость – семисерийный художественный фильм по мотивам трилогии В. Беляева, режиссер А. Муратов, Киевская киностудия имени Довженско. Дартаньян и три мушкетёра – режиссер Юнгвальд-Хилькевич Георгий Эмильевич. У Чёртова логова – художественный фильм, киностудия "Молдова фильм", режиссер В. И. Йовице. Опасно для жизни – художественный фильм режиссера Леонида Гайдая. В главных ролях – Леонид Куравлёв, киностулия «Мосфильм». Устим Кармелюк – четырёх серийный художественный фильм, киностудия имени Довженко. Цыганка Аза – художественный фильм, Киевская киностудия. Ясса – художественный фильм, Киевская киностудия имени Довженко. Папа – художественный фильм, режиссер Владимир Машков, киностудия «Мосфильм». Девять жизней Нестора Махно – двенадцати серийный художественный фильм режиссера Н. Каптан. Тарас Бульба – экранизация повести Н. В. Гоголя, режиссер Владимир Бортко. В главной роли – Б. Ступка, М. Боярский, А. Роговцева, киностудия «Ленфильм». Кроме того, снят целый ряд документальных фильмов, рассказывающих о Каменец-Подольском и других примечательных событий тех мест. Очень хочется, но я не буду перечислять знаменитых, всем известных людей, родившихся в Каменце, таких, как: – писатель Беляев Владимир Павлович, (действия его романа – трилогии "Старая крепость" происходят в Каменце), композитор и певец Укупник Аркадий Семёнович и другие. Их очень много, и город вправе гордиться своими соотечественниками…

И вот, в этот знаменитый город, в этом 1963 году, наша молодая семья поехала в гости, взяв с собой нашу маленькую дочку – Ёлочку.

Мою очередную беременность не особенно было заметно. Отпуск надо было где-то проводить, и мы решили поехать к Витиной маме, бабушке Вере. Она рада была нашему приезду… Да, и, кроме того, мы никогда не были обузой в материальном плане. Мы взяли себе за правило – никогда не жить нигде за чужой счёт. Мы привозили с собой продукты – столько, сколько могли увезти на себе. Кроме того, мы всегда рассчитывали деньги так, чтобы в наш приезд бабушка Вера не тратила бы на питание ни копейки. Мы вместе с ней, а иногда и только сами, ходили на рынок (привоз) и покупали и мясо, и овощи, и фрукты. Любили ходить по магазинам и выискивать недорогие вещи, которые покупали себе, чаще это была какая-нибудь посуда: стаканы, фужеры, стопки. Хотя они были из простого стекла, их форма или рисунок были настолько оригинальными, что мы с удовольствием их приобретали. А посуду я любила очень.

Мы ехали на Украину поездом. Я не помню, кто нас встречал, знаю только, что Вера Николаевна ждала нас дома. Дом – это давно построенное холодное сооружение из крупного камня, рассчитанное всего на две семьи. Но в доме жило много семей, т. к. заселены были и полуподвальные помещения. Я даже не знаю – как правильно их считать – полуподвальными, или – первым этажом. Дело в том, что улица круто поднималась вверх. Фундамент и первый этаж со двора находился в земле. И только с улицы дом смотрелся двухэтажным – с нормальным входом в него, и окнами первого этажа… Вход к семье Дудко был со двора. Несколько ступеней вело на каменное, шириной метра в три высокое крыльцо, которое вело в коридорчики одной и другой квартир. Дверь направо вела в верхнюю часть дома (это квартира Веры Николаевны), состоявшую из трех комнат. А дверь налево – вела в однокомнатную с маленькой кухонькой квартиру первого этажа, где жила мать Ольга с дочкой – Лилей. Вход в квартиру второго этажа, примыкавшей к квартире Веры Николаевне, был с улицы. Поскольку кухни в квартире Веры Николаевны не было, первая комната была приспособлена под неё. При входе в углу стоял – баллон с газом (в первый приезд газа ещё не было, а были керосинки). Рядом – плита, потом столик для готовки. От самого входа слева по всей середине комнаты тянулся большой длинный стол, на котором стояли кастрюли, мылась посуда и т. д. За столом вдоль стены стояли вёдра с чистой водой, помойное ведро, в которое бегали ночью по нужде и ещё какая-то хозяйственная утварь. В дальнем левом углу была печка, Одной своей стороной она обогревала – проходную комнату. А в последней комнате была ещё одна печь, которая второй своей стороной обогревала чужую квартиру, с которой была общая стена, а вход в эту квартиру был со стороны улицы… В дальнем левом углу кухни стоял холодильник. Из кухни входили в столовую. Справа – окно, выходившее на двор, напротив двери – второе окно. Справа от окна, у стены – сервант, а слева – диван, на котором спала Вера Николаевна, когда приезжали гости. Посредине комнаты стоял стол, который можно было раздвинуть, и усадить за ним кучу гостей. И, наконец, последняя комната – спальня Веры Николаевны. Слева у внутренней стены располагалась печка. За ней дальше книжный шкаф. В основном, в нем были учебники, и книги по географии, которую преподавала Вера Николаевна в школе… По-моему, было ещё трюмо, но точно не помню… Когда-то на месте, где стоял шкаф, была дверь. Она вела к соседям, в другую половину дома, а потом её заделали… По правой внешней стене – большой разложенный диван, который на время наших приездов уступался нам. Было два окна: одно выходило на улицу, с видом на парк, а второе, – на дорожку, которая была протоптана за домом, и разделяла улицу и двор. Через дорогу располагался старый заросший парк, протянувшийся влево и вправо на несколько кварталов с высокими разросшимися деревьями диких каштанов и грецких орехов. Естественно, на этой стороне улицы Шевченко жилых домов не было. В парке петляло множество как широких продольных, так и узких корявых тропинок, ведущих к крутому берегу реки – Смотрич, впадающей через несколько километров в Днестр, по которому до 1939 года проходила государственная граница. Если прямо пройти по парку к обрыву, то можно было увидеть лестницу, ведущую с обрыва вниз к речке. Её начали строить перед войной, но так и не достроили. Окна в доме никогда не раскрывались, и были упакованы старой потемневшей от времени и пыли ватой, поверх которой были разложены ёлочные игрушки. Нас поселили в этой комнате. Поскольку открывать окна не полагалось, мы открывали форточки. По утрам в них просачивался свежий воздух из парка, и вместе с ним – монотонное гуканье горлиц – диких голубей. У первой ступени крыльца, перед окнами «кухни», росла белая акация. Это было большое дерево. К дому относился участок – большой двор, примерно 50×50 метров. Заборов не было, а были кустарники. В центре участка был колодец, наполовину к нашему приезду засыпанный. Рядом с ним росло крупное дерево – тутовник, кстати, с очень вкусными тёмными ягодами. Слева стояли сарайчики с подвалами. Один из которых принадлежала нам. Температура в этом подземном помещении была всегда около 5 градусов, и летом он нам заменял погреб, в котором можно было хранить скоропортящиеся продукты. Следом за сараями в дальнем от улиц углу двора был общий туалет. Пройдя по дорожке мимо него, можно было не обходить наш дом, а через двор – выйти на любую из двух улиц, проходивших около дома, стоявшего на углу квартала. Воду мы брали из колонок, расположенных довольно далеко – у других домов квартала. В этом доме прошёл кусочек Витиного детства на Украине. (Виктор добавляет: – "Правда, я в нём прожил всего несколько первых месяцев, до моего побега на войну к отцу. Потом приезжал на каникулы, на 2–3 недели, и затем – с семьёй – в отпуска".) Я не могу жаловаться на Веру Николаевну. Мне повезло. Со свекровью жить не пришлось, кроме коротких встреч во время наших приездов. При Вите она вела себя больше задумчиво, чем агрессивно. Но, когда я оставалась одна, она спешила выговориться, и выплескивала все свои горькие обиды. Я пробовала что-то возражать, оправдываться, но она не слышала меня – так велика была её материнская боль, может быть, частично обоснованная. Все мы были в юности, да и в детстве тоже, немного жестоки по отношению к близким. Все свои обиды, которые Вера Николаевна и Рита накопили на Батю, они перенесли на Виктора, и при случае как-то пытались это показать… Ну, это всё я рассказала для того, чтобы обрисовать обстановку, тем более, что она не менялась год от года. И каждый раз, когда мы приезжали на Украину, мы заставали одно и то же. Здесь ничего не менялось… В памяти об этих поездках у меня остались самые тёплые впечатления. Может быть потому, что я прожила в детстве несколько лет в Киеве, и сама атмосфера Каменец-Подольского навевала на меня уйму неосознанных воспоминаний. Выше улицы Шевченко, на которой стоял этот старый дом, располагалась ещё одна улочка, а выше – ещё одна. И весь этот район был разбит на кварталы, разделёнными друг от друга тротуарами и не широкими дорогами, вымощенными не асфальтом, а брусчаткой. Камни были по краям иссечены временем и ручьями, сбегавшими во время дождей сверху – все эти улочки тянулись куда-то вверх. И каждый камень брусчатки в середине был отполирован миллионами ступней, прошедших по ним за их вечность. Мне казалось, что от каменных покрытий тротуаров исходит тепло, а в солнечную тёплую погоду, наверняка так и было. И когда я вспоминаю Каменец-Подольский, закрыв глаза, я вижу перед собой эту улочку, слева от нашего дома, по которой я ходила в магазин, именно эту, и эти тёплые камни. И у меня возникает до щемящей боли желание пройти по этим камням босиком, ощутив их теплоту так, чтобы подошвами ног вспомнить далекое прошлое…

И ещё мне запомнились в Каменец-Подольском привозы. Каждую субботу и воскресенье, из всех пригородных сел, а иногда, и из дальних, из смежных областей Украины: из Бессарабии, из Приднестровья, из Молдавии – в город съезжались крытые грузовики с товарами. Это был тогда самый дешёвый рынок промтоваров в Каменце. Почти в центре, на майдане, расположился рынок, состоящий из двух больших территорий. На одной располагались крытые павильоны: рыбный, мясной и молочный. А на свежем воздухе протянулись рядами прилавки с навесами. Там продавали овощи, фрукты и т. п. товары. В выходные и праздничные дни продуктов продавали столько, что мест на прилавках уже не оставалось, и рынок распространялся по земле – везде, где только было можно, так что приходилось перешагивать через сумки и мешки с овощами. На второй половине рынка, представлявшей собой – большую пустую площадь, в будни было пусто, стояло лишь небольшое количество грузовых и легковых машин. Зато в дни привоза там тоже было не протолкнуться. Сельские машины занимали места вдоль всего периметра забора и рядами по площади. Перед машиной устанавливались колья, к которым привязывали верёвки. Это было ограничением для площадки, на которой стелился брезент, и выкладывались товары. Чего тут только не было: трикотаж модный, бельё, посуда, домотканые ковры из Молдавии, импортные товары и т. д. и т. п. Учитывая, что в Москве такого обилия не было, мы ходили на этот рынок в дни привоза, как на выставку. У нас всегда была с собой небольшая сумма денег, ассигнованная для покупок. Но сумма была, как правило, небольшая, а купить хотелось – и то и то… Поэтому мы очень долго ходили по этому привозу, пробиваясь сквозь толпу поближе к машинам и высматривали и приценялись… И, наконец, мы что-нибудь покупали себе, а чаще – детям. Я помню, как в одну из поездок именно здесь мы с Витей купили себе болоньевые плащи, которые только что вошли в моду. Не менее любопытными были походы на продуктовый рынок. Почему-то каждый раз, когда мы шли на воскресный рынок, мы обгоняли женщину. У неё были больные ноги, и она передвигалась странным образом. Она сидела на низкой деревянной скамеечке. Чтобы «шагнуть», – приподнималась, и быстро, переставив скамеечку вперёд, каким-то образом, оперевшись на больные ноги, делала рывок и шлёпалась на свою скамеечку. Так она «шагала»… Казалось, она знакома со всеми жителями Каменца, потому что, в моменты передышек, около неё обязательно кто-нибудь останавливался, и они обменивались новостями. Причём, они разговаривали всегда так громко, как будто бы они находились друг от друга на противоположных сторонах улицы. Возвращаясь с базара, мы опять встречались с этой женщиной. – она только ещё «подползала» к рынку. Приезжая в Каменец – Подольский, мы все расходы на питание брали на себя. За продуктами на базар одна я не ходила, а только с Верой Николаевной. Она выбирала продукты, а я расплачивалась. Картина «выбора» продуктов напоминала эффектную сцену из жизненного спектакля. В мясном павильоне прилавки были закрыты с внешней стороны стеклянными витринами, на которых сверху были наложены куски мяса. Вера Николаевна сначала несколько раз проходила вдоль прилавка туда и обратно, в толпе таких же медленно двигающихся женщин, а иногда и мужчин. Присмотрев то, что показалось достойным вниманием, бабушка Вера коршуном кидалась к прилавку, и запускала всю пятерню в кусок мяса. Но, т. к. кидалась к этому куску не только она, в мясо вцеплялась нередко и чужая рука какой-нибудь тётки. Тогда начинался спор, кто первый выбрал этот кусок. Наконец, овладев добычей, бабушка Вера начинала его щупать в полном смысле этого слова. А в процессе ощупывания бабушка начинала торговаться… В конце концов, ей удавалось немножко выторговать стоимость покупки, и мясо отправлялось в сумку. Но самой любопытной процедурой была покупка сметаны. В молочном павильоне на открытых прилавках были выставлены баночки с деревенской сметаной такой густоты, что ложечки в них стояли перпендикулярно, не опускаясь вглубь банки. Вера Николаевна начинала с крайней селянки, спрашивала – "А почём ваша сметана?" и протягивала ей руку тыльной стороной вверх. Селянка мазала ей по руке сметаной. Бабушка медленно слизывала эту сметану с руки, закатывала глаза в раздумье вверх, потом в сомнении качала головой и… переходила к следующей продавщице. И так она проходила вдоль всего ряда. Я каждый раз думала, что она должна была, после такого количества проб, объестся сметаной на всю жизнь… Но нет, этот спектакль повторялся каждый раз, и всё в той же последовательности. Наконец, когда сметанный ряд кончался, Вера Николаевна уверенно направлялась к одной из селянок, и говорила мне – "Вот эта сметана самая лучшая". И мы покупали одну или две банки густой вкуснейшей сметаны. Потом мы так же выбирали творог и яички. На открытом базаре мы докупали фрукты и овощи. Их продавали кучками, на десяток. Молодая картошка была очень дорогая, и продавалась тоже кучками. Закупив всё это, мы проходили к дальней досчатой стене базара, вдоль которой расположились продавцы с живностью. Бабушка выбирала кур… Ей их показывали, держа за лапы, головой вниз. Курица била крыльями, но её держали крепко, и вырваться она не могла. Бабушка щупала курицу, заглядывала в её жопку, определяя не жирная ли она от старости, затем опять длились торги… Причём оценка курицы бабушкой и торговкой была настолько противоположной, что я по наивности думала, что зачем покупать такую плохую курицу, как говорит бабушка? Наконец, торговка обиженно умолкала, и отворачивалась. Бабушка Вера отходила в сторону, а через некоторое время возвращалась и спрашивала – "Ну, так как уступишь за эту дохлую курицу?" Ей уступали… И курица запихивалась в верёвочную сетку, в которой ей было очень неудобно… С тяжёлыми сумками мы возвращались домой с победой… Когда я ходила одна на рынок, или с Витей, я не торговалась. Во-первых – не умела, а во-вторых стеснялась, не знаю почему, но меня смущала уверенность торговок. Кроме того, русских там не любили. Часто могли просто не ответить на вопрос и отвернуться, если спрашивали по-русски. У бабушки уже выработался местный акцент и слова перемежались русские с украинскими. А мы с Витей были настоящими кацапами… Вера Николаевна жила в то время со своим гражданским мужем – Иваном Алексеевичем. Он приезжал в Каменец-Подольский в длительные командировки. Кажется, он был строителем. Жить одинокому в чужом городе было накладно, надо было снимать квартиру. Ну вот, он и воспользовался знакомством с Верой Николаевной. Периодически он ей говорил, что уезжает домой в отпуск. И, действительно, уезжал. А потом возвращался. Находясь в гостях в Каменец-Подольском, мы ходили в гости к моей родне. Так уж получилось, что в своё время, ещё в военное время, в этот город приехали, и остались там жить родители моей мамы: Надежда Павловна и Николай Николаевич Варсобины. Жили здесь и их дочери – Тамара и Рита. У тёти Тамары были дети – Наденька и Коля. А у тёти Риты – Володя и Наташа. Тётя Рита дружила с Витиной мамой – Верой Николаевной. Соответственно, Витя и Рита общались с моими двоюродными братьями и сёстрами. Как назвать такое совпадение, что с моими родственниками Виктор был знаком задолго до нашего знакомства. И встретились мы с ним не в Каменец-Подольском, и не на Украине, а в Подмосковье. Интересно, что, когда мы с Витей позже пробовали восстановить прошлые события наших семей, оказалось, что почти что одновременно наша семья переехала в Киев, а он с сестрой Ритой и мамой переехали в Каменец. Всё это было просто совпадением или это судьбоносное предназначение? Как бы то ни было, в Каменец-Подольский мы приезжали не один раз и с этими поездками у нас в памяти связано много хорошего и приятного. Туда же приезжали погостить Витина сестра с мужем Колей и дочкой Наташей. После окончания института, Рита с Колей получили назначение в какое-то село, и преподавали там историю в местной школе. Коля вскоре стал директором школы, а ещё позже они перевелись в Полонное, Хмельницкой области, где Коля уже стал продвигаться по партийной линии, став вторым секретарём райкома партии. Мы с ними встречались иногда, заранее договорившись, в дни своих отпусков. Иногда это были дни рождения бабушки Веры. Или просто отпуска… Из поездок в Каменец-Подольский особенно запомнились, когда мы выезжали из города на рыбалку, на озёра, вместе с моим двоюродным братом – Володей. Это уже был чисто западный район, где в войну, и после неё, властвовали бендэровцы. Проезжая мимо букового леса, нам запомнилась особенность – лес напоминал парк, такими ровными рядами стояли деревья. И, что особенно интересно, в лесу под деревьями не было никакой растительности. Было чисто на земле, – ни одной травинки, ни одного кустика! Только сухая старая хвоя. И, присев по нужде под деревом, нам казалось, что этой хвоей где-то рядом засыпаны крышки от входа в бывшие землянки бандитов, и вот-вот поднимется из земли бендэровец, или целая их банда, а скрыться негде: лес просматривался на километры во все стороны…

Мы приглашали приехать погостить в Каменец-Подольский, во время нашего отпуска, наших друзей – Смирновых. Но в это время к ним приехала мама Саши. Кроме того, они переехали в только что полученную квартиру, и благоустраивались в ней. Поэтому ранее запланированная встреча со Смирновыми не состоялась…

ТЕЛЕГРАММА КАМЕНЕЦ – ПОДОЛЬСКИЙ 6.08. 63 г. ШЕВЧЕНКО 61 ДУДКО ИЗ ДЗЕРЖИНСКОГО МОСКОВСКОЙ НЕ ПРИЕДЕМ СМИРНОВЫ

6. 08. 63 г.

ДОРОГИЕ НАШИ!

Наконец-то получили от вас долгожданное письмо, а то ваше молчание стало беспокоить нас.

У бабушки никак не наладится желудок. Два дня на диете, боимся давать что-либо есть. Выдерживаем голодную диету.

Бабушка часто вспоминает вас, и всё спрашивает: – «Когда приедут?»

Жаль, что в Каменце всё дорого, а в Москве цены такие: помидоры навалом везде – 50 копеек, арбузы – 30 копеек за 1 кг, огурцы – 50 копеек. Яблоки – самые дешевые – «Белый налив» – 60 коп, чернослив – 80 коп, вишни – 80 коп, персики – 1–40 коп, кабачки – 20 коп, баклажаны – 70 коп, картофель – 10 коп. Всё в изобилии.

Мила уезжает 10–08. В Астрахани рынок ломится от зелени, глаз, говорят, не выдерживает от изобилия.

8.08. пойдём встречать опять поезд из Астрахани.

Смирновы переехали на квартиру, и ехать никуда не собираются, так как к ним приехала мать погостить. Обставляются в квартире. Они обедали в это воскресенье в столовой, говорят – дома нет воды.

Как наша Эллочка бегает? Наверное, загорела? А как фрукты – кушать любит? Придём на вокзал встречать обязательно.

У нас резкое похолодание. Сегодня ночью по области +3, +6 градусов, а днём завтра +17. Сегодня был в Москве, и в пиджаке было прохладно.

Ваша Полина красит полы в кухне и коридоре. Не знает – куда девать вашу обувь.

А вы когда двигаетесь в обратный путь? Что, прямо в Москву или ещё куда-нибудь поедете?…

Пишите. Будем с нетерпением ждать ответа,

Мила получила обходную, 10–го будет последний день на работе и вечером выедет.

Передайте наш привет Вере Николаевне и Варсобиным и Рите с Колей, если они ещё гостят в Каменце, а так же Ивану Алексеевичу.

Купила Ёлке 2 шелковых рубашки и двое трусиков её размера.

Целуем всех вас крепко. Привет от папы и бабуси.

ПАПА И МАМА.

С чего же начать рассказ об этом, запомнившимся на всю жизнь – первым свиданием с Каменец-Подольским?

В 1963 году я с Виктором и маленькой дочкой – Стэллой приехала в этот город первый раз. И безусловно, именно поэтому – оправдано желание – в первую очередь познакомить всех с этим городом. Каменец – Подольский – необычный город и своей историей и архитектурными памятниками.

Познакомить – это не только рассказать, но и показать всё то, что для меня стало родным и ностальгически дорогим.

Показать можно – на фотографиях. Их у меня сохранилось не так уж и много. Поэтому приходится отыскивать нужные снимки в интернете.

По существующим законам охраны авторских прав я не имею права использовать чужие фотографии без разрешения авторов. Нынче в годы кризиса люди стараются заработать на всём, что продаётся и покупается. Настала очередь и фотографий. И не обязательно – ретро снимков и старинных открыток. Поэтому модераторы правы, требуя использования иллюстрации произведений только с письменного разрешения авторов снимков или – взятых с бесплатных сайтов.