Kitabı oku: «Некромант: Последний из легиона», sayfa 2

Запрокинув голову, демоноборец поглядел на кружившихся над Годуром стервятников. Это он привёл их, своих вечных спутников. Почему следовали за ним? Надеялись поживиться трупами, которые он оставлял после себя, или…

Раздался резкий окрик, и стайка детей мигом исчезла. К Элу направлялся жрец в долгополой алой мантии, из разреза которой выглядывала нижняя белая накидка, довольно чистая. На голове была плотно, по самые уши надвинута плосковерхая шапочка с вышитой на левой стороне эмблемой – голубем, держащим в лапах стрелу.

– Меня зовут Сарадан, я верховный жрец храма Укадара, – провозгласил высоким дребезжащим голосом священнослужитель, подойдя ближе.

За ним следовал низкорослый служка, весьма уродливый на вид. Он держал двумя руками небольшой медный чан, наполненный водой. Подмышкой торчала зажатая кисточка.

Жрец остановился, не доходя до охотника двух метров. Он был молод, лет двадцати трёх, щуплый и какой-то бесцветный. Должно быть, священник и сам это знал про себя и старался компенсировать невзрачный вид высокопарным тоном, громким голосом и подчёркнуто прямой осанкой.

– Как человек, следящий за духовной чистотой этого города, я обязан настаивать на том, чтобы ты, эм-м-м… пришелец, принял священное помазание Укадара.

Эл поправил капюшон и надел поверх него амигасу, скрывшую лицо почти до кончика носа.

– Слышишь?! – возмущенно возвысил голос жрец, оскорбленный подобным пренебрежением. – Я настаиваю, чтобы…

– Настаивай, кто тебе мешает? – скрипуче перебил демоноборец.

Чуть ли не в каждом поселении его норовили окропить, помазать или освятить ещё каким-нибудь способом.

Прикрепив дорожную сумку и отвязав циклопарда, Эл легко вскочил в седло чёрной кожи с заклёпками и вдел ноги в стремена.

– Как… как ты смеешь?! – возопил жрец, отступая, когда зверь начал разворачиваться, фыркая и шевеля ушами с кисточками. – Каждый, кто хочет остаться в городе, обязан…

Демоноборец подъехал к священнику вплотную. Тому стоило немалой силы воли заставить себя остаться на месте. Что ж, мальчик был достоин уважения хотя бы за это. Но Элу совершенно не хотелось спорить. Он приехал в Годур не ради дискуссий. Поэтому охотник свесился на бок, приблизив своё лицо к задранной физиономии жреца.

Каждый, кто хочет остаться в этом городе, должен молиться, чтобы мне сопутствовала удача при истреблении нечисти, – медленно проскрипел он и, прежде чем священнослужитель что-либо ответил, сильно выдохнул воздух Сарадану в лицо.

Жрец закачался, схватившись за горло, побледнел и едва успел опереться на перепуганного служку.

– Не бойся, – сказал Эл, проезжая вперёд. – Ты не умрёшь от этого. Просто немного помолчишь. Не стоит нарушать тишину, если твой голос не меняет её к лучшему.

Он направился вдоль улицы в сторону возвышавшегося над крышами домов храма Укадара. Так что священник мог не трудиться тащиться к гостинице. Однако Эл и не думал останавливать циклопарда, чтобы молиться. Вместо этого он объехал старое, нуждающееся в ремонте здание и направился к низким воротцам, отделявшим стоявший на окраине города храм от кладбища, утыканного надгробиями и крестами. На крашеных извёсткой жердях сидели жирные вороны, с тревогой поглядывавшие в небо, где плавно и зловеще кружились их конкуренты – стервятники.

Эл старался не обращать внимания на жителей Годура, выглядывавших из-за углов, из окон и провожавших его любопытными, но неприязненными взглядами. До обострённого слуха доносились обрывки разговоров и перешёптываний: «Говорят, последний в своём роде…», «Правда, что он людоед? Да не может быть!», «Не вздумай выходить вечером на улицу, Кирси! Я не собираюсь тебя потом по кусочкам…».

Всё это было привычно. Демоноборец даже не прислушивался, пропуская мимо ушей реплики, для них не предназначенные. Люди всегда боятся того, что не понимают, и интересуются тем, что превосходит их. А он превосходил. Хотя едва ли кто-то из жителей Пустоши согласился бы поменяться с ним местами. Разве что безумец.

А ещё Эл чувствовал интерес женщин Годуры. Он накатывал особой пряной волной и обволакивал теплом, правда, и в этих эманациях присутствовал страх. Но не за себя, а за детей, которых, по слухам, раз в месяц пожирал полумифический Легионер. Раньше Эла удивлял этот интерес. Ну серьёзно, думал он, как женщины могут сладко замирать, глядя на его укутанную в грубый дорожный плащ фигуру верхом на мутанте с Топей? Потом понял. Всё дело было в его уникальности. «Говорят, последний в своём роде…». Женщины мимо таких диковин равнодушно не проходят.

Циклопард согнал коротким рыком ворон и переступил воротца кладбища. Мягкие лапы со спрятанными в шерсти когтями ступали по земле между могилами осторожно, словно зверь боялся осквернить место последнего упокоения Годурцев. Эл остановил его в центре погоста и, приподнявшись на стременах, сильно втянул тонкими ноздрями воздух. Ничего. Только тихий шёпот, доносившийся со всех сторон. Мёртвые говорили, и их слова сливались в неразборчивый шум, давно ставший для охотника привычным фоном. Иногда только выделялся в нём резкий вопль, полный боли или страха. Но и это не заставляло Эла вздрагивать, как не шокирует никого трубный звук гудка дилижанса на городской улице.

Демоноборец развернул циклопарда и поехал прочь с погоста. Осмотр кладбища не удовлетворил его. Нужно было провести один эксперимент, для которого требовалась лошадь.

Глава 7

Жрец Сарадан встретил всадника возле входа в храм. Служки с ним уже не было, как и чана с освящённой водой. При виде охотника он шагнул вперёд, словно намереваясь преградить ему путь, но циклопард не замедлил хода.

– Я понимаю, что тебе наплевать на наши обычаи, – звонко заговорил жрец. – И ты можешь снова заткнуть мне рот. Наверняка у тебя в арсенале есть и другие заклинания, чтобы сделать это, но я всё же…

– У тебя есть лошадь, священник? – прервал речь Сарадана Эл.

– Что? – опешил тот.

– Лошадь есть?

Недоумевающий взгляд жреца остановился на циклопарде.

– Не в качестве транспорта, – угадав его мысли, сказал охотник. – Для эксперимента.

– Какого ещё эксперимента?

– Ты много переспрашиваешь.

– Я хочу знать…

– Тебе известно, что лошадь не переступит могилу, в которой лежит стригой или другой вампир?

– Ты собираешься проверить, нет ли упыря на нашем городском кладбище?

– Именно.

– Бесполезно. Все последние могилы пусты.

– А те, что появились больше четырёх месяцев назад?

– С ними всё в порядке.

– Лучше проверить. Иногда вампиры делают подкоп, чтобы незаметно возвращаться в могилы.

Сарадан колебался.

– Укадар, – начал он, однако Эл прервал его.

– Что твой бог сделал, чтобы избавить Годар от напасти?

– Да как ты смеешь?! – задохнулся от возмущения жрец.

Ему даже пришлось схватиться за перила крыльца, чтобы удержать равновесие, ибо он пошатнулся, услышав вопрос чужака.

– Ну, пусть Укадар накажет меня, если сможет.

– Так и будет! – побледнев, проговорил священник.

– Надеюсь, не раньше, чем я сделаю свою работу. Хотя едва ли меня сумеет покарать тот, кто не в состоянии перебить стригоев, верно? А может, вы просто не заслужили милости Укадара? Ладно, не отвечай. Мне некогда вести теософский спор. Скажи лучше: есть у тебя лошадь, или я поеду искать её на других дворах.

Жрецу стоило видимых усилий взять себя в руки.

– В конюшне, – процедил он.

Эл остановил циклопарда, который до этого выписывал перед крыльцом круги.

– Так веди.

Помедлив, священник направился к деревянной постройке слева от храма.

– Жду тебя на кладбище! – крикнул демоноборец, разворачивая циклопарда.

Когда Сарадан привёл под уздцы серую в яблоках кобылку, Эл сидел на надгробном камне.

– Побольше уважения к мёртвым! – буркнул священник и осёкся.

– Не заметил, чтобы в Годуре этим могли похвастаться, – отозвался охотник, поднимаясь. – Впрочем, это пустая могила, так что я едва ли кого потревожил.

– Что ты собираешься делать? – сменил тему жрец. – Водить лошадь через каждую могилу?

– Именно.

Забрав у Сарадана уздечку, Эл потащил животное к ближайшему кресту. Именно потащил, потому что кобыла упиралась. Но демоноборец был сильнее.

Священник наблюдал за действиями охотника. Могил было много. Пустошь не являлась спокойным местом, где люди жили в безопасности. Всё время кто-нибудь погибал. Так что эксперимент продолжался долго. От однообразия жрец заскучал и хотел было пойти в храм, но решил, что должен досмотреть спектакль до конца. Тем более, у ограды начали собраться зеваки. Некоторые задавали ему вопросы – в основном, чем занят демоноборец, и будет ли от этого толк.

Наконец, охотник обошёл все могилы и подвёл кобылку к воротам погоста.

– Всё чисто, – сказал он.

– Неужели? – саркастически усмехнулся жрец. – И что теперь?

Эл забрался в седло. Народ раздался в стороны, кто-то испуганно ойкнул.

– Нужно осмотреть место, где повесили прокажённого.

– Кого повесили? – нахмурился священник. – Какого прокажённого?

– Которого твой бог не защитил, как и жителей Годура, чьи могилы ныне пусты.

Услыхав такую ересь, Сарадан покраснел до кончиков ушей, но с ответом не нашёлся. В толпе загудели, но как-то неуверенно. Похоже, слова демоноборца задели людей за живое, особенно тех, чьи родственники оказались по ту сторону городской ограды и человеческой природы.

***

Выслушав желание охотника осмотреть место повешения прокажённого старика, Арко Спиллиан не удивился. Двое из предшественников Легионера тоже ездили поглядеть на дерево с болтающимся обрывком верёвки.

– Что ж, могу попросить Дирка Мидала сопроводить тебя, – подумав, сказал градоначальник. – Но ехать долго, а скоро начнёт смеркаться. Сейчас рано темнеет. Хотя до полуночи далеко, конечно.

– Стригои появляются не в полночь, как многие ошибочно полагают, а с закатом, – проговорил демоноборец. – Они не выносят солнечных лучей, а вот часами, как правило, не владеют. Такие ценные вещи редко кладут в могилу с умершим.

– Я к тому, что вы можете не успеть вернуться до захода солнца.

– А я и не собираюсь. Провожатого же отпущу, как только доберёмся до дерева того.

– Не собираешься возвращаться? – прищурился градоначальник. – И что это значит?

– Не сбегаю. И от работы не отказываюсь. Просто собираюсь провести ночь по ту сторону городской ограды.

Арко Спиллиан помолчал, обдумывая слова демоноборца.

– Что ж, как хочешь, – проговорил он, наконец. – Тебе виднее. Тогда я сейчас же позову Дирка, чтобы вы могли отправиться немедленно, не теряя времени.

– Он был с вами, когда вы ездили искать тело старика?

– Был, ясное дело. Он же как-никак наш капитан. Так звать?

– Было бы неплохо, господин градоначальник.

Разговор происходил в трапезной трактира, в углу зала, за маленьким столиком возле окна. Посетителей было много – скорее всего, потому что люди явились поглазеть на удивительного чужака, хоть и делали вид, будто зашли просто выпить пива.

Оставив демоноборца одного, Арко Спиллиан приблизился к бармену и сделал ему знак наклониться. Когда тот подставил ухо, прошептал:

– Пошли-ка, Герти, кого-нибудь из своих мальчишек за Дирком Мидалом, и поживее.

Трактирщик, приходившийся градоначальнику племянником, только кивнул, не задавая лишних вопросов.

Спустя четверть часа явился высокий, тощий, как жердь, мужик в мягкой шляпе с понурыми полями, жилетке, на правой стороне которой виднелся криво приколотый капитанский значок (перекрещенные меч и стрела на фоне книги) и высоких сапогах со шпорами. На вид ему было лет тридцать пять. В зубах он держал соломинку. Обведя зал трактира прищуренным взглядом, он кивнул бармену и направился в угол, где сидели Арко Спиллиан и демоноборец.

– Звали? – опустив приветствие, спросил Дирк.

– Покажешь охотнику место, где Кройны оставили того бродягу, – тихо сказал градоначальник.

– Прокажённого, что ли?

– Его самого.

Соломинка переместилась из одного уголка рта в другой.

– Поздновато для таких прогулок.

– Только довезёшь его до места, и сразу назад.

– Ждать не надо?

– Нет.

Во время разговора Дирк смотрел исключительно на Арко Спиллиана.

– Лады, покажу. Ток надо щас прямо ехать, чтоб до темноты успеть.

– Сейчас и поезжайте.

Демоноборец встал и направился к выходу. Дирк вопросительно поднял брови, проводив его взглядом.

– Двигай за ним, – сказал Арко Спиллиан. – И треплись по дороге поменьше.

– Да о чём разговаривать с этим? – пожал плечами Дирк.

– Вот и не надо. Только если что спросит, да и то… думай, прежде чем отвечать.

Капитан приложил два пальца к краю шляпы.

– Как скажете, господин Спиллиан.

Глава 8

Несмотря на название, Пустошь совсем не походила на выжженную солнцем пустыню. Может, когда-то здесь и царствовал песок или растрескавшаяся земля, но теперь всё покрывали сочная трава и дремучие леса. Реки тоже имелись, и довольно полноводные. В чащах жили звери, в ветвях щебетали птицы. И ещё повсюду водились чудовища. А вот людей было мало. Когда-то они заселяли всё пространство с запада на восток и с юга на север, но после Великой войны жалкие крохи уцелевших разбредались по Пустоши, ища пропитания и способа уцелеть. Получалось не у всех, далеко не у всех. Но постепенно люди приспособились к новому миру, проросшему на обломках прежнего, и стали плодиться. И всё же далёк был час, когда человечество смогло бы сравниться численностью с собою же прежним.

В чистом, прозрачном небе чёрными силуэтами кружились стервятники. Иногда воздух оглашался пронзительными, нетерпеливыми криками. Эл ехал, опустив голову и прикрыв глаза. Ему не нужно было пялиться на придорожные кусты и деревья или направлять циклопарда. Животное само знало, что нужно следовать за рыжей лошадью человека в мягкой шляпе с обвислыми полями.

Спустя час скачки, в которой мутанту приходилось сдерживать прыть, чтобы постоянно не обгонять кобылу капитана, Дирк Мидал натянул поводья и обернулся к своему молчаливому спутнику.

– Эй! – окликнул он. – Приехали.

Соломенная амигаса приподнялась, так что стал виден массивный подбородок, но не глаза.

– Значит, это здесь?

Демоноборец ловко спрыгнул с циклопарда и направился к толстому, кривому дереву, с нижней ветки которого свисал обрывок верёвки. Капитан следил за ним с едва заметной гримасой отвращения. Он считал, что Спиллиану не следовало нанимать этого выродка – подождали бы другого, нормального охотника на нечисть. А Легионер… Если хотя бы половина ходивших о нём слухов – правда, то лучше бы вообще не впускать его в город. И, уж тем более, не заключать с ним контрактов. Но Спиллиан не имел привычки советоваться или спрашивать чужого мнения. Воротил, что хотел. Вот и теперь сам решил связаться с этим ублюдком. А расхлёбывать… Расхлёбывать, если что, придётся всем миром. Это уж как пить дать. При этой мысли капитан покачал головой, стянул шляпу и вытер ею вспотевшее лицо. К вечеру становилось не прохладнее, а теплее. Вернее, на землю спускалась духота. Дирк бросил взгляд на небо, где уже не было видно солнца, скрывшегося за верхушками деревьев. Градоначальник сказал доставить демоноборца на место, где эти дебилы Кройны вздёрнули бродяжку, и возвращаться, но капитану хотелось поглядеть, чем будет заниматься легендарный охотник.

А тот ничего особенного не делал. И вообще, вёл себя странно. Конечно, после смерти прокажённого старика прошло четыре месяца, но Дирк ожидал, что демоноборец хоть попытается найти какие-нибудь следы. Его предшественники, по крайней мере, так поступали. Правда, успеха они не добились.

Охотник прошёлся под деревом, задрал голову, поглядел на верёвку, а затем устремился к ближайшим кустам. Тщательно осмотрев их, он раздвинул ветки и исчез в зарослях. Его не было минут пять или больше, в продолжение которых до капитана доносились треск и шелест, а также – иногда – приглушённое бормотание. Дирк уже начал обеспокоенно ёрзать в седле, подумывая, что пора сваливать, пока не сгустились сумерки, когда, наконец, демоноборец появился, отряхиваясь от травы и листвы. Амигасу он держал в руке, так что голову прикрывал лишь капюшон. Капитан поморщился при взгляде на неестественно бледную кожу, туго обтягивавшую череп. Носит же таких земля! И чем, если подумать, этот охотник отличался от стригоев, которых собирался прикончить?

– Куда делась обезьяна старика? – спросил демоноборец.

Дирк встретился взглядом с чёрными глазами Легионера, и его замутило. А он повидал в жизни всякого, от чего даже крепких мужиков трясло и выворачивало. Но эти лишённые белков буркала, словно стеклянные, да ещё окружённые ядовитым зелёным свечением… Капитан словно заглянул в глаза самой смерти! А это пострашнее вывалившихся внутренностей, раздробленных костей и крови.

Демоноборец повторил свой вопрос.

– Не знаю, – выдавил из себя Дирк, жалея, что остался, а не свалил, как велел Спиллиан.

– А куда братья Кройны дели сумку старика?

– Понятия не имею!

Капитан услышал свой голос и не узнал: он стал высоким и каким-то визгливым. Нет, с этим пора заканчивать!

– Мне пора возвращаться, – проговорил Дирк, пришпорив лошадь. – Скоро стемнеет. Советую и тебе вернуться в Годур прежде, чем сядет солнце.

– Спасибо за добрый совет, – тон охотника на нечисть показался капитану насмешливым. – Но я и ночь отлично ладим.

Стиснув зубы, Дирк погнал лошадь обратно по дороге. В небе пронзительно крикнул стервятник, ему ответил из чащобы уханьем филин. Да, день клонился к закату, и скоро, очень скоро должно было стемнеть. Сумерки сгущались быстро, порой заставая неосторожного путника посреди тракта, безо всякого убежища. Капитан ударил каблуками, шпоры впились в рыжие бока лошади, и та, обиженно всхрапнув, понеслась во весь опор.

Проводив его взглядом, Эл неторопливо подошёл к дереву, присел возле толстых корней, торчавших из земли наподобие застывших удавов, и стащил перчатки. Бледные пальцы прикоснулись к шишковатой потрескавшейся коре, прошлись по изгибам, оглаживая их. Ладони легли на основание ствола, прижались к дереву. Демоноборец прошептал короткое заклинание, и его руки окутало призрачное зеленоватое сияние.

Эл чувствовал пульсацию соков старого дуба, его дыхание, его жизнь. Но это не интересовало охотника. Важно было, что он ощущал эманацию мёртвой крови, которую всосали корни могучего дерева вместе с другими жидкостями, поступавшими в почву. Демоноборец вслушивался, всматривался и вчитывался в то, что хранила в себе кровь, которая служила почти идеальным источников информации о том, кому принадлежала. Эл отбросил эманации зверей, умерших неподалёку от дуба, а также пары мужчин и трёх женщин, проливших свою кровь на корни дерева шесть лет назад. Были другие следы, которые охотник отметал как лишние. Наконец, он нашёл эманацию прокажённого старика. Всего несколько капель, должно быть, упавшие из его носа, когда он боролся за свою жизнь. А может, братья Кройны вырубили его ударом по голове и бесчувственного запихнули в петлю. Как бы то ни было, кровь пролилась, и Эл чувствовал её. Она текла из болтавшегося на ветке старика, текла из него и после того, как бродяга переродился. Не умер, как большинство ошибочно полагает, говоря о вампирах и стригоях, а именно переродился. Далеко не каждый повешенный может стать ночным демоном – для этого он должен появиться на свет немного иным. Говоря другими словами, только человек, имеющий предрасположенность, превращается в упыря. Причём он вполне может прожить обычную жизнь, если ничто не спровоцирует трансформацию. Потому-то вампиров так мало. Куда меньше, чем гласят легенды и слухи. Но в данном случае обитателям Годура не повезло: к ним явился старик, родившийся с предрасположенностью, и братья Кройны повесили его у дороги, инициировав превращение безобидного бродяги в стригоя.

Глава 9

Поиск и чтение мёртвой крови заняло много времени, так что, когда Эл поднялся и вытер ладони о плащ, сумерки уже потеряли прозрачность и загустели. Становилось жарко и душно, как в парнике, воздух словно застыл. Но демоноборец ничего этого не чувствовал. Он направился к циклопарду, прислушиваясь к лесным шорохам, трескам и крикам. Натянув перчатки, Эл достал из седельной сумки чемоданчик, положил на колено, раскрыл и вытащил склянку с фосфоресцирующим порошком. Встряхнув её, он пробормотал заклинание Проявления, затем достал зубами пробку, высыпал на ладонь немного снадобья и сильно дунул на него, заставив взлететь и раствориться в воздухе. После этого демоноборец спрятал порошок назад и сотворил Знак Герма. Тотчас на земле возле дуба и особенно под веткой с болтавшейся верёвкой появились светящиеся зелёным точки – где одна, а где сразу несколько. Некоторые были больше, другие меньше, третьи и вовсе едва заметны.

Запрыгнул в седло, Эл направил своего шестилапого зверя в чащу – туда, куда уводили светящиеся на земле и траве капли крови, потерянные четыре месяца назад освободившимся от верёвки стригоем.

Да, Пустошь совсем не соответствовала своему названию. По крайней мере, не здесь, на востоке. Может быть, к западу всё изменится – туда держал путь демоноборец, словно дозором обходивший земли новых поселений. Новых – для него, видевшего старый мир. Деревья обступали так плотно, что циклопарду порой приходилось искать проход между могучими стволами. Кусты были густыми, трава – высокой и упругой. Мох покрывал камни целиком, а стволы – метров на пять от земли. И вокруг копошилась невидимая жизнь. Чащобу наполняли птицы, животные и насекомые. Пару раз Эл замечал горящие глаза хищников, следивших за ним из влажного мрака. Здесь, где природа цвела без вмешательства человека, заново отвоёвывая пространство у Пустоши, уже не было ультрафиолетовых лучей, хотя солнце ещё не совсем скрылось за горизонтом. А значит, в лесу наступил час стригоев.

Около оврага, заросшего папоротником, Демоноборец остановил циклопарда, слушавшегося не столько уздечку, сколько невысказанную волю своего хозяина, спешился и немного прошёлся, по колено утопая в разлапистых листьях. Наклонившись, поднял полуистлевшую верёвочную петлю. Несомненно, её выбросил стригой. Вернувшись к мутанту, Эл забрался в седло и поехал дальше, но спустя четверть часа он вдруг выпрямился и с силой втянул ноздрями спёртый воздух. Повернув голову влево, охотник направил туда своего шестилапого зверя. Стригой не мог уйти слишком уж далеко от дороги – его должен был застигнуть рассвет, и твари пришлось искать убежища. А, как известно, упыри редко кочуют и меняют свои пристанища. Обычно они остаются там, где осели после перерождения. Если, конечно, поблизости имеется источник пищи – то бишь, населённый пункт. Эл выехал в поле, окружённое лесом, но такое большое, что дальняя полоса деревьев едва виднелась на горизонте. Небо было совсем тёмным, над головой высыпали звёзды, а луна, частично скрытая тучами, походила на выщербленный череп, повёрнутый в профиль. Впереди возвышались опутанные вьюнком и скрытые на четверть буйно разросшейся травой конструкции из ржавого металла, напоминавшие повёрнутые ударной частью вверх гигантские молотки, закреплённые между двумя опорами на манер качелей. Никто, кроме Легионера, уже и не помнил, для чего они когда-то служили. Теперь их воспринимали просто как загадочные артефакты прошлого, бесполезные элементы пейзажа.

В темноте уже не светились, указывая путь, капли крови, но Эл продолжал двигаться в заданном ими направлении, не сомневаясь, что вскоре отыщет убежище стригоя. Когда он проезжал под бурыми от коррозии вышками, они показались ещё более циклопическими, нежели издалека. Крупные птицы, слетев с ржавых конструкций, захлопали крыльями, удаляясь в сторону леса. Однако взгляд демоноборца привлекли не они, а стайка ночных бабочек, выпорхнувшая из темноты и беззвучно пронесшаяся мимо него. Это был несомненный знак присутствия стригоев, ибо Эл знал, что ночные бабочки сопровождают данных тварей так же, как стервятники – его.

Справа в траве что-то белело, и демоноборец почуял хорошо знакомые эманации. Свернув, он спешился и присел над частью скелета. Лесные звери утащили обе ноги и одну руку, оставив следы зубов на рёбрах и черепе, через глазницы которого успели прорости бледные мелкие цветы. Осмотр останков одежды и сумки, обнаружившейся неподалёку, подтвердил догадку Эла – это был один из его предшественников-демоноборцев. Значит, ему удалось отыскать логово стригоев, но дальнейшие события разворачивались не в пользу охотника. Конечно, он не стал вступать в схватку со всеми тварями, коих развелась в лесу целая куча – подобное безумство было обречено на провал. Демоноборец намеревался уничтожить только того, кто стоял у истоков напасти – старика, повешенного братьями Кройнами. Очевидно, он, как и Эл, догадался, что убийство бродяги послужило началом появления ночных чудовищ, и, подобно Легионеру, двинулся через лес на поиски логова упырей. Но почему он погиб? Едва ли охотник напал на стригоя ночью, когда тот полон сил. Скорее, он должен был дождаться рассвета, войти в убежище и прикончить упыря, пока тот спал. Так поступали с вампирами всех мастей. Но Эл помнил, что ему говорили насчёт демоноборцев, заезжавших в Годур раньше него: они отправлялись из города по ночам и не возвращались. По ночам…

Охотник прихватил кое-что из вещей мертвеца – не пропадать же добру, тем более, снаряжение истребителей нечисти большая редкость и стоит немалых денег. Особенно порадовал Эла большой бинокль с целыми стёклами, надетый на шею скелета. Пришлось приподнять череп, чтобы снять его.

Сложив трофеи в седельную сумку, Легионер сел на циклопарда и двинулся дальше, размышляя о странном поведении своих сгинувших коллег. Обычно после заката охотник выслеживает упыря, только чтобы убедиться, что имеет дело с кровососом, или чтобы выяснить, где тот прячется днём. Но в данном случае, тот, кто догадался, что стригоем стал бродяга, должен был и так сообразить, где находится логово. Собственно, Эл уже и сам видел его сгнившие, осевшие крыши, торчавшие из травы у кромки леса, которым заканчивалось поле. И тут демоноборца осенило: ну, конечно! охотники хотели узнать, где прячется именно первый упырь, родоначальник выводка, так сказать. Им ведь предстояло иметь дело с несколькими десятками тварей. Не лазать же по всем подвалам, погребам и заброшенным, высохшим колодцам в поисках трансформировавшегося старика.

Глава 10

Особое обоняние заставило Эла притормозить возле последней вышки. У её основания он обнаружил ещё один труп, тоже истерзанный хищниками. Вещи и этого демоноборца оказались нетронутыми – стригоев интересовала только его кровь. Некоторые кости оказались не только погрызены, но и переломаны. Осмотрев их, Эл задрал голову и долго глядел на ржавую вышку. Да, наверху было множество площадок, выступов и перекладин, где можно было устроить гнездо для наблюдения, а торчавшие из основания скобы, хотя поломанные и частично отсутствовавшие, могли послужить опорами при восхождении для ловкого человека, которым охотник на нечисть, несомненно, являлся. Подозрения Эла подтвердила оптическая труба, валявшаяся в траве и частично втоптанная в землю. Выходило, оба демоноборца, вычислив убежище стригоев, заняли позиции в поле – один в траве, а другой – на вышке – чтобы узнать, где скроется основатель выводка. Они следили за развалинами рабочего посёлка при помощи оптики и стали жертвами нападения упырей. Эл задумался. Ну, допустим, тот, что лежал на земле, не заметил, как к нему подкрались. Но второй находился наверху, и свалился оттуда, переломав кости. Уж, конечно, не потому что не удержал равновесия. Его сбросили – в этом Эл не сомневался. Однако, вопреки распространённому заблуждению, стригои, являясь всего лишь низшими вампирами, не умели ползать по стенам и потолкам. А прикончить упыря, вздумавшего забраться на вышку, используя скобы, не стоило бы опытному демоноборцу никакого труда. И, тем не менее, кто-то столкнул его вниз, где уже поджидали стригои.

Прибрав вещички незадачливого охотника, Эл вернулся к телу и опустился на корточки. Он собирался узнать кое-что ещё у своего павшего коллеги, но для этого требовалось немного чёрной магии. Магии, самой страшной из всех, которой владели люди. Бледные губы демоноборца зашевелились, произнося заклинание. Затянутые в перчатку пальцы сложились особым образом и принялись чертить над костями символ Тантоса. Спустя десять секунд изо рта Легионера повалил зелёный дым. Клубясь, он «проливался» на то, что осталось от скелета, окутывал рёбра и череп, словно «впитываясь» в них. Когда Эл замолчал, треснувшая челюсть мертвеца дёрнулась, зубы стукнули друг о друга, а пустые глазницы наполнились зелёным сиянием. Голова повернулись, сломанные пальцы пошевелились.

– Ты здесь? – проговорил Эл, глядя не на скелет, а поверх него.

В воздухе медленно материализовался образ человека – вернее, только верхняя его часть. Всё, что было ниже пояса, походило на дым и смешивалось с сиянием, исходившим из глазниц черепа. Со стороны могло показаться, что демоноборец призвал джина, но на самом деле он вернул на время из Нижнего мира душу погибшего.

– Я здесь, – пошелестел ответ, хотя призрачные губы не шевельнулись.

– Как ты умер? – спросил Эл.

– Разбился о землю. Было больно.

– Почему ты упал?

– Меня столкнули. Было больно.

– Кто сбросил тебя с вышки?

– Маленький человек.

Демоноборец ненадолго задумался, прежде чем задать следующий вопрос.

– Какого он был роста?

– Не знаю. Размером с собаку.

– Какую собаку? Большую?

– Среднюю.

– Опиши его.

– Маленький, покрыт шерстью, руки чёрные, клыки. И хвост. У него был хвост.

Эл кивнул, словно ожидал услышать что-то подобное.

– Как он мог тебя сбросить? Почему ты не убил его?

– Маленький, быстрый. Не заметил, как поднялся. Стригоя бы увидел – они большие. Этот маленький. Прыгнул и укусил в шею. Кровь из артерии. Сорок секунд – и конец. Но я потерял равновесие и упал. Было больно.

– Ты узнал, где прячется первый стригой?

– Нет. Не успел.

– Хорошо. Теперь уходи.

Эл сотворил символ Тантоса наоборот и произнёс короткое заклинание. Зелёный «дым» начал таять, а призрак охотника задрожал и словно втянулся в глазницы черепа. Демоноборец поднялся. Все его подозрения подтвердились. Несомненно, предшественника укусила обезьяна бродяги, ставшая первой жертвой переродившегося в стригоя. Приматы были единственными животными, которые подвергались подобным трансформациям, ибо имели такую же кровь, как люди. Недаром они и болезням подвергались тем же самым. Почему охотник не стал упырём? Потому что только укус основателя выводка превращает в кровососа. Все, кого он обратил, были помечены его клыками. И это значило, что он выходил на все вылазки своей стаи – важная информация для истребителя нечисти. Но демоноборцев в ряды стригоев не приняли. Одного вон вообще посадили на собственный кол.