Kitabı oku: «Тим»

Yazı tipi:

ISBN 978-5-0055-8090-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Медленно пройдясь по небосводу, жаркое светило наконец-то скрылось за горизонтом. С поросших лесом холмов, окруживших разрушенный старый город, потянуло прохладой. Скользя сквозь разбитые давней войной кварталы, сквозь поросшие чахлым кустарником груды битого камня, ветер устремился к жилым окраинам.

Вея вдоль уцелевших в орбитальных бомбардировках малоэтажных улиц, потоки прохлады просочились на базарную площадь, невольно ставшую центром всё ещё теплящейся здесь жизни. Минуя шумную толпу и прутья клетки, ветер обдал лицо Тима долгожданной свежестью.

Сегодня принесенная какофония запахов и звуков тронула не так, как обычно. Даже дурманящий запах пищи не вызвал бурю в пустом желудке. Вместе с сумеречной прохладой в клетку прибыли первые за последние дни покупатели, и вниманием Тима завладело происходящее рядом.

Отчаянные мольбы худой, темноволосой женщины оборвала брань и удар в живот. Дана, Тим слышал, что зовут её так, согнулась пополам и завалилась на решётку. Ловя ртом воздух, женщина сползла на оббитый железом пол, засучила ногами. Сын кинулся к матери, но Корол, коренастый владелец клетки, схватив парня за шиворот, толкнул к покупателям.

– Прошу, – разнёсся по клетке низкий голос торговца, – ему почти шесть, такой мелюзги от пяти до восьми лет у меня семь штук.

Покупатели, чья серая форма и редкий загар даже Тиму говорили об их ремесле, тянуть не стали. Сухой, седовласый мужчина, явно главный среди двоих прибывших, достал из наплечной сумки мигнувшую индикатором пластину с ручкой. Едва луч сканера обшарил парня, седовласый всмотрелся в показания прибора.

– Сколько? – спросил он наконец.

– Двадцать пять за голову. Заберёте скопом, отдам по двадцать три.

Поджав губы, седовласый ещё раз демонстративно сверился с прибором.

– Не думаю, что твоё барахло так дорого стоит.

На лицо торговца легла тень.

– Это барахло жрёт два раза в день, спит ночами и содержится в отменных условиях.

Кивнув подручному, Корол ждал, пока чужакам демонстрировали старый, ещё военного образца ручной медицинский сканер.

– Товар отменного качества, – продолжил он, – за это я ручаюсь. Мне не нужны претензии к проданному товару, а претензии от экипажа боевого Сайдонского крейсера мне не нужны тем более. Я и так в знак уважения даю минимальную цену.

– Дорого, – вмешался в разговор спутник седовласого.

Молодой, лет двадцати пяти мужчина, высокий, крепкий, не проронивший до сих пор ни единого слова, потеряв интерес к царящей вокруг базарной суете, подключился к разговору.

– На Сашипе мы гости редкие, – разнёсся под сводами клетки его вкрадчивый голос, – поэтому о местных ценах имеем смутное представление. Но цены верхних миров знаем, и я уверен, здесь мы найдем клетку, готовую ради выгодной сделки пойти нам на встречу.

Он обвёл рукой гомонящую, ожившую после дневного зноя базарную площадь, где среди торговых рядов тут и там возвышались продающие невольников клетки. Торговец не повёл бровью, а вот Тим, заинтригованный голосом, невольно последовал взглядом за рукой покупателя.

За прутьями благоухало лето. Тахор, город, разрушенный столетия назад, занял собой всю лежавшую между холмов долину. Даже жалкие его останки, распустившие вдоль реки щупальца улиц, при каждом взгляде поражали юношу невиданным размахом и количеством жителей.

Сквозь пышную растительность, обрамившую паутину расходящихся от рынка дорог, виднелись ряды массивных каменных строений. Дома Тахора, впечатляющие разнообразием и пестротой, из раза в раз напоминали Тиму образы из добрых сказок, слышанных в детстве от матери.

Мысль о родителях выветрила из головы светловолосого юноши благодушные нотки. Пейзажи чужого города померкли, а он вновь сидел в клетке невольников и, все крепче сжимая зубы, вслушивался в торг, предметом которого не раз бывал сам.

***

С раннего детства Тим с открытым ртом слушал истории о былом величии. Рассказы старших о предках, заселивших сотни звездных систем, наполняли душу мальчишки восторгом и трепетом. Слова о могучей технике, о бороздивших просторы вселенной гигантских звездолётах будили восхищение и грусть о великой утрате. Слушая старейшин, Тим часто пытался представить подвластные людям машины, способные менять климат планет. Детей учили, что и Вирон, их малолюдный, девственный мир, не что иное, как продукт прежнего величия предков.

Вирон изобиловал флорой и фауной, что и позволило колонистам просуществовать до последних времён. Передаваемые из уст в уста истории гласили, что первые жители прибыли сюда чуть более трёх столетий назад. Обустроившись, они взялись за тонкую доводку их нового мира и подготовку к приёму оборудования и следующих волн переселенцев, но больше на Вирон никто не прилетел. Информация, как и почему в метрополии разразилась война, до колонистов не дошла. Снабжение и связь с внешним миром прервались резко и бесповоротно.

Через что прошли первые поселенцы, Тим думал редко. Знал другое. Спустя приблизительно триста сорок лет, как нога человека ступила на Вирон, вместо развитого общества на планете вело борьбу за выживание пришедшее в упадок поселение, существующее исключительно за счёт земледелия, рыболовства и охоты.

Завезённое первым потоком оборудование со временем вышло из строя, предопределив судьбу едва зародившегося общества. Тим как-то видел поросшие лесом руины с останками сгнившего металла. И всё. Из всех великих достижений предков, кроме умения читать, писать да знаний о множестве вещей, которых никогда не видел, до Тима не дошло ничего.

Относительно беззаботная жизнь закончилась с шестым днём рождения. Судьбу определила острая нехватка мужчин. Мало кто думал, что завезённые для баланса плотоядного мира хищники в отсутствии человека займут равные с ним позиции. Какой сбой дала недостроенная экосистема планеты, никто не знал. Но порой встречались настолько странные, свирепые и умные звери, что встречи эти редко обходилась без потерь и увечий.

В шесть лет от роду Тим в качестве кухаря впервые отправился в составе охотничьей партии. К одиннадцати на его теле имелись шрамы, а вместе с ними опыт и уважение старших охотников. В тринадцать, смекалистый и одарённый не дюжей физической силой, Тим стал лучшим метателем камней в поселении и вполне себе умелым охотником.

Четырнадцатый день рождения встретил, входя в ворота оградившего поселение частокола. Приземистая, словно вышедшая из древних рассказов машина, да четвёрка непривычно одинаково одетых людей, окружённых высыпавшими на улицу поселенцами, стали полной неожиданностью.

Говорили, как и прежде, на одном языке. Тим слышал много неизвестных слов, но понимал гостей вполне сносно. Подхваченный общим весельем, он восторженно слушал о грядущих переменах. В честь первых посланников внешнего мира, вечером в ратуше собрались все до последнего жителя. Сидя за общим массивным столом, слушая рассказы офицеров поисковой службы, Тим, как и все, уплетал вытащенные кухарками запасы и необычные на вкус припасы чужаков.

Очнулись в трюме звездолёта. В длинной, тускло освещённой металлической коробке с рядами настилов и дырой в полу для естественных потребностей уместились все семьдесят два жителя поселения. Спустя несколько часов отъехавшая в сторону стена впустила одного из побывавших у них офицеров в сопровождении трёх бородатых молодцов с оружием в руках.

– Меня зовут Рос Вросски, – ещё раз представился офицер поисковой службы, но его перебили гневные возгласы.

Отца, бросившегося к вошедшим, убили, даже не выслушав. Тим не сразу связал едва слышный треск и вибрацию воздуха с его падением на пол. Понятие, что случилось, пришло с видом сочащейся из-под бездыханного тела крови. Не помня себя от горя и ярости, Тим бросился к недавнему гостю и почти вцепился в горло, но удар в лицо полыхнул искрами и отправил в темноту.

Позже, всхлипывая и глотая слёзы, мать пересказала Тиму слова убийцы. От неё впервые услышал слово «грязь». Что такое ей быть, понял, когда спустя какое-то время их всех загнали в вонючее, ободранное нутро челнока и спустили на непохожую на Вирон планету. Там, прицепив к тросу, пинками и прикладами пригнали на невольничий рынок, где всех, от мала до велика, продали придирчивым покупателям. Не реагируя на мольбы и проклятия, новые хозяева бесцеремонно разлучили годами сросшихся людей.

С тех пор никого из прежней жизни Тим не встретил. Проданный крупному фермеру, два года он работал на болотах, где множество согнанных с уголков бывшей империи людей растили капризный злак, популярный в верхних мирах. Разговоры между невольниками жестоко пресекались. Но все же, работая рядом с людьми, Тим постепенно выяснил, как мир, что грезился светлой сказкой, обернулся жестоким кошмаром.

Как и почему в те давние времена в содружестве случился раскол, сказать никто не мог. Версий услышал несколько, но неизменной была только концовка. Противостояние распалило пожар, который, пройдясь по системам в виде космических сражений, жестоких штурмов и орбитальных бомбардировок, мало кого обошёл стороной. Почти двести лет, то затухая, то разгораясь вновь, сжирая ресурсы материальные и людские, война катилась по просторам содружества. Катилась, хороня промышленные и научные центры, континенты, а порой планеты целиком.

Источником знаний для Тима стал тщедушный старик, проживший полгода в одном с ним загоне. Видя, что долго тот не протянет, Тим взял на себя часть работы деда Андрикса. Сухой, невысокий старик в благодарность украдкой тратил на просвещение хваткого юноши часть отведённого на сон времени.

Так Тим узнал, что война закончилась сражением, на которое обе стороны кинули последние резервы. Не один месяц, сходясь и расходясь вновь, флоты жгли и истребляли друг друга. Космос стонал, принимая в объятия всё новые и новые жертвы.

К концу той битвы жалкие остатки, уцелевшие в горниле последних схваток, к столь серьёзным действиям оказались неспособны. На момент окончания столкновений победителей не оказалось. Промышленность содружества лежала в руинах. Сообщение между мирами сходило на нет.

Кто из флотских адмиралов первым вышел из подчинения правительств, история не сохранила. Донесла другое: неподчинение в рядах военно-космических сил приобрело массовый характер.

Получив власть над пространством, бунтари командиры заявили правительствам, что отныне судьба содружества в их руках. Потеряв космос, структура управления противоборствующих сторон рухнула окончательно, предоставив системам полную свободу действий. Бойня остановилась, но спокойно вдохнуть потрёпанным войной мирам не дали. Напасть пришла в виде всё тех же разрозненных космических формирований.

Те, кто пытался наладить связи и восстановить кооперацию между мирами, рано или поздно сталкивались с остатками космических сил, грабящих всё, что попадало в зону видимости систем их кораблей. Этих людей с детства учили убивать. Они провели на войне всю сознательную жизнь. Их отцы тоже дрались, их деды погибли в битвах. Эти люди не знали жалости, компромиссов и сомнений, а вкусив власти и вседозволенности, взялись делить послевоенное пространство.

Делили, как умели. Время масштабных космических сражений безвозвратно ушло. Ему на смену пришли бесконечные стычки конкурирующих меж собой адмиралов. Лихорадочно, под угрозой висящих на орбите крейсеров и эсминцев, каждый из них стремился подчинить наибольшее количество населённых систем, которые в силу слабости не могли отвергнуть пришедший с орбит ультиматум.

Брали столько, сколько могли удержать. Всё зависело от класса и количества кораблей, объединившихся под тем или иным вымпелом. Передел территорий бывшего содружества длился несколько десятилетий. В итоге, на его осколках образовались пять крупных независимых союзов.

Экономика всех без исключения была в упадке. Производственная база в сравнении с прежним потенциалом представляла жалкое зрелище. Пришло время вспомнить о сгоревших в горниле войны миллиардах врачей, учителей, высококлассных специалистов, погибших в результате атак на города, предприятия, научные и производственные центры.

Оценив перспективы, новоявленные правители пришли к мнению, что для восстановления хотя бы части прежних компетенций необходимо объединить усилия. На вопрос, почему этого не сделали, старик выдохнул и долго говорил о глупости, алчности и непомерных амбициях.

Старик стал для Тима настоящим кладезем ценной информации. От него узнал много новых слов и значений. Благодаря ему Тим смог понимать и доходчиво изъясняться. Именно он подробно объяснил Тиму, в каком обществе тот оказался.

В мире, где Тим выживал уже два долгих года, все враждовали со всеми. Упадок практически убил высокотехнологичное производство. Тим знал, что сегодня флоты союзов составляют разменявшие не одно столетие корабли, возможности и функционал которых с годами неизбежно таяли.

На заре забрезжившей нехватки ремонтного материала вскрывались последние военные склады. Дальше разграблению подверглись уцелевшие ремонтные и строительные доки. С тех пор прошли столетия и, несмотря на колоссальный ресурс древней техники, ресурс этот дожимал последние свои соки.

О таких вещах, как сменные модули на замену вышедшим из строя, давно не мечтали. Сегодня древний отстойник списанных кораблей, обнаруженный сбившимся с маршрута торговцем, стал причиной жестоких стычек с участием всей пятёрки новообразованных союзов.

Понимая, что жизнь и власть напрямую зависят от способности держать космос, правители с упорством обречённых пополняли запасы ремонтного материала. В ход шло всё. В космической пустоши царило право силы. Просторы бороздили как одиночки, так и группы рейдеров, до нескольких десятков кораблей. Всё, что встречалось на пути и имело глупость оказаться слабее, нещадно грабилось и уводилось в собственные доки.

Брали все: товар торговцев, руду, минералы, разбитые корабли групп сопровождения и их экипажи. На чернильных просторах космоса грабёж стал высшей степенью доблести и отваги, но мира не было не только в космосе. Время от времени армии одного из союзов, проломив защиту, валились с орбиты и подвергали разграблению целые планеты.

Война в её прошлом понятии давно не велась, никто не шёл до победного конца, никто не хотел нести потери, штурмуя чужие столицы. Каждый бил каждого, но бил не смертельно, и это устраивало всех.

Здесь сложились странные, часто дикие правила, с оглядкой на которые жили все двести шесть миров некогда единого союза. Здесь каждый грабил каждого и это был нормальный порядок вещей. Здесь взятые в плен при космической атаке, ровно как и захваченные в ходе грабительских рейдов, вмиг превращались в низших существ и это тоже считалось нормой.

Старик пояснил, что за века насилия и крови люди стали невосприимчивы к чужой боли. Он при каждом удобном случае твердил, что жизнь человека здесь ничего не стоит, и призывал к смирению, но Тим не желал мириться с таким положением.

К шестнадцати годам у неглупого, успевшего хлебнуть юноши сложились собственные взгляды на понятия «хорошо» и «плохо». Выросший в иных условиях, смотрящий на мир по-другому, Тим первое время не верил глазам, видя, что люди способны делать с людьми.

Позже, ежедневно сталкиваясь с унижением, оторопь сменилась зудящей злостью. Тим не собирался прощать смерть отца. Не собирался прощать разлуку с матерью, слёзы близких и их унижение. Он ещё не знал, как и что будет делать, но точно знал, что сделает всё, чтобы найти виновных в их муках. Мысли о мести пока отложил, первейшей себе задачей поставил выжить и найти.

***

От мыслей отвлекло возникшее в клетке движение. Продавец и покупатели пришли к согласию, и в просторной торговой клетке разыгралась очередная драма. К невольникам вломились подручные Корола. Покупателей интересовали исключительно мальчики и следующие минуты, Тим слышал вой матерей и видел избиение отцов. Как только детские запястья пристегнули к заготовленному покупателями тросу, торговец указал на него.

– Отдам за треть цены, – предложил он.

Брезгливо осмотрев лоскуты висящей на лице и руках Тима кожи, седовласый поджал губы.

– Дохлятина не нужна, – отверг он предложение.

– Видок не очень, – согласился торговец, – но после болот Сармана ждать другого было бы смешно.

– Болот Сармана? – переспросил покупатель, ещё раз оглядев Тима.

– В точку, – подхватил Корол, – взял его почти даром, отдам так же. Ему шестнадцать, низкорослый, по росту вам как раз подходит.

– Сарман и сила, – усмехнулся седовласый, но всё же опять запустил руку в сумку. – Встань, – приказал он Тиму, – подойди.

– Здоров и силён, – видя удивление, развивал успех Корол. – Он у меня неделю, все тяжёлое на нем. Ну-ка, подними это барахло, – указал он на лежащего без сознания отца пристёгнутых к тросу близнецов, – и брось вон там, – указал он на дальний конец клетки.

Люди с корабля смотрели, как Тим поднял взрослого человека и твёрдой походкой перенёс в указанное место.

– Говорю вам, – скалился Корол, – этого щенка бог силой не обидел.

Дождавшись, когда последнего пристегнут к тросу, седовласый кивнул молодому, и унылая процессия двинулась по оживающим после дневного зноя улицам. Выбравшись за город, хозяева и их собственность направились к потресканному полю расположенного за холмом космодрома.

***

– Хватит скулить, – зло шипел Марин, потирая саднящую ладонь.

Марин, так он велел себя называть. Ему с одинаковым успехом можно было дать как сорок, так и шестьдесят. Высокий и худой, коротко стриженный, с небрежной бородкой и сеткой морщин в углах раскосых хищных глаз, он сразу вызвал неприятный холодок в ощущениях Тима.

– Встань, грязь, – ронял слова Марин, нависнув над присевшим Кояном, потирающим отбитую затрещиной макушку.

Он вновь замахнулся, но Коян проворно вскочил и встал рядом со всеми.

– Говорю один раз, повторять не буду, – заложив за спину руки, прогуливаясь перед понурым юным строем, пояснял Марин, – хотите ныть, выть, скрести зубами или страдать по мамке, можете это делать…, про себя, – добавил он, остановившись напротив Кояна.

Проведя ладонью по щеке парня, Марин выставил мокрую от слёз пятерню на всеобщее обозрение.

– За сырость буду бить.

***

Марин стал первым, кого увидели невольники, едва поднявшийся с планеты десантный катер, пылинкой облетев огромный, заслонивший звёзды крейсер, вплыл в створы кормового шлюза. Перекинувшись парой слов и вручив Марину невольников, седовласый с попутчиком пересекли ярко освещённую шлюзовую палубу и скрылись за громоздкими контейнерами.

Дёрнув за трос, Марин задал группе направление. Тим уже совершил пару межзвёздных перелётов, да и техники за два года на болотах он повидал много, но так долго передвигаться внутри корабля довелось впервые.

Прогулка по полутёмным переходам, эскалаторам, лифтам и открытым подъёмным площадкам длилась более часа. Всё это время Тим без устали вертел головой. Глазея по сторонам, он напрочь забыл, кто он и как сюда попал. Стянувший запястье браслет и понурые спины впереди идущих не могли оторвать Тима от изучения внутренностей гигантского крейсера.

Шли техническими тропами, минуя главные, используемые экипажем палубы, но это ничего не меняло. Минуя тёмные, либо заставленные непонятными агрегатами залы, слыша шелест и треск механизмов, Тим внимательно смотрел на мерцание панелей и голографических интерфейсов. Тайком глядя на встреченных, одетых в комбинезоны людей, обслуживающих агрегаты, ловя обрывки их речи, Тим губкой вбирал всё новое, что тянулось навстречу.

В очередной раз спустившись по гулкой железной лестнице, миновав отъехавшую при их приближении переборку, Марин завёл детей в небольшое в сравнении с виденным помещение. Отстегнув от троса, выстроив детей в ряд, он собрался говорить, но плач Кояна привлёк его внимание.

Закончив экзекуцию, Марин вернулся к несказанным словам.

– Запомните этот момент, – отразился его голос от блестящих металлом стен, – вы, жалкие выродки, удостоились чести работать и сдохнуть на борту боевого крейсера космических сил Сайдона.

Тим вспомнил все, слышанное о Сайдоне. Стало тоскливо. Союз Сайдона – второй по количеству объединённых на просторах содружества систем. Старик Андрикс говорил обо всех крупных образованиях. Касался быта, устройства и множества других аспектов, но в данный момент в голову лезли лишь слова о жестокости, которой славились солдаты Сайдона.

– Это, – напомнил о себе Марин, обведя рукой пространство, – центральный распределитель бортового арсенального погреба. Здесь ленты элеватора, – указал он на ряд транспортёрных дорожек, тянущихся от подсвеченных индикацией раздатчиков с одного края и с проёмами разного диаметра в противоположной переборке, – а эти люди, – ткнул Марин пальцем в стоящих чуть поодаль двух молодых мужчин и женщину в такой же серой форме, что и их покупатели, – бравые пехотинцы Сайдона, которым барахло вроде вас должно кланяться при каждой встрече.

Троица появилась в распределителе одновременно с ними и, не скрывая ухмылок, наблюдала за ними и Марином.

– Я сказал кланяться, – повысил тот голос, – так-то лучше, – осклабился Марин, видя, как детский строй покорно согнул спины.