Kitabı oku: «Ирина. Путь к себе»
«…Эту жизнь живу я только кстати,
Заодно с другими на земле.»
С. Есенин
Часть первая
Глава 1. Ирина
Пригородные строения проплывали за окном всё реже. Казалось, не поезд, набирая скорость, покидает их, а сами они медленно и неотвратимо уходят в прошлое, и с ними уходят проблемы и сложности, сменяясь неясной надеждой…
Вдруг, словно магнитом, меня притянуло к окну: по проселочной дороге с цветастой косынкой в руке шла девушка, и на миг почудилось – это я: то же платье и платочек тот же. Она помахала вслед поезду, исчезая за поворотом, как исчезла та наивная девчонка во мне.
Сколько же вместилось в эти немногие годы? Горького и сладкого… И не сказать, что горького было больше. Отчего тогда бегу? – задумалась я, мысленно возвращаясь в то лето…
***
Наш институтский стройотряд уже не первый год участвовал в строительстве большого сельхозкомплекса, и подружки, прельщая возможностью хорошего заработка, все-таки уговорили меня поехать с ними. Раньше, напуганная рассказами о свободе отношений с ребятами, я отказывалась, о чем после слегка жалела…
«Никакой постели до замужества быть не должно», – твердо знала я, и была счастлива, что живу дома, а не в общежитии, где иногда происходило такое, что становилось страшновато. Избегая безобидных, на первый взгляд, студенческих «веселух», я то и дело слышала в свой адрес: «… а мне мама – целоваться не велит». Озабоченная будущим двух взрослеющих дочерей, мама о поцелуях ничего не говорила, однако постоянно приводила в пример соседей. Там пьяный Генаха почти каждый выходной гонял по двору свою Таньку – по словам мамы, за то, что вышла за него уже не девушкой. Может быть, и так – мы слышали об этом в их громких скандалах, только, думаю, дело еще и в другом: несколько раз я видела Татьяну, крадучись выходившую через садовую калитку дяди Коли. А однажды мы с сестрой, собирая грибы в частом подлеске, наткнулись на этих грешивших любовников. Красная от стыда, сестра тянула меня в сторону, а я стояла и смотрела, не в силах двинуться с места.
В поварскую бригаду нас набралось шесть девчонок. Машу, за влюбчивость и безотказность, ребята между собой звали: «Маша – радость наша». Мы жалели ее…
А про Нинку рассказывали жуткие страсти. Будто бы прошлым летом в стройотряде за деньги парень предлагал желающим девушку, и даже одновременно нескольким. Все устраивалось так, чтобы лиц никто не видел, и якобы это была она. Но также говорили, что девица та – местная.
Высокая, с красивой фигурой, веселая и дружелюбная, Нина своим оптимизмом скрашивала нам сложности деревенского быта. Наши кровати стояли рядом, и когда она приходила с гулянья, от нее веяло чем-то непонятным… Я для себя решила, что это запах секса. После примитивного душа на веранде, укладываясь спать, она сладко потягивалась и улыбалась мне, жмурясь, как сытая кошка.
В один из дней нас вызвали на лекцию по санитарии. Накормив своих работяг, мы направились в контору и остановились в нерешительности перед крыльцом: судя по громким голосам, за дверью выясняли отношения. Вдруг она резко распахнулась… Взбешенный морской офицер четким движением надел фуражку и сбежал с крыльца, полоснув взглядом так, что мы невольно вытянулись в струнку. Через несколько шагов он приостановился и, как перед строем медленно прошел, разглядывая нас, по-прежнему стоявших навытяжку.
Подтянутый, среднего роста, русые волосы, серебрясь на висках, подчеркивали строгую командирскую собранность, но вспыхивающие искрами юмора серые глаза вызывали симпатию и доверие. _
–Вольно…-улыбнулся он.-Что за цветник? Откуда вы прелестные создания?
–Из кухни,-осевшим голосом ответила Нина, и все рассмеялись.
– Потрясающий мужчина, наверное, адмирал… – прошептала Маша, сразу влюбившаяся в него.
Лекцию нам читать не стали – выдали какие-то памятки, и мы ушли, обсуждая встречу с «адмиралом». Вечером Нина доложила, что познакомилась с ним: ему сорок восемь лет, он капитан второго ранга. «Ка-вто-ранг» – по слогам выдала она понравившееся слово. У него здесь дача, и она даже знает, где именно. «Рыбак, которого мы не раз видели выше по реке – это он», – закончила Нина, а на вопрос Галины: «Он женатый?» – с недоумением пожала плечами.
– Какая разница…
Глава 2. «Адмирал»
Мой дачный отпуск был в самом разгаре. Предложение о назначении на высокую должность по тыловому обеспечению я обдумал и решил принять. Проводя многие часы на рыбалке, отдохнул, надышался сельскими просторами и, наверное, от скуки, поскандалил с председателем колхоза. Подняла настроение встретившаяся у конторы стайка девчонок-старшекурсниц: все как на подбор – одна краше другой. По-видимому, и я произвел впечатление… Часа через два рослая раскрасавица постучалась в калитку и вручила мне расческу.
– Извините, пожалуйста, товарищ капитан, мне показалось, что Вы обронили ее, и я подумала: «Может, она дорога вам как память…».
Сказано это было с такой лукавой простотой, что пришлось пригласить ее на чашку чая. К тому же Нина, так звали гостью, сразу приглянулась мне своей статностью, и по ходу беседы стало понятно, что она не против продолжения знакомства… Я расспросил ее про подружек, хотя заинтересовала меня лишь одна – скромница с изумленным взглядом и каштановой косой до пояса. Небольшого роста, но такая ладная и приятная, что, когда на ступеньках конторы она задержалась, и ветерок облепил ее легким платьицем, трудно было оторвать взгляд от этой соблазнительной прелести.
Прощаясь, призывной улыбкой Нина словно подсказывала: « А не пора ли пошалить, для полноты жизни…»
К вечеру следующего дня, уставившись на неподвижный поплавок, я обдумывал форсирование амурных дел. Издалека донеслись голоса девчонок, потом всё стихло и вскоре стало слышно как они, переговариваясь, идут в мою сторону. За несколько метров до куста, под которым я обосновался, они остановились и, раздевшись до купальников, о чем-то заспорили. Чтобы не испугать их, я подал голос и вышел на поляну. Это были те же девушки, что повстречались мне вчера у конторы. Они не очень-то удивились моему появлению, а хитрый взгляд Нины не оставлял сомнений: компания заявилась сюда не случайно.
Нина начала явно заготовленное действо:
– Константин Викторович, разрешите представить Вам прекрасных дам, – она церемонно протянула руку для поцелуя и жестом пригласила остальных последовать ее примеру.
Изображая галантного кавалера, я учтиво размахивал потрепанной шляпой и целовал милостливо протянутые ручки. Раскрепостившиеся «Прекрасные Дамы» дефилировали по полянке, боязливо пробуя ножками воду. Перекидываясь с ними шутками, я присел на пенек и залюбовался: каждая была по-своему хороша, а Нина, демонстративно красуясь, держалась поближе ко мне – и там было на что посмотреть и за что подержаться. Думаю, ей, с такой шикарной «кормой», на карнавале в Рио точно светило бы призовое место.
Сбившись в кружок, девушки посовещались, и Нина подошла ко мне.
– Ну и как Вам с нами, Константин Викторович?
– Бесподобно! – воскликнул я и тихо добавил, – а с тобой наедине было бы еще лучше. Придешь сегодня?
– Часика через два, – шепнула она и громко объявила. – Мы решили поплескаться без купальников – просим не подглядывать!
Собирая удочки, я обиженно ворчал во весь голос:
– Могли бы не прогонять заслуженного «альбатроса» – скитальца морей! Не всё же ему любоваться зелеными русалками…
– Если «альбатрос» будет вести себя хорошо, так и быть, в следующий раз уважим, – состроила глазки симпатичная Маша.
Рассыпавшись в благодарности, я зашагал готовиться к предстоящей встрече. Однако, особой нужды в этом не было: пару лет назад хорошая женщина, с большими сексуальными запросами и эротической фантазией, серьезно потратившись, сделала из моей просторной гостиной уютную комнату, задрапированную красивыми гобеленами. Но стоило раздвинуть драпировку – и комната превращалась в небольшой зал с мерцающими зеркалами и различными приспособлениями для сексуальных утех. Из всего этого мне нравилось лишь большое кресло у камина удобное для парочки любовников. Остальное не очень-то завлекало, поэтому наши отношения с Альбиной плавно перешли в приятельские…
Альбина слыла легендарной личностью. Будучи молодой адмиральской женой она прославилась любовными похождениями, и поскольку в покровителях недостатка не было, оставшись вдовой, жила в свое удовольствие. В восьмидесятом году приехавший на олимпиаду богатый зарубежный гость – спонсор одной из команд, разыскал свою дальнюю родственницу. Это была Альбина. Она так обворожила новоявленного дядюшку, что вскоре, умирая, он завещал ей огромное состояние. Настолько большое, что этим занялся комитет – изъял в пользу государства «львиную долю», разрешив распоряжаться остальным как заблагорассудится. Но под контролем…
Она приобрела шикарную квартиру в центре, большую дачу на побережье и стала ещё активнее заниматься «любимым делом». Участники ее мероприятий, зная о надзоре, относились к этому спокойно: «аморалки» особо не боялись, но языки не распускали. Альбина пыталась привлечь и меня в свое свингерское сообщество:
– Комитета можешь не бояться, им известно о нашей дружбе.
– Зачем же ты меня подставляешь?– рассердился я.
– Нисколечко… Мой куратор сказал, что ты со своим своенравным характером их не интересуешь, так как в твоем патриотизме они уверены. Но высоких должностей тебе уже не видать. Так что добро пожаловать в наше свободное братство.
О том, что по моему служебному росту есть ограничения мне было известно, но участие в их «свальных» забавах не прельщало… Мы договорились: пока
не найдется куда перевести весь этот «антураж», в мое отсутствие она может
им пользоваться.
Как-то, незадолго до выпуска из училища, мы пригласили на дружескую вечеринку в качестве почетного гостя старого «маримана», ведавшего каптеркой. Подвыпив и расчувствовавшись, он произнес тост, и некоторые из нас даже записали его: «Господа будущие офицеры! Вы превзошли многие науки, но всё же вы пока – «щеглы». Потому что есть еще одна наука, трудная и важная, возможно самая важная по жизни – наука любить женщину. И тот, кто освоит ее, будет счастлив, независимо от званий и должностей. Будьте счастливы!» Несмотря на возраст, близкий к «элегантному», я всё еще числил себя курсантом по этой части, но не расстраивался, помня слова классика, что учиться никогда не поздно.
Нина появилась как по волшебству, улыбаясь откровенными глазами. В Одессе про такие говорят – «ляцкие».
– Я отпросилась на завтра – у нас целый день и две ночи… – и запросто перейдя на «ты», прищурилась оценивающе. – Не многовато для тебя?
Предвкушая, как нескучно нам будет, я, для начала, попросил ее полураздеться. Она прекрасно поняла меня: нашла в гардеробной нужные вещи и вышла в блузке, чулках с широкими резинками и сабо на высокой платформе. Больше на ней ничего не было.
Пока она «одевалась», я раздвинул гобелены, и ее отражение в зеркалах, подсвеченное последними лучами солнца, притягивало своей вульгарной красивостью. Нисколько не удивившись, Нина с интересом всё разглядывала, иронично отмечая оригинальность некоторых «приспособлений». А дальше – началось…
– Ну что, укатали «сивку» крутые горки? – сладко потянувшись осведомилась юная распутница.
– Твои горки, радость моя, укатают кого угодно…
Она грустно улыбнулась.
– Мы, наверное, больше не встретимся… Жаль.
– А что так?
– Парень, с которым я сейчас гуляю, – ревнивый психопат, и если узнает – убьет меня или тебя.
– Какие-то шекспировские страсти, – рассмеялся я.
– Зря смеешься, это серьезно, – вдруг глаза ее заблестели. – А ведь тебе нравится Ирочка, ты под хмельком что-то такое говорил!
Я действительно говорил, и больше того – думал о ней.
– А что, – продолжала Нина, – она классная девчонка, а ты отличный мужик. Можно попробовать – я помогу…
Нина приподнялась, вопросительно глядя на меня.
– Каким образом? – заинтересовался я. – И что это ты так загорелась?
– Знаешь, Ира мне нравится, она какая-то особенная… А с этими
пацанами ничего хорошего ей не светит. Ты ведь не обидишь? – в ее глазах мелькнула обеспокоенность.
– Не обижу, конечно… Ну, давай свой изощренный план.
– Всё просто – в субботу мой парень с другом уедет в город, и я уговорю Иру пойти к тебе в гости. Потом технично оставлю вас, а дальше – как сумеешь. Сумеешь ли?
– Постараюсь… И буду тебе очень обязан.
– Ладно, – прильнув, прошептала она. – Полюбимся на прощанье…
***
Незадолго до назначенного времени я, как мальчишка перед первым свиданием, нервно расхаживал по двору, поглядывая на улицу. Увидев подружек, гостеприимно распахнул калитку и залюбовался смутившейся девочкой в светлом платьице с полураспущенной косой на груди. Мы прошли по моему саду и остановились возле беседки, увитой диким виноградом.
– Кто же за всем этим присматривает? – поинтересовалась Нина.
– Треть дома, с отдельным входом, бесплатно занимает пожилая супружеская пара – родители одного из моих офицеров, – пояснил я. – Свою квартиру в Питере они уступили семье сына, а сами постоянно живут здесь, пользуясь небольшим участком земли и ухаживая за моим жильем и садом.
– Неплохо устроились, – одобрила Нина.
Я не стал уточнять, к кому это относится, слушая Иру, которая, ссылаясь на опыт, приобретенный в большом саду родительского дома, со знанием дела рассказывала об особенностях разных плодовых деревьев. Она уже не смущалась, лишь слегка порозовела, поймав мой влюбленный взгляд.
Смеркалось, я прошел в дом, разжег камин и пригласил девушек. Заметив, с каким интересом Ирина вглядывается в картины, выполненные в необычной манере, я кратко прояснил завуалированную фривольность авторской мысли. Эротика картин раскрылась настолько откровенно, что Ира даже растерялась, и я, чтобы развеять возникшую неловкость, постарался рассмешить ее историей приобретения причудливых заморских безделушек, украшавших каминную полку. Было видно, что своеобразие моего жилища Иру впечатляет, а вот Нина, удобно расположившаяся в знакомом ей кресле и с ехидцей наблюдавшая за нами, слегка беспокоила: «Уж не передумала ли она?..». Словно почувствовав это, Нина пожаловалась, что перегрелась у камина и, с нашего позволения, немного погуляет в саду. Когда она исчезла за калиткой, я запер дверь и вернулся в комнату.
Ира сидела на кушетке, задумчиво глядя на огонь. Я притушил свет и поставил приготовленную заранее кассету:
– Потанцуем?
Она вложила в мою руку свою маленькую ладонь. Замечая, как она постепенно расслабляется я предложил выпить на брудершафт и, под чувственный баритон певца, поцеловал ее в сладкие губы. Она вздрогнула, но не отстранилась.
Мы опять танцевали, я хмелел, ощущая податливость девичьего тела.
– Что-то долго нет Нины, – Ира остановилась.
Легко касаясь маленького ушка, я прошептал:
– Нина не придет.
Глаза ее повлажнели.
– Я так и знала…
Целуя пульсирующую жилку теплой шеи, я поднял ее на руки и осторожно опустил на кровать. Платье сползло с приподнятых коленей; раздвигая их, я нежно ласкал всё, что ощущалось под тонким бельем. Она лежала с закрытыми глазами, повторяя еле слышно:
– Не надо, не надо…
Шепот затих, во влажном глубоком поцелуе я с блаженством ощутил встречное движение. Моя рука скользнула под трусики, и тело ее отозвалось легкой дрожью. С разметавшимися по подушке волосами, юная, немыслимо красивая, она замерла чуть дыша… Быстро скинув одежду, ощущая каждую частичку ее тела, я целовал маленькую упругую грудь, мягкий теплый живот, податливые бедра… Откликаясь на ласки, она то гладила меня, то всхлипывала, судорожно сжимаясь.
– У тебя было это?
Она отрицательно покачала головой…
Внезапно по окнам полоснул свет фар, и в открытую форточку ворвался шум подъехавшей машины. Послышались веселые голоса, стук калитки и длинные звонки. Ира села на кровати, испуганно прикрывая грудь руками.
Я обнял узкие дрожащие плечи.
– Не бойся, ерунда какая-то, сейчас разберемся…
Накинул халат, включил наружное освещение и, сдвинув штору, увидел на крыльце «теплую компанию»: своего будущего начальника, его друга и двух дамочек. Проездом на юг они собирались заглянуть ко мне в понедельник, и вот – принесла нелегкая… Я открыл дверь и попросил их пройти пока на кухню. Понимающе улыбаясь, мне пояснили: «Машину на станцию прислал военком, а раньше договоренного приехали потому, что женщинам хотелось погостить подольше в гнездышке, о котором они наслышаны…».
Ира, одетая, стояла у окна.
– Может, останешься? – спросил я.
Встретив укоризненный взгляд, осознал глупость предложения и прижал к губам ее ладонь.
– Проводи меня, уже поздно.
Мне показалось, что она плачет. Быстро одевшись, заглянул на кухню:
– Скоро буду, располагайтесь как дома.
За калиткой я попытался что-то объяснить, но Ира остановила.
– Не надо… – по щеке ее медленно ползла слезинка. – Идем, – она взяла меня за руку.
Так мы и шли, держась за руки, и от тепла маленькой ладошки меня переполняло щемящее чувство вины и жалости.
– Всё, пришли, – она подняла бледное лицо, потянулась ко мне, но, словно опомнившись, резко повернулась и ушла, не оглядываясь.
Я нехотя побрел обратно.
В доме вовсю шло веселье. Гостиная, отсвечивая зеркалами, являла полную готовность к предназначению. Сергей с Николаем представили своих пассий: Эллу и Зиночку. Мне налили бокал вина – «штрафную», но, глянув на развеселые лица, я решил «догнать» их: открыл бутылку водки и под одобрительные возгласы залпом опрокинул стакан. Дамы в мою честь попытались исполнить канкан, затем, приятно задевая бедрами, повели показывать заинтересовавшие их вещицы, желая уточнить – что к чему… Под воздействием выпитого обстановка начинала мне нравиться, но некоторый дискомфорт требовал завершения секс-прелюдий… Я подумал о Ниночке и, предупредив Сергея, вышел из дома.
На соседней улице жил парень, с которым мы иногда рыбачили. С детства бредивший морем, он чуть ли не молился на меня. На стук в темное окошко Валера вышел заспанный и недовольный, но, вглядевшись, преобразился и, выслушав, отчеканил:
– Понял, привезу…
Через минуту мотоцикл выкатился из калитки и с треском исчез в темноте.
Прогуливаясь в ожидании, я почему-то был уверен, что она приедет.
Нарастающее тарахтение смолкло, и с выключенным мотором подкатил Валера. Позади его сидела Нина.
– Ну что, «адмирал»? А говорил, не обидишь.
Развернувшись, Валера уехал.
– Я ее почти не обидел, а вот тебя почти люблю. Сменишь ли гнев на милость?
– Ладно, что с тобой поделаешь… – улыбнулась она.
Мы направились к дому, и во избежание недоразумений, я ввел ее в суть происходящего.
Несмотря на разницу в возрасте, держалась Нина абсолютно свободно, и приняли ее как равную. К этому времени гости полностью освоились и переоделись. Соблазнительные формы Зиночки не давали покоя Николаю: рука его постоянно что-то приглаживала на ней. Похоже, сдружились они совсем недавно. Эллу я и раньше видел в обществе Сергея: стройная, с глубокими завораживающими глазами и аристократически бледным лицом, обрамленным черными, точно вороново крыло, волосами. При встречах она с интересом поглядывала на меня, но он нас почему-то не знакомил. Сейчас на ней был шелковый халат вишневого цвета, пошитый так искусно, что при каждом движении приоткрывал нежные бедра, но только до того места, которое так и притягивало взгляд.
На столе лежали порножурналы, оставленные Альбиной, отдыхавшей здесь месяца два назад с «товарищем», не желавшим «светиться» с нею в Питере. Глянув на раскрытые страницы, Нина, со словами «пожалуй, я переоденусь», исчезла в гардеробной и через несколько минут появилась в моей летней парадной рубашке навыпуск и коротенькой плиссированной юбке. Смотрелось это потрясающе… Сергей привстал, предлагая присесть рядом, и, плавно покачивая юбочкой, она прошла к нему. Сидевшая с другой стороны Элла что-то тихо сказала. Он согласно кивнул, с шутливыми пояснениями листая журнал перед смеющейся Ниной.
Элла поднялась и подошла ко мне.
– Эту ночь я хочу провести с тобой, Сергей не против, – она непринужденно поправила ворот моей рубашки. – Поверь, я лучше этой «телочки».
Приобняв чуть ниже талии, я привлек ее к себе. Наблюдавшая за нами Нина всё поняла и повернулась к Сергею.
Раскрепощенные журналами и алкоголем, мы устроили эротичные танцы с раздеваниями, прерывая их у барной стойки, где я слегка потерялся… и, очнувшись, прошел на кухню. Войдя следом, Элла подала мне бокал с прохладным напитком, терпким и освежающим. Прозрачный шарф, завязанный в бант, двойным витком плотно облегал ее красивую грудь. Стянутый на талии цветастый шелковый платок, спадая наискосок, лишь слегка прикрывал бедра. Смутно помнилось, как развевались черные волосы, закрывая лицо, и какой вид открывался под этим платком, когда она кружилась передо мной в огненном испанском танце.
– Еще? – взяла она пустой бокал.
Пока жужжал миксер, я смотрел на нее с нарастающим желанием и, не допив второй порции, обнял в нетерпении… Выскользнув, Элла потянула меня за собой, и я оказался во власти умелой и опытной женщины. Власть эта переходила от нее ко мне и обратно, и в забытьи, называя ее то Ирой, то Ниной, я любил словно последний раз в жизни. Отдыхая, мы с интересом наблюдали, как, используя по назначению большое кресло, весело и творчески занимались друг другом Нина и Сергей.
И снова мы были вместе… Глядя в бездонные глаза, целуя красивое лицо, ощущая страсть и нежность ее, я хотел бы навсегда остановить эти мгновения…
Сквозь сон слышался приглушенный разговор и смех, а из подсознания не уходило бледное лицо с теплыми, темными глазами. Совсем не хотелось просыпаться… Легкий шорох заставил открыть глаза – Элла, опустившись на колени, прижалась щекой к моей груди и, оставив влажный след слез, исчезла.
Умытые, одетые, вероятно, похмелившиеся, гости обосновались на веранде. Дамы хлопотали, собирая завтрак. Мужчины мешали им, помогая…
Предупреждая мой вопрос, Сергей сказал, что Нина упорхнула час назад. Элла, будучи явно при нем, не обращала на меня особого внимания, и от этого мне стало легко и безразлично. После веселого застолья с комментариями по прошедшему вечеру, мы отправились на речку. Женщины, посетовав для приличия, что не взяли купальники, разделись за редкими кустиками и, не решаясь войти в прохладную воду, ходили по бережку, являя собой воплощение эротики: крутобедрая Зиночка и стройная, словно точеная из белого мрамора, Элла.
Сергей, сбросив одежду, с ревом ринулся к ним – началось купание с визгом и хохотом. Мы с Николаем переглянулись и тоже стали раздеваться, но появился запыхавшийся соседский мальчишка.
– Дядя Костя, там приехала черная «Волга», военный шофер сказал, что должен передать командиру пакет.
Я позвал Сергея. Он подошел и, выяснив в чем дело, приказал:
– Иди и приведи сюда водителя, скажи – так велел капитан. Понял?
Тот кивнул, но было видно, что понял плохо… Открыв рот, он смотрел на обнаженных «русалок», плескавшихся по колено в воде. Сергей встряхнул его за плечо:
– Беги, а то ослепнешь.
Смутившись, парнишка припустился к деревне.
«Русалочки» продолжали плескаться, и мы, опорожняя бутылку «Столичной», любовались ими. Вскоре подошли мальчишка и сержант, с дежурным приветствием вручивший Сергею конверт. Прочитав послание, он обратился к уже одетым женщинам:
– Девчонки, соберите военному продовольственный пакет, – и обернулся к сержанту. – В пятнадцать ноль-ноль выезжаем, до этого свободен. А тебе за отличную службу вручается «наградное оружие», – он протянул мальчишке красивый складной ножичек.
Сержант с мальчиком ушли довольные. Сергей, словно не замечая наших вопросительных взглядов, продолжал распоряжаться:
– Дамы после купания, конечно, проголодались, да и воины тоже,
поэтому все яства и напитки выставляются и уничтожаются в срочном порядке.
Элла не выдержала:
– Сережа, хватит издеваться, в чем дело?
– Дело в том, что в город приехал столичный драматический театр. Для нас оставлены билеты, начало спектакля в девятнадцать ноль-ноль. После спектакля намечается фуршет для высших чинов гарнизона, и военком предлагает воспользоваться его гостеприимством. Отказать ему мы не можем, да и вечер обещает быть интересным. Номера в гостинице забронированы.
Я подошел к Сергею.
– Извини, но мне через два дня на службу, так что я пас…
– Хорошо, – он отвел меня в сторону, – передай Ниночке, что я жду ее в гости.
Расправившись с провиантом, мы двинулись к дому. Сборы были недолгими, прощание – не тяжким, и, когда машина тронулась, я облегченно вздохнул… Проехав несколько метров, она остановилась. «Забыли что-нибудь», – мелькнула мысль. Из машины вышла Элла.
Она медленно шла, глядя мне в глаза, ее сдержанная взволнованность ощущалась даже на расстоянии. И чем ближе подходила, тем тревожнее становилась глубина темных омутов. Не отводя взгляда, она коснулась ладонью моей щеки.
– Прощай, мой капитан…
Повисла напряженная тишина. Я должен был сказать что-то. И даже знал, что именно… Я молчал. Элла повернулась и медленно пошла обратно. Хлопнула дверца, машина скрылась за поворотом.
Я должен был сказать: «Останься…».
Домой идти не хотелось – побрел куда глаза глядят. Оказавшись у речки, присел на знакомый пенек и смотрел на воду, ни о чем не думая. Пошел теплый дождь, шурша по воде крупными каплями. Когда дождь перешел в ливень, промокший до нитки, я направился к деревне. Дома скинул мокрую одежду, закутался в плед и после стакана рома забылся тяжелым сном.
Весь следующий день дождь лил не переставая. В резиновых сапогах и непромокаемой плащ-палатке до позднего вечера я бродил по окрестностям. Постепенно тоска, размытая небесным душем, покидала меня.
Ясным утром я открыл окна настежь, впуская благоухание омытого
дождями сада. С ворвавшимся птичьим щебетом оно заполнило дом, привнося ощущение вольного лета. Почему-то вспомнилась Елена Владимировна – «Елена Прекрасная», так я звал ее про себя…
***
Будучи лейтенантами, мы служили на одном корабле с Гришей Барминым. Он женился, еще не закончив училище, и про их неземную любовь слагались легенды…
На каком-то торжестве оказавшись с ними за одним столиком, я был очарован Леной, ее умом и красотой и, танцуя с нею, понял: за близость именно с такой женщиной, бывает, отдают и погоны, и душу. Но, наблюдая за их общением с мужем, ясно видел, что для нее не существовало других мужчин. Смешно было смотреть, как нацелившийся на флирт очередной флотский ловелас сконфуженно отходил, сознавая – он «никто», разве что поговорить из приличия… Вскоре Гришу перевели на другой флот, но года два назад я узнал, что они опять в Питере.
Прошлым летом, вернувшись из похода, я прогуливался по Невскому. Весь в шикарном импорте, чувствуя себя плейбоем, я шел, разглядывая витрины и встречных красоток, не стесняясь оборачиваться вслед, когда было на что посмотреть. Мое внимание привлекла женщина, выходившая из магазина. Я будто споткнулся на ровном месте – настолько она была хороша…
Из-под стильной соломенной шляпки, с опущенными на лицо полями, волнами спадали темно-русые локоны. Платье, слегка прихваченное ремешком на талии, не облегало, но в свободном касании так подчеркивало все изгибы и округлости фигуры, что я позавидовал этому платью. Замшевые туфельки на невысоком каблучке, украшая стройные ножки хозяйки, словно умоляли полюбоваться ими. Она зашла в кафе, присела за столик у большого окна – я узнал Лену Бармину и, войдя следом, направился к ней.
– Разрешите? – не дожидаясь ответа, уселся напротив. – Здравствуйте, Леночка.
Холодное недоумение скользнуло по ее лицу, но через секунду светло-карие глаза потеплели.
– Здравствуйте, но – Елена Владимировна, – поправила она.
– Да ладно, Леночка, к чему официоз, нас ведь никто не слышит, – я заглянул в ее глаза, стремясь зацепить влюбленностью.
– Т-а-а-к, – протянула она, и светло-карей теплоты как не бывало. – Корабли штурмуют бастионы…
Я видел, что она сейчас уйдет, и взмолился:
– Елена Владимировна, подождите, Вы неправильно меня поняли… Можно хотя бы поговорить?!
– Я правильно Вас поняла, Константин Викторович. А говорить нам, думаю, не о чем. У Вас – свои «свадьбы», у нас – своя жизнь.
Как нашкодивший пятиклассник перед красивой и строгой учительницей,
с трудом подбирая слова, я пытался объяснить мою теорию отношений мужчины и женщины. И поражался – какой бред несу…
Несколько минут она внимательно слушала, потом, подняв ладонь, спокойно сказала:
– Всё. Достаточно. По-вашему, женщина своими прелестями, данными свыше, должна дарить всем желающим кусочки счастья, в том числе и себе с этими счастливцами… Но поверьте, далеко не все мужчины согласятся стоять в общей очереди за этим кусочком. А для многих женщин настоящее счастье – ждать и встречать Его, зная, что Она – единственная.
В её приветливом взгляде осталось только хорошее воспитание, и, словно прочитав мои мысли, добавила:
– В дальнейшем прошу Вас не искать «случайных» встреч со мной.
Я отрешенно смотрел в окно: перейдя улицу, она исчезла, как прекрасное виденье.
Из задумчивости меня вывело приятное цоканье каблучков. К соседнему столику, заманчиво покачивая бедрами, подходила эффектная блондинка. Взглянув на меня, она мило улыбнулась. Ну что ж, подумал я: «Богу – богово, а кесарю – кесарево…»
После этого я видел Лену лишь однажды. Она стояла у кромки воды и смотрела на залив. Подходить я не стал, зная, что этот «берег очарованный и очарованная даль» не по моей принадлежности…
***
Воспоминания внесли в дальнейшее полную ясность и я направился к дому, где жили девушки.
Ира, сидевшая на крылечке с книжкой в руках, нерешительно шагнула навстречу… С непривычной для себя нежностью я подумал, что такие же доверчиво распахнутые глаза видел недавно у очень симпатичного котенка, забежавшего ко мне во двор.
– Здравствуй, Ирочка…
Она прошептала что-то похожее на приветствие. Взяв ее руку, перебирая тонкие пальчики, я, вместо заготовленной убедительной речи, сказал:
– Завтра я уезжаю и хочу, чтобы ты поехала со мной. Я тебя никогда не обижу, будешь учиться и устраивать свою жизнь.
Глядя мне в глаза, она спросила:
– В качестве любовницы?
– Для всех – племянницы… – и, чтобы разрядить обстановку, шутливо добавил. – Выдадим тебя замуж за блестящего офицера, – увидев, как она прикусила губу, запнулся, но продолжил. – Возьми только документы. В четырнадцать часов машина будет у моего дома.
Я обнял ее.
– Ира, я, наверное, люблю тебя, но неволить и ограничивать ни в чем
не собираюсь…
Слов больше не было, я отпустил хрупкие плечи. Она медленно пошла к дому.
На следующий день все распоряжения по хозяйству были отданы, вещи уложены, а в 13.30 машина уже стояла у ворот. Я прогуливался по саду, и в груди нарастал холодок неопределенности, готовый развеяться при виде тонкого силуэта… В 14.10 велел водителю ехать на станцию той дорогой, по которой могла идти она.
