Kitabı oku: «Два тика», sayfa 5
На разных форумах шли жаркие споры о правильности и неправильности его выводов. И пусть многое в словах "Ленина" казалось фантастическим, основная идея выглядела вполне реальной.
Теперь я смотрел на ставки совсем по-другому. Основные моменты – запредельные сматченые суммы на определённых исходах, низкий коэффициент и снятие событий с некоторых букмекерских контор. На счету висело восемь долларов.
Раздался телефонный звонок. Знакомый сообщил, что на квартиру, адрес которой значился в прописке, приходили люди из военкомата. На работу по-прежнему опасно было устраиваться. Требовалась частная конторка, которая согласилась бы оформить трудовой договор задним числом. Кто-то из друзей сказал, что оперативно-розыскные работы ведутся только во время призыва. Осталось немного.
Я отправился в знакомую конторку на окраине города. "Мониторинг" был первым местом, где мы с однокурсниками заработали деньги, работая по специальности. Снимали карьер на берегу Камы, и проведённое на природе время вспоминалось с умилением.
К моему огорчению, "Мониторинг" погибал. Работы не было, половину офисов сдали под аренду. Мы выпили по чашке чая с Александром Николаевичем, главным и бессменным инженером конторы, вспомнили былые дни. Я оставил номер телефона и ушёл. Александр Николаевич обещал позвонить, как только появится работа.
На следующий день раздался звонок из нефтяного научного центра. Пригласили на собеседование. Звонок буквально окрылил меня. Дыхание перехватывало от мысли, что могут взять в нефтяную компанию.
На собеседовании спросили, что я знаю о геологии. Ответил, что ничего (первая правда за долгое время). Но заверил, что в составлении карт проблем не будет. Молодая девушка рассказала об условиях. Ежедневная работа с половины девятого утра до семи вечера. Офис на седьмом этаже с видом на волейбольную площадку. Основные обязанности – составление геологических разрезов нефтяных месторождений в программах, о которых я раньше не слышал. Возможность учиться, развиваться, расти по карьерной лестнице. То, что было нужно.
Единственная загвоздка, я не подписал контракт. Вопрос ближайшей недели. В отделе кадров выдали анкету и на следующий день я её заполнил. Анастасия (начальница отдела) обещала позвонить двадцать пятого числа и уточнить сроки выхода на работу.
Чтобы продлить приятный момент, сделаем маленькое отступление. В детстве я играл в школьных сборных по волейболу и футболу. Мои данные не соответствовали оптимальным показателям данных видов спорта. Я был маленьким и чересчур лёгким, несмотря на плотное телосложение. Но старания сделали мне кое-какое имя в школе. Так вот, с кем бы я впоследствии не тренировался, будь то "Газпром", "Белкамнефть", "Спецстрой" или районные сборные, всюду играл ограниченный круг людей. И на всех соревнованиях участвовали одни и те же спортсмены. В показных соревнованиях между нефтяными и газовыми предприятиями, нефтяников и газовиков в командах было по одному человеку. Чаще всего они сидели на скамейках запасных.
Дома поддержали мой энтузиазм по поводу новой работы. Судьба давала шанс, который нельзя было упускать.
Но, честное слово, после понедельника (двадцать пятого января) мне показалось, что кто-то свыше поставил клеймо неудачника на моей жизни. Вечером двадцать четвёртого возник кашель и поднялась температура. Ночью знобило до такой степени, что не спасали два одеяла и рубашка, штаны и шерстяные носки. Не выдержав мучений, разбудил родителей. Градусник показал тридцать девять и восемь. Мне дали две таблетки "Темпалгина" и утром я уехал в город.
По пути позвонил Специалист с "хорошей" новостью: в военкомат я пойду не в конце марта, а в конце февраля. Нужно взять у лечащего врача выписку из истории болезни. Мы встретились, и Специалист вернул липовый акт.
Позвонила Анастасия и сказала, что контракт сорвался. Показалось, что температура подскочила ещё на градус. Анастасия заверила, что анкета будет лежать у неё и если работа появится… если появится…
Мне ужасно захотелось, чтобы конец света наступил прямо сейчас.
Всю неделю температура не опускалась ниже тридцати восьми с половиной. Чтобы попасть на приём к врачу притворился, будто забыл прописку дома (на самом деле она была просрочена), и нет сил бежать за ней на другой конец города. В регистратуре поверили и выписали талон. На лекарства потратил половину выделенных родителями денег. Всю неделю лежал, как труп. Комната пропахла лекарствами и от запаха кружилась голова. Работы не было.
Биржу я забросил. Поставил на ней крест. Удалил все фотографии, программы, обучающую литературу. Два тика не превратили меня в миллионера.
Лечащий врач не дала выписку из истории болезни. С порога заявила, что выдала всё, что нужно, а если я что-то потерял, это мои проблемы.
Передал её слова Специалисту. Специалист обозвал её зажравшейся скотиной и попросил акт. Обещал позвонить в конце февраля.
Изредка заходил Олег. Он тоже искал работу. Мы пробежались по кинотеатрам, чтобы узнать о вакансиях контролёров. В восьми кинотеатрах вакансий не оказалось, и только в одном была смехотворная ставка: двадцать рублей в час.
Была работа гардеробщиками в ФОК со ставкой пятьдесят рублей, но работа сезонная и только с середины февраля, а на дворе стояло четвёртое число. По пути домой заглянул в "Спецгазавтотранс". Тут работа была всегда, вахтовым методом на севере, платили по полторы-две тысячи долларов в месяц. Но сколько из них потом придётся отдать на лечение.
Позвонил Александр Николаевич и предложил съездить на Печору. Судьба толкала на север, но я ждал звонка из нефтяного научного центра.
Но деньги закончились а из ННЦ не позвонили. Пришлось согласиться на поездку. Выдали пять тысяч командировочных и восемнадцатого февраля мы сели в поезд. Начальник партии, Игорь Николаевич, человек деловой и конкретный, сказал, что температура на Печоре достигает минус пятидесяти градусов. Походная сумка заполнилась штанами, кофтами, кучей носков и рубашек.
Добирались с пересадками. Три часа на автобусе "Сапсан", шесть часов на электричке до кировского вокзала, сутки до станции Кожва.
С каждой остановкой холод крепчал. Когда стукнуло минус тридцать пять, пожалел, что согласился на поездку. В Кожве поезд стоял две минуты. Восемнадцать человек, будто десантники, высадились на перрон. Поезд прощально ухнул и улетел в Воркуту.
К станции подъехала "буханка". Водитель осмотрел толпу и присвистнул.
– Придётся два рейса делать, – сказал он.
В первой группе оказались четыре специалиста, два помощника и три вальщика. Остальные отмечали приезд на вокзале. Термометр показывал минус сорок.
Через полчаса мы прибыли в Берёзовку. Она состояла из четырёх пятиэтажек, окружённых со всех сторон тайгой. Рядом с пятиэтажками стоял памятник "перестройке": девятиэтажка с громким названием "Хилтон". Она пустовала с девяностых годов, когда расформировали базу лётчиков. Слухи о причине расформирования ходили разные. Кто-то утверждал, что местные температуры оказались слишком низкими и лётчики ползимы прогревали двигатели, чтобы топливо не застыло. Другие говорили, что Берёзовку вообще не хотели расформировывать. Верхи при подписании приказа о расформировании номер базы перепутали. Когда спохватились, половину лётчиков уже переправили. Виноватых среди начальников, как обычно, не нашли. Последней каплей стал приезд военачальника. Он встал на краю "Хилтона" и усы его самопроизвольно завибрировали.
– С ума сошли, на холме строить девятиэтажный дом, – плюнул он, – это какой насос нужен, чтобы воду на верхние этажи поднимать.
Так или иначе, после всех метаний в посёлке осталось двести человек.
Нас расселили по трём квартирам. В первой трёхкомнатной квартире поселились специалисты, водила и начальник партии. Хозяйка, ушлая белорусская женщина лет сорока пяти, держала в подъезде целый пролёт. То ли ежедневно переезжала из квартиры в квартиру, то ли хранила их для будущих детей. Так или иначе, но содержалась жилплощадь в чистоте и порядке. Две другие бригады расположились в доме напротив. Когда местные узнали о приезде рабочих, то повесили на соседние квартиры замки. Кому-то повезло, и за аренду Игорь Николаевич заплатил неплохие деньги.
В комнатах ничего не было. Последний раз пол подметали лет десять назад. Из крана бежала ржавая вода, непригодная для питья даже после кипячения.
В квартире на первом этаже поселились "дырпинские" парни. Пятеро Вахрушевых, трое Трефиловых, двое Ивановых каждую зиму уезжали из деревни Дырпа на северные заработки.
В соседнем подъезде на четвёртом этаже разместилась сборная "солянка". В её число попал и я. Пока ездили за второй группой, в которой были все мои соседи, я присмотрел кровать полуторку с большим мягким матрасом.
Претензий на кровать никто не предъявил. Кто успел, тот и съел.
Два дня рабочие отмечали приезд. За короткое время все командировочные осели в кассе двух магазинчиков и в карманах старушек. Для пенсионеров настало время "больших" заработков. Они день и ночь гоняли самогон, разливая его по бутылкам из-под пива. К концу первой недели денег не осталось совсем. Начальник партии, показал специалистам объект и уехал в контору.
Предприимчивые вальщики заложили паспорта.
Во время командировки произошла цепочка загадочных и весьма странных происшествий. На третий день у меня остановились часы. Впервые за пять лет. Через сутки, когда "Урал" на крутом повороте улетел в кювет, сломался телефон. Сам дьявол следил за нами. По истечении полутора недель у первого специалиста умер брат. Закончил нефтяной факультет, получил диплом и повесился. Через несколько дней у второго специалиста скончался отец. Оба в срочном порядке покинули расположение Берёзовки. Вскоре на сдачу экзаменов уехал штатный специалист компании. Из-за нехватки кадров мою ставку повысили и дали в руки прибор. Будто чувствовал, что с последним специалистом что-нибудь приключится. Упал на сучок и повредил ребро. Неделю пролежал в кровати с температурой тридцать девять. В итоге на четыре бригады остался один псевдоспециалист. За это время я поработал с тремя бригадами, а с четвёртой жил. Контрольный ход и сдачу маркшейдерам проводил тоже я. Справедливости ради, нужно отметить, что маркшейдер напился до белой горячки и по лесу мы бегали с его помощником, который был на курс старше меня.
В общем, всё сделали, всё сдали. Генеральный директор подписал бумаги о приёме.
Зарплату пообещали выдать после начала разработки месторождения. Специалист по военкомату откладывал встречу. Начался военный призыв. Домашний телефон разрывался от гудков. День за днём мрачные мысли терроризировали мозг.
Не сдаваться. Биться до последней минуты. Естественный отбор искусственного мира. Весь негатив на турники и брусья. Вся ненависть на беговую дорожку. Иначе смерть на дне бутылки, в глубине монитора. Смерть не физическая, тело человеческое многое выдержит, но смерть духовная, превращение в зомби, в бесполезную куклу. Перед лицом опасности животное бежит, зарывается в землю, карабкается по ветвям или дерётся за жизнь.
Повседневный быт забрал у людей образ соперника и мелкие трудности стали казаться нам непреодолимой преградой. Нужно быть готовым к часу Икс. Создать соперника. Тень быстрее, внутренний голос свободнее, разум спит в ожидании пробуждения… Главный соперник – тот, кого мы видим утром в зеркале.
Для меня достаточная мотивация. Изредка позванивал Специалист. Однажды он сказал, что всё готово, и что на следующий день я пойду в военкомат. Естественно, я никуда не пошёл. Специалист пропал на три недели.
Ещё одна клякса чёрной полосы. Компания, от которой я ездил на север, и которая обещала работу на всё лето в пойме Камы, сообщила, что командировка отменяется. Я два месяца просидел, ничего не делая. Хуже того, заказчика северной командировки арестовали за неуплату налогов. Полный пи…ец, не так ли… Что ж, на турники, брусья и беговую дорожку.
