Kitabı oku: «Дочь убийцы», sayfa 2

– Она радостная для всех, – улыбнулась Матильда, – кроме английского короля. Стоило ли разводиться с одной королевой, которая не могла родить ему сына, чтобы жениться на точно такой же?!

– А для меня вообще существует лишь одна королева – Екатерина, моя госпожа, – нахмурился испанец, – а я все никак не могу выполнить ее поручение и передать письмо испанскому императору.

Матильда покачала головой:

– Опять ты за старое. Это письмо уже не поможет. И потом, если бы хотел, ты давно бы был в Испании. Или французская королева тебе дала недостаточно денег? Еще я бы прочитала письмо. Если оно действительно по-прежнему важное, то надо срочно покинуть графа и скакать к морю.

– Эх, ты права. Прочтем письмо. Но удрать от де Вилара не так просто. Он постоянно держит меня при себе, дает все новые и новые задания, которые может выполнить любой другой человек или попросту сидит и болтает со мной по-французски. Говорит, нам обоим это полезно, потому что мы оба делаем ошибки в языке. Ему, видишь ли, стыдно будет предстать перед Франциском. А французский король не спешит встречаться с графом. Ему не до того: сплошные переезды, охота… Но мы следуем за королем, будто телега, которую тащит против ее воли сильная лошадь.

– Не ворчи! – Матильда ткнула парня в бок. – Лучше неси письмо. Где там ты его прячешь?

– Да вот оно, – Фредерико вынул письмо английской королевы из-за пазухи, – я его постоянно ношу с собой, – он развернул помятый листок бумаги.

Фрейлина заглянула ему через плечо:

– О, ничего не понимаю! На каком языке оно написано?

– На испанском, – гордо ответил Фредерико, любуясь на знакомые с детства слова, – оказывается я соскучился по родной речи, – он начал пробегать взглядом по наспех написанным строчкам.

– Ну что? О чем там? – теребила его Матильда.

– Надо ехать, – заключил испанец, складывая письмо и пряча его на прежнее место, – мою госпожу пытаются отравить. Она считает, что это делают по распоряжению Анны Болейн. Она боится за себя, но больше беспокоится за свою дочь, принцессу Марию. Королева уверена, что Анна не успокоится и после развода. Она просит Карла помочь ей бежать из Англии.

– А теперь, когда Анна родила дочь, а не сына, она может желать их смерти еще сильнее, – прошептала Матильда. Ее большие, карие глаза сделались совсем круглыми от ужаса.

– Я полный идиот, дорогая, – Фредерико поправил шляпу и крепко сжал шпагу побелевшими от напряжения пальцами. – Пока я тут развлекаюсь с де Виларом при дворе французского короля, там в Англии страдает королева. Настоящая королева, а не сместившая ее с законного трона ведьма. Я выезжаю сегодня же ночью. И да простит меня благородный граф! – он страстно поцеловал Матильду в губы. – Обещай только ждать меня. Я обязательно вернусь, и мы поженимся.

– Я поеду с тобой! – воскликнула Матильда.

– Нет, ты останешься здесь. Мой путь будет полон опасностей. Да и один я доберусь до Испании гораздо быстрее.

3

Торжество, устроенное в честь крещения Елизаветы, поразило многих. Генрих не мог и мысли допустить о том, что его враги, расположившиеся по всей Европе за Ла-Маншем, смогут злорадно потирать руки, узнав, как он расстроен из-за рождения дочери. Э, нет! Он устроит такой праздник, какой и не снился всем этим Францискам и Карлам!

День крестин Генрих объявил праздничным днем, велел звонить в колокола и читать благодарственные молитвы. На вечер в Гринвиче планировался бал, а с утра малышку Бэт взяла на руки герцогиня Норфолкская и отправилась во главе длинной процессии из дворца в церковь.

***

Конечно, Елизавете хотелось зареветь. Вокруг было столько народу, все шумели, выкрикивая слова приветствия, и гул стоял невыносимый. Пожилая герцогиня с трудом удерживала в дрожащих старческих руках малютку, и Бэт просто-напросто боялась, что она ее в итоге уронит на землю. Но принцесса молчала. Она даже уснула на время, представив остальным любоваться на украшенный в честь ее рождения город.

Спящую малышку опустили в серебряную купель, она открыла глаза и расплакалась. А окружающие с умилением смотрели на нее и улыбались: все младенцы ведут себя во время крестин одинаково, будь то мальчик или девочка, будь то ребенок простолюдина или принцесса. Впрочем, через мгновение Елизавету вытерли и облачили в красное платьице, отороченное белым кружевом и украшенное жемчугом. В Гринвическом дворце принцессу уже ждала кормилица.

***

Анна, едва оправившись после тяжелых и мучительных родов, восседала на троне. Платье из парчи и бархата, усыпанное драгоценностями, и сшитое специально к этому дню, не радовало королеву: в нем ей было жарко, а юбки тянули вниз, словно пытаясь заставить ее лечь в могилу. Анне хотелось вернуться в свою спальню и снова лечь в постель. Но долг повелевал ей находиться возле мужа.

– Не забывайте об обещании родить мне наследника, – зашептал Генрих на ухо жене, – сегодняшний праздник в честь нашей дочери не означает, что мы оставили надежду получить от вас сына.

В ответ Анна смогла лишь натянуто улыбнуться. Она сердилась из-за своего бессилия: в данной ситуации ее обычные уловки не срабатывали. Анна заметила, что хоть по-прежнему и нравится Генриху, но он к ней начинает привыкать. После свадьбы и официального развода с Екатериной, его волновал только один вопрос – родится ли у Анны сын. Теперь, когда надежды короля в очередной раз рухнули, очаровывать его стало куда сложнее.

Королева с раздражением посмотрела на Генриха. Когда она впервые увидела его, приехав из Франции, он был моложе и красивее, а характер был гораздо менее крут. Сейчас рядом сидел толстый мужчина, одним своим видом внушавший страх. Его крупные пальцы перебирали подол короткого плаща, отороченного горностаем. Ноги, облаченные в темно-синие панталоны, которые на нем едва не трещали, были обуты в широкие туфли размером, пожалуй, в две туфли Анны. Окладистая, аккуратно подстриженная борода придавала ему строгий и серьезный вид.

Анна представила себе мужа в постели. Его грузное тело больше ее не привлекало, а даже отпугивало. Она оглянулась – привлекательных молодых людей было вокруг много, но танцевали они не с ней. Никто не осмеливался пригласить жену короля, столь скорого на расправу. «И с этим тоже нужно что-то делать», – печально подумала Анна, разглядывая симпатичного юношу, оказавшегося неподалеку. Она выглядела еще довольно-таки молодо, и ей хотелось получать удовольствия от жизни, а не только быть женой стареющего и толстеющего короля.

***

В декабре Елизавету из Гринвича перевезли в Хэтфилд Хаус – дворец расположенный неподалеку от Лондона. Анна была только рада реже видеть дочь: слишком уж она ей напоминала о постигшей неудаче. С принцессой в Хэтфилд отправился целый штат прислуги. Генрих, несмотря на разочарование, Бэт любил и не хотел обделять ее необходимым для дочери короля вниманием.

Про свою первую жену он, казалось, забыл. Екатерина жила в заброшенном замке в Хантингтоншире. У нее осталось совсем мало слуг, и даже лучшей подруге велели удалиться со двора бывшей королевы. Замок, в котором она жила, выглядел мрачным, холодным и сырым. Частые недомогания Екатерины относили на то, что король не позволяет ей переехать в более полезное для здоровья место.

Однако, в ту зиму холодно было не только в Хантингтоншире…

Кутаясь в теплый плащ, Анна вышла на улицу. Она, не оглядываясь, пошла в сторону конюшен. Капюшон срывало ветром, и забранные в высокую прическу волосы постепенно рассыпались по плечам.

– Говорите быстрее, – дрожа всем телом, велела она мужчине, который ожидал ее неподалеку от лениво жующих сено лошадей, – вы сделаете так, чтобы она умерла постепенно, не сразу, и не вызывая подозрений?

– Да, я смогу выполнить вашу просьбу, – медленно произнес ее собеседник. – Яд, который следует понемногу подсыпать в еду, действует в основном на желудок. Сразу она от этого не умрет. Но ее будут преследовать болезни, потому что организм будет ослабевать. Головокружения, обмороки, частые простуды гарантированы.

– Вот деньги, – Анна протянула небольшой мешочек. – Вы договорились с кем-нибудь из ее слуг? С тем, кто будет подсыпать яд?

– Конечно. За деньги люди готовы на многое, – мужчина злобно усмехнулся, – если не на все. Не волнуйтесь. Ваше указание будет выполнено.

– Когда она умрет? – спросила Анна еле слышно.

– В течение года. Самое большее в течение двух. Впрочем, на два года ей не стоит надеяться, – он рассмеялся собственной шутке.

Анна вздрогнула и пошла прочь. Как ни неприятна ей была вся эта затея с отравлением, другого выхода не было. Мысль о том, что бывшая жена Генриха до сих пор жива, не отпускала. Ставшая после развода незаконнорожденной принцесса Мария тоже не давала покоя. Испанский император, приходящийся им близким родственником, вполне может воспользоваться ситуацией и попытаться вернуть тетку на трон.

– Посланец Екатерины все-таки передал письмо Карлу, – сообщил Анне недавно Генрих. – Отправленный мною вслед за ним шпион не сумел перехватить послание. Но не думаю, что в нем может быть важная информация. Екатерина писала его больше полугода назад, еще до развода. Так что беспокоиться не о чем. Карл вряд ли сейчас сможет помочь нашей сестре, – Генрих усмехнулся, как это он всегда делал, когда называл бывшую жену сестрой.

Но Анна с мужем в душе не согласилась. Услышав о дошедшем до Испании письме, она решила ускорить смерть Екатерины, которая никак не хотела умирать без посторонней помощи и к тому же постоянно писала послания Генриху, в Рим папе, французской королеве и бог только знает еще кому. Досаждала, короче говоря, Анне ужасно.

Глава 3. 1536 год

1

Он мчался во весь опор к морю. За последние три года Фредерико так привык скакать на лошади из одного конца страны в другой, что иной жизни уже себе и представить не мог. Из беззаботного молодого человека он превратился в мужчину, на чьих плечах лежало бремя ответственности сразу за двух дорогих его сердцу женщин. Первой была бывшая королева Англии Екатерина Арагонская, второй – возлюбленная, фрейлина французской королевы, Матильда.

С тех пор, как Фредерико, хоть и с опозданием, но довез письмо Екатерины до испанского императора, его так и отправляли туда-сюда с тайными посланиями. Он стал с легкостью переходить с английского на французский, с французского на испанский и с испанского на английский. Порой, просыпаясь на постоялом дворе, Фредерико не сразу понимал, где находится. Он выглядывал в окно, слышал:

– Bonjour, Messieurs!³

И, вздохнув с облегчением, спускался вниз, начиная разговор по-французски.

Во Франции в начале января было тепло, но Фредерико знал, что как только он достигнет берегов Англии, ему понадобится подбитый мехом плащ. Еще ему не дадут так запросто доскакать до замка Кимболтон в Хантингтоншире, чиня препятствия на каждом шагу. Он стал фехтовать так, что шпага, казалось, летала в воздухе. Однако его просили не ввязываться лишний раз в драки, не предавая гласности свое пребывание в Англии.

Год назад Карл пытался организовать побег Екатерины и Марии. Фредерико должен был ждать женщин в лодке, которая бы переправила их в Голландию. План провалился – Екатерина вновь заболела и не смогла выехать в назначенное время из замка. Теперь она была снова больна. И Карл, и Элеонора, жена французского короля, считали, что бывшую английскую королеву пытаются отравить. Сейчас Фредерико вез своей госпоже новое противоядие, изобретенное опытными в таких делах французами. Элеонора надеялась, что смерть ее соотечественницы и подруги таким образом все же удастся предотвратить.

– Эй, постойте-ка! – за спиной испанца послышался приближающийся стук копыт.

Фредерико, не сбавляя скорости, оглянулся. Догонявший его всадник был не один.

– Что вам нужно? – крикнул он, пришпоривая коня.

– Я граф де Вилар, – представился преследовавший, – а мне так видится, что вы мой бывший слуга, Фредерико!

Пришлось остановиться. Оказалось, граф заметил его на постоялом дворе, но Фредерико уехал так быстро, что тот не успел с ним поговорить.

– Заедем в таверну, выпьем за встречу, – предложил любивший поболтать граф. – Куда ты так несешься? Опять где-то умирает матушка? – рассмеялся он.

– Не поверите, ваше сиятельство, – почтительно склонил голову Фредерико, – действительно умирает. Только в этот раз не матушка, но тоже дорогой моему сердцу человек. Везу лекарство, которое должно облегчить страдания. Так что, извините, задерживаться с вами не могу, – он еще раз низко поклонился, как и прежде лихо подметая полами шляпы дорожную пыль, и вскочил на лошадь. – До встречи, граф!

Наконец, Фредерико увидел море. Штормило – быстрой переправы на английский берег не видать. Кале он уже знал как свои пять пальцев. Морские разбойники, самые отъявленные мерзавцы, но и самые отчаянные матросы, обычно собирались у невзрачного на вид постоялого двора в самом конце пристани. Испанец старался лишний раз их услугами не пользоваться: неприятности поджидали в таком случае на каждом шагу. Разбойники перевозили запрещенные грузы, трупы и только черт и дьявол знают, что еще. Они могли убить того, кого по доброй воле взяли с собой на борт. Да вот доброй воли-то у них и не было, поэтому смерть поджидала каждого. Не уснешь, не отдохнешь во время путешествия – сиди наготове, обнажив шпагу и забросив мешок за плечо.

В это раз выбора все равно не оставалось.

– Повезет кто в Дувр? – крикнул Фредерико стоявшим на улице морякам.

– Смелый какой! Штормит! Никто в такую погоду в пролив не ходит! – раздались ответные крики. – Жить надоело, так мы поможем помереть прямо здесь! – послышался зловещий хохот.

Один из моряков отделился от толпы:

– Сколько? – только и спросил он.

Фредерико мысленно пересчитал оставшиеся деньги. Он вычел расходы на покупку лошади в Англии, немного оставил себе на еду и назвал сумму.

– По рукам! – мужчина подошел ближе. – Одно условие. Ты будешь выполнять все мои команды. Помощников у меня нет. На лодке нас будет двое.

Фредерико уверенно кивнул, покрепче сжав свой мешок.

– Идем! – и моряк быстро направился в сторону пришвартовавшихся к берегу кораблей.

Несмотря на то, что наступил день, туман поглощал все вокруг. Оттолкнув довольно-таки хлипкое суденышко от берега и с трудом запрыгнув в него, промокнув с головы до ног, Фредерико успел пожалеть о том, что пустился в такое рискованное мероприятие. Волны накрывали кораблик, словно пытались сожрать его с потрохами.

– Натягивай парус! – орал ему моряк. – Влево поворачивай! Левее! Право! – сам он с бешенной силой крутил штурвал, каким-то сверхъестественным способом направляя корабль в нужную сторону.

Испанец бегал по палубе как одержимый. Он забыл счет времени, перестал чувствовать голод и жажду, лишь иногда облизывая потрескавшиеся соленые губы; усталость покинула его тело, которое сделалось легким, как перышко перелетая по лодке. Фредерико иногда успевал только одно – смотреть на горизонт в надежде увидеть землю.

– Помолись! – услышал он в какой-то момент. – Добрались…

– Сколько прошло времени с тех пор, как мы покинули Кале? – спросил Фредерико, обессилено опускаясь на мокрую палубу.

– Точно не скажу. Около суток.

– Обычно я добирался до Дувра часов за двенадцать, – пробормотал испанец.

– Это тебе не обычно. Едва не потонули, – спокойно ответил моряк, поворачивая штурвал. – Опускай паруса. Ветер нас гонит к берегу.

У берегов Англии стоял туман, но шторм утих, и они смогли довольно легко пришвартоваться. Фредерико отдал моряку деньги и, едва держась на ногах от усталости, побрел к постоялому двору. Отдыхать было некогда. Он выбрал себе лошадь, съел кусок жесткого, вяленого мяса, запив его кружкой пива, и поскакал дальше. Следовало поторопиться – время бежало вперед быстрее, чем неслась самая ретивая лошадка.

***

В замке стояла тишина. Фредерико она совсем не понравилась. Он поднялся в спальню бывшей королевы, не встретив на своем пути ни души. Спальня оказалась пуста. Фредерико устало опустился на кровать. Не осталось ни сил, ни желания двигаться. Неожиданно послышались чьи-то шаги. В комнату медленно, с трудом переставляя ноги, вошел старый слуга Екатерины.

– А вот и ты, мой мальчик, – прошепелявил он еле слышно, – Кейт умерла. Вчера в два часа дня. Промучилась несколько дней, и забрал ее Господь к себе. Видимо, посчитал, что хватит ей страдать.

– Я не успел, – Фредерико обхватил руками голову, – так торопился и не успел.

– Не печалься. Ты же не ел с дороги? Пойдем на кухню. Кое-что там осталось.

Фредерико поплелся за стариком. Он вспоминал свои встречи с Екатериной, переезды из страны в страну в попытках ей помочь. Он думал о том, как все-таки надо было организовать путешествие, чтобы успеть ее спасти. Непроизвольно слезы вдруг покатились по его щекам.

– Ведь не Господь решил ее забрать к себе, – пробормотал он, – ее отравили. По указанию этой ведьмы, самозваной королевы Анны.

– Все равно решения принимаются на небесах, – молвил старик, услышав произнесенные Фредерико слова. – Анна по-прежнему не может родить королю сына. И она будет расплачиваться за свои грехи, поверь мне. Не плачь. Бывает в жизни горе посильнее. Не трать слезы на то, что было предрешено свыше. Таков был ее путь на земле, таков был ее путь на небо. Ты прибыл вовремя. Раньше тебя Господь здесь и не ждал.

***

Екатерину Арагонскую похоронили в Аббатстве Питербороу. Ни Генрих, ни тем более Анна не присутствовали на похоронах. Холодный январский ветер заставлял присутствовавших кутаться в теплые плащи и накидки. Верная жена короля Генриха Восьмого, ни на секунду не предавшая своих клятв у алтаря, была похоронена как вдова Принца Уэльского, своего первого мужа.

После похорон Фредерико медленно побрел прочь. У него больше не было дел в Англии. Оставалось одно: ехать во Францию, чтобы жениться на Матильде.

– Куда держишь путь, мой друг? – раздался голос возле его уха. Граф де Вилар пристально посмотрел на Фредерико. – Мне кажется, ты еще можешь немного задержаться в Англии.

– Мне здесь некому больше служить, – не удивившись появлению графа, ответил испанец, – я еду к возлюбленной в Париж.

– Ты ошибаешься. Ты снова можешь послужить мне. Я еду в Лондон. Ко двору Генриха. Ты едешь со мной?

– Не знаю, – честно ответил Фредерико, – но если вы действительно нуждаетесь в моих услугах, мы можем по крайней мере вместе доехать до Лондона. А там видно будет.

– Ну что ж, вперед! Я остановился неподалеку. Предлагаю составить мне компанию. Ночлег и сытный ужин я тебе обещаю. Кстати, говорят, королева Англии снова беременна. Первый раз она родила девочку, второй раз – мертвого ребенка. Кто будет третьим? Не понаблюдать ли нам за беременностью королевы? – де Вилар вскочил на коня и махнул своим подданным рукой.

Фредерико подошел к лошади, потрепал ее по гриве и решительно направил вслед за графом.

2

После очередных неудачных родов Анна лежала на постели вконец обессиленная. Что было самым неприятным – мертвым на сей раз родился мальчик, которого так ждал Генрих. Анне хотелось плакать, но показывать свою слабость перед окружившими кровать подданными она позволить себе не могла.

– У вас снова ничего не получилось? – люди расступились, пропуская к королеве мужа.

Генрих навис над кроватью, приблизив лицо к подушке:

– Я бы на вашем месте старался получше, – сказал он громким шепотом Анне, – у вас в покоях вечно толкутся ваши фавориты. Не они ли мешают вам родить здорового ребенка? Я планировал рыцарский турнир. В этот раз я не стал его проводить заранее – ведь мы уже когда-то поверили в то, что вы родите мне наследника, и начали праздновать его появление на свет, пока он находился в утробе матери. Тогда мы получили пренеприятный сюрприз. Мне подарили дочь. Сейчас еще хуже: родился мальчик, но он мертв! Не оттого ли, что вы изменяете своему супругу? А? – Генрих чуть качнулся вперед. После недавнего падения с лошади у него участились головокружения, и Анне показалось, он вот-вот рухнет на нее всем телом.

– Что вы такое говорите? – промолвила она через силу, вжимаясь в подушку. – Я никогда вам не изменяла.

– Прекрасно! – король выпрямился. – Турнир не отменяется. Будьте добры присутствовать. Через две недели, первого мая. Думаю, вы будете уже достаточно здоровы, – он резко повернулся к Анне спиной и почти выбежал из комнаты.

«Где уж тут изменять мужу, когда ты постоянно ходишь беременная, – подумала Анна со вздохом. Беременность и роды казались ей теперь еще большим наказанием, чем раньше. – Надо бы все-таки поговорить с Генрихом. В последнее время он только и делает, что обвиняет меня в изменах».

– Помогите мне одеться, – произнесла она вслух, собираясь с силами, чтобы встать.

– Вам не следует сейчас вставать, ваше величество, – встрял врач, – вы слишком слабы.

– Принесите мои платья! Мне самой решать, насколько я слаба или сильна. И у меня всегда найдутся силы, чтобы увидеться с мужем.

Врач почтительно поклонился и не стал спорить. Ему хорошо был известен характер королевы: уж если она что-то вбила себе в голову, то сделает непременно.

Анна старалась идти, выпрямив спину и никому не показывая, какой болью ей отдается каждый сделанный шаг. Те, кто попадался навстречу в коридорах Гринвического дворца, вежливо кланялись. Но королева во всех взглядах читала скрытую угрозу, враждебность и ненависть. «Неужели, Генрих что-то задумал?» – мыслишка не покидала голову, устраиваясь в ней поудобнее, скручиваясь клубком, мешая думать и планировать свои действия.

Возле комнаты Генриха Анна остановилась перевести дух. Она прислонилась к стене, чувствуя, как подгибаются колени, и как громко стучащее сердце норовит выскочить из груди. Анна толкнула тяжелую дверь. Король сидел в своем любимом кресле, а на коленях у него красовалась одна из фрейлин Анны. У королевы потемнело в глазах – она даже не помнила имени этой маленькой некрасивой мерзавки, посмевшей заигрывать с королем. Фрейлина заметила королеву и испуганно соскочила на пол. Анна подошла к девушке и схватила ее за шею.

– Что б больше я тебя рядом со спальней короля не видела, – прохрипела она. Фрейлина дернулась, и у Анны в руке осталось порвавшееся ожерелье.

Генрих расхохотался.

– Выйдите обе. Меня ждут государственные дела, – объявил он дамам со смехом.

Униженная, Анна вернулась к себе. В комнате с подолом собственного платья на ковре играла Бэт. Ее рыжие кудряшки выбивались из-под бархатного чепчика, придавая лицу задорное выражение.

– Мам, – улыбнулась девочка, увидев Анну.

«Похожа на отца», – подумала королева, молча проходя к постели.

Няня взяла Елизавету за руку и вывела из комнаты.

Оставшееся до турнира время Анна старалась вернуть себе хорошее расположение духа. Она собиралась действовать так же, как действовала раньше: вновь очаровать мужа, улыбаясь и непринужденно беседуя с ним обо всем и ни о чем. Мужчины, которые и в самом деле в большом количестве окружали королеву, расточали комплименты, помогая возвращать хорошее настроение.

Среди друзей Анны числился ее родной брат, друг Генриха, а также несколько придворных поэтов и музыкантов. Все они постоянно крутились в спальне королевы, отвоевывая ее расположение друг у друга. Иногда Анна, конечно, позволяла им некоторые вольности. В последний год, когда Генрих стал от нее отдаляться все больше и все реже стал появляться в ее спальне, ей оставалось довольствоваться вниманием других мужчин. Они, не обращая внимания на то, беременна она или нет, уверяли Анну в том, что она красивее всех на свете…

– Генрих, – Анна протянула руку для поцелуя одному из ближайших друзей мужа Генри Норрису, – ты все же решил навестить меня. Я рада твоему приходу, – она благосклонно кивнула, указывая посетителю на низкую скамейку, стоявшую у ее ног.

– Что твой муж? По-прежнему позволяешь ему унижать тебя? – спросил поклонник, глядя на Анну снизу вверх.

– А ты по-прежнему позволяешь себе вольности, – Анна улыбнулась, – не стоит заходить слишком далеко. Король ревнует.

– Представь, что его нет. Перестань постоянно себе о нем напоминать. Генрих унижает тебя, не ценит. Все, что он хочет – это сына. А мне нужна только ты, и никто другой, – Норрис провел рукой по юбке королевы, пытаясь под шелком угадать положение ее ноги.

– Не говори мне об этом! – Анна убрала его руку с платья. – Даже если Генрих умрет, тебе не занять его места! – она рассердилась, сама не зная на что. – Уходи. Сейчас придет новый музыкант. Мне его очень хвалили. Я хочу послушать музыку одна.

Музыканту не повезло. Едва он покинул спальню королевы, как его схватили и препроводили в Тауэр. Целые сутки молодого человека пытали, выбивая признание, и в итоге он согласился со всеми обвинениями: «Да, королева изменяла со мной своему мужу, королю Генриху Восьмому», «Да, она говорила мне, что отравила Екатерину», «Да, она планировала отравить и самого короля».

Анна об этих признаниях ничего не знала и в приподнятом настроении отправилась на турнир. Разве она могла предположить, что прямо во время турнира Генрих обвинит ее брата и своего ближайшего друга в измене и отправит их в Тауэр? В страшной башне из них тоже выбьют признания, которые вовсе не облегчат им участь.

А второго мая на рассвете стражники вошли в спальню самой королевы.

– Ваше величество, пройдите с нами, – вежливо предложили Анне.

– Куда вы меня поведете? – она понимала, что происходит нечто ужасное, но ей не хотелось верить в худшее. – Вы меня проводите к королю? – Анна решила настаивать на своем до последнего. – Проводите меня к Генриху! – ее голос срывался, рыдания, подступавшие к горлу, не давали говорить спокойно.

– Да, конечно, – стражники получили приказ на словах соглашаться со всем, что потребует опальная королева. – Одевайтесь и идите с нами.

Ее провели к лодке, пришвартованной у берега Темзы, и повезли в сторону Тауэра. Башня маячила вдали, не скрываясь и не таясь. Она словно приветствовала Анну: вот и ты здесь, и тебя не миновала сия участь, и тебе предстоит испытать на собственной шкуре все прелести пребывания в печально знаменитой темнице. Но Анна не хотела верить в то, что происходило с ней.

– К королю, везите меня к королю! – продолжала просить она замолчавших стражников. – Вы не смеете так поступать с королевой Англии! – кричала она, заливаясь слезами, забыв, как совсем недавно праздновала победу над униженной Екатериной.

Две недели в башне тянулись дольше чем два года. В какой-то день к ней привели дочь, и на этом всякая связь с внешним миром прекратилась. Елизавета не понимала, что происходит, и лишь ближе прижималась к ожидавшей своей участи матери. Изредка их выпускали погулять во внутренний двор Тауэра, но никто с ними не заговаривал, старясь отводить в сторону взгляд, прекрасно осознавая, что судьба Анны Болейн предрешена.

И все-таки суд состоялся. Пятнадцатого мая Анну провели в большой зал, где среди судей она с ужасом узнала собственного дядю, графа Норфолка, и бывшего жениха, графа Нортумберлендского. Естественно, Бэт на суд не взяли – она прогуливалась во дворе с няней. Но отчего-то она помнила и суд над матерью тоже.

– Признаете ли вы себя виновной в том, что изменяли своему мужу на протяжении последних трех лет?

– Нет, я не виновна.

– Признаете ли вы себя виновной в том, что отравили бывшую королеву Англии, Екатерину Арагонскую?

– Нет, я не виновна.

– Признаете ли вы себя виновной в попытке отравления принцессы Марии, дочери короля?

– Нет, я не виновна.

– Признаете ли вы себя виновной в попытке организовать отравление своего мужа, короля Англии Генриха Восьмого, чтобы после выйти замуж за Генри Норриса?

– Нет, я не виновна.

Приговор оглашал дядя Анны. Граф Норфолк сквозь слезы несколько раз произнес: «Виновна, виновна, виновна». Про себя он думал о том, как повезло, что ему самому отрубать голову не будут. Он выживет, и голова останется на плечах.

Приговор был зачитан. В зале поднялась суматоха – граф Нортумберлендский упал в обморок. Подписать приговор любимой когда-то им женщине оказалось непросто. Но Анне было уже все равно. Она не видела ни слез на лице дяди, ни лежавшего на полу бывшего жениха…

***

Эшафот накрыли плотной, черной материей. Специально выписанный из Франции палач, владеющий мечом, ожидал в стороне. Конечно, положено было королеву жечь на костре, но Генрих проявил невиданное милосердие и заменил костер на отсечение головы: все-таки впервые в истории страны казнили королеву. Игра стоила свеч. Или топора.

Про Бэт все забыли и думать. Она стояла в сторонке, никем не замечаемая, всеми позабытая. Ей было два года и восемь месяцев, и она во все глаза смотрела на разворачивающееся перед ее глазами зрелище. Вот мама идет в сером платье, отороченном мехом. Как всегда красивая, только отчего-то печально ее лицо. Вот рядом стоит высокий мужчина в закрытом капюшоном лице. Тетя, мамина старшая сестра, забирает у мамы молитвенник. Мама громко говорит о своей любви к папе, королю Генриху, и почему-то просит Иисуса забрать к себе ее душу. Мужчина в капюшоне заносит над своей головой меч, мамина голова падает на черную ткань. Ее губы продолжают шевелиться в безмолвной молитве. К маме подходят какие-то дамы, накрывают ее тело простыней и уносят прочь.

Елизавета – понимает – мамы – больше – нет. Она падает на колени в лужу, что осталась на земле после прошедшего ночью дождя, и бесконечно смотрит на то место, где только что стояла Анна.

– Как ты здесь оказалась? – няня пытается поднять с колен Бэт. – Я ищу тебя все утро. Кто тебя сюда пустил?

Бэт – не – плачет. Она молчит и не обращает никакого внимания на няню. Мамы – нет. Ее – только – что – завернули – в – тряпку – и – унесли – прочь. И – голову – мамину – тоже – завернули. А – губы – мамины – все – шевелились – и – шевелились. Господи – за – что?!