Kitabı oku: «Клятвы и грёзы», sayfa 2

– А где твои родители? – обратилась к Айлену, пытаясь разобраться хотя бы в том, что могла сейчас узнать.

Мальчишка сжался и потупил взор. Он помолчал некоторое время, а я успела себя накрутить. Может, зря задаю такие вопросы? Это ведь не мое дело. Хотела было извиниться перед ним и попросить не отвечать, если он не желает, но Айлен поднял голову и посмотрел на меня, а после тихо произнес:

– Смерть.

Повисла неловкая и оттого напряженная пауза. Мальчишка смотрел на меня огромными глазами.

– Значит, он взял тебя под опеку?

Айлен лишь кивнул головой, но потом добавил:

– Спасти меня.

Наверное, сейчас мы были похожи как никогда. Два «спасёныша», которые едва не угодили в опасную смертельную ловушку. Что именно произошло с родителями Айлена или с ним самим я не стала расспрашивать, боясь пробудить в мальчишке нехорошие воспоминания. Но зато собственные воспоминания были как никогда яркие и обжигающие.

– А вот мне пришлось оставить родителей, – прошептала, ощутив горечь на кончике языка. – Хотя раньше я мечтала сбежать из дома, отправиться путешествовать, но сейчас мне не хватает их. И я бы всё отдала, чтобы вернуться… Но не могу.

Паренек приблизился ко мне в надежде послушать мой рассказ. Его заинтересованность была видна по глазам, не умевшим лгать.

– У меня было все, но не было свободы, – улыбнулась, вспоминая частную школу, личного шофера, дорогую одежду и заботливую гувернантку, заменившую мне мать, когда той не стало после продолжительной болезни. – Я хотела сбежать, когда мне исполнится восемнадцать лет. Только получилось всё совершенно иначе, – резко замолчав, огляделась, не желая, чтобы незнакомец подслушал мой разговор. А вот Айлену отчего-то хотелось доверять. – Отец просил найти одного человека, который знает про этот медальон, – и я помяла в ладони кусочек металла. – Мне нужно выбраться отсюда, но пока я не могу сделать этого. Меня преследуют.

Айлен понимающе кивнул.

Я действительно не могла покинуть пещеру, в которой нашла спасение, опасаясь, что нападение может повториться. Просить о помощи мне некого, Айлен навряд ли чем-то еще сможет помочь, а этот… невоспитанный, жестокий, но все же не бросивший меня в последний миг в беде… мерзавец не согласится отвести меня в нужное место. Заплатить мне нечем, обещать я тоже ничего не могу. Да и сама не смогу отыскать того, о ком говорил отец, потому что совершенно не знаю города. Я всю жизнь прожила в красивой клетке, лишенная возможности бывать во внешнем мире.

Как же сложно! От безысходности руки опускались, а в груди нестерпимо ныло от странного чувства. Будто что-то ужасное еще только произойдет, хотя то, что мне уже выдалось пережить за последний день, казалось невозможным.

– Давай не будем о грустном, – взбодрилась я, тряхнув головой, чтобы отогнать дурные мысли. – Расскажи лучше о себе.

Нужно было как-то заняться себя, и я взглянула на Айлена, но паренек ничего не ответил. Только часто моргал, словно не понимая моего вопроса.

– Ну, например, у тебя есть любимое занятие?

– Нет.

– Как нет? – игриво удивилась я, стараясь развеять повисшее между нами напряжение. – У каждого найдется то, чем ему нравится заниматься. Вот я люблю читать отцовские газеты. Так я узнавала о мире.

– Читать плохо, – пробормотал Айлен и смутился.

– Надо заниматься. Разве твой опекун не учит тебя?

Айлен непонимающе уставился на меня. Пришлось объяснить значение слова «опекун», которое не совсем подходило хозяину этой пещеры. На что мальчишка в итоге всё же ответил:

– Нет.

Я спрашивала Айлена о многом. Например, о том, чем он занимается здесь, о его жизни, но мальчик отвечал редко и неразборчиво. Чем дальше заходил наш разговор, тем больше он смущался своих трудностей и реже произносил что-то в ответ. Под конец наша беседа превратилась в монолог, а вскоре паренек ушел, сославшись на дела, по крайней мере, мне показалось, что он хотел сказать что-то о незаконченном деле. Айлен скрылся за дверью, оставив меня наедине с самой собой в мрачном, полутемном и холодном помещении. Хозяин этих хором, как я с сарказмом заключила, разглядывая комнату, так и не появился.

Усталость, накопившаяся за прошедшие сутки, внезапно накрыла меня волной, едва ли не свалив с ног, и я, свернувшись, как котенок, улеглась на жесткой скамье в том самом закутке, где мне предоставил место незнакомец. Бежать было бессмысленно, а здесь я чувствовала себя защищенной и могла, собравшись с мыслями, решить, как поступить дальше. Вот только проблем навалилось слишком много на ту, которая с самого рождения была ограждена от самостоятельного решения вопросов и с уготованной судьбой стать благородной леди. Я долго мечтала о свободной жизни, но теперь не знала, как мне принять такую жизнь. Реальность оказалась намного жестче, чем представлялось мне, и мечты разбились в одно мгновение, унося с собой прошлое.

Сон был глубоким, без сновидений. Не знаю, сколько часов я проспала, но тело от неподвижности затекло. Однако, не обращая внимания на возникшее неудобство, я продолжала лежать, свернувшись клубком. Разбудил меня шум, доносившийся из противоположного угла комнаты. Открыв глаза, я с трудом смогла разглядеть незнакомца, который стоял ко мне спиной. Он перебирал какие-то металлические предметы, которые, соприкасаясь друг с другом, создавали звон, разносившейся по всей пещере.

Я приподнялась, свесив ноги с края скамьи, немного мятая рубашка опустилась до колен. Встала, одернула одежду. Ступая босыми ногами по каменному полу, я понимала, что скоро заработаю простуду, но иного выхода не было. Бесшумно двигаясь в сторону хозяина моего приюта, я не знала, как начать разговор с ним. У меня было много вопросов и просьбы, вот только получить ответы и помощь я не рассчитывала.

Незнакомец был поглощен своей незатейливой работой, продолжая чем-то громыхать, что не заметил моего приближения. Когда нас разделяло буквально несколько шагов, он замер. Замерла и я, заметив, как напряглись его плечи. Медленно обернулся. Однако не удивление я увидела на его лице, а блеснувшие гневом глаза, вскоре сменившиеся раздражением и презрением. Он смерил меня уничижительным взглядом.

– Видимо, я забыл предупредить, чтобы ты не появлялась у меня на глазах, – холодно произнес незнакомец. – Этой мой дом, и здесь мои правила. Будь добра следовать им, иначе вернешься на пути.

Я отпрянула на несколько шагов назад. Внезапно тело наполнила дрожь. Я поежилась, но, собрав осколки храбрости, которую успела растерять мгновение назад, промолвила:

– Не стоит решать за меня, – голос дрожал, но я отринула страх и с вызовом взглянула на незнакомца. – И я не просила о помощи, – вновь повторила, пытаясь напомнить ему, что не намерена здесь оставаться. Впрочем, в какой-то миг все переменилось так резко, что я оторопела, когда он произнес совершенно спокойно:

– Тогда выметайся. – И вновь повернулся ко мне спиной.

В груди все сжалось. Я так устала за прошлый день, столько натерпелась, но вместо того, чтобы поговорить как двум взрослым, почувствовала себя глупым обиженным ребенком. Возможно, я все еще осталась девчонкой, не способной здраво мыслить, и уж тем более могла противостоять этому ледяному спокойствию. Поэтому не думая брякнула:

– Захочу и уйду. – Глаза обожгло от слез. Будто мой организм резко решил вспомнить, что сегодня еще не плакала, но сглотнув вязкий комок из слез и слюны, неуверенно произнесла, пытаясь хоть как-то выправить ситуацию: – А если захочу, то останусь.

– Выход там, – он указал мне на дверь рукой, так и не обернувшись. Какие-то непонятые железяки его волновали больше, чем сбитая столку девчонка, за которой гонялись опасные типы.

Хотя… Хотя все так и было. Зачем ему я со своими проблемами? Нужно уходить, но куда? И самое главное – как?

– Я же сказала, что не собираюсь уходить! – и, словно в противовес собственным мыслям, выпалила, готовая расплакаться, как малое дитя.

– Значит, я помогу, – и он резко развернулся. Не все его движения были уловимы для моего глаза, поэтому всё произошло слишком быстро, и мы вскоре оказались около двери.

Незнакомец держал меня за ворот рубашки, потянув за собой, и я, путаясь в шаге, следовала за ним. Страх парализовал тело, и уже рядом с дверью я повисла на его руках. Он крепко сжимал рубашку так, что трещала ткань в его ладони. Следующим движением он жестко дернул меня, и я спиной ударилась о дерево. Под мощью его рук была прижата к двери, тело вновь наполнили боль и страх. Ногами я не доставала пола, болтаясь на весу.

В один миг наши глаза встретились, и я увидела в его взгляде, полном решимости и гнева, желание выполнить свою угрозу. Ох, ну и зачем я его разозлила? Кто меня тянул за язык?! От чувств, переполнивших меня в тот миг, слезы хлынули по щекам, оставляя влажные дорожки. Я перестала сопротивляться, опустила голову, желая лишь одного – утереть с мокрых щек слезы. Но мой полный смирения вид не произвел никого впечатления на него, и он продолжал давить рукой грудь, не позволяя восстановить дыхание или перестать делать мне больно.

– Жалкая девчонка думает, что может делать всё, что захочет? – огрызнулся он. – Какая глупость! Если такая смелая, то убирайся и сдохни. Кажется, тебя там заждались, снуют по поземным ходам, выискивают кого-то. Скорее всего, тебя, девчонка, они ищут? Ведь так? Прекрасная смерть человека от руки человека. Это вдохновляет. Так что беги и покажи мне чудесную картину своей смерти. На этот раз я буду лишь зрителем, – он шипел, рассказывая мое будущее, и каждое слово вонзалось, словно шип, под кожу.

Незнакомец отпустил руку, и я сползла на пол. Ноги, словно ватные, отказывались повиноваться мне. Так же, как и все тело, охваченное страхом и паникой.

– Чего сидишь? – проговорил он, с ненавистью взглянув на меня. – Убирайся!

Толкнул дверь за моей спиной, но я из последних сил смогла удержаться, чтобы не упасть назад. Незнакомец стоял около меня, и его вид не выражал более ничего. Словно в один миг все эмоции, которые я только что видела на этом странном лице, смыло водой, оставив после себя серый холст.

– Что-то не расслышала?

Глава 3

До сих пор я никогда не испытывала столь сильных эмоций. В сознание всплыли картинки прошлого, все те моменты, когда я переживала новую маленькую трагедию жизни. Потеря мамы от тяжелой болезни, отчужденность отца, словно его подменили. Совершенно чужие люди в нашем доме, которые меня будто не замечали. И если эмоции исчезли с лица незнакомца, то во мне они вспыхнули с угрожающей силой. Что-то внезапно кольнуло в груди, да так больно, что я захотела кричать, но с губ не сорвалось ни звука. Неожиданная боль пронзила мое тело, заставив вцепиться руками в ворот рубашки. Из глаз хлынули непрошеные слезы, а новая волна боли согнула меня пополам. Дышать становилось труднее, и я, почти задыхаясь, стала кричать и стонать.

– Больно, – единственное слово, которое я смогла произнести, пока мое сознание не стало таять.

Я скорее ощутила, чем увидела, как незнакомец приблизился ко мне, подхватил под локти, пытаясь разогнуть. В тот же миг волна жара пронзила меня, и я схватила за руки его.

Вокруг все искрило и стало кружиться. По крайней мере, выглядело все именно так. Я видела себя, но будто со стороны. Что-то странное происходило со мной, непонятное, не объяснимое. Медальон на моей шее был охвачен каким-то мерцающим огнем. Кожа вокруг него потемнела, на ней проступали сосуды черными дорожками, тянувшиеся к горлу, плечам и вниз, скрываясь под одеждой. Ощущала холод и крупную дрожь, выступившие капли пота увлажнили виски и лоб.

Я словно погрузилась в сон, наблюдая за происходящим со стороны. Но ощущения оставались со мной, и каждый порыв боли заставлял кричать и изгибаться. Незнакомец пробовал касаться источника моих мучений, но, словно электрический разряд, медальон отвечал на вторжение постороннего. От нескольких таких касаний ладонь незнакомца сначала покраснела, а потом и потемнела, не давая ему сгибать пальцы. Но, превозмогая боль, он все же подхватил меня на руки и не позволил упасть, хотя я уже не могла подчинять тело своему разуму. Кажется, его губы шептали мне что-то, но ни один звук я не могла слышать, лишь свои стоны и частый пульс, бьющий в моих ушах барабанной дробью.

В несколько секунд мы оказались около широкой скамьи, заправленной темными одеялом и почти плоской подушкой. Он бережно положил меня на скамью, но я продолжала метаться в лихорадке, готовая в любой момент сорваться вниз на холодный пол. Незнакомец крепко прижал меня к импровизированной постели, склонившись надо мной. Образы сливались в единую картинку, превращающуюся в темноту. Я теряла сознание, но резкие встряхивания возвращали меня обратно. И я вновь видела его лицо, почти черные глаза, устремленные на меня.

Извиваясь, собирала в складки покрывала, а рубашка поднялась, оголив бледные бедра. Ворот разошелся, представив ему ужасающую картину на моей шее и груди – обугленная кожа и сияющий на ней медальон. Но, несмотря на творящийся кошмар, он продолжал держать меня. Держать до тех пор, пока мое тело не обмякло, и я не перестала сопротивляться. Дыхание стало выравниваться, а сознание успокаиваться.

Что происходило дальше, осталось в моей памяти обрывками. Я помнила, как незнакомец подозвал Айлена, который вскоре после произошедшего появился в комнате. Мальчишка помогал своему хозяину присматривать за мной. В те редкие моменты, когда я все же приходила в себя, он менял холодный компресс, а потом меня с трудом, но все же успешно напоили горькой водой, и спустя несколько минут я успокоилась и погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Грудь больше не наполнял огонь, и боль начала отступать, сменившись тяжестью и усталостью. Я не помнила, сколько раз меня пробуждали, чтобы вновь напоить той горькой водой, избавляющей от мучений, но она уверенно исполняла свое предназначение, ибо с каждым разом мне становилось лучше. И я вновь погружалась в сон без сновидений, пока тьму моего сознания не разрушил лучик света.

Приоткрыв глаза, я поморщилась от тоненькой полоски света, падающей на мое лицо. Но ни повернуть голову, ни прикрыть глаза рукой у меня не было сил. Стук сердца отдавал звенящим биением в висках, и я прикрыла глаза в надежде, что новая волна боли отступит. Мое пробуждение не осталось не замеченным. Небольшая рука приподняла мою голову, и губ коснулся холодный край чаши. Я жадно начала глотать воду, капли стекали по шее, падая на грудь. Простая вода возвращала мне силы, и боль отступала, покидая тело.

– Спасибо, – промолвила я охрипшим голосом, когда Айлен убрал чашу.

Мальчишка, бережно поддерживая меня, помог сесть в кровати. Тяжелыми, все еще дрожащими руками я прикоснулась к тому месту, от которого до сих пор исходила пульсирующая боль. Медальон был горячим, и я, наклонив голову, смогла рассмотреть, что он будто врос в мою кожу, став единым с моим телом. Кожа вокруг него оставалось темной, словно обугленной, но холодной на ощупь. Я пальцами попыталась отделить украшение от кожи, но испытала лишь острую боль. Айлен, наблюдая за мной, промолвил:

– Нет. Не надо. Хозяин сказать нельзя, – его голос звучал взволновано, и чувство беспокойства передалось мне.

– Как такое могло произойти? – спрашивала я себя. – Ведь я всего лишь делала то, что просил отец. Не снимала этот проклятый кусок металла! – на глазах вновь собирались слезы, а голос был готов сорваться на крик.

Согнув ноги в коленях, я подтянула их к себе, положив голову. Спрятав лицо, теперь я могла не стыдиться слез, и плечи беззвучно содрогались. Айлен продолжал стоять рядом со мной, не зная, как поступить ему. Утешать он не умел, да и приблизиться ко мне боялся. Этот страх я ощущала каждый раз, когда его маленькие ручки, совершенно грубые и жесткие для ребенка, касались меня.

Неожиданный грохот, донесшийся со стороны раскрывшейся двери, заставил вздрогнуть не только меня, но мальчишку. Он испугано взглянул на вошедшего хозяина и поспешил к нему. Я же утерла подолом рубашки мокрое лицо и краем глаза посмотрела в их сторону. Лицо мужчины выражало недовольство, он проговорил что-то на непонятном для меня языке, и голос его звучал раздраженно, почти гневно. Айлен лишь покорно кивнул и немедленно скрылся за дверью, закрывая ее за собой.

Отвернув лицо от них, я заметила, что на мне была другая рубашка темно-синего цвета из плотной ткани и длиной почти до колен. Ее ворот был переплетен шнурком, который развязался. Я поспешила стянуть края рубашки, чтобы скрыть ужасные следы на моей груди. Незнакомец, тем временем, не обращая внимания на меня, достал сумку с множеством карманов и широким ремнем и стал собирать в нее вещи, хранившиеся на полках, скрытых занавесом. Я слышала звон, доносившийся от соприкосновения металлических предметов, безжалостно брошенных на дно сумки. Судя по тому, что он не взглянул на меня и уж тем более не собирался подходить, подстегнуло меня подскочить с места. Мне нужны были объяснения. И пусть чувствовала себя очень плохо, голова все еще кружилась, а во рту стоял горький вкус той воды, которой меня поили все это время, я все равно шла вперед, хоть ноги и не держали.

Остановилась в нескольких шагах. Меня демонстративно игнорировали. Откашлялась, пытаясь привлечь его внимание, но незнакомец даже не ухом не повел, что-то усердно собирая в сумку. Потянув подол рубашки вниз, чтобы скрыть колени, я продолжала наблюдать за незнакомцем. Его сборы не заняли много времени, и скоро сумка была отложена на край скамьи. Меня охватило любопытство, но утолить интерес я не успела. Он все-таки обернулся. На миг я растерялась, уставившись в темные глаза.

– И?

Открыв рот, было набрала побольше воздуха в легкие, но сказать так ничего и не получилось, потому что в комнату вбежал Айлен, который немедленно получил новый приказ от своего хозяина. Тогда мальчишка направился ко мне, и я смогла увидеть, что в руках он держал сверток. Только взяв его в руки, я сразу же услышала, как незнакомец обратился ко мне.

– Одевайся, – это прозвучало как команда, но я, не задумываясь и уж тем более не споря, стала разбирать сверток, в котором оказалась одежда.

Одежда была похожа на ту, что носил Айлен, и, рассмотрев ее получше, я убедилась в своем предположении. Брюки из темно-коричневой плотной ткани были мне по размеру, а мальчишке они явно были велики. То же касалось темно-серой рубашки и плаща из черной кожи. Переодеваться я не спешила, стесняясь направленных на меня глаз паренька. Мое бездействие заметил и незнакомец, чем я разозлила его. Вновь, кстати говоря. Он резко приблизился к нам.

– Неужели я должен еще тебя переодеть? – раздражение переполняло его.

– Нет, – пробормотала, смущаясь того, что вынуждена стесняться своей наготы. Мне никогда не доводилось снимать одежду перед мужчиной, и сейчас это казалось самым худшим, что могло бы случиться со мной. Не считая, пожалуй, побега из родного дома, преследователей, которые чуть было не убили меня, да и того, что медальон врос в мою кожу каким-то непонятных пока для меня образом. И да, смущение сейчас было единственной проблемой, которую я хотела бы избежать.

Однако и незнакомец, и Айлен все же покинули меня, предоставив возможность сменить одежду в одиночестве. Я поторопилась воспользоваться выпавшем мне шансом и через несколько мгновений стояла полностью одетая. Среди одежды я нашла и носочки, а около кровати стояли сапоги, подошедшие мне по размеру. Я была благодарна Айлену за его помощь, ведь ему удалось подобрать для меня то, что не стесняло движений и было впору.

В этот же момент вернулся незнакомец и беглым взглядом оценил мой вид. Ничего не сказав, он взял сумку и направился к двери. Я не знала, что делать, но неожиданно его гневный голос заставил меня вздрогнуть.

– Чего стоишь? – спросил он, уставившись на меня. – Ждешь особого приглашения?

Я дернулась вперед, а потом резко остановилась.

– Нет, не жду. Но и никуда не пойду, пока мне никто не объяснит, что случилось, – и я подняла руку, чтобы одернуть ворот рубашки. Медальон все еще был там – он будто врос в кожу, как какое-то растение, пустив черные корни вокруг себя. Выглядело жутко, и это я еще не видела собственного отражения, а могла лишь, извернувшись, кое-что разглядеть.

Взгляд незнакомца, который слишком активно принимал участие в моей жизни, скользнул по шее и ключице. Именно там, где находился теперь медальон и черные корни, беспорядочно расползавшиеся в разные стороны. Прищурившись, он покачал головой, отказываясь отвечать.

Я устала. Я сбежала из дома от преследователей, что напали на нас. Я едва не погибла по пути сюда, да и здесь-то не была в полной безопасности. И мне отказывает даже в такой малости – хотя бы объяснить, что могло произойти с медальоном и мной. Ведь отец об этом ничего не рассказывал.

И тогда, разозлившись, я вцепилась пальцами в медальон, пытаясь его подковырнуть короткими ногтями. Боль пронзила до костей, вытравливая воздух из легких. Зашипев, я бессильно опустила руки.

– Успокоилась? – а он, тем временем, смотрел на меня и ничего не делал. Лишь ждал, когда же я наконец-то сдамся.

– Я не могу так, – прошептала, продолжая буравить взглядом незнакомца. – Мне все это кажется каким-то ужасным сном. Но это же не сон.

Он покачал головой.

После случившегося я ничего не понимала, сил в моем теле было недостаточно чтобы сопротивляться, и если ему вздумается сделать мне что-то плохое, я просто сдамся. Но на вопрос меня все же хватило:

– Как снять медальон?

Он нахмурился. Кивнул, указывая мне на дверь.

Почему-то в тот момент я подумала, что этот странный хозяин подземелий, имени которого я так и не узнала до сих пор, хочет вывести меня на поверхность и бросить на произвол судьбы.

– Если хочешь узнать, то следуй за мной.

– Но куда… Куда мы пойдем?

– Просто молча иди, – прорычал он, явно раздраженный тем, что я посмела его задержать. И в тот миг мне показалось, что он действительно хочет избавиться от меня, а что хуже – отдать преследователям, ведь я за короткий срок успела доставить ему кучу неприятностей.

– Я никуда не пойду, – набравшись смелости, произнесла и посмотрела на мрачное лицо незнакомца.

Его терпению пришел конец, и он в несколько шагов оказался рядом со мной. Схватив за руку выше локтя, он потянул за собой. Инстинктивно я попыталась сопротивляться, но против него не могла устоять. Айлен, который все это время держался в стороне, испугано взглянул на нас, но не сдвинулся с места.

– Я не пойду, пока не узнаю куда, – пыталась противостоять я, когда чуть ли не бежала следом за незнакомцем. Он тянул меня за собой с такой силой, что упади я, потеряв равновесие, он мог бы без труда волочить меня по земле за шкирку.

Но незнакомец молчал, лишь ускоряя шаг. Мое дыхание стало сбиваться, тело, измученное произошедшим недавно, отказывалось повиноваться, а рука, где ладонь незнакомца крепко сжимала, стала неприятно пульсировать.

– Мне больно. Отпустите, – голос начал дрожать, но он даже не слушал меня. – Отпустите. Я могу сама идти.

Прикоснувшись пальцами свободной руки до кисти, державшей меня, я ощутила тепло его кожи. В сознание в тот же миг всплыли обрывки прошлой ночи, когда эти самые руки держали меня, пытаясь вырвать из пасти той тьмы, что готова была поглотить меня. Неведомое доселе тепло наполнило, и я уже не пыталась разжать пальцы незнакомца, однако он резко отпустил меня, сбрасывая со своей руки мою ладонь. Для меня оказался уловимым то движение, когда он раздраженно сжал и разжал свою ладонь и тряхнул ею так, словно пытался сбросить что-то мерзкое.

Он не обернулся. Продолжал идти, не сбавляя шаг. Я, озадаченная увиденным, все же поторопилась догнать его, пугаясь мысли заблудиться в темных петляющих коридорах. Почти бежала за ним, чувствуя, как ноги становятся тяжелыми, а живот и грудная клетка начинают ныть от боли.

Коридоры становились все темнее и уже. Я начала терять координацию и теперь только ориентировалась по звуку шагов впереди идущего незнакомца, и не ожидала, что он остановится так резко, что налетела на его спину, уткнувшись лицом в его шелковистые черные волосы. Я ощутила едва уловимый, ни с чем несравнимый запах, исходивший от него. Казалось, я знала его раньше, но не могла вспомнить.

Он поспешил отойти от меня, подтверждая мои догадки о том, что близость ко мне была неприятна, может, даже омерзительна для него. Я же не просила извинений за произошедшее, пытаясь разглядеть в темноте незнакомца, но мои глаза отказывались что-либо видеть перед собой.

– Здесь слишком темно, – сдалась, наконец, я, осознавая, что дальше самостоятельно идти не смогу.

– Не ты ли пыталась доказать обратное совсем недавно? – в его голосе слышалась издёвка.

Поджав губу, выдохнула. В чем-то он все же был прав, хоть и вел себя совершенно ужасно.

– Да, я, но тогда было намного светлее, – во мне вновь говорил ребенок, от которого я никак не могла избавиться.

Я вздрогнула, когда моей руки коснулась рука незнакомца. Теперь он держал меня за запястье, окружив его неплотным кольцом ладони. Мы продолжали путь, но незнакомец все также не собирался сбавлять шаг. Однако я специально пыталась идти медленнее, чтобы донести до него мою просьбу – я пока не способна к таким быстрым походам. Но, кажется, мои попытки оказались тщетны. Пришлось озвучить:

– Можно идти медленнее, а то я не поспеваю?

– Нет, – холодно отрезал он.

– Но почему?

– Нет времени на твои прихоти.

– Это не прихоть, а необходимость, – теперь я готова была повысить голос. – Иначе, когда мои ноги совсем откажутся идти, меня придется бросить, – такая перспектива нисколько не радовала меня, но придавала надежду, что он прислушается к моей просьбе.

– Я не собирался бросать, – теперь его голос звучал ровно, без оттенка какой-либо эмоции.

– Значит, я могу надеется на то, что не умру где-то в этом подземелье в полном одиночестве, – промолвила и в тот же момент задумалась над произнесенными им словами.

– Если не замолчишь, то я помогу отправиться на тот свет.

Его слова не были пустым звуком, в чем я успела уже убедиться, поэтому проверять удачу не решилась, молча следуя за ним. Однако путь так и не заканчивался, зато мое терпение, как и силы, были на исходе, и я рискнула – нарушила тишину.

– А куда мы идем?

Он резко дернул меня за руку, развернувшись ко мне. Не ожидая такого поворота, я вновь уткнулась лицом теперь уже в его грудь, но в этот раз отпрянула первой, испугавшись близости. И последствий, конечно же.

– Любопытство когда-нибудь погубит тебя, глупая девчонка, – промолвил он и продолжил идти вперед.

Я следовала за ним, задаваясь лишь одним вопросом: кто он такой. Выглядел он странновато, о чем красноречиво говорила его диковинная внешность и неожиданное место обитания. Но все вопросы мне предстояло решить позже, в том числе и разгадать тайну медальона, вверенного мне отцом на хранение, и теперь ставшим частью моего тела, и возможно, моей души.

Шло время. Из-за моей усталости приходилось часто сбавлять ход, чтобы я могла передохнуть и отдышаться. И каждая подобная остановка злила моего проводника, о чем он не забывал сообщить. Зато я могла оглядеться, запомнить дорогу на всякий случай. Вдруг ему вздумается в очередной раз бросить меня где-нибудь. Я же не выберусь из этого туннеля.

Мне казалось, что мы бессмысленно блуждали по темным, сырым коридорам, где моими глазами был впереди идущий незнакомец. За все время я не попыталась больше заговорить, послушно следуя за ним. Он продолжал вести меня, держа за руку, и лишь раз его ладонь соскользнула, дотронувшись до моего обнаженного запястья, но в тот же момент он разжал руку. Незнакомый оттенок эмоции, которой я не нашла названия, наполнил меня, и я потрепала ворот своего плаща, пытаясь отогнать нахлынувшие мысли.

Моя ошибка. Нельзя было расслабляться и отвлекаться от дороги.

Неожиданно я не ощутила под ногами твердой поверхности, ступив в пустоту, и, падая вперед, осознала, что мы стали спускаться по лестнице. Незнакомец подхватил меня, уберегая от полета вниз. Его рука крепко сжимала мою талию, и я могла лишь мысленно его поблагодарить. Ведь моих благодарностей он точно не примет, назвав глупой девчонкой.

Выдохнув, выпрямилась и, поправив одежду, внимательно следила за его спиной, пока мы продолжали спускаться по каменной лестнице. Я старалась не отставать, пока мы вновь не замедлили хода и окончательно не остановились в конце коридора. Перед нами возникла огромная дверь, очертания которой с трудом просматривались подо мхом и корнями каких-то растений. Мой проводник ступил вперед, дотронулся до деревянного засова, и дверь отворилась, совершенно не оказав сопротивления.

Свет, скрытый за ней, ударил мне в глаза, заставив зажмуриться на мгновение.