Первокурсница

...В каждой гадости есть свои радости... Только нужно уметь их разглядеть. Хотя обычно бывает наоборот, в каждой радости обязательно найдется какая-нибудь гадость.

Парень тебя любит ровно до порога загса, пока ты ему не принадлежишь окончательно и бесповоротно! А потом он начинает любить чужую, далекую и недоступную, а свою только контролирует - где была, сколько денег истратила и что сегодня на ужин. Жена уже не человек, а так, бесплатное приложение к плите, раковине и стиральной машине.

Ругать может лишь действительно близкий человек, который ощущает, что имеет на это право

Не студентка из двадцать первого века, а прямо Рапунцель! Сижу вся такая в башне и ловлю на косу скачущего мимо принца (ключевое слово - мимо).

Кто хочет, тот ищет возможность, а кто не хочет, изобретает причину.

- Саш, ты котеночка не возьмешь?

- Я бы взяла, - вздохнула я. - Но если я принесу домой животное, мама с ума сойдет от радости. А зачем мне сумасшедшая мама?

— Ну что ты мне мозг выносишь? Кирилл! Если я приняла подарок, получается, что я соглашаюсь с ним спать. Разве не так? Разве не на этом основаны все отношения?

—Сашка! Какой цинизм! В семнадцать лет! Несчастная молодёжь!

— Какая жизнь, такая и молодёжь. И мне уже почти восемнадцать.

— Где те розовые очки, через которые девочки должны смотреть на мир? Мечтать, ждать принца, трепетать от прикосновения руки...

— Где они, принцы-то? Одни козлы вокруг, — перебила я его. — Соответственно, приходится быть не принцессой, а козой.

— Ой, не могу, держите меня семеро! Не жить ей! Не родился ещё такой мужик, без которого мы не смогли бы жить. [...]

Теперь я твёрдо знала только одно: что я в этой новой жизни ничего не понимаю. Этот странный приветливый мир был мне почему-то незнаком.

Или из моего глаза вылетел наконец осколок кривого зеркала?

— Я, может, книгу напишу, — серьёзно сказала Янка.

— Книгу? — изумилась я. — О чём?

— О своей жизни, — торжественно заявила подруга. — Роман. Автобиографический.

Чтобы скрыть смех, я сделала вид, что закашлялась. Потом еле выговорила, стараясь, чтобы не дрожал голос:

— Не, Лисименко, лучше не надо. Не пиши.

— Почему это?

— Из твоей жизни роман не получится.

— Да? А что получится, по-твоему?

— Ну разве что анекдот.