Kitabı oku: «Четыре угла», sayfa 14
– Окала, а что это за озера? – крикнул человека спутнице, стоявшей на другой стороне площадки. Она, услышав обращение к себе, решила подойти к человеку и ответить на его вопросы.
– Каждый называет их по-разному. Кто-то озерами мудрости, кто-то озерами старшин, а кто-то озерами стариков. Видишь пары, что плывут в деревянных лодках? Все они в преклонном возрасте и влюблены в свою вторую половинку большую часть жизни. Они плывут в тихих водах годами пока не… – и Окала замолчала, боясь говорить правду. Она надеялась, что Герман не заметит недосказанности и не узнает, что является тем самым «пока не».
– Пока не что? – Напряженно спросил Риц.
Окала покачала головой, показывая тем самым, что не хочет говорить.
Но, как бы ни старалась Окала, правда всё равно вышла на поверхность, разбивая водную гладь в летящие в разные стороны брызги. Из самой глубины одного из шести озер вдруг начали подниматься разъяренные подвороморы.
– Что это? – крикнул Риц.
Огромные, мохнатые, темные, с гигантскими лапами и мордами, на которых виднелись черные пустые глаза, широкие пасти, надутые ноздри и свирепый оскал, они чем-то напоминали горилл.
Окала поняла, что чем быстрее она скажет правду, тем легче будет Герману пережить то, что он увидит дальше.
– Подвороморы. Они выглядят свирепыми существами, но внутри они добрые, поверь мне. У них, как и у всех нас, есть своя роль. Их роль… их роль забирать на дно одного из сидящих в лодке пожилых существ. Один из стариков будет выбран подвороморами и утащен в воду. А потом…
Но Окала не успела договорить. Подвороморы, поднявшись со дна и заполонив почти всё водное пространство одного из озер, быстро перебирая лапами, двинулись на одну из лодок. Мило и спокойно беседующие в ней старики не замечали приближающейся опасности. Вдруг, подвороморы набросились на лодку и начали хватать старичка. Он до конца пытался держать свою старушку. Но конец пришел слишком быстро. Подвороморы зацепили старика и потащили вниз, под воду. Старушка кричала, бросалась на край лодки, где еще секунду назад сидел её любимые многими годами старик, но было слишком поздно. Будто закипев, вода бурлила, пряча в себе всех гориллоподобных существ и несчастного старичка, время жизни которого подошло к концу. Затем озеро успокоилось, и водная гладь вернулась. Всё успокоилось, и наступила тишина. Лишь в одном месте начала качаться судьба, как лодка и жизнь та, которая в ней была. Старушка, оставшись без своего любимого, не могла найти баланс, лодка качалась из стороны в сторону и, в конечном счете, перевернулась. Старушка скрылась под лодкой, а затем и под водой, умирая следом за своей любовью.
– Ей нужно помочь! – И Герман хотел уже бежать, спасать бедную пожилую даму, но Окала схватила его и обняла, проговорив:
– Ей уже не помочь.
Оставшись одними в старости без любимого многими годами, не можешь найти больше покоя и баланса в жизни.
– Окала, это ужасно. А если в это озеро упадет кто-то? Или захочет искупаться в жаркий день, как этот? Вдруг эти подвороморы и их затянут?
– Нет. Они никого не трогают. Можешь не бояться за жизни других. Подвороморы лишь забирают тех, кто к этому уже готов, тех, чья лодка должна перевернуться.
Герман больше не хотел смотреть на озера, что казались ему спокойными и идеальными для отдыха еще пару минут назад. Он взялся руками за голову, принялся глубоко дышать и похаживать по площадке. Окала отвлеклась всего на секунду, а когда повернулся, Германа уже не было. Она обеспокоилась, начала смотреть по сторонам, всмотрелась в озера, чтобы убедиться, что Риц не принялся спасать старушку, а потом, убедившись, что его там нет, зашла в капеллу. Там то Герман и нашелся вновь. Он всматривался в потолок с веерным сводом. Сквозь широкие окна с разноцветными стеклами пробирался свет, разукрашивая башню изнутри и освещая скульптуру спокойно стоявшего существа, напоминающего сложившего перед собой ладони человека. Каменное изваяние находилось напротив настоящих окон и озарялось лучами солнца, создавая впечатление, что именно оно является источником света.
Риц, улавливая тепло лучей на своем лице и засматриваясь на потолок, начал влюбляться в Адину, признавая ее одним из самых романтичных мест, в которых он побывал. Бросив взгляд на скульптуру, он, заинтересовавшись, приблизился к ней. Герман всё больше и больше вглядывался, пока вдруг скульптура не зашевелилась и не заставила человека сделать пару шагов назад, приготовившись схватить Окалу и бежать. Окала уловила настороженность Германа и положила правую руку на плечо приблизившегося юноши, закрывающего левой рукой тело спутницы.
– Всё хорошо. – Произнесла Окала.
– Беру от тебя плохие привычки. – Ответил с улыбкой Риц и гордо выпрямился.
Скульптура зашевелилась пуще прежнего и, в итоге, совсем ожила. Спрыгнув с постамента, ожившее существо взглянуло дружелюбно на Германа и Окалу, продолжая едва заметно разминать плечи.
– Прошу дать мне минуту. Застоялся, нужно немного размяться. – приятным мужским голосом проговорила ожившая статуя человеческого облика. Худой, многорукий, высокий «человек» тощей наружности с короткой стрижкой начал деформироваться. Появилось другое лицо – совсем нечеловеческое. Голова перестала быть ровной, она покрылась бугорками и складками, стала походить на вялый лимон с твердой волнистой коркой. Глаза увеличились в десятки раз и выглядели как кратеры вулканов, наполненные лавой, извергающей в самом центе саму тьму. Рот уродливо украшали торчащие в разные стороны тонкие, как вытянутее лезвия, зубы. При этом нижняя челюсть была заметно меньше верхней. Это уже совсем не человеческое лицо появилось еще чуднее, чем оно выглядело. Оно появилось через перемещение головы с верху в низ и её разворотом на сто восемьдесят градусов. Так, верх стал низом, а низ верхом. Конечности и остальные части тела терпели трансформацию следом за головой, после чего незнакомец с уже новым лицом переворачивался, вставая на перемещенные ноги.
Узрев происходящее, Герман почувствовал, что перед ним не простой местный житель. Он начала подозревать, что сейчас наблюдает за «разминкой» монстра мира любви и счастья.
Вернувшись в почти человеческий облик, перемещая конечности и голову на их первоначальные места, существо всмотрелось в пришельца и Окалу.
– Ты вовремя его привела. Я начал бояться, что вы где-нибудь потерялись. А ты же знаешь, как я не люблю нервничать. – Обращаясь к Окале, вежливо, без намеков о насилии, проговорило существо. – Герман, здравствуй! Рад тебя видеть. Не обращай внимания, прошу, на мой вялый вид. Давно мечтал что-то исправить, может, вес набрать, но ни одна из моих четырех рук до этого не доходит. – Засмеявшись, с трудом договорил монстр. – Но оставим эту пустую болтовню. Еще успеем наговориться. А сейчас нам пора! Пройдемте, друзья, нас ждет транспорт.
Уверенной походкой расслабленного весельчака, Монстр направился к выходу из капеллы и ускоренным шагом заторопился спуститься по белой каменной лестнице.
– Вперед! – дружелюбно прокричало существо уже где-то на последних ступенях вставшему на месте без движений Рицу, вопросительно смотревшему на Окалу. Она качнула головой и последовала за монстром.
Риц спустился на землю со смотровой площадки следом за Окалой, уже спокойно разговаривающей с монстром тихим голосом. Увидев, что человек присоединился к ним, они замолчали и стали посматривать друг на друга, подозрительно моргая. Герман прищурил правый глаз и пристально посмотрел на Окалу и Монстра. Молчание продлилось незначительное количество времени и прервалось начатым разговором двуликого:
– Так, Герман, Окала, отойдите пока на пару метров назад, мне нужно место посадки. – И Монстр всеми руками махнул назад, показывая необходимость Рицу и синекожей женщине встать за его спиной.
Монстр замолчал, вытянут перед собой руки, а затем сложил их ладони у своей груди. Послышалось монотонное мычание и бормотание. Где-то издалека зашуршала листва деревьев, послышался свист и звук проносящегося по воздуху тяжелого объекта. Корни деревьев затрепетали и начали ускоренно ползти, переплетаться и создавать в лесных невидимых человеческим взором просторах мосты и дороги. И вдруг, в воздухе, прямо над головой, человек увидел мчащийся на огромной скорости по сложенным из корней деревьев рельсам и дорогам каменный вагон. Он вытворял невиданные ранее виражи и несся прямо на наших героев. Риц приготовился схватить Окалу и бежать, но в последний момент, момент, когда каменный вагон был уже на расстоянии пяти метров от Германа, транспорт остановился, повиснув неподвижно в воздухе, а затем рухнул на землю, подняв пыльное облако. Когда пыль улеглась и можно было вновь видеть что-то, кроме затемненной пелены взлетевших ввысь ничтожных частичек грязи, пришелец увидел Монстра мира любви и счастья, стоявшего у окна изнутри вагона.
– Заходите, не стойте! – закричал монстр, двумя правыми руками приглашая к себе.
Окала легонько подтолкнула Рица, и они оба присоединились к двуликому.
Монстр слегка приподнял голову, задрав подбородок, и каменный вагон вновь поднялся над землей. Герман зашатался и чуть бы не упал, но схватился за стену и устоял. Двуликий сосредоточился, его глаза закатились зрачками вовнутрь, оставив лишь белые глазные яблоки, рот же был неподвижен, но приоткрыт. Резко вагон поднялся еще на пять метров над землей, повиснув высоко над кронами деревьев. К нему со всех сторон мира начали тянуться корни, готовящиеся прокладывать путь и нести на себе каменное вытянутое местное транспортное средство, ведя его по заданным монстром координатам.
Глаза двуликого вернулись в привычное нами положение, рот расслабился и вытянулся в человеческую улыбку. После этих очередных трансформаций, вагон как будто получил приказ и на всех порах полетел по корням в облаках вперед. Герман смотрел в окно и видел, как одна партия корней, тянущихся с земли до самого неба, до их вагона, уступала другой. Внизу менялись виды. Огромные поля, засеянные цветами, плодовыми кустами и наполненные озерами мелькали, меняясь с каждой секундой. На крутых поворотах вагона, пришелец прижимался к стене, еще сильнее всматриваясь в пейзаж и насыщая легкие кислородом, нежно отнятым его эритроцитами у поглощенного прохладного воздуха. Голова закружилась на третьей мертвой петле, парадируя алкогольное опьянение. Но только Герман начал полностью получать удовольствие от «поездки», как вагон снизил скорость и стал медленно опускаться на землю среди раннее не видимых пришельцем домов, стоявших удаленно друг от друга и на разных холмах и в низинах.
Все трое вышли из вагона и начали осматриваться. Они находились на пригорке среди деревьев у невысокого дома. Вокруг здания была ровно скошена трава, высажены плодовые деревья, установлено несколько фонарей. У входа на крыльцо стоял чистый холст на подставке, а рядом с ним столик с красками. По небу разлетались стрекозы, небольшие разноцветные насекомые, похожие на божьих коровок. Создавая своими крошечным лапками еле уловимое шуршание, передвигались по ягодным кустам пауки трехцветники. Воздух пах недавно прошедшим дождем и свежескошенной травой. Присмотревшись к дому, Риц понял, что тот похож в мельчайших деталях на дома, в котором он вырос. С начала эта мысль теплом раздалась по телу, вызывая согревающую ностальгию, а затем посеяла зерно настороженности.
Уходили черные тучи, появилось голубое небо с окрашенными от заката облаками. И красные лучи падали на соседский дом, отблескивая от окон. В это время капли прошедшего дождя падали с крыш, добавляя настроение полного спокойствия.
– Как тебе? – спокойным тоном и с улыбкой на лице, проговорил двуликий. – Мы постарались сделать всё, чтобы это место тебе понравилось.
В этот момент, Герман почувствовал, что не может больше просто отвечать на подобные вопросы, он сам ждал ответов, и он решил их заполучить.
– Хорошо, очень хорошо. Но знаете, что было бы лучше?
– Что? – заинтересовавшись спросил двуликий в то время, когда Окала уже поняла, к чему ведет человек, и уже ощутила подкрадывающийся скандал.
– Если бы вы сразу сказали, кто вы. Если бы представились, сразу сказав, что вы монстр этого мира. И если бы ваш мир не был обманчивым. Вот вы говорите, что этот мир – мир любви и счастья, но пока никакой счастливой любви я не видел. Видел только то, как подвороморы, которые являются вашими прихвостнями, губят своими действиями по очереди влюбленных стариков. – Повышая голос, заговорил Риц. – Где счастливая любовь? – разозлившись и разочаровавшись в самом себе и в этом мире, сжимая зубы, протянул человек.
– Герман, счастливую любовь сложной найти, до неё нужно добираться, проделать к ней тяжкий путь. И ты сможешь это сделать тут, точно сможешь.
– Что вы хотите этим сказать? – посматривая на Окалу, спросил Герман Риц, широко раскрыв глаза.
– Герман, ты не вернешься больше в человеческий мир, не вернешься к себе домой. Ты остаешься здесь навсегда, теперь это, – и монстр левыми руками указал на здание, – твой дом.
– Нет! Нет! Окала, это же шутка?
Но Окала покачала головой, печально и нежно посматривая на изнывающего изнутри Германа.
Двуликий продолжил говорить, пытаясь успокоить человека:
– Герман, когда-то ты загадал у падающей звезды желание быть счастливым. Твоя мечта наконец-то сбывается, тут ты будешь счастлив, здесь ты будешь на своем месте. – Протяжно проговорил монстр, пытаясь мягче поднести мысль вечного заточения в этом мире.
– Нет. – Жестко ответил Герман, выпрямив спину и бесстрашно смотря в лицо монстру. – Я спасался раньше и спасу себя и сейчас, найдя дорогу в мой истинный дом. Слышите, я смогу выбраться отсюда.
Монстр начал менять лицо. Нечеловеческое, страшное второе лицо на неровной голове появилось в сопровождении деформации всего тела и яростно взглянуло на Рица, а затем открыло рот и искаженным гневом голосом, звеня своими длинными острыми зубами, произнесло:
– Ты мог выбраться лишь по той причине, что мы оставляли тебе дорогу. Теперь же её не будет.
Монстр вернул человеческий облик и спокойно посмотрел на медленно плывущие серые тучи.
Любовь выражается во многом и всегда по-разному. Согласитесь, нельзя уровнять любовь матери к ребенку и любовь юноши к девушке. Любовь имеет свойство делиться на виды, меняться с годами и проявляться в мелочах. Любовь многогранна, неуловима, а если поймана, то во многом несчастна. Несчастье растворяется в любви, а любовь порождает несчастье как и счастье. Замкнутость или развитие по спирали? Слишком много мыслей. А как мог убедиться каждый, почувствовавший учащенное сердцебиение, дрожь в теле и пыл, любовь не терпит разумности. Повторять это нельзя устать, как нельзя устать от проглядывающего сквозь тучи голубого неба и солнца. Точно. Любовь, как голубое небо среди туч – дает тебе повод для мечтаний, восхищения и чувства умиротворения или возбуждения, но, в конечном счете, наступит момент, когда серые тучи заволокут все небо и пойдет дождь, в котором прекрасно прячутся слезы.
Глава 4. Мосты должны быть сожжены
Полная луна ярким белым светом озаряла психиатрическую больницу №1, в стенах которой начал раздаваться последний куплет игры спрятанной в стенах второго этажа двери.
Старик с шизофренией в лунном свете и в темноте ночи приложил ухо к стене в своей камере и услышал, как где-то раздался звук захлопнувшейся и защелкнувшейся изнутри двери. «Мальчик, ты больше не с нами» подумал он и закричал дежурившему врачу:
– Тревога! Тревога! Спасайтесь!
Дежурный подскочил со своего места, прервав сон, и недовольно заговорил с пациентом на повышенных тонах:
– Что ты разорался, сумасшедший?! Ночь же! Спать нужно. Либо спи, либо я дам тебе волшебную таблетку.
Врач не успел договорить, как все лечащиеся второго этажа присоединились к крикам старика.
– Нужно бежать!
– Открывайте двери, нужно спасаться!
Дежурный врач направился к выходу, позвать подмогу, не заметив отсутствие Германа. Он отвлекся лишь на секунду, дабы крикнуть на первый этаж и запросить помощи, но повернувшись обратно, увидел дым и стремительно разгорающийся огонь. Поднялась пожарная тревога. Пожар, заметая следы преступлений двери, начал поглощать и обугливать стены больницы, всё ближе подбираясь к больным. Врачи сбежались со всей лечебницы на первый этаж, оставляя в своих покоях пациентов. «Скоро приедут спасатели, нужно выбраться самим, другим помогут» думали они. Где-то на улице зазвучала сирена противопожарной службы, уже едущий на срочной вызов. Из больницы выбегал персонал, над крышей в небо улетали черные клубы дыма, из окна на втором этаже вырывались языки пламени, были слышны крики оставленных пациентов. В какой-то момент, на всех этажах разбились и вылетели стекла, что осыпали осколками всю землю у здания и звонким треском весь город.
Кроме пожарных, к психиатрической больнице приехали службы правопорядка, журналисты, родственники больных. Поднялся ужасный шум и плачь.
Всё здание было сожжено и потушено одновременно к утру. Пожарные, прибывшие на борьбу с огнем, вынесли из здания всех оставленных на гибель врачами пациентов. С рассветом досчитались всех людей, кроме одного человека – Германа Рица. Его начали искать под завалами, у родственников и в ближайших населенных пунктах, но в результате тщетных поисков его признали погибшим во время пожара.
Газетчики, получив информацию от своих тайных осведомителей из органов правопорядка, молниеносно распространили новость о гибели Германа Рица, устанавливая причины смерти, личные факты из жизни и комментарии близких и родных.
Вышедшая статья одной из самых популярных газет города поместила на весь разворот выпуска студенческую черно-белую фотографию юного Германа, молодого и перспективного психиатра. И в отличие от его кошмарного «сна», в этот раз он был признан жертвой, а не убийцей.
Всё, что осталось от Германа Рица в мире людей, было его дневником и стареньким автомобилем.
***
Макс, Чарли, Лео, Тод и Уго прочли в газете о смерти им знакомого Германа, однажды поделившегося с ребятами вином и не побоявшегося общения с ними. Вспомнив его напутствие и поняв, как скоротечна жизнь, друзья решились на последнее для их пятерки путешествие.
Ночью старенькая машинка Германа Рица скрылась в неизвестном направлении, поднимая свист колес и облака дыма.
