Kitabı oku: «Новогодний маджонг. Соединяя пары», sayfa 10
– Умный-умный, а дурак, – пискляво пропела Даша, глянув в зеркало заднего вида и тут же заметила серебристую «тойоту», выехавшую следом за ней из Вишневки. Машина катила невдалеке, как приклеенная. Хвост!
«Значит, не такой дурак Лутонин! – пронеслось в голове. – Или Танеева – дрянь, нашла сама листок и сдала хозяину? Или?»
Додумать она не успела. Увидев указатель торгового центра, быстро свернула с трассы и дала по газам. Теперь бы успеть! Спрятаться, затаиться… Она припарковала машину в среднем ряду, между других легковушек. Но выходить из авто не стала, а вынув из-под сидения старый мобильник, зарегистрированный на умершую Валеркину мать, быстро по автодозвону набрала подельника.
– За мной хвост, Лерчи, – прошептала она в трубку.
– Где ты сейчас? – поинтересовался он, заволновавшись. – Замри, скоро приеду, тебя заберу.
«Милый, любимый», – пронеслось в голове у Даши.
– Я в «Меге», – сообщила она. – Рядом с прекрасной девушкой.
– А-а-а, понял, – протянул Валерка. – Скоро буду.
Даша всмотрелась в плакат, натянутый напротив ее машины. ШарлизТерон рекламировала какие-то духи. Фроленко тяжело вздохнула и откинула сиденье вниз, чтобы ее не заметили в окно автомобиля. Даша закрыла глаза и принялась мечтать, как уйдет от Валерки. Или не уйдет? Это сейчас он нервный, беспокоится за общее дело, а потом, когда лист доставят покупателю, наступит мир и покой. Может, и к морю удастся съездить. Куда-нибудь в Лоо или в Симеиз. Красивое название Си-ме-из! Она дернулась, как от рывка, когда Валерка плюхнулся рядом на пассажирское сиденье.
– Ты даже дверь не закрыла, дебилка! – рявкнул он и ударил ее кулаком в плечо. – Совсем очумела, идиотка!
– Валерочка, я…
– Заткнись сейчас же, а то еще наваляю! – пригрозил он. – Связался с умственно отсталой! Где платок? Где лист?
– Я уже приготовила, – пролепетала Дарья, доставая из кармана пальто маленький пакетик. – Держи!
Сандрозд вытащил лист и внимательно оглядел его. А потом внезапно смял в ладони и, не разжимая кулак, со всей силы заехал Дарье в ухо. Она вскрикнула от боли и, привалившись к рулю, заревела. Валера размахнулся и заехал кулаком по спине.
– Ты меня за идиота держишь? Или сама полная дура? – прошипел он, откидывая в сторону смятый листок и хватая Дашку за волосы. – Ты чего мне притащила, сука? Или я алюминиевую бронзу от золота не отличу? Себе решила лист захапать?
– Нет, Лерчи, нет! – заверещала Даша. – Я ничего от тебя не скрываю, не бей, пожалуйста! Я ничего плохого не сделала!
– Да ну? – осклабился Валера. – Только обокрала олигарха и пырнула человека ножом! Может, тебя в ментовку сдать, а?
– Валера, – жалобно заскулила Фроленко. Дико болело ухо, и от удара в спину сбилось дыхание.
– Чего «Валера»? – передразнил он. – Не бойся, не выдам. Люблю тебя, дурищу несусветную! – Он медленно провел рукой по грязным джинсам, крепко обтягивающим толстое Дарьино бедро. – Поехали, уточка, к твоей подружке, – ласково велел Сандрозд. – Листик наш у нее остался. Пай-девочка решила с нами в игрушечки поиграть.
– У нее в доме два мужика отираются, – предупредила Дарья, снова воспылав любовью к своему мучителю.
Валерка достал из кармана пистолет.
– А мы пиф-паф – и в дамки, – рассмеялся он. – Давай, рули в Вишневку! Там разберемся.
Глава 17
4 января
Наконец-то в доме стало тихо. Уехали спецы Хоппера и Лутонина. Да и сам хозяин дома вместе с Михаилом заспешил по делам. И даже новоявленный Маргошкин муж отбыл на работу. Только две подружки-сороки в пультовой делились последними новостями. Татьяна Алексеевна точно знала, что теперь этих двух болтушек друг от друга не оторвать. Да еще маленький Санька, безоговорочно принятый в компанию, дремал на руках у матери.
Татьяна Алексеевна заглянула в комнату, облюбованную девчонками, и поинтересовалась с порога:
– Блинчики сделать? Будете?
– Да! – словно маленькие, в один голос воскликнули Маргошка с Надеждой.
– Хорошо, – кивнула Татьяна и залюбовалась румяным внуком, уткнувшимся носом в материнскую грудь.
Ритина мать вышла на кухню и, взяв старую сковородку, доставшуюся от прежних поколений, принялась солью тереть чугунную поверхность, дабы ни один блинчик не пристал к днищу. В ящике валялись штуки три новомодных с антипригарным покрытием, но Татьяна Алексеевна предпочитала эту. Старую, почти плоскую, с длинной деревянной ручкой и обрамленную ажурными кружевами, вылитыми из чугуна. Может, Татьяне и казалось, но блины, выпеченные именно на этой волшебной сковороде, получались самыми вкусными. Да и готовить на такой красавице доставляло хозяйке огромное удовольствие. Не то что эта современная, легкая, но совершенно бездушная утварь. Замесить тесто – нечего делать. Один и тот же рецепт, используемый в семье множество лет. Фирменное блюдо, можно сказать. Поставив сковороду прогреваться, Татьяна прислушалась. В приоткрытую дверь долетали возгласы Одинцовой:
– Да я понятия не имела!
«Наверное, откровенничает Маргошка о Молоканове, – подумала Татьяна Алексеевна. – Хороший мужик. Был бы толк…» От мыслей о новом зяте ее отвлек Фунтик, спавший на окне. Кот неожиданно подскочил и зашипел, выгнув спину. Татьяна Алексеевна удивленно выглянула в окно и, заметив крадущуюся вдоль дома фигуру, замерла на секунду. Со стороны парадного входа послышался щелчок, и кто-то вступил за порог. В этот момент она увидела, как осторожно начала поворачиваться ручка входной двери, ведущей из кухни в сад и на задний двор. Татьяна инстинктивно потянула сковородку с огня и наперевес с грозным орудием выскочила в коридор. Она увидела, как коренастый, смутно знакомый парень осматривается по сторонам. Можно было б отругать себя за излишнее паникерство, если бы одна рука незваного гостя не оказалась перевязанной грязным бинтом, а из второй зияло дуло пистолета, направленного прямо на хозяйку дома. Ей хватило всего несколько секунд, чтобы подлететь к бандиту и со всей силы стукнуть по здоровой руке раскаленной сковородкой. Человек, не ожидая такого приема, вскрикнул и инстинктивно схватился забинтованной рукой за ушибленную и обожженную. В этот момент из кухни показалась толстуха в короткой куртке и джинсах. Даша. Фроленко потянулась, намереваясь схватить Риткину мать, но та замахнулась своим странным оружием. Дарья попробовала увернуться, но чугунные кружавчики прошлись сначала по плечу, а затем по спине.
И тут случилось то, чего больше всего боялась Таня Танеева. Из пультовой показалась Маргошка с Санькой на руках.
– Мам, что за шум? – начала было она, но увидев с двух сторон нападающих людей, мгновенно вцепилась в воротник халата и втянула мать в комнату. Так же на автомате прислонилась к двери спиной и свободной рукой, нащупав ручку замка, повернула ее до упора.
– Мы в безопасности, – прошептала она, опускаясь вдоль двери вместе с Санькой.
– Господи, ничего не закончилось! Или что-то пошло не так?
В дверь принялись ломиться из коридора. Сначала били кулаками, а потом, видать, найдя топор, начали крушить деревянные филенки.
– Ты еще рогами постучи! – проорала Ритка, придя в себя. Она отдышалась и, набрав в легкие воздуха, крикнула. – Даша, уходите! У нас нет листа!
– А где он? – заверещала Фроленко.
– Его давно Лутонин забрал. Уходите, мы никому не скажем!
– Нет, не выйдет, – разъярился Сандрозд. – Гоните лист, или дом разгромим!
– Как бы ни так! – пробурчала себе под нос Ритка.
Она подошла к пульту на стене и принялась нажимать кнопки. Тут же из внутренних пазов выехали толстые стержни, закрывая дверь наподобие решетки.
– А я еще ругалась, когда Митрич весь этот огород с охраной городил, – всплеснула руками Татьяна Алексеевна. Рита посмотрела на мать, словно что-то вспомнив.
– Ты как валькирия, – усмехнулась она. – Положи сковородку и нажми тревожную кнопку.
– Не могу, – призналась мать, ткнув пальцем в пульт. – Слишком горячая. Расплавит что-нибудь.
– Ты ей врагов отлупила?
– А что прикажешь делать, Марго? С хлебом-солью их встречать? – Мать отвесила поясной поклон. – Не на тех напали!
Рита, улыбнувшись, подошла к Надежде, вжавшейся в диван, и протянула сына.
– Пусть с тобой полежит, мне кое-что сделать надо!
Затем подошла к столу, на котором теснилось несколько мониторов, провела мышью и быстро защелкала по появившейся картинке. Послышался сначала гул, а вслед за ним и лязг металла. Рита увеличила картинку на экране, и сразу стало заметно, что по всему дому опустились металлические рольставни, отсекающие выход на лестницу, ведущую в подвал и на второй этаж, а также закрывающие все остальные помещения первого этажа. Кроме кухни, входных дверей и коридора. Из нескольких камер, подающих изображение на экран, стало видно, как забегали, засуетились захватчики.
– А ну-ка, субчики, – пригрозила Маргарита, когда кто-то опять заколотил в дверь кулаками. – Разминка закончилась. Теперь основное представление. – И она приникла к экрану, отключая газ и электричество во всем доме. Эти действия остались незамеченными грабителями, но, когда Маргарита одним движением мыши опустила ставни на окнах, Дашка попробовала включить свет. Не получилось!
– Давай уйдем, Лерчи, – взмолилась она. – Пожалуйста!
– Не ной, – взвился тот. – Звони Лутонину, пусть лист несет. И говори, что у нас заложники.
– У меня нет его номера, – выдохнула Даша, ожидая новую взбучку.
– Значит, звони в полицию! Все равно я эту бабу, что меня горячей сковородкой огрела, живой не выпущу.
Рита вздрогнула, услышав в колонках скрипучий голос, угрожающий ее маме.
– Ума не хватает просто удрать, – зло пробормотала она и потянулась к телефону, забытому отцом перед уходом.
– Митрич так старательно искал адвокатское удостоверение, что забыл телефон, – хмыкнула мать, опустив наконец сковородку на пол.
– Мам, звони сразу Чижику, а ты, Надя, набери Хоппера и моего Вовку, пусть знают, что мы в безопасности, и не поддаются на угрозы этих выродков.
Михаил Анатольевич Дьяконов приготовился к долгой беседе. Майор Петухов казался хмурым и мрачным, а адвокат Танеев, нацепив на нос очки в золотой оправе, уже по третьему разу перечитывал жалобу.
– Лихо состряпали, – пожаловался он вслух. – Тут тебя после такой цидули закрыть нужно, опасность для мирного населения представляешь.
– Поэтому я и просил приехать, – тяжело вздохнув, бросил Петухов.
– А что шериф наш по этому поводу думает, – с ехидцей осведомился Танеев.
– Олег Федорович в отпуск уехал, я его обязанности исполняю, – безрадостно отрапортовал майор.
– А кто адвокат? Жертва эта… к тебе с адвокатом приходила?
– Ну да, – солидно начал Петухов. – Потерпевший с адвокатом был. Этот… как его? Рессухин!
– Сенька? – радостно усмехнулся Танеев. – Что ж ты мне сразу не сказал? Сейчас я ему позвоню. Спрошу, к чему весь этот балаган.
Митрич сунулся в портфель, но телефона там не оказалось.
– Странно, – потер он затылок. – А ну-ка, Чижик, позвони мне.
Гена Петухов, ничуть не обидевшись за школьное прозвище, потянулся было за телефоном, как трубка вдруг зазвенела и завибрировала.
– Так вы мне сами звоните, Митрич! – изумился Гена.
Три пары глаз удивленно уставились на мобильник майора.
– Ответь! – приказал Танеев.
– Да, Татьяна Алексеевна! – разулыбался Петухов, услышав знакомый голос. – Потом посерьезнел. – Да. Понял. Хорошо. – И, на бегу передавая трубку Танееву, выскочил в коридор.
– У нас заложники на Пушкина, 22!
Миша Дьяконов, прошедший чертовы зубы и сам когда-то принимавший участие в освобождении заложников, струхнул не на шутку. Он почувствовал, как внутри все холодеет, и слышал лишь громкие удары сердца.
«Надька, Надька там! – завопило все внутри, но тут же Хоппер одернул себя: – Тетя Таня спокойно разговаривает, значит, не все потеряно».
– Что там? – прохрипел он в нетерпении, когда Танеев закончил разговор.
– Дашенька к нам пожаловала со своим уродом, – рыкнул Митрич. – Он с пистолетом, она с ножом. Нюша моя их чугунной сковородкой отлупила и с девчонками в пультовой заперлась. У меня, знаешь, как серьезно пультовая оборудована, – продолжал Танеев. – Там дверь только сверху деревянными накладками закрыта, а внутри полая, бронированная, и в пустоты песок засыпан. Никто не откроет. Как бомбоубежище!
– Анютка как почувствовала, когда решила в эту комнату перебраться, – поддакнул Миша. – Хорошо, что они там обосновались, и тетя Таня успела заскочить.
– Говорит, ее Маргошка втянула. Огонь-девка! Ты, Мишаня, позвони Вовчику. Чего человека в неведении держать? Он – мужик с головой, может, придумает что-нибудь.
Звонок Хоппера застал Вову в переговорной, где напротив него, нагло улыбаясь, сидела Луиза Кимовна Сандрозд.
– А чего мне твои менты сделают? – ощерившись, ухмыльнулась она. – Ты меня за руку поймал? А в морозилку мог и сам положить, чтобы потом на меня свалить…
Она громко разорялась, когда зазвонил сотовый. Молоканов молча выслушал и лишь буркнул в трубку:
– Хорошо, сейчас выезжаю!
Владимир Петрович, резко отключив телефон, посмотрел на уборщицу. Та, смерив бывшего начальника высокомерным взглядом, заявила:
– У вас ничего нет против меня. Никакие признания я писать не собираюсь. До свидания!
– Не торопитесь, мадам, – рявкнул Молоканов. – Я с вами еще не закончил.
Начальник службы безопасности удивленно уставился на шефа. Необычная реакция. В такой ситуации Владимир Петрович, прекрасно понимая, что нет никаких доказательств, а деньги нашлись, отпустил бы воровку на все четыре стороны. Но сегодня на календаре явно не день Бэкхэма… то есть не Луизы Сандрозд.
– И что будет? – нагло поинтересовалась уборщица.
– Сейчас узнаешь, – угрожающе рыкнул Молоканов и предупредил: – По своей воле с нами поедешь, или мне применить силу?
– Никуда я с вами не поеду, – испугалась Луиза Кимовна и снова подскочила, намереваясь выйти.
– Ясно, поедем в принудительном порядке, – ухмыльнулся Молоканов и попросил Северинова и охранника Женю выйти с ним в коридор.
– Нужно как-то ее зафиксировать, – вслух подумал Владимир Петрович. – По-хорошему она с места не сдвинется. Наручники бы надеть и в рот кляп засунуть…
– Ты чего, Владимир Петрович? – опешил Северинов. – Нас самих тогда повяжут.
– Да знаю я! – в сердцах воскликнул Молоканов. – Но мне нужно доставить эту суку в Вишневку! Ей ничего пока говорить не хочу, нутром чую, что она там понадобится.
– А у нас в здании на втором этаже секс-шоп открыли, – глубокомысленно выдал охранник Женя. – Там всякие розовые наручники, кляпы…
Молоканов посмотрел на мальчишку внимательно и рассмеялся.
– А что? Идея! Нам эту крысу только до машины довести. Сгоняй-ка туда, Женек! И какой-нибудь парик захвати!
«Эх, зря Женька в безопасники подался», – отметил про себя Молоканов, разглядывая в зеркало заднего вида сидевшую в окружении охранников мадам Сандрозд. Руки она сложила на груди. И Владимир Петрович хорошо видел запястья в розовых пушистых наручниках. На голову тетке Женя напялил малиновый парик, под цвет пластмассового шарика, засунутого в рот и закрепленного ремешком на затылке. Не то чтобы Вова не знал о существовании этих приспособлений. Но, если честно, никогда даже в руках не держал и не пользовался, считая чем-то постыдным. Луиза Кимовна встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида и замычала.
– Что она хочет? – лениво осведомился Молоканов, выезжая на трассу.
– Спрашивает, куда мы ее везем, – пояснил Северинов и, не получив от начальства точного ответа, пошутил: – В посадку убивать.
Молоканов хотел было осадить шутника, но, вспомнив нож, воткнутый в спину Байка, и представив, как его семья сидит сейчас в укрытии, решил промолчать. Уборщицу начала колотить истерика. И, проезжая мимо пункта ГИБДД, она замычала в голос. Тотчас же метнулась полосатая палка. Пришлось остановить машину и выйти.
– Что там у вас? – осведомился постовой, с головы до ног осматривая Молоканова и заглядывая в салон.
– Бабка того урода, что держит в Вишневке мою семью в заложниках. Вот везу, может, удастся обменять.
– По какому адресу? – сразу напрягся полицейский.
– Пушкина, 22, – честно признался Вова, решив, будь что будет.
– Давай за мной держись, чтобы больше не остановили, – велел постовой, прыгая в машину и включая сирену.
Молоканов быстро вернулся за руль и ударил по газам.
– Видите, мадам, нам и полиция помогает, – вежливо сообщил он уборщице. Она знаками попросила вынуть кляп изо рта. Женька на минутку ослабил ремень. Сандрозд выплюнула малиновый шарик и умоляюще попросила:
– Владимир Петрович, Вовочка! Прошу вас! Я все подпишу. Любое признание. Пожалуйста, только не убивайте!
Молоканов ничего не ответил, стараясь не упустить из виду машину с мигалкой.
«Значит, все подняты по тревоге, раз постовой в курсе, – испугался он ни с того ни с сего. – Ритка, девочка моя, постарайся сберечь себя и Саньку!» – мысленно попросил он, умоляя всех святых помочь его любимой.
Улицу Пушкина перекрыли наглухо, и Владимиру Петровичу пришлось развернуться и припарковать свой джип на соседней, где жили Дьяконовы. Он молча выпрыгнул из машины и, рванув заднюю дверь, дал знак выходить.
– Пошли, – велел Молоканов, устремляясь к небольшому проулку, через который от него удрала Рита. Когда это было? Вчера вечером? Или на целую жизнь раньше? Вчера… Вот еще протекторы от коляски снегом не замело. Молоканов задумался лишь на миг о превратностях судьбы, как чуть не врезался в коренастого майора, строго оглядевшего процессию.
– Что за маскарад, господа хорошие? – устало поинтересовался он. – Шли бы своей дорогой.
– Это бабка Валерия Сандрозда, – представил Молоканов. – Я ее специально привез, чтобы поторговаться с бандитами.
Луиза вздрогнула, поняв, куда ее привезли.
«Лучше б убили», – пронеслось в голове. Она увидела, как ее бывший шеф переглянулся с майором. Словно молча поговорили, без слов. А сзади тут же показался здоровый лысый мужик, заграбаставший Молоканова в объятия.
– Пошли, подруга, – хмыкнул майор. – Начальство приехало, сейчас будут решать, что с твоим внуком делать.
– Она тоже из банды, – подал голос Молоканов.
– Не боись, Вован, – как только бабку увели к полицейским, заверил Хоппер. – Ритка твоя отключила газ и электричество в доме и опустила ставни. Эти придурки сидят в кромешной тьме. Но блефуют. Типа держат заложников. И просят, чтобы пришел лично Лутонин и принес настоящий золотой лист.
– Из-за куска золотой фольги такая суматоха? – зло поинтересовался Молоканов, сжимая кулаки. – Блин, да я сам пойду туда и достану этих мразей.
– У них пистолет, – предупредил Дьяконов. – Стреляют на поражение и уже кого-то ранили.
– Что полиция делать собирается? – осведомился Владимир Петрович. – Невыносимо ждать!
– У меня там тоже Надюшка, – вставил обиженно Хоппер.
– А у меня жена и сын, – проскрежетал зубами Молоканов.
– Санька твой? – тут же хитро поинтересовался Мишаня.
– Ну да, – кивнул Вова.
– Тут и без экспертизы понятно, – встрял подошедший Танеев. – Санька на Вовчика сильно похож, одно лицо. Я сразу признал, как только увидел у нашей калитки.
Вова обреченно кивнул.
– Вы с ними давно разговаривали, Александр Дмитриевич?
– Минут десять назад, у них все хорошо, – успокоил Танеев и тут же лениво предложил: – Зови меня Митричем, как все.
– Ладно, – согласился Молоканов. – Когда следующий выход на связь? Я хочу поговорить с Ритой.
– Да возьми и позвони. Я тебе сейчас телефон продиктую. Как же хорошо, что я трубку на столе забыл. Маялись бы сейчас от неизвестности.
– А батареи хватит? – настороженно осведомился Вова.
– Хватит! У них там зарядка имеется. Если чего, зарядят.
– Электроэнергия в доме отключена… ничего не понимаю!
– У них есть. Рита везде, кроме пультовой, выключила.
Молоканов дрожащей рукой набрал номер Танеева и тут же услышал незнакомый голос с придыханием.
– А Риту можно? – жалобно попросил он, понимая, что трубку сняла Татьяна Алексеевна.
– Она Саньку кормит, – сообщила теща, явно не собираясь передавать телефон дочери.
– Да, Володя, – тут же услышал он родной голос. Похоже, любимая изловчилась забрать у матушки трубку.
– Я люблю тебя, – выдохнул Молоканов. – С тобой все в порядке? Как Санька?
– Твой сын ест, мы с Надькой пытаемся не заснуть, а бабушка наша сидит около монитора и наблюдает, как злодеи что-то ищут в аптечке. Наверное, обезболивающее.
– Сколько их?
– Даша и Сандрозд. Больше никого.
– Они к вам могут прорваться? – подавляя страх, осведомился Владимир Петрович.
– Нет, открыть дверь невозможно. Она полностью замурована. У наших захватчиков есть доступ к темной кухне, санузлу и коридору. Еще неизвестно, кто у кого в плену.
– А входные двери? – уточнил Молоканов.
– Обе открыты, но незваные гости не захотели уйти по-хорошему. Похоже, обосновались надолго в нашем доме, – печально заметила Рита.
– Я придумаю, как выкурить этих гадов, – поклялся Володя.
– Люблю тебя, Хан, – как когда-то на море, шепотом заверила Рита и отключилась. Владимир Петрович аж замер на минуту, понимая, что та великая любовь, полтора года назад приключившаяся где-то под Геленджиком, никуда не исчезла.
