Kitabı oku: «Дневники: 1915–1919», sayfa 4
9 сентября, воскресенье.
Спокойный день; без голубого неба он напоминает зимний, за исключением жары. Очень тихо. После обеда устроили пикник в Фирле. Когда мы уже поели, пришла Несса с пятью детьми240, и мы сидели вокруг деревьев. Прогулялись домой по холмам. Небо над морем красное. Деревья почти такие же голые, как зимой, но в них нет красок.
10 сентября, понедельник.
Ходили на почту в Саутхиз, но у меня заболели ноги из-за сапог, которые сильно велики, поэтому мы присели, а Л. пошел дальше. Прекрасный, довольно туманный, но безоблачный день; все еще жарко. Странно, что в живой изгороди не осталось цветов: все они завяли и пожухли после грозы. Часто раздается звук, похожий на дождь, но это листопад. Немецкие пленные складывают пшеницу на заднем дворе. Они много свистят и выдают целые мелодии, не то что наши рабочие. Налили им чай в большой коричневый кувшин.
11 сентября, вторник.
Прошла по холмам у фермы, видела двух желтушек у муравейника и еще двух, улетевших в сторону Бишопстоуна241. Слышала выстрелы и видела два дирижабля, маневрирующих над морем и долиной. На холмах нашла скрученник242 и полевую горечавку243. Очень жаркий день, но вечером похолодало, так что мы растопили камин. Почти все ласточки улетели. Пернель уехала. Л. нашел проросший грецкий орех и посадил его в саду.
12 сентября, среда.
Я поехала в Чарльстон на велосипеде и добралась туда в 12:30. Дорога между Глайндом и Чарльстоном довольно длинная и скучная, и если ехать медленно, то это занимает около часа. После чая пришел Л., и мы поехали обратно по Бинсток-лэйн, обнаружив, вероятно, более короткий путь. Огромное солнце; холоднее и ветреней, чем раньше. Пшеницу с поля напротив уже убрали.
13 сентября, четверг.
Ветреный день. Из Саутхиза я вернулась по холмам. Из церковной башни вытащили кусок камня, внутри видна деревянная рама. Начался ливень, и после чая мы растопили камин; слуги остались в Чарльстоне, дом накрыло грозой. Пили чай на кухне и увидели старика, собиравшего яблоки в ведро. Л. крикнул: «Ты что делаешь!» – и тот убежал.
14 сентября, пятница.
Хотела поехать в Льюис, так как распогодилось, но велосипедная шина оказалась проколотой – очень досадно, но менять ее было поздно, – вместо этого Нелли отправилась к миссис Хаммонд244 и принесла от нее много всего. Очень тепло, и температура на улице комфортная, но кажется, что хорошую погоду пришлось ждать слишком долго. Мы сходили за грибами и не нашли ничего – самый неудачный сезон. Нарезала большой гриб как сыр.
15 сентября, суббота.
Прекрасный день для веселья. Мы отправились в Истборн и сидели в Девонширском парке, наблюдая за игрой в теннис и слушая оркестр. Видели аэроплан в поле недалеко от Глайнда. Он выглядел игрушечным. Дети окружили его, пока мужчина крутил пропеллер. Пили чай со льдом, купили «Kodak»245, вернулись домой через Льюис, где купили разные вещи. Лорд Хью Сесил246 сошел с поезда в Глайнде в компании гвардейца. Забавно видеть его разодетым как летный офицер, совершенно седым и с тремя кожаными сумками.
16 сентября, воскресенье.
Пасмурный, но все равно хороший день. Облака слишком высоко для дождя. Прогулялись в Фирл и устроили пикник. Л. взял «Kodak» с собой в Чарльстон. Я ждала его у деревьев. Спустя какое-то время пришли Робин Мэйр247 и Бобо М.248 Они приехали в Талленд249 на выходные и, к моему удивлению, уступают его бельгийцам. Л. вернулся. Несса решила, что дети перессорятся из-за «Kodak», так что его оставили дома. Над морем «Silver Queen» и полоса красного цвета, как в прошлое воскресенье. Уилл привез хорьков и поймал кролика для слуг.
17 сентября, понедельник.
Слуги уехали с Уиллом на телеге, в 10 утра пришла миссис Хаммонд. В 15:00 перевели часы на зимнее время. Порывистый ветер на протяжении всего дня. После обеда пришла телеграмма от Маккарти: Молли не может прийти, а Дезмонд будет завтра. Ходили на почту в Саутхиз и обратно по холмам, как обычно, по дороге обсуждали Арктику. Дождливо. После чая сшила чехол для кресла. Из-за зимнего времени очень темный вечер250.
18 сентября, вторник.
Ужасно промозглый день: дождь хлестал по всей округе, а когда прекратился, то с моря пришел туман. Тем не менее мы отправились в Льюис, но на повороте у мельницы решили вернуться. Вторую половину дня провели дома в комфорте. После ужина мы сели печатать фотографии, решив, что Дезмонд не придет. Однако он все-таки приехал в 8 вечера, так что пришлось соорудить для него ужин.
19 сентября, среда.
Телеграмма с просьбой отложить пикник. Непогожий день: все время лил дождь и дул ветер. Прогулялась с Дезмондом до Родмелла, чтобы найти виски. Паб был закрыт, потом пришел трактирщик, который не мог нам ничего продать до 6 вечера. Мы задержались, рассуждая, «зачем нужна война?», и представляя, как солдаты будут бить окна, когда вернутся домой и не обнаружат пива. Встретили немецких пленных на дороге. Д. сказал: «Guten Tag»251, – и они все ответили. Караульный промолчал. По ощущениям уже зима.
20 сентября, четверг.
Очередной серый ветреный день, хотя и почти без дождя. После обеда в течение десяти минут было голубое небо и яркое солнце. Л. купил виски в Родмелле. Собирали яблоки, и теперь они на столе. Потом мы ходили за молоком в соседний коттедж, возвращались через лощину, где нашли три гриба, а также позвоночник и лапы птицы (то ли голубя, то ли куропатки), только что съеденной ястребом. Очень ветреная звездная ночь.
21 сентября, пятница.
Прекрасный день, хотя и ветреный. Л. отравился в Льюис, чтобы подстричься. Я прогулялась по округе с Дезмондом. Мы много лежали на солнце, обсуждая общество 1870-х. По словам Д., пять дирижаблей «Silver Queen» над морем вокруг Ньюхейвена252 высматривают подводные лодки.
22 сентября, суббота.
Еще один очень хороший день, несмотря на то что давно наступила осень. Грачи селятся на деревьях и шумят по утрам. Несколько грецких орехов созрели. Георгины полностью распустились на клумбе. Деревья настолько голые, что я могу разглядеть сквозь них почтальона, стоящего на вершине холма. В поле напротив дома лежит скошенный клевер и все еще стоит несколько снопов пшеницы. После обеда я сидела на террасе, а Л. занимался садом. После чая Дезмонд отправился в Глайнд, а мы остались у камина.
23 сентября, воскресенье.
Прекрасный день. После обеда собирали яблоки и раскладывали их на солому на чердаке. Прогулялись после чая. Внезапно сильно похолодало. Красочный и скорее зимний закат. Слишком холодно, чтобы гулять допоздна. После ужина слушали истории Дезмонда.
24 сентября, понедельник.
Дезмонд уехал в 9 утра на пролетке. Абсолютно идеальный осенний день. Льюис наполовину в тумане, который постепенно рассеивается. Ветра нет. Были в Льюисе. Я ходила пешком в Глайнд, а Л. ездил на велосипеде, чтобы купить растения. В Глайнде встретила Дункана, у которого продолжались выходные. Съела две груши. Толпа людей ждала лондонский поезд. По-видимому, мое письмо Нессе затерялось. Ходила по магазинам в Льюисе. Вернулась в Глайнд и ехала домой на велосипеде сквозь стадо на Олдерни-роуд. Коза вырвалась вперед и куда-то побежала. Великолепный закат. Мужчины работали допоздна, убирая клевер. Где-то за лесом шумит молотилка.
25 сентября, вторник.
День казался настолько прекрасным, что мы запланировали пикник в Телскомбе. Однако поднялся ветер, а солнце закрыла странная черная дымка, похожая на туман с моря, но не везде, ибо в Льюисе стояла замечательная погода. И все равно было слишком холодно для отдаленного пикника, поэтому мы отправились в долину к заброшенной ферме. Встретили женщину, которая рисовала, и попросили присмотреть за моим велосипедом. Прошли через долину и поднялись на холм. Выпили там чай. Нашли поле васильков с маками, высеянных рядами. Собрала букет и корешки, которые Л. высадил в палисаднике.
26 сентября, среда.
Довольно холодный, но хороший день. Л. собирал яблоки, одолжив у пастуха стремянку. Я ходила на почту в Саутхиз. Прошла мимо двух кадетских отрядов, каждый из которых возглавляли офицер и капеллан. Домой вернулась холмами; из интересного – только бродячая лошадь, бегущая по дороге. Наши подсолнухи уже отцвели. Группа людей вышла на охоту – стреляют метко.
27 сентября, четверг.
Прекрасный тихий день. Прогулялась по вершине холма, предварительно собрав несколько яблок в сачок для бабочек, и нашла в лощине лучшие за долгое время грибы. Пасмурный, совершенно прекрасный день. Вулеры собирали яблоки и отдали нам половину.
28 сентября, пятница.
Еще один очень тихий день, пасмурный и при этом теплый. Ездила на велосипеде в Чарльстон. Там был Роджер253. Прекрасные клумбы цветов. Название оранжевой лилии – монтбреция254? Старик вынес цветы, которые мы заказали.
29 сентября, суббота.
Л. вернулся в 3:30. Прекрасное утро, и, кажется, установилась идеальная погода. Сделала огромное количество фотографий. Рано утром над домом пролетели аэропланы, что может означать очередной налет. Ночи ясные, лунный свет. Домой возвращалась на велосипеде по полям, что на милю короче, нежели другим путем. Огромное красное солнце заходит около 6 вечера. Л. говорит, что прилетевшие грачи срывают с дерева грецкие орехи: он видел одного с орехом в клюве. Посадили японские анемоны255 в палисаднике, на террасе и в саду позади дома. Собираемся убрать большую круглую клумбу.
30 сентября, воскресенье.
Прекрасный день. Поднялись на вершину холма и набрали в платок много грибов. Встретили Нессу и Роджера, шедших к нам в гости. Они слышали стрельбу над Лондоном и видели огни прошлой ночью. Еще один налет. Мы все ничего об этом не знали, за исключением миссис Хаммонд, слышавшей очень громкие выстрелы по пути домой. Ясные лунные ночи. Гости ушли после чая.
1 октября, понедельник.
На велосипеде – в Льюис; туда и обратно. Проехала мимо пьяного мужчины, которого полицейский вез в Льюис на его тележке с фруктами. Видела, как двое полицейских в Льюисе скрутили кричащего человека – вероятно, его увели с рынка. Закупилась. Встретила Роджера. Он обеспокоен налетами. Еще один произошел вчера между семью и восемью вечера; мы были настороже, но опять ничего не слышали и не видели. Погода по-прежнему чудесная, очень теплая и безветренная. Пришли мужчины и убрали поваленные деревья, оттащив их с помощью лошадей.
2 октября, вторник.
Еще один прекрасный день. После обеда начали делать дорожку в саду и клумбу рядом с ней. Выложили дорожку булыжниками и залили старым цементом. Это очень веселое занятие, и результат отлично смотрится из окон гостиной. К чаю пришли дети. Они шныряли по дому, а мы подарили им две оленьих головы, вызвавшие полный восторг256. Немного проводили их по пути назад и спустились в лощину за грибами, которые опять растут. Пришлось прилечь на землю, чтобы спрятаться от Генри [овчарка Беллов], бегающего по вершине холма. После чая стало пасмурно. Слышали стрельбу.
3 октября, среда.
Не такой уж и прекрасный день. Поднялся ветер, налетели тучи. Хотя бы налеты прекратятся. Всю вторую половину дня занимались садовой дорожкой. Посадили цветы: желтушники, маргаритки, наперстянки. Спустились в лощину после чая, когда уже почти стемнело. Пришлось отправить Уилла в Льюис за книгой. Сильный ветер. Он вернулся лишь к 10 вечера и стучал в дверь, а мы долго не открывали (по его словам).
4 октября, четверг.
Наш последний день был очень плохим в смысле погоды. Ветер и дождь, совершенно черное небо. Л. пришлось идти пешком туда-обратно в Льюис, чтобы заказать машину на завтра. Я в последний раз прогулялась по округе. Дождь прекратился, но ветер был таким сильным, что Несса и Дункан не пришли, как договаривались. Грибной сезон, очевидно, только начинается. Нашла несколько грибов на вершине холма. При спуске пришлось идти против ветра. Все грецкие орехи осыпаются. Мужчины бросали палки, чтобы сбить с дерева остатки. Не смогла заняться дорожкой. Прекрасная звездная ночь.
После трех месяцев, проведенных в Эшем-хаусе, Вулфы вернулись в Ричмонд 5 октября, где Вирджиния начала вести новый дневник (Дневник III, см. Приложение 1). Титульный лист подписан:
Хогарт-хаус
Парадайс-роуд
Ричмонд
8 октября, понедельник.
Данная попытка начать новый дневник возникла под влиянием импульса, вызванного обнаружением в ящике моего шкафа старого тома за 1915 год, все еще способного заставить нас посмеяться над Уолтером Лэмбом. Таким образом, буду следовать плану, написанному после чая, написанному неблагоразумно, и, кстати, отмечу, что Л. пообещал добавить свой текст, когда ему будет что сказать. Его скромность надо преодолевать. Сегодня мы покупали Л. одежду на осень, а мне – бумагу и ручки257. Для меня это был самый счастливый день, который только можно придумать. Конечно, безостановочно лил дождь. Лондон, по ощущениям, совсем не меняется и заставляет меня думать о том, каким изменчивым он казался в детстве. В магазине был покупавший сапоги мужчина, который настолько разбирался в обуви, что знал разные фасоны и способы пошива и был крайне недоволен, когда ему сказали, что его собственная пара «хорошая и крепкая». «Я ненавижу хорошие и крепкие сапоги», – огрызнулся он. Очевидно, у него особый вкус в обуви. Мы прошли через Гоф-сквер, дом доктора Джонсона258 – прекрасное, очень ухоженное место и не такое обшарпанное, как я ожидала. Маленькая площадь, примыкающая к Чансери-лэйн259, отдана под типографии. Это лучшая часть Лондона с визуальной точки зрения, но точно не для жизни. Неся свою рукопись260 в «Times», я чувствовала себя настоящей писакой. Мы оставили ее у секретаря и столкнулись на платформе Ладгейт-Хилл261 с Брюсом Ричмондом262, сияющим безупречным джентльменом в белых перчатках. Он махнул нам шляпой и исчез. У Лиз263 родился сын, так что наши опасения по поводу отцовства развеялись.
9 октября, вторник.
Мы испытали ужасный шок! Л. пришел таким беспричинно веселым, что я учуяла беду. Его призвали264. После 20 минут подавленного состояния мое настроение улучшилось, поскольку я была уверена, что, кроме неприятностей, нам нечего бояться. Но неприятности в виде недельного ожидания, комиссии в 8:30 утра в Кингстоне и визитов к Крейгу265 и Райту за документами весьма существенны. Ужасно жалко видеть, как Л. физически трясет, так что мы растопили камин и постепенно пришли в себя, но было бы счастьем проснуться и понять, что все это лишь страшный сон.
Мы сделали пробный вариант первой страницы «Прелюдии»266. С новым шрифтом она выглядит замечательно. Сегодня утром привезли кучу оборудования для переплета от Эммы Воган267, что свидетельствует о ее причудах, поскольку все выглядит замечательно, а ведь она, полагаю, никогда не занималась переплетным делом. Но в данных обстоятельствах это звучит грубо. Мы недолго прогулялись вдоль реки. Учитывая, что сегодня прекрасный и тихий вечер, вероятно, завтра я буду описывать очередной налет. Трисси268 проводит свой выходной у нас. Я сбилась со счета, сколько людей звонило утром, – Аликс, например, которой, видимо, уже не терпится начать работать. А еще у нас на примете есть кламбер-спаниель из Уимблдона, хозяина которого забрали в армию. Кей-Шаттлворты объявили269 о рождении мальчика словами «Его идеальный дар» – хорошее название для картины Королевской Академии художеств или романа миссис Уорд270 и ужасный пример того, как богачи привлекают внимание к своим несчастьям.
10 октября, среда.
Ни воздушных налетов, ни последующего беспокойства за нашу страну. Кстати, лежа в ванне, Л. пришел к выводу, что он заслужил немного удачи, и, вскрывая свои письма, обнаружил чек на £12 от шведской газеты, которая, хотя и не вышла в свет, все-таки заплатила по счетам. Я же получила свои £4. Вчера поздно вечером мне сказали, что статью271 о Генри Джеймсе по возможности нужно закончить к пятнице, поэтому пришлось повозиться с ней сегодня утром, а поскольку я скорее жалею о времени, потраченном на статьи, и все же не могу не тратить его, когда оно у меня есть, теперь я рада, что закончила и отпустила эту работу. А еще мне предложили написать статью об Англии в романах Харди и Э. Бронте272. Мы прогулялись вниз по реке, через парк и вернулись к чаю пораньше. Прямо сейчас Л. занимается созданием клуба «1917»273. Я сижу у камина, и у нас есть перспектива прихода КМ на ужин, за которым предстоит обсудить много деликатных вещей. Мы заметили, насколько медленнее здесь желтеют и опадают листья, по сравнению с Эшемом. Кажется, что сейчас вполне бы мог быть август, если бы не разбросанные повсюду желуди, наводящие на мысль о таинственном распоряжении, заставляющем их погибать, или о том, что все мы в дубовом лесу.
11 октября, четверг.
Вчерашний ужин прошел на ура: все деликатные темы мы обсудили. Хотелось бы нам с Л., чтобы первой ассоциацией с КМ не была вонючая африканская циветта, вышедшая прогуляться по улицам города. Честно говоря, я немного шокирована ее на первый взгляд заурядностью, жесткостью и дешевизной. Однако, когда это впечатление отступает, она оказывается настолько умной и непостижимой, что ее дружба с лихвой все компенсирует. Мое выражение «целомудренный и нечестивый»274 Марри275 преувеличил до такой степени, что по каким-то личным соображениям внезапно решил завязать с Гарсингтоном. Мы обсуждали Генри Джеймса, и КМ, как мне показалось, освещала нам этот путь. За ней пришла работница производства боеприпасов по имени Лесли Мур276 – еще одна из тех женщин, что ходят по грани приличия и, разумеется, обитают в «преисподней», – довольно жизнерадостная, с бледной кожей, не привязанная к тому или иному месту. Сегодня бедняге Л. пришлось обойти всех докторов и разные комитеты, а также посетить Сквайра. Л. заново освидетельствуют. Он весит всего 9,6277. Я купила себе перчатки на зиму, получила справочник в Лондонской библиотеке и встретилась с Л. в «Spikings» за чаем. Небеса благословили нас, послав экспресс, на котором мы быстро вернулись домой. Очень приятно быть здесь, у нашего камина, хотя пришлось самим растопить его и приготовить ужин, поскольку у слуг выходной.
14 октября, воскресенье.
Нужно совершить ужасное признание: признаки смерти, похоже, начали появляться и в этом дневнике. Но у меня есть оправдание. Нам позвонили Беллы и предложили поужинать в Сохо, что, к сожалению, вызвало ожесточенную дискуссию. Пришлось отложить поездку в Кингстон: ночь была сырой, а Л. не хотел ехать, – короче говоря, все старые аргументы278 разожгли новый спор. Итак, мы отправились на ужин с тоской в душе, нашли нужное место279 позади театра, провели вечер с Роджером, Ниной Хэмнетт280, Саксоном281 и Барбарой и вообще устроили вечеринку, которая вполне могла бы фигурировать в романах Уэллса282. Но мне понравилось, а Л. – образец самообладания. Замечания Клайва в основном подчеркивали, что он находится в центре всех событий, но не так агрессивно, как обычно. Несса нашла гувернантку283, ниспосланную ей, очевидно, Богом. А что произошло в субботу? Этот день был полностью истрачен на военных. Мы снова в безопасности и, как говорят, теперь уже навсегда. Наше появление разрешило все вопросы; пройдя пешком через Кингстон, мы оказались у врача около полудня, а к половине первого все было кончено. Я ждала Л. на большой площади, окруженной казармами, и мне это немного напомнило Кембридж: всюду ходят мужчины в форме, спускаются по одним лестницам, поднимаются по другим, – вот только гравий и никакой травы. Неприятное ощущение контроля и бессмысленной решимости. Большая борзая, символ военного достоинства, разгуливала, я полагаю, сама по себе. Л. был сильно оскорблен тем, что доктора за ширмой назвали его «парнем со старческим тремором». К счастью, по пути в Ричмонд эти впечатления постепенно рассеялись. Герберт пришел на чай вместе с псом Тинкером, крепким, активным и смелым зверем бело-коричневого окраса с огромными светящимися глазами, он немного напоминал мне Доминика Спринг-Райса284. Мы повели пса на прогулку, но только его отпускаешь, как он начинает прыгать через заборы, бросаться в открытые двери и вести себя словно дух в поисках чего-то, что потеряно навсегда. Вряд ли мы с ним управимся. Выпускать ли мне мэнкса285, подаренного нам на этой неделе? Л. в Хампстеде. На ужин придут Аликс и Лилиан Харрис.
15 октября, понедельник.
Главным фактом сегодняшнего дня я считаю раскрытие и развитие характера Тинкера, сделанные в правильном направлении. Пса долго выгуливали у реки, по улицам и в парке; дух его велик, но практически подконтролен. Он дважды плюхался в реку и выныривал, безудержно носился за черным пуделем и исследовал садовые калитки, которые, похоже, его завораживают. Это человеческий пес, и от других собак он почти отстранен. Вчера вечером Аликс и Лилиан вели себя как обычно, за исключением того, что у Лилиан на макушке была темная повязка (слуховая чашка), и слышала она почти идеально. Более скромного и приветливого, но в то же время сведущего и решительного человека не существует. Несмотря на природную консервативность, она остается верной либеральным принципам – довольно удачное сочетание. Кроме того, Лилиан всегда полагается на свой мозг и посему разумна в любых вопросах, кроме искусства. Аликс же создает атмосферу сдержанного безумия, прочного и глубокого, но давящего, как в угольном погребе. Однако мы заметили, что она очень хочет взяться за работу у нас и придет учиться уже завтра. Мэнкс сидит на коленях у Л. Тинкер время от времени поглядывает на кота.
16 октября, вторник.
Как странно, что судьба умудряется запихивать деньги в сытую глотку и морить голодом, когда у нас ничего нет! Вот мы заработали £270, кажется, в «Bah Lias», а сегодня утром они написали, что «Mitchells» платят 4 шиллинга с фунта, что принесет нам еще £120286. Два года назад у нас были ужасные долги, и пришлось все продать, чтобы расплатиться. Мы с Л. ежемесячно получаем большие или по крайней мере существенные чеки за свои обзоры. После обеда мы всерьез занялись работой на печатном станке; Аликс пришла вовремя, получила необходимые инструкции и осталась сидеть на своем высоком табурете, пока мы отправились гулять с Тинкером, который прыгнул с парапета в лодку, накрытую брезентом, провалился сквозь него и вылез обратно, не пострадав, но сильно удивившись. Вернувшись, мы застали Переру287, как обычно, в слипе288 и с бриллиантовыми инициалами на галстуке; по правде говоря, у бедного маленького негодяя цвета красного дерева не так уж и много тем для беседы. Характер губернатора и грехи Министерства по делам колоний – вот его темы; всегда одни и те же истории, суждения и неизменное сходство с обезьянкой в клетке, учтивой снаружи и непостижимой внутри. Он поставил меня в неловкое положение, протянув сверток с кружевом и сказав: «Сувенир с Цейлона, миссис Вулф», – скорее взятка, но выбора не было и пришлось взять. Когда они ушли наверх, Аликс торжественно и неторопливо объяснила, что ей скучно, а еще ее беспокоит двухчасовое сочинительство, и она хочет бросить это занятие. Своего рода болезненный анализ ценностей и мотивов в сочетании с тупой ленью привел ее к этому решению и, я думаю, приведет ко многим другим. У нее хорошие мозги, но недостаточно жизненных сил для поддержания их работоспособности. Идея Аликс тяготила ее, но я заверила, что не стоит и переживать об этом.
17 октября, среда.
Сегодня днем я ходила на выставку в «Heal»289, а Л. провел утро на кооперативном собрании290. Сначала я простояла у стойки в «Mudie’s»291, пока тучная вдова выбирала себе 10 романов, принимая их из рук работника, словно ручная собачка, и попутно оговаривая, что ей не нужна вульгарность или сплошные описания, а хочется побольше событий в сюжете. Компаньонка советовала «Южный ветер»292, расхваленный критиками, – только умные разговоры и Италия. «Но я не выношу разговоров! Мне нужны чувства», – ответила вдова и вцепилась в еще один кусок сладких чувств, явно не касающихся войны или пьяниц. «Думаю, мне надо сократить абонемент до восьми книг», – заметила она и потащилась со своими десятью томами в Уокинг293, я полагаю.
Оттолин была сама не своя: плотный черный бархат, застегнутый на все пуговицы, шляпа, похожая на пляжный зонтик, атласный воротник, жемчуг, тени на глазах и рыжевато-золотистые волосы. Излишне говорить, что картины никто толком и не смотрел. Там был Олдос Хаксли294, бесконечно высокий и худой, с непрозрачным белым глазом. Симпатичный юноша. Мы ходили взад-вперед по галерее и обсуждали его тетю, миссис Хамфри Уорд, чья загадочность все сильнее, а обаяние, остроумие и темперамент характеризуют ее как женщину, полную знаний и юмора, не говоря уже о книгах. Отчасти это подтверждает история с Арнольдом295, который довел их до банкротства четыре года назад, а она спасла всю семью, круглосуточно работая своим пером. Мы пили чай с Роджером. Я чувствовала сильное напряжение: Оттолин была вялой и отстраненно женственной, что всегда угнетает. Казалось, у обоих до сих пор перед глазами стоит их ссора296. Я прогулялась с ней под ливнем до Оксфорд-стрит297, а она без особого радушия купила мне алые гвоздики.
18 октября, четверг.
Л. был на своей конференции до 5 вечера, а телефон беспрестанно звонил (так мне казалось, пока я пыталась прижать миссис Мэйнелл298 к стенке в своем обзоре). Какая же скучная жизнь без него! Даже неугомонный нрав Тинкера не помог. Правую руку сводит судорогой, когда держишь его на поводке. На воле он хаотичный, но в целом послушный*. Я пила чай на кухне, а Л. вернулся, когда я его уже допивала. Мы сидим в окружении котят и собак, которые теперь находятся на грани каких-то подозрительных отношений. Мы ждем в гости Кэ299.
* Это, надо уточнить, относится к Тинкеру, а не к Л.
19 октября, пятница.
Мы думали, что мягкость натуры Кэ торжествует над бюрократией, угрожавшей лишить ее всего очарования. Но нет, офисная работа – это не бассейн, в котором можно провести всю жизнь. Она жалуется на выпадение волос, которые, однако, показались мне гораздо более мягкими и шелковистыми, чем прежде. Она осталась на ночь, а утром спустилась вниз с кожаным чемоданчиком в руках, чтобы успеть на ранний поезд. Я получила письмо от Нессы касательно слуг и поэтому днем отправилась к миссис Хант – в таинственное здание300 со множеством стеклянных коридоров, ведущих в помещение, отведенное под стирку и глажку голубых и розовых передников, по крайней мере так это выглядело. Свободных горничных не оказалось. Умело подгадав поезда, я добралась до Эолиан-холла301, где заплатила шиллинг и послушала очень длинный и красивый октет Шуберта302. На выходе я увидела седую женщину с растрепанными волосами и без шляпы – Аликс, и мы пошли на чай в «Spikings». У нее есть своего рода независимость и отсутствие переживаний по поводу внешности, которыми я восхищаюсь. Но, пока мы гуляли вверх-вниз по Дувр-стрит, она, казалось, уже была готова сорвать привычную завесу юмора и сплетен и обнажить свое замогильное отчаяние. Бедняжка!
– Куда ты сейчас, Аликс?
– Понятия не имею.
– Звучит мрачно! Разве ты не ждешь с нетерпением завтрашних одиннадцати часов утра?
– Я лишь хочу, чтобы они не наступали, вот и все!
И я оставила ее, бесцельную, одинокую и без шляпы, бродить по Пикадилли.
20 октября, суббота.
К счастью, или, можно сказать, к несчастью для Аликс, она не бродила по Пикадилли всю ночь, иначе огромная бомба, вспахавшая тротуар у «Swan & Edgar», вырыла бы ей могилу303. Примерно в 21:30 мы услышали два тихих, отдаленных, но отчетливых удара, затем третий, от которого задрожали стекла, а потом – тишина. Оказывается, прилетал цеппелин: он незримо висел над городом час или два и улетел. Больше мы ничего не знаем.
Выйдя на прогулку, мы столкнулись с гладким и прилизанным, провинциального вида мужчиной, нашим Уолтером [Лэмбом], посланным Небесами для воскрешения этой книги, я думаю. Он привязался на несколько часов: гулял с нами, напросился на чай, а прояви мы чуть больше интереса, который неуклонно ослабевал, остался бы и на ужин. Все разговоры сводились к лорду Кентербери304, миссис Сакстон-Нобл305 и Королевской Академии художеств, а каждая история подчеркивала его собственный успех, манеры или материальное процветание. О короле, однако, сплетничали мало. Он предпочитает королеву306 и сумасшедшую принцессу Викторию, которая врывается в комнату и заявляет, что собирается жить в его доме. Цвет лица у Уолтера как у восковой фигуры, а голова гладкая, словно яйцо. Его литературный вкус и стиль ничуть не изменились, хотя он больше не писатель и вообще не кто иной, как секретарь президента307, которому Лэмб кажется сыном-нахлебником. К нам Уолтер относится отчасти дружелюбно, отчасти настороженно. Он связал свою судьбу с ортодоксами, но не может решиться полностью оставить другую жизнь.
21 октября, воскресенье.
Литтон пришел на обед, а Голди – на ужин, так что мы проговорили 6 или 7 часов подряд. Гуляли вдоль реки и по парку. Литтон в хорошем настроении: он только что закончил писать книгу308 в 100 тысяч слов, хотя теперь делает вид, что ее не получится опубликовать. Он намеревается покинуть Лондон и «вечно» жить в деревне. Прямо сейчас Саксон и Оливер смотрят дома в Беркшире309. Кажется, это хорошо, когда друзья экспериментируют. Бедняга Голди, очевидно, уже староват для таких вещей. Будь я злой, то сказала бы, что он уже достиг стадии законченного болтуна. Его длинная и умело рассказанная история смогла развлечь великосветских гостей за столом, а после ужина говорил Леонард. У пожилых людей не хватает сил для отстраненности. Эта война, кажется, полностью овладела Голди, не оставив ничего другого. Она на самом деле выглядел исхудавшим и потрепанным, но был бесконечно добрым, обаятельным и преданным, – каждая унция жизненной силы используется по делу: нет времени экспериментировать, быть может, недостаточно любопытства, но есть в нем предельная доброта и сочувствие, которые у молодых людей обычно граничат с влюбленностью. В «Manchester Guardian»310 ему предложили поехать в Россию, но он сомневается, что получит паспорт.
22 октября, понедельник.
Близится полнолуние, а вечерние поезда постоянно набиты людьми, покидающими Лондон311. Сегодня утром мы увидели дыру от взрыва на Пикадилли. Движение было остановлено, а народ медленно обходил это место, в сравнении с которым рабочие, что его заделывали, выглядели крошечными. Все окна «Swan & Edgar» закрыты мешковиной или досками, видны выглядывающие продавщицы, но не товары, хотя говорят, что «дела в универмаге идут как обычно». Окна разбиты хаотично: некоторые с этой стороны, некоторые с той, а другие и вовсе целы. Однако наша Лондонская библиотека невредима: мы нашли нужные книги, простояли в метро всю дорогу до Хаммерсмита и только что вошли домой. Берт312 ранен, а Нелли поехала к Лиз. Она считает это не только своим долгом, но и правом – демонстрировать, как слуги нынешнего поколения улучшают свое положение.