Kitabı oku: «Девочка Алана»

Глава 1

Ася

Летняя жара настолько удручающая, что я еле ноги передвигаю.

Опять возвращаюсь ни с чем. Тетя меня точно убьет. Но разве я виновата, что на работу сейчас не берут без образования? Еще и не на полную ставку.

Тяжело вздохнув, вхожу в прохладный подъезд и нажимаю на кнопку вызова лифта. Снова сломался. Да что ж за день сегодня такой? Приходится подниматься на шестой этаж пешком. Пальцев правой руки уже не чувствую от тяжести пакета. Надеюсь, ничего не забыла купить, а то точно отправит обратно.

Дойдя до нужного этажа, опираюсь рукой на стену и пытаюсь отдышаться. Сердце тяжело колотится, но это даже не от усталости, а от того, что я точно знаю, что последует после того, как я войду в квартиру.

Ежедневная ругань тети вошла в привычку и мне бы уже не обращать внимания на ее постоянные упреки, но не получается. Даже спустя два года жизни в ее доме я чувствую себя виноватой в том, что пришлось сидеть у нее на шее. Хотя я бы не назвала это сиденьем на шее. Каждый день после школы я отправлялась работать в ее кафе официанткой, делая уроки в перерывах или пока было мало посетителей.

Сейчас же мне нужно поступать, но что-то мне подсказывает, что на бесплатное я не поступлю, а платное тетя тянуть на себе не станет.

Достаю ключи и вхожу в квартиру.

– Явилась? – встречает меня уже с порога.

Тетя стоит, уперев руки в бока, наблюдая пока я разуваюсь.

– Да. Всё купила.

– Ну конечно. На мои-то деньги.

– Я тоже зарабатываю, просто вы оставляете мою зарплату у себя, – устало выдыхаю, протискиваясь мимо нее на кухню.

– Твой мизер не стоит даже разговоров. А я трачу столько, что уже могла бы накопить себе на еще одну квартиру для сдачи в аренду. Но нет же, свалились на мою голову ты вместе с твоей бабкой.

Прикрываю глаза, стараясь не реагировать.

Когда тема касается бабушки, я готова за нее вцепиться в лицо даже тете, не боясь о последствиях.

– Мы не виноваты, что бабушка заболела и ей требуется постоянное лечение, – выкладываю на стол бутылку молока и гречку. – Я каждый день пытаюсь найти другую работу, даже рассматриваю варианты работы онлайн, но без хорошего знания языка невозможно найти даже фриланс.

А учить ничего я не успеваю из-за того, что вытираю столы и обслуживаю пьяных гостей в ее кафе. Но о последнем умалчиваю.

– По поводу лечения, – привлекает мое внимание тетя. – Звонили из больницы. Сказали, бабке твоей стало хуже. Нужны новые лекарства и подключение к аппарату.

Резко вскидываю глаза, чувствуя, как внутри все холодеет.

– Как хуже?

– А вот так. Ей уже под семьдесят, не удивительно, что еле дышит. Но денег у меня таких нет. Я не Рокфеллер, чтобы подавать милостыню черти кому.

Бабушка – это родная мама моего отца. Единственная, кто остался у меня из близких. Мама с папой погибли в автокатастрофе десять лет назад, с тех пор бабушка была единственной, кто заботился обо мне.

На глаза наворачиваются слезы.

– Как же так? Где искать деньги?

– А не надо ничего искать. Я уже все нашла. Можешь поблагодарить тем, что сегодня выйдешь на смену в последний раз.

Непонимающе впиваюсь в ее лицо потерянным взглядом.

– Что нашли?

– Работу тебе нашла, недотепа. Прекрасную. Высокооплачиваемую. Я бы и сама пошла, но по возрасту не гожусь.

– Что за работа?

– Прислугой в доме одного очень влиятельного человека Алана Вознесенского. Слышала о таком?

– Нет.

– Не удивительно, – отмахивается она, стаскивая с плеча полотенце и направляясь к кастрюле, в которой судя по запаху готовится гуляш. – Так вот, его домохозяйка ищет прислугу. Лично для него.

– Прислуга лично для него? Ему необходим уход? – не совсем понимаю я.

– Дура ты. Ты видела его? Какой уход? Нет. Но этот человек очень… специфический, скажем так. В его доме всего одна прислуга в возрасте – это Наталья Сергеевна. Моя близкая знакомая. Вот через нее я как раз и узнала, что ему нужна работница. На сколько я поняла, ты должна будешь убирать лично его комнату, кабинет, помогать по дому Наталье и что-то еще, о чем она сказала поведает тебе при личной встрече. Адрес я их записала и сказала, что ты отправишься туда сегодня же.

– Сегодня?

– Да. Такую работу нельзя упускать. Еще и с такой зарплатой. Да там очередь из красивых девок выстроилась, и каждая придет на собеседование. Наталья только сказала, что постарается выбить место именно для тебя. Поэтому давай не стой тут, раскрыв рот, а переоденься и езжай. Денег на такси я тебе так уж и быть дам. Потом все вернешь.

Я вздыхаю и плетусь в комнату. На скорую руку принимаю душ, выбираю легкое платье из гардероба, которое вроде как не стыдно надеть на встречу с будущим работодателем и спускаюсь вниз. Ступни ужасно болят, ноги ноют, но успокаивает мысль, что хотя бы такси мне удастся немного посидеть.

Забравшись в машину, я набираю бабушку, но она не отвечает. Милая моя, как же я хочу тебе помочь. Понимаю, что возраст многое решает, но даже сейчас, осознавая, что вылечить ее окончательно не могу я хочу хотя бы облегчить ей ее последние годы. За то, с каким теплом она приняла меня к себе, какой любовью окружила. Она научила меня готовить и держать дом в чистоте. С восьми лет я работала с ней в огороде, знаю как сажать овощи, траву. Только благодаря ей я могу выдержать все нападки тетки и живу сейчас только ради того, чтобы уменьшить ее боль.

Не знаю сколько мы едем, наверное, около сорока минут, но я даже успеваю задремать.

Просыпаюсь, когда меня будит водитель. Расплатившись, выхожу на улицу и осматриваюсь.

Может, водитель такси ошибся? Передо мной огромный особняк за черными коваными воротами. Обнаружив глазами кружочек, похожий на звонок, я нажимаю на него и жду.

Через секунду мужской голос спрашивает:

– Вам назначено?

– Ммм, да. Я к Наталье Сергеевне на собеседование.

– Ждите.

И отключается. Я нервно поправляю платье и приглаживаю волосы. Осматриваюсь на рядом стоящие дома, чуть менее такие помпезные. Вероятно, здесь живут олигархи, или что-то в этом роде.

Сзади раздается щелчок, и дверь рядом с воротами открывается.

Из нее выходит женщина в черном платье и белом фартуке поверх него. Ого, я такие видела только в фильмах. Думала, в жизни так не одеваются.

Довольно приятная внешне, с туго стянутой гулькой на затылке.

– Ты Ася?

– Да.

Женский взгляд внимательно проходится вдоль моего тела от самой макушки до кончиков пальцев. Как будто она оценивает меня несколько долгих секунд, а потом наконец кивает и приглашает рукой внутрь.

– Проходи.

Я захожу внутрь и теряю дар речи. Кажется, что я не просто за ворота прошла, а оказалась в другом измерении. Трава перед домом гладко скошена, правда, ни одного куста с цветами. Только зеленые фигурно обрезанные кусты. Дом великан кажется еще больше. Цвета слоновой кости, с панорамными окнами, он встречает меня своим величием.

Мы проходим вдоль него, минуя главный вход и входим со стороны кухни. Я кажется, потеряла дар речи, потому что одна кухня оказывается размером со всю квартиру моей тети.

– Итак, Ася, тебе есть восемнадцать?

– Да, – киваю, рассматривая детали интерьера.

Из глубины дома слышатся голоса, но мы остаемся на кухне. Наталья жестом предлагает мне сесть, а сама подходит к кофеварке и разливает по чашкам ароматный напиток.

– Это хорошо. Тебе рассказала Инна о работе? – ставит передо мной одну чашку.

– Вкратце. Объяснила, что нужно будет убирать у хозяина в комнате и кабинете, помогать Вам.

– Да, всё верно. Бери сахар.

– Спасибо, – киваю я, накладывая в чашку две ложки.

– Но это еще не все. Основная работа заключается в другом.

Я вопросительно смотрю на женщину.

– Алан очень занятой человек. У него несколько компаний в разных странах. И еще он педант. Очень не любит грязи.

– Это нормально, – улыбаюсь я.

Если бы у меня было столько денег, я бы тоже хотела, чтобы у меня все было идеально.

– Но грязи не только в плане ухода за мебелью. Он мужчина. У него есть свои потребности, – на этих словах я краснею и опускаю взгляд в чашку. Зачем она мне это говорит? – Но менять женщин и пользоваться услугами тех, кто может предоставить свое тело он не любит. Этот человек должен быть уверен в своей партнерше. Именно поэтому он берет себе в прислуги девушку, которая сможет удовлетворять все его потребности, когда он возвращается домой. Постоянную, в которой можно быть уверенными на все сто процентов, потому что ей предоставляется полный медицинский пакет.

От удивления я едва не давлюсь кофе. Расширенными глазами смотрю на женщину, не в состоянии поверить в то, что она говорит. Это шутка такая? Разве такое вообще возможно?

Но Наталья Сергеевна выглядит довольно серьезно. Для нее это точно не шутка.

– Подождите, – пытаюсь прояснить я, – Вы говорите, что я буду не только убирать, но и … делить с ним постель?

– Именно так.

Боже… Он негодования меня подбрасывает. Я резко встаю со стула, едва не опрокинув его.

– Нет, извините, но я не могу. Это… неправильно.

– Зато ты нигде так не заработаешь.

– Своим телом?

– Называй это так. Зато всё кристально. И партнер у тебя будет только один, а не несколько как у тех, кто действительно зарабатывает своим телом на улице.

Я вдруг чувствую себя грязной. По телу дрожь проходит.

– Нет, простите. Я не смогу, – мотаю головой, пятясь назад. – Это не для меня.

Разворачиваюсь и едва ли не бегом выскакиваю на улицу. Как такое возможно, чтобы в двадцать первом веке официально предлагали работать … чьей-то женщиной? Более грубо выразиться я даже в своей голове не могу.

Спешу по тропинке к воротам, обняв себя за плечи и уткнувшись глазами в плитку. Если они так спокойно говорят об этом, значит это нормально здесь. Сколько же девушек прошло через этого мужчину?

Впереди раздаются голоса, но я утонув в мыслях не замечаю их, пока резко не врезаюсь во что-то.

– Ой.

Поднимаю голову и понимаю, что чем-то оказывается мужчина.

Первое, что я чувствую – это аромат его туалетной воды. Резкий и довольно тяжелый. Он мгновенно заползает в нос и оседает в легких, подобно кокаину.

Пронзительно синие глаза ловят меня в фокус и удерживают каким-то невидимым магнитом. Я смотрю на него непозволительно долго, подмечая и резкие черты лица, и волевой подбородок, прямой нос. Тонкие губы плотно сжаты. Мужчине на вид лет тридцать восемь. Он черноволос, гладко выбрит, что позволяет рассмотреть острые широкие скулы. Он по-мужски невероятно красив, опасен. От него веет властью, мощной мужской энергией, сносящей всё на своем пути.

Я таких мужчин только по телевизору в сериалах видела. Обычно они играют жутко богатых злодеев, которые держат в страхе пол города. Строгий черный костюм только подтверждает мои догадки.

– Извините, – бормочу я, краснея.

Его взгляд слишком откровенен как для случайного прохожего. Так не позволяют себе смотреть простые люди на других. Взгляд синих глаз обводит мой рот, опускается по шее и ныряет в неглубокое декольте.

Я ежусь еще сильнее, крепче обхватывая себя руками. На меня так никогда не смотрели. Даже ухажер тетки, который иногда отвешивает сальные комплименты и пытается облапать глазами.

Этот мужчина смотрит так, словно он имеет полное право так на меня смотреть, словно я ему принадлежу, а это пугает. До дрожи в коленях.

Быстро обхожу его и ныряю в открытую дверь ворот. Нужно убираться отсюда поскорее.

Глава 2

Ася

– Ну и? – спрашивает тётя с порога.

– Эта работа не для меня.

Сердце все ещё колотится, когда я заскакиваю в свою комнату и начинаю раздеваться. Хочется даже кожу снять после поездки в тот дом.

– Это что ещё значит? – следует тетя за мной, – значит убирать чей-то дом для тебя унизительно? Ты оборзела?

– Нет, но…

Я даже признаться ей не могу в том, что на самом деле должна была делать.

– Я завтра же найду работу. Обойду весь город, обещаю, но найду.

И с этими словами прячусь в ванне, слыша проклятия в свой адрес и нелицеприятные слова типа «иждивенки» и «нахлебницы».

Боже, помоги мне найти работу. Пожалуйста. Мне очень нужно помочь бабушке и сделать так, чтобы тётя от меня наконец отстала. А для этого нужны деньги. Много денег.

Сумма с несколькими нолями, нарисованными на листке Натальей Сергеевной всплывает в памяти. Я даже не знала, что девушкам за «связь» столько платят.

Но я найду более приличную работу. Такую, о которой говорить будет не стыдно!

Полная уверенности я выхожу на следующее утро из дома. Правда, чем больше я хожу по оставшимся рабочим местам, тем сильнее эта уверенность гаснет. Город у нас не очень большой, поэтому и выбора как такового нет. Раздавать листовки? Мне однозначно не хватит этих крох, чтобы оплатить бабушке лечение.

Купив в магазине кое-какие угощения, которые разрешены бабуле врачами, я еду к ней.

– Привет, родная, – здороваюсь, опускаясь на край ее кровати.

У нее из носа торчат трубки, на вид совсем слабая.

Бабушка переводит на меня взгляд и кажется, что первые секунды не узнают. Сердце кровью обливается. Она всегда была бодрой и энергичной, поэтому видеть ее такой ослабленной – боль для меня.

– Асенька, – неузнаваемым голосом отвечает наконец бабушка.

Я льну к ней и обнимаю.

– Я здесь. Принесла твое любимое печенье.

– Больно кушать, дочка, – она морщится от моих прикосновений, как будто я не аккуратно обнимаю ее и с силой бью.

Быстро отстраняюсь, оставляя только ее руку в своей.

– Извини. Я сегодня работу искала. И вчера. И вообще всю неделю после окончания школы, – начинаю говорить я, чтобы как-то ее отвлечь. – Но пока безрезультатно.

Бабушка прикрывает глаза, а потом начинает кашлять. Приступ такой сильный, что у меня выступают на глазах слезы.

– Как ты? – спрашиваю, когда она немного успокаивается.

– Больно. Везде больно, а они не хотят колоть мне обезболивающее.

– Почему?

Бабуля не отвечает. Поворачивает голову к окну, и под солнечными светом я могу различить сколько боли в ее глазах.

– Я потерплю, – отвечает она, – не долго осталось.

От этих слов мне хочется рыдать, но я заглушаю ком в горле, потому что плакать при бабушке кажется неправильно.

– Иди, дочка. Не хочу, чтобы ты видела меня такой немощной.

– Я люблю тебя, бабуля.

– И я тебя. Попроси Инну заплатить этим медсестрам. Пусть хотя бы пару раз в день приходят, а то терпеть нет никаких сил.

Моя бабушка всегда была сильной. Даже если у нее что-то болело, она шла работать и никогда не лежала без дела. Поэтому если она говорит, что терпеть нет сил, значит так оно и есть.

Я киваю и мягко целую ее в щеку, вдыхая в себя родной запах. Уже когда выхожу в коридор могу позволить себе расплакаться.

– Девушка, что у вас? – проходя мимо, интересуется одна медсестра.

Я быстро смахиваю слезы.

– Скажите, вы могли бы делать обезболивающие уколы пациентке из шестой палаты чаще? Ей же очень плохо.

Ее лицо становится кислым и недовольным.

– Государство не имеет столько лекарства, чтобы ублажать каждого умирающего. Одного укола в день вполне достаточно.

– Но ей плохо!

– Другим тоже плохо. Здесь всем плохо.

– Но к одним вы заглядываете чаще.

– Оплачивайте лечение и к вашей будем заглядывать чаще, – прямым текстом озвучивает медсестра.

Мне хочется на нее накричать, что нет у меня таких денег.

– Кстати, вашу бабушку на днях переводят на другой аппарат. Нужно будет подписать бумаги и оплатить лекарства. Мы можем сделать это прямо сейчас.

– Подписать я могу, а оплатить нет.

Она так посмотрела на меня, будто я прокаженная.

– Значит, она пока так и останется на этом. У больницы нет таких средств, чтобы оплачивать лечение за пациентов.

Вот тебе и бесплатная медицина… вздыхаю я.

Мимо нас проезжает другая медсестра с тележкой на которой находятся несколько блюд с едой, накрытых баранчиками. Я удивленно провожаю ее взглядом, когда она ввозит ее в соседнюю палату.

– Это здесь так кормят? – не удерживаюсь от вопроса.

– Можно и так. Если очень постараться.

Становится обидно и больно. Значит, те, кто может позволить себе оплату получают и лекарства и хорошее меню. А те, у кого попросту нет денег – вонючую кашу и отсутствие лечение.

Я резко возвращаю взгляд на бессердечную особу, у которой уже такая толстая кожа, что страдания других ее не трогают.

– Деньги будут, – говорю уверенно.

– Вот когда будут тогда и поговорим. Не забудьте про аппарат. С ним ей будет легче.

Бросает мне это всё и уходит.

Я обхватываю себя руками и выхожу на улицу под яркое обеденное солнце.

Оказавшись снаружи, позволяю себе осесть на скамью и расплакаться. Надо признать самой себе, что даже если я и найду работу, то зарплаты не хватит на то, чтобы обеспечить бабушку всем необходимым. Никто не будет платить достаточно только закончившей школу девчонке. Я могу писать сочинения на заказ в интернете, но этих копеек хватит разве что на продукты, из которых я сама смогу готовить бабушке пищу.

Уронив голову в руки, я тяжело вздыхаю, а потом перевожу взгляд на окна бабушкиной палаты на третьем этаже. Ей там так плохо, больно. Она так сильно мучается, что мои собственные принципы кажутся мне ничтожными в сравнении с этим.

Поэтому не раздумывая, я достаю из рюкзака телефон и вызываю такси. Адрес я запомнила. Да и сложно не запомнить единственный элитный посёлок в нашем городе.

Страшно ли мне? Нет. Твёрдая решимость облегчить бабушкины страдания гонит вперёд и не позволяет сопротивляться.

Уже оказавшись около дома, я все равно немного медлю

С опозданием опаска все же приходит.

Позвонив в дверь, я жду пока спросят «Кто», но на этот раз дверь мне открывают сразу. Вероятно, запомнили со вчерашнего дня.

Я вхожу и иду в сторону кухни, как запомнила. Сегодня на ней больше людей. Мужчина повар, как я понимаю, его помощница и ещё одна молодая девушка, рассуждающая о том, что она будет делать в отпуске.

– Здравствуйте, – здороваюсь я.

Думала встретить негодующие взгляды, но нет. Они все поворачивают голову в мою сторону и равнодушно кивают.

– Здравствуйте, вы на собеседование? – спрашивает повар.

– Да.

Наталья сейчас придёт. Она как раз беседует с другой девушкой.

С другой это плохо. Мне нужна эта работа, как никому.

– Могу я ее поискать?

– Нет. Ждите здесь.

Чёрт.

Ждать пришлось минут пять. Уже знакомая мне женщина вошла в кухню с высокой яркой блондинкой на каблуках.

Мне тут же стало не по себе. Эта девушка явно превосходит меня во внешних данных.

Я встаю, чтобы поздороваться и напомнить о себе.

Наталья даже не удивляется. Как будто знала, что я вернусь.

Кивает мне и проходит мимо, чтобы провести еще одну кандидатку. Та не выглядит такой напуганной, какой вчера была я. Наверное, это ее плюс. Дура я. Зачем было так сбегать?

– Передумала? – раздается за моей спиной.

Я оборачиваясь на подошедшую Наталью и киваю.

– Да. У меня обстоятельства сложные..

– У всех обстоятельства. Сбегать больше не намерена?

– Нет, – краснею и мотаю головой.

– Тогда мы подпишем контракт, ты съездишь в больницу на осмотр и сдачу анализов, а когда вернёшься я покажу тебе твою комнату.

Я не сразу понимаю.

– То есть вы меня берете?

– Да.

– А как же та девушка, что только что была?

– Она не подходит.

– Она очень красива.

– Не во вкусе хозяина.

Я замолкаю. Значит, я в его вкусе?

– Пойдём. Обсудим контракт.

Я послушно плетусь за ней внутрь дома.

– Ты девственница? – спрашивает она вдруг, заставляя меня покраснеть еще сильнее.

– Да.

Ответа не следует. Женщина только кивает, будто так и думала.

Под тяжестью открывшейся роскоши в холле, у меня кругом голова идёт. Кажется, я совершенно не клеюсь сюда со своей заурядной внешностью и ростом в метр пятьдесят пять.

Когда мы прохожим по коридору я замечаю на стене портрет мужчины. Мурашки тут же атакуют спину. Я помню эти пронзительные глаза и взгляд из-под бровей. Я же вчера на него наткнулась на выходе из дома. Значит… он и есть Алан Вознесенский?