Kitabı oku: ««Вдова»: Архив царского профессора», sayfa 2

Глава 2
Инструктор разведшколы

Разведшкола Абвера Брайтенфурт.

Март, 1942 год.

Инструктор Роман Лавров.

Инструктор Абвершколы Брайтенфурт¹⁵ Роман Лавров, бывший офицер НКГБ, уже две недели работал с русскими курсантами. С марта 1942 года разведшколу в Брайтенфурт реорганизовали и подчинили штабу «Валли»¹⁶. Начальником школы стал полковник Абвера Аренберг, а его заместителем назначен знакомый Лаврову капитан Лайдеюсер, впрочем, ныне уже майор Лайдеюсер.

И это именно Лайдеюсер взял с собой Лаврова. Поначалу его отправили в абвер-команду в Варшаву. Лаврову доверили вербовку новых агентов в лагерях. И вот в марте 1942 года он переехал в предместье Вены Брайтенфурт.

– Я решил взять вас с собой, Лавров.

– Могу я спросить куда, герр капитан?

– Майор, – поправил его Лайдеюсер.

– Простите, герр майор. Но все же куда мы направляемся?

– В Брайтенфурт. Я получил новое назначение.

– А что это за назначение?

– Абвершкола. Совсем небольшая. Всего четыре группы курсантов по 20-40 человек.

Лавров понял, что это понижение для Лайдеюсера.

– Вам дали новый чин. Но перевели на мелкую работу.

Лайдеюсер не обратил внимания на его слова и спросил:

– Вы что-то понимаете в технике, Лавров?

– В технике? Не так много, а что?

– Школа, где я буду заместителем начальника – школа технического профиля.

– Тогда я вам зачем, герр майор?

– Вы служили в НКГБ, и вы ценный специалист по заброске. Пусть не технически. Но вы многое сможете дать агентам, которых готовят в Брайтенфурт.

– Вы настолько мне доверяете, герр майор?

– Нет, Лавров. Но даже если предположить что вы агент красной контрразведки, чем вы сможете нам навредить из Брайтенфурта? Выход за пределы школы вам будет запрещен. И вы станете приносить пользу рейху, Лавров.

– Я никогда не занимался преподаванием, герр майор.

– И что из этого, Лавров. У вас есть знания по интересующей нас теме. Станете ими делиться. Здесь нет ничего сложного.

– Работа в разведшколах НКГБ поручается не всем.

– Идет война. И ныне срок обучения агентов весьма невелик. Для разведчиков ближнего тыла от 2 недель до месяца. Для разведчиков глубокого тыла – шесть месяцев. Для радистов – четыре месяца. А для диверсантов – месяц.

– И вы считаете, что за месяц можно подготовить диверсанта или разведчика?

– Большинство из них провалится сразу же. Но вы сами видели, Лавров, что подобного материала у нас в лагерях достаточно.

– Это пока, герр майор. В 1941 году вы наступали. Но теперь вы не наступаете.

– Лавров, вы слишком узко смотрите на обстановку на фронте. Неужели вы думаете, что вермахт потерял свою наступательную мощь? Нет. К лету наши армии снова двинутся вперед, и вы будете удивлены, Лавров. Так что недостатка в человеческом материале у нас не будет.

– Но что я буду им преподавать конкретно?

– В Брайтенфурт для более качественной подготовки агентов курсанты разбиты на удобные группы по пять-двадцать человек. Занятия носят характер лекций и практики на местности. Большинство должны уметь собирать информацию. И с этой методикой вы их станете знакомить. Больше того вы хорошо знаете структуру советских вооруженных сил…

***

И вот перед Лавровым 20 человек курсантов группы «Технише-Люфт». В этой группе готовили агентов для ведения разведывательной работы по авиационным заводам СССР.

– Сегодня я хочу подвести итоги нашего последнего практического занятия, господа, – начал Лавров. – Как вы помните – вы отрабатывали приемы, как вести себя на допросе, если на той стороне вы попадете в органы безопасности. Я внимательно наблюдал за вашей работой, и пришел к неутешительному выводу – большинство из вас сразу провалится! Курсант Гамилов!

– Я, господин инструктор.

– Представьте, что сейчас я допрашиваю вас. Я офицер красной контрразведки. Вы готовы?

– Так точно!

– Вот вы пишете, что вы инженер. Это так?

– Так точно, господин инструктор. Я на самом деле инженер.

– Это прекрасно, но как вы объясните ваше присутствие в прифронтовой зоне? У вас ведь было такое задание вчера?

– Да.

– Тогда отвечайте и не делайте вчерашних ошибок!

– Я работал на харьковском авиационном заводе. Эвакуироваться осенью 1941 года не успел.

– Почему? – задал вопрос Лавров.

– Не смог выехать из-за больной матери.

– И где вы были все эти месяцы?

– Жил в доме моей матери. Скрывался от немецкой мобилизации специалистов. Затем решил присоединиться к своим. Выбрался из города и пришел к вам, – сказал Гамилов.

– В каком цеху работали на авиационном заводе?

– В третьем.

– Кем? Ваша должность?

– Инженер сборочного цеха.

– Заработная плата по вашей категории?

– 480 рублей.

– Где жили в Харькове?

– На улице Ленина, 19/38.

– Какой памятник стоит на этой улице?

– Их несколько, но самый большой памятник Ленину.

– Другие памятники?

Курсант четко ответил:

– Свердлову, борцам революции и рабочему.

Инструктор спросил:

– Что написано на табличке памятника Свердлову?

– «Борцу революции товарищу Якову Михайловичу Свердлову».

– Неверно! «Пламенному борцу революции товарищу Якову Михайловичу Свердлову». Но продолжим дальше! Имя старшего мастера в 3-ем цеху?

– Троекуров.

– Маленького роста, пожилой с лысиной? – спросил Лавров.

– Нет, Троекуров молодой человек, не больше 30 лет. Высокий блондин.

– Сегодня лучше, чем вчера, Гамилов. Вы обратили внимание на мелочи. И это правильно. Но все равно есть ошибки! И даже такая вот мелочь может стоить вам жизни.

– Одно слово на памятнике? – спросил Гамилов.

Лавров ответил:

– Я, будучи следователем, спросил бы вас так: Часто ли вы проходили мимо памятника Свердлову? Вы ответили бы, что очень часто. И это правильно! Иначе и быть не могло. И только затем я спросил бы вас о надписи на памятнике. Это всего четыре слова и имя, отчество и фамилия. И из первых четырех слов вы упускаете одно. Вместо «Пламенному борцу революции товарищу…», вы говорите «Борцу революции товарищу…» Мимо этой надписи вы проходили сотни раз. Какой вывод напрашивается? Курсант Щетинин!

Щетинин встал и сказал:

– Напрашивается вывод, что человек лжёт и никогда не был в указном им месте.

– Именно так! – сказал Лавров. – Обращайте внимание на мелочи.

– Но, господин инструктор, все ли следователи НКВД так хорошо знают город Харьков? – спросил Гамилов.

– А если вам попадется человек из Харькова, который проживал на этой улице и знает все памятники что там стоят? Лично для вас это провал и расстрел! А все почему? Вы должны знать легенду досконально! В том же Харькове еще в 1940 году взяли агента немецкой разведки. Им оказался бывший житель Харькова, и город он знал хорошо. Но он жил в Харькове до революции! А улицы за 20 лет советской власти сменили свои названия. И он назвал улицу «Дзержинского» старым именем «Мироносицкая». Это было случайно в разговоре. И привело к провалу агента!

В кабинет вошел комендант школы капитан Глазенап.

Лавров подал команду:

– Встать! Смирно!

Глазенап жестом приказал курсантам сесть и обратился к Лаврову.

– Вас срочно вызывает майор Лайдеюсер, Роман Романович.

– У меня занятие, господин капитан.

– Я отведу курсантов в кабинет для практических занятий. Это приказ заместителя начальника школы…

***

В Брайтенфурте обучалось четыре группы курсантов: «Технише-люфт» – техническая авиационная, «Люфт» – авиационная, Geheimdienst – разведки и Funkaufklärung – женская радиоразведки.

Легче всего было работать с «Технише-люфт». Людей для неё вербовали в Хаммельбургском и Лозинком лагерях военнопленных из прогермански настроенных бывших военнослужащих Красной Армии. В прошлом это были офицеры-летчики и штурманы, зенитчики и техники аэродромной службы.

Самый непростой контингент был в третьей группе Geheimdienst, которая готовила разведчиков для сбора сведений в советском тылу. К этим подхода у Лаврова не было. Они быстро распознали в нем бывшего офицера НКВД и относились настороженно. Но именно в третьей группе у Лаврова было большинство занятий. Курсанты здесь изучали тактику Красной Армии, топографию и методы составления разведывательных донесений.

Людей для этой группы отбирал местный вербовщик из русских Раковский Андрей Андреевич. Лаврова он сразу невзлюбил. И именно по его вине Лаврову еще не было присвоено офицерское звание…

***

Разведшкола Абвера Брайтенфурт.

Март, 1942 год.

Майор Лайдеюсер.

Бывший начальник отделения СОН (Саботаж Ост Норд) майор Лайдеюсер, нынешний заместитель начальника разведшколы Брайтенфурт, принял гостя из Берлина. Это был шеф группы 2 А, структуры Абвер 2, полковник Густав Штольце. Ранее майор состоял под его началом.

– Майор Лайдеюсер.

– Господин полковник!

– Зачем так официально?

– Рад вас видеть, герр полковник.

– Или мы перестали быть друзьями, майор?

– Никак нет, господин полковник.

– Вы хорошо устроились на новом месте, майор?

– Да, господин полковник.

– Я не хотел с вами расставаться, Лайдеюсер, но обстоятельства вынудили меня.

– Я все понимаю, герр полковник.

– Но я не забыл о вас, Лайдеюсер. И намерен именно вам поручить формирование команды для выполнения задания в Харькове.

– Снова Харьков, герр полковник? Но город наш.

– Город под контролем немецкой армии. Но проблем в нем больше чем ожидалось. Большевики наводнили город своими диверсантами. Также как некогда делали мы.

– Но гауптштурмфюрер Вильке тогда внедрил в ряды харьковского подполья достаточно своих агентов!

– Миссия Вильке имела еще меньший успех, чем наша, Лайдеюсер. После взрывов в Харькове, когда погиб генерал фон Браун, они все свалили на нас. А Вильке доложил наверх, что он блестяще выполнил свою задачу и подполье Харькова нашпиговано его людьми. А что в итоге? Провал за провалом. Его агенты не могут взять подполье. Гестапо города только и может, что вешать гражданских заложников.

– Но до меня доходили слухи об успехах Вильке, герр полковник.

– Это успехи совсем не Вильке, Лайдеюсер. Это успехи Вдовы. Вот она работает на СД блестяще. И ликвидация красных разведгрупп – это все благодаря Вдове. Но мы смогли доказать что в Абвере она будет полезнее.

– Вы забрали Вдову у службы СД? – искренне удивился Лайдеюсер.

– Не совсем забрали, Лайдеюсер. Но сейчас она работает на Абвер! Сам адмирал Канарис просил уладить это дело. Так что успехи Вильке кончились.

– Насколько я помню, он состоит в отделе контрразведки «Восток» 4-го управления РСХА?

– Уже нет.

– Нет?

– Провал с фон Брауном¹⁷ и для него не прошел бесследно, Лайдеюсер. Сейчас гауптштурмфюрер Вильке занимает пост помощника начальника харьковской службы СД.

– Вы хотите вернуть меня в строй, герр полковник?

– А вы сами? Готовы вернуться, майор?

– Я должен заниматься настоящим делом, герр полковник.

Штольце ответил:

– Подготовка агентов и есть настоящее дело, Лайдеюсер!

– Но я был бы более полезен на другой работе! Вам ли этого не знать! И нашей вины во взрывах в Харькове нет, герр полковник!

– Зачем вы этого говорите мне, Лайдеюсер? Я это знаю. Но я не шеф Абвера. Надо мной много чинов! И им нужен виновный в провале! С делом работали лично вы, Лайдеюсер!

– Я ли не говорил, что нам противостоят совсем не дураки? Но нам говорили о примитивном мышлении русских. Обмануть их не сложнее, чем обмануть ребенка!

– А провал «инженера», майор? Вы же скрыли это? Как оказалось, главный наш агент был убит в самом начале операции! И вы сами привлекли службу СД и «Вдову». Вот и пожали результат, Лайдеюсер!

– У меня выбора не было, герр полковник.

– Ладно, майор. Это дело прошлое.

– Так что насчет моего возвращения в строй, герр полковник?

–Все будет зависеть от группы, которую вы сформируете здесь. Если она выполнит поставленную задачу, то вы вернетесь в строй уже через месяц!

– Группу станут формировать из местных кадров? Этой Абвершколы?

– Именно так, Лайдеюсер.

– И что за работа?

– Утрем нос службе СД и первыми найдем то, что ищут они.

– А что они ищут, герр полковник?

– Старый архив, хранящийся еще с начала века.

– В Харькове? – спросил майор.

– Именно так, Лайдеюсер.

– Значит, нужен агент, хорошо знающий город?

– Такой человек просто необходим, Лайдеюсер. Человек, хорошо знающий город и его жителей.

– Такой человек есть!

– В этой школе?

– Именно так, герр полковник.

– Кто же этот курсант?

– Не курсант, герр полковник. Он инструктор.

– Инструктор? Здешний?

– Он прибыл вместе со мной и его назначили совсем недавно.

– Прибыл с вами? – удивился Штольце.

– Это завербованный нами бывший офицер НКГБ Лавров.

– Он здесь?

– Да, герр полковник. Я устроил его сюда.

– Но вы не боитесь, что он работает на другую сторону, Лайдеюсер?

– Его занятия весьма поучительны для курсантов. Он многое знает в деле агентурной разведки. Да и вреда он нам здесь никакого не нанес бы. У него нет связи с Москвой. Он здесь один. За пределы школы его не пускают.

– И вы ему верите?

– Он отлично знает Харьков.

– Возможно, но если агент не пользуется полным доверием. Послать его? Нет, – покачал головой полковник.

– Почему?

– Да потому что в Харькове он сбежит при первой же возможности, майор! А это будет новый провал! Для вас это будет не совсем хорошо!

– Не думаю, что это так, герр полковник. Но впрочем, ведь вы еще не посвятили меня в курс дела. Я знаю только что нужно опередить службу СД в поисках какого-то старого архива.

– Именно так. В Харьков прибыл представитель Аненербе полковник фон Рунсдорф. Доверенное лицо рейхсфюрера. Но работа у него не движется, ибо Харькова он не знает.

– Если так, то лучше кандидатуры Лаврова нам не найти, герр полковник. И он отправится в Харьков не один. За ним станут присматривать.

– Вы слышали, что ваш бывший помощник попал в плен?

– Карл Нойрмаер?

– Он самый обер-лейтенант Нойрмаер офицер разведки армейской группы «Клейст» при штабе 48-го моторизованного корпуса. И наверняка с ним ныне работает русская контрразведка.

– Это плохо, герр полковник. Нойрмаер знает много…

***

Через три дня, когда Штольце покинул Брайтенфурт, Лайдеюсер пригласил инструктора Лаврова к себе в кабинет.

– Прошу вас, господин Лавров. И приношу свои извинения за прерванное занятие.

– Капитан Глазенап сказал, что дело срочное. Что-то о наших последних группах?

– Нет. Там не было ничего серьезного.

– Но что же тогда?

– Обер-лейтенант Нойрмаер.

– Нойрмаер? Я давно его не видел. С тех самых пор как его отстранили от работы в Абвере. С ним что-то случилось?

– Он попал в плен, – ответил Лайдеюсер.

– Как?

– Подробности мне неизвестны, да и сейчас не это главное, господин Лавров. Сейчас дело в другом. Станет ли Карл Нойрмаер держать рот на замке?

– Но он только обер-лейтенант!

– Обер-лейтенант Абвера!

– Но он несколько месяцев уже не офицер Абвера.

– Вы думаете. Что красные не узнают о том, кто попал к ним в руки? Пусть он уже не сотрудник Абвера. Но он офицер разведки армейской группы «Клейст» при штабе 48-го моторизованного корпуса.

– Вы правы, – согласился Лавров.

– Карла обидели, как вы помните, герр Лавров. Он совсем не был виновен в той ситуации с генералом фон Брауном. Но кому-то нужно было отвечать. И пришлось пожертвовать им. Я не хотел этого, но что я мог? Я не всесилен!

– Вы думаете, что Нойрмаер пойдет на сотрудничество?

– А почему нет? – спросил Лайдеюсер. – Уверен в этом. Но что мне объяснять это вам. Лавров. Вы сами были офицером НКГБ. А если им попал в руки бывший сотрудник Абвера, то он уже наверняка в Москве.

– Да. В этом вы правы, герр майор. Нойрмаер для них ценный источник.

– Как вы знаете, герр Лавров, Нойрмаер часто был в роли действующего агента и переходил линию фронта. Он знает русский язык, и красные легко найдут для него работу, как мы нашли её для вас, герр Лавров.

– Я все еще не могу понять, к чему вы это говорите мне, герр майор?

– Хотел предложить вам работу.

– Работу? Вы хотите отправить меня с заданием? Но, насколько мне известно, я не пользуюсь доверием.

– Вы преподаватель в школе агентов Абвера. Разве это не доверие?

– Но за пределы школы меня никто не пускает. А капитан Раковский и капитан Глазенап, считают меня агентом большевиков. Они не особенно скрывают свою антипатию.

– Но что вы скажете на мое предложение сформировать группу агентов.

– Для какого задания?

– Харьков!

– Харьков? Но он в руках вермахта.

– И что? Это не препятствие для разведки.

– Я согласен.

– Согласны? Вот так сразу?

– Но вы же хотели моего согласия?

– Вы бросите тихую и спокойную жизнь в пригороде Вены вдали от войны и вернетесь туда?

– Скажу вам правду – я мечтаю вернуться. Такая жизнь совсем не по мне. Я сам хочу побывать в гуще событий. И я знаю, что скажут на это капитан Раковский или капитан Глазенап – я хочу бежать обратно к большевикам. Но там меня ждет расстрел. А умирать я пока не собираюсь. И, если вы готовы оказать мне доверие, я готов выполнить ваше задание, герр майор. Да и вы, наверняка, сможете контролировать меня.

– Сколько людей вы взяли бы в свою группу?

– Смотря какое задание, герр майор.

– Разведка, герр Лавров.

– Тогда мне нужен, во-первых, радист. Женщина.

– Женщина?

– Легче всего, когда действует пара, герр майор. Под видом мужа и жены.

– Но этого мало, герр Лавров. Впрочем, я подумаю над вашими словами. Идите. Возвращайтесь к своей группе и проводите занятие герр инструктор…

***

Лайдеюсер вызвал к себе Раковского, который состоял при школе в должности вербовщика и переводчика. С немцами он сотрудничал еще с довоенного времени. Был убежденным врагов Советской власти.

– Прошу вас, Андрей Андреевич.

– Вы хотели меня видеть, герр майор?

– Мне нужен ваш совет.

– По поводу только что покинувшего ваш кабинет Лаврова? Я не верю этому человеку.

– Я слышал, что вы относитесь к Лаврову неприязненно.

– Он враг.

– Бывший враг, который может стать другом, Андрей Андреевич. Ведь Лавров и не скрывает, что он был офицером НКГБ. Подробности его службы мне известны. И сейчас именно ему я хотел бы доверить задание.

– Задание?

– Именно.

– Какого плана? Разведка? Я не стал бы ему верить.

– Вот и будет очередная проверка для Лаврова.

– Если вы доверите ему работать с той стороны, то он сразу как собака побежит к своим хозяевам. А он многое знает о нашей школе. Направление подготовки. Фамилии и должности руководящего состава.       Знает курсантов. А все они будущие агенты и диверсанты. Нельзя его отпускать.

– Сомнения есть и у меня, Андрей Андреевич. Но мне нужен Лавров.

– Почему именно он?

– Он хорошая приманка для игры, которую я задумал…

Глава 3
Обер-лейтенант Нойрмаер

Москва.

Управление НКГБ СССР.

Апрель, 1942 год.

Старший майор Нольман и Карл Нойрмаер.

Нольман приказал привести обер-лейтенанта Нойрмаера в свой кабинет. Решил побеседовать с пленным не в обстановке тюрьмы НКГБ. Пленного доставили в управление, и старший майор попросил убрать наручники и приказал охране удалиться.

– Я старший майор госбезопасности Нольман. Вы ведь помните меня по Харькову?

– Помню, но лично нам встречаться не приходилось.

– Sie haben uns damals viel Mühe gegeben, Herr Neurmayer¹⁸. А вы хорошо говорите по-русски. Желаете сигарету?

– Danke, Nein, Herr Senior major¹⁹.

– Насколько мне известно, вы согласились сотрудничать, герр Нойрмаер. И я хотел бы удостовериться, что это ваше желание искренне.

– Я не хочу умирать, герр Нольман.

– Стало быть, вы не верите в Великий рейх?

– В политическую марку Адольфа Гитлера нет. Я не фанатик.

– Но вы служили Гитлеру.

– Разве у меня был выбор, герр Нольман? Германия выбрала Гитлера, и нам пришлось принять выбор Германии. Но я всегда мыслил трезво. Я не верил, что Гитлеру удастся покорить СССР за два месяца. Но я честно служил Германии. Я рисковал жизнью. И что я получил взамен? На меня возложили ответственность за провал в Харькове. И после этого я честно служил, пока не попал в плен. И в том моей вины не было. Я не сдавался добровольно. И что мне было делать? Благородно умереть за Гитлера? Нет!

– Значит, вы готовы работать?

– А почему нет, герр Нольман? Но я еще не понимаю, что я могу для вас сделать? Я рассказал все что знал.

– Я читал протоколы ваших допросов, герр Нойрмаер. Но все что вы сказали это прошлое. Это дела 1941 года и они нас уже не интересуют.

– Но после 1941 года я не служил в Абвере. Меня перевели.

– А ваш начальник? Капитан Лайдеюсер?

– Он получил звание майора. Но с настоящей работы его убрали. Ему предоставили место в одной из Абвершкол. А для Лайдеюсера его работа – это всё. Этот человек разведчик до мозга костей. Он всегда занимался агентурной разведкой еще до Гитлера. И также не верил в быстрое окончание войны с Россией. У него отличные способности в отборе кадров для разведки. Для вас он опасен, герр Нольман. Я бы поставил его выше полковника Штольце нашего с ним непосредственного начальника.

– От работы Лайдеюсера отстранили не мы, герр Нойрмаер. Это сделало начальство Абвера. Но сейчас стоит поговорить о другом. Вы работали с агентом «Вдова».

– Да. Я был рядом с ней и познакомился с её стилем. Но до конца Вдову я не понял.

– Я охотился на неё в Харькове в 1941 году осенью.

– Эта женщина способна на всё, герр Нольман. Я повидал много женщин в разведке, но она уникальна.

– Как вас понимать?

– Как вам это объяснить, герр Нольман. Я был рядом с ней месяц. Не постоянно рядом. Но достаточно близко. И я так и не узнал кто она. Я видел её. Я называл её фрау Марта. Но повстречай я её завтра на улицах Москвы – не узнал бы.

– Но с ваших слов рисовальщики написали её портрет.

– Эта картинка вам ничего не даст в случае с Вдовой. Вы не поверите, но за все время, что мы провели рядом, она ни словом не обмолвилась – кто она и откуда. И капитан Лайдеюсер знает не больше моего. И её куратор от СД капитан Вильке также не знает о её прошлом ничего. Я даже сомневаюсь что она немка.

– Она молода?

– Я не дал бы ей больше 25 лет. Но, возможно, Марта старше.

– С чего такой вывод?

– Она обладает большим жизненным опытом. Я сам поражался мудрости её суждений. Как это у вас говорят – опыт жизни.

– Жизненный опыт.

– Именно. И она хорошо знает мужчин. Я бы сказал, что у Марты есть ключик к нам.

– Вы знаете женщину по имени Мария Горбань? – спросил старший майор.

– Мария Горбань? Но это та самая женщина, что работала с нами в Харькове. Её завербовала Марта.

– И Мария Горбань работала на Абвер?

– Работала это слишком громко сказано. Это совсем молодая девушка и что она понимает в разведке? Но наблюдать умеет. Она выполняла приказы Марты, но не знала, что работает на Абвер. Она еще такая наивная.

– Вы в этом уверены?

– К Абверу она не имеет никакого отношения. Но Марта хотела её использовать и дальше из-за знания немецкого языка. Однако все это я уже рассказывал.

– Под каким именем вы работали в Харькове?

– Старший лейтенант Семен Царев.

– И вы готовы снова туда отправиться? – спросил Нольман.

– В Харьков?

– Да.

– Но ведь там наши. Вернее войска вермахта.

– И что? Мы дадим вам документы не хуже тех, которыми снабдил вас Абвер.

– Но вы не боитесь, что я перебегу к своим, герр Нольман?

– Именно этого я и хочу, герр Нойрмаер. Вы прибудете в Харьков и заявите, что вы бежали из плена, и скажете свое имя.

– Но я не понимаю, зачем это вам?

– Истинный смысл познается не сразу. Я сторонник многоходовых операций, герр Нойрмаер. Нужно предусмотреть все. Это как роли для актеров в пьесе, которые распределяет режиссер.

– И сейчас режиссер это вы?

– Режиссер это тот, кто заставит актеров играть по своим правилам.

– И когда же мой выход?

– В самой последней сцене, Нойрмаер. До вас на сцену выйдут другие актеры.

– Вот как? Но почему в последней?

– Вы женаты, герр Нойрмаер? – вдруг спросил старший майор. – Там в Германии?

– Нет.

– И у вас нет детей?

– Нет.

– Вы знаете, что по вашей наводке мы взяли Марию Горбань.

– Да.

– А что вам известно еще?

– Я не понял вас, старший майор.

Нольман сказал:

– Она беременна, герр Нойрмаер.

– Что? – Нойрмаер побледнел.

– Мария Горбань, выпускница педагогического института, работавшая на вас, беременна. Носит ребенка в себе.

– Я хорошо понимаю, что такое беременна. И вы хотите сказать…

– Я ничего не хочу сказать, Нойрмаер. Девушка утверждает, что она была только с одним мужчиной в своей жизни. И это старший лейтенант Семен Царев.

– Но как же так?

– Она на шестом месяце беременности, герр Нойрмаер.

– Я могу её видеть?

– В свое время, Нойрмаер. Горбань ведь не знает что отец её ребенка немецкий разведчик. Она-то считает, что отдалась советскому офицеру. Не думаю, что сейчас её стоит травмировать.

– Но как она живет?

– Для рождения здорового ребенка она получит все необходимое, герр Нойрмаер. Но вам нужно подумать о том, что я вам сказал.

– Вы правы, господин старший майор.

– Товарищ старший майор. У нас говорят так.

***

Москва.

Управление НКГБ СССР.

Апрель, 1942 год.

Старший майор Нольман и Мария Горбань.

Девушка в форме с петлицами курсанта вошла в кабинет Нольмана.

– Курсант Горбань прибыла по вашему распоряжению!

– Прошу вас, Мария, – старший майор указал ей на стул. – Садитесь.

Горбань села.

– У меня есть для вас работа, Мария. И работа очень ответственная.

– Я готова, товарищ старший майор. Но я еще не завершила курс. Наверное, вы сможете это уладить с моим начальством.

– Курс вы успеете завершить, Мария. Ваша миссия в Москве.

– Здесь?

– Именно здесь. И миссия эта очень ответственная.

– Что я должна сделать?

– Сыграть беременную женщину. Сможете?

– Беременную?

– С вами поработает наша врач и сделает все, чтобы вы выглядели беременной на шестом месяце. Для меня главное чтобы он поверил в то, что вы носите его ребенка!

– Он?

– Карл Нойрмаер.

– Тот, кто представился мне как Царев?

– Он.

– Он все еще жив?

– Он сейчас в этом здании в камере. Внизу.

– Но я не понимаю…

– Мария! Ваша задача изобразить беременную женщину. И изобразить радость от встречи с ним. Он будет думать, что вы все еще верите в то, что он старший лейтенант Царев.

– Но зачем этот обман?

– Нам нужен Нойрмаер. И мне нужна та веревочка, что привяжет его к нам.

– Но с чего вы взяли, что моя беременность поможет в этом? Кто я для него? Только источник информации.

– Я внимательно изучил его вещи и по фото его родителей, и его сестры с детьми, которые изъяли у него, я понял – для Нойрмаера дети весьма важны. Это его слабое место.

– Я не заметила этого, когда мы встречались.

– Вам нужно сыграть, Мария. И сделать всё нужно так, чтобы он поверил.

– Вы уверены, что он пожелает меня видеть?

– Уверен….

***

Москва.

Управление НКГБ СССР.

Апрель, 1942 год.

Старший майор Нольман и Карл Нойрмаер.

Старший майор государственной безопасности спросил обер-лейтенанта Нойрмаера.

– Вам знаком полковник барон фон Рунсдорф?

– Нет, – ответил Нойрмаер.

– Вы не знаете Рунсдорфа?

– Это не офицер Абвера.

– Верно. Это адъютант Гиммлера.

– Адъютант рейхсфюрера СС? Тогда я точно его не знаю.

– Вы не знаете адъютанта Гиммлера?

– Я был офицером разведки. В Берлин во дворец принца Альбрехта²⁰ меня не приглашали.

– Этот господин уже два месяца работает в Харькове, герр Нойрмаер.

– Возможно, что это так.

– И у него предписание от самого рейхсфюрера СС. Вопрос: что делает в Харькове столь высокопоставленное лицо?

– Вы задаете этот вопрос мне, господин Нольман?

– Товарищ Нольман. Вы ведь так хорошо владеете русским языком, герр Нойрмаер. Неужели так трудно запомнить.

– Хорошо, товарищ Нольман. Но я все равно не знаю ничего о полковнике Рунсдорфе. Но если адъютант рейхсфюрера в Харькове – то дело у него важное. Но разве не в ваших силах узнать все, что вас интересует.

– А если бы вам поставили такую задачу, Нойрмаер?

– Выяснить, зачем прибыл агент Гиммлера в Харьков? Если бы я сам находился в Харькове?

– Да.

– С какой стороны? Если бы я представлял Абвер, то трудностей бы не составило. Но если бы я работал там как резидент вашей разведки, дело было бы не таким простым. Впрочем, смотря какие возможности вы бы мне предоставили.

– Как резидент нашей разведки.

– С широкими полномочиями?

– С самыми широкими.

Нойрмаер ответил:

– Самое простое – приставить к барону агента. Пусть походит и посмотрит.

Нольман в ответ покачал головой.

– Это слишком долго!

– Но, что вы хотите в итоге, товарищ Нольман? Я не знаю что сказать пока не получу все вводные. Что в итоге? Завербовать барона? Ликвидировать барона? Похитить барона? Похитить его документы? Использовать его для проведения дезинформации?

– Для начала выяснить цель его прибытия в Харьков, – сказал старший майор.

– Значит, в зависимости от этой цели вы станет принимать решение?

– Именно так.

Нойрмаер понимал, что раскрывать свои карты, старший майор не собирается.

– Но с чего такой интерес к этому барону?

– Он высокопоставленный офицер из Берлина. Прибыл с предписанием от Гиммлера. Ведет в Харькове какие-то поиски. И ему оказывают содействие военные власти Харькова. Разве это не повод заинтересоваться его личностью?

– Товарищ Нольман, вы разрешите мне взять вас как пример?

– Да. А почему нет?

– Вы опытный разведчик. Не может фигура вашего масштаба остаться незамеченной а Абвере. Когда следователь Нольман прибыл в Харьков, мой начальник капитан Лайдеюсер сделал запрос – что это за человек прибыл из Москвы?

– Неужели обо мне так много известно в Абвере?

– О вас не так много, но ваш бывший начальник широко известен. Товарищ Шпигельгласс! Он оставил след в истории разведки. Сам Шпигельгласс был арестован, и, очевидно, уже расстрелян. Но вы, его участи избежали. Вы не просто ликвидатор, вы тот, кто планирует операции. А если человек вашего уровня прибыл в Харьков, то отправили его с важным заданием. А что можно сказать про барона Рунсдорфа? Если я сотрудник Абвера его не знаю.

– Он не разведчик.

– И не ученый, – продолжил Нойрмаер. – И мне приходит в голову мысль, что это «пустышка»! Барона можно использовать просто для отвлечения внимания от истинной цели, герр Нольман. И такой человек как раз для этого подходит. Барон, полковник, адъютант Гиммлера. Лакомый кусочек для любой разведки.

– Не думаю, что вы правы, Нойрмаер. Но у меня вопрос – как это проверить? Как бы это сделали вы?

– Самый простой способ вы знаете, герр Нольман, учитывая ваше прошлое.

– Выкрасть барона из Харькова и доставить его в Москву?

– Это вполне осуществимая операция, – сказал пленный обер-лейтенант.

– Я это знаю, герр Нойрмаер. В свое время в 30-е годы мы выкрали генерала Миллера. А еще до того генерала Кутепова. А Кутепова охраняли как министра. Но в 30-е годы в Европе не было войны.

– А вот это уже не так важно. Есть ли война, или нет её. Пожалуй, лучше, когда есть, ибо тогда много отвлекающих факторов. Но давайте прейдем к главному вопросу, товарищ Нольман. Что вы приготовили для меня?

– Пока этот вопрос – вопрос будущего. Ваш выход на сцену, если и состоится, то не так скоро.

– И для этого вы показали мне Марию Горбань?